Про Грозного и не только...

    Поводом для написания этой статьи послужил фильм режиссера Лунгина «Царь» с Петром Мамоновым в главной роли. Фильм не приглянулся, но я узрел в нем одного мелкого исторического персонажа, о котором мало кто и знает. Это опричник Штаден, веселый такой, остряк и талантливый изобретатель пыточных механизмов. Да, да, тот самый фон Штаден, известный проходимец и авантюрист, известный в свое время во многих странах. Именно он написал книгу об Ивановской Руси  «Страна и правление московитов, описанные Генрихом фон Штаденом». Его сочинение и является   основным источником сведений о русском царстве. Штаден прожил на Руси 12 лет, из них 6 лет был опричником. Вместе с другими опричниками он участвовал в походе на Новгород зимой 1569—1570 гг. и вернулся с огромной добычей, совершив немало набегов на сёла и монастыри. Штадену было жаловано имя Андрея Володимировича (его отца звали Вальтер), он поставил себе в столице новые палаты и увеличил владения под Москвой. После нападения крымского хана Гирея на Москву в 1572 году, при пересмотре поместных и вотчинных дач, Штаден лишился своих имений. Вскоре он покинул Москву, около 2-х лет прожил в Поморье, а затем уехал в Голландию. Историки по разному относятся к его запискам. Кто-то считает их небылицами в духе Мюнхаузена, а кто-то писал, что  «автор настолько лишен морали, что не стыдится никаких, самых мерзких своих поступков, не пытается как-то себя приукрасить. Отсюда редкая достоверность его воспоминаний» .  К сочинению Штадена  был приложен проект военной оккупации Московии, послуживший в 1578 — 79 годах предметом оживленной дипломатической переписки, и даже какое-то время  некоторыми европейскими монархами  рассматривался всерьез (император Рудольф и король Баторий). Еще писали о Руси в том же духе и другие опричники-иностранцы Таубе и Крузе.
Товарищ Карамзин, наш известный либерал и историк, в свое время очень прислушался к товарищу Штадену и пошло-поехало.
А вот еще один «ценный» источник об Иване Васильевиче – первый русский «диссидент», а попросту банальный предатель, князь Курбский, бежавший и прихвативший с собой огромную сумму денег. Князь оставил в России жену, и на трех лошадях вывез аж двенадцать тюков, набитых добром. Добро оно ведь необходимее жены.
Привожу слова авторитетного историка Р.Г. Скрынникова: «В Литве беглый боярин первым делом заявил, что считает своим долгом довести до сведения короля о «происках Москвы», которые следует «незамедлительно пресечь». Курбский выдал литовцам всех ливонских сторонников Москвы, с которыми он сам вел переговоры, и назвал имена московских разведчиков при королевском дворе». Более того. «По совету Курбского король натравил на Россию крымских татар, а затем послал свои войска к Полоцку. Курбский участвовал в этом вторжении. Несколько месяцев спустя с отрядом литовцев он вторично пересек русские рубежи. Как свидетельствуют о том вновь найденные архивные документы, князь благодаря хорошему знанию местности сумел окружить русский корпус, загнал его в болото и разгромил. Легкая победа вскружила боярскую голову. Он настойчиво просил короля дать ему 30 тысячную армию, с помощью которой он намеревался захватить Москву. Если по отношению к нему есть еще некоторые подозрения, заявлял Курбский, он согласен, чтобы в походе его приковали цепями к телеге, спереди и сзади окружили стрельцами с заряженными ружьями, чтобы те тотчас же застрелили его, если заметят в нем намеренность к бегству; на этой телеге... он будет ехать впереди, руководить, направлять войско и приведет его к цели (к Москве), пусть только войско следует за ним». Эти приводимые Р.Г. Скрынниковым личные признания князя Курбского — из Государственного архива Латвии...
Можно еще много привести сведений о князе Курбском, но достаточно и того, что наши либералы в демократическом раже, считают его предшественником генерала-предателя Власова.

Не мешает помнить, что Иван скрупулезно заносил в синодик имена своих жертв. И регулярно поминал их. За семь лет опричнины – с 1565 по 1572 год – Иван IV казнил от пяти до семи тысяч своих врагов. А теперь не лишне вспомнить, что тем временем творилось в шестнадцатом веке в цивилизованной Европе.

В Париже в одну ночь с 23 на 24 августа 1572 года произошло избиение двух тысяч гугенотов, собравшихся на свадьбу своего вождя Генриха Наваррского с Маргаритой Валуа, сестрой короля Карла IX. Бойня продолжилась по всей Франции. Были убиты 30 тысяч человек. В Германии при Карле V было казнено около 100 тысяч человек, в крошечных Нидерландах – 25 тысяч человек.
Семь лет – и одна ночь. Сравнивать число жертв как-то дико, но, казалось бы, после Варфоломеевской ночи кого французы могут обвинять?
Кстати, Грозным прозвали царя не за чрезмерную жестокость, а за военные успехи, – после взятия Казани и присоединения Казанского ханства. Почетное прозвище в переводе на английский стало звучать как Ivan the Terrible. Громадный, страшный, убийственный, жуткий, ужасный Иван. Все это варианты перевода слова terrible. Все-таки Грозный расширял свое царство.
Для понятия «грозный» в английском языке есть совсем другие слова… При этом самый страшный правитель Руси по делам своим выглядит весьма КРОТКИМ рядом с истинными европейцами Людовиком XI, Ричардом III, Генрихом VIII, Филиппом II, герцогом Альбой, Чезаре Борджиа, Екатериной Медичи, Карлом Злым, Марией Кровавой, лордом-протектором Кромвелем. Пусть почитают наши «горе-историки» про английского короля Генриха VIII, того самого, который любил казнить своих жен. Он не только казнил своих жен - в годы его правления, за бродяжничество было повешено 72 тысячи насильственно согнанных с земли крестьян. Две трети населения тогдашнего 100-тысячного Лондона.
При другом английском монархе – королеве Елизавете I с 1558 года по 1603 были убиты 89 тысяч человек, свидетельствует энциклопедический словарь Граната. По подсчетам английского историка Уильяма Коббета, королева за один год казнила больше, чем вся католическая инквизиция за три столетия! И при этом вошла в историю как великая правительница своей державы. Вольтер сказал об Англии: «Ее историю должен писать палач». При Кромвеле была уничтожена едва ли четверть населения Ирландии.
Английский авторитетный историк Томас Карлейль вернул французам долг красочным описанием, показывающим, что и по другую сторону Ла-Манша умели избавляться от лишних людей: «Гильотина и «рота Марата» в вязаных колпаках работают без отдыха, гильотинируют маленьких детей и стариков. Революционный трибунал и военная комиссия, находящиеся там, гильотинируют, расстреливают. В канавах площади Терро течет кровь. Рона несет обезглавленные трупы. 90 священников были утоплены депутатом Каррье в Луаре. Женщин и мужчин связывают вместе за руки и за ноги и бросают в реку».
Между тем, когда Великая Французская революция заменила виселицу гильотиной, народ жаловался, что ничего не видно и требовал возвращения виселицы. И всего за годы Великой Французской Революции было уничтожено около четверти населения Франции, 4-5 миллионов, при двадцати миллионах тогдашнего населения Франции. Так что события времен Великой Французской Революции, по практически единодушному мнению историков, намного превосходит по жестокости и кровавости события Гражданской войны в России. . Кстати, последняя публичная казнь во Франции состоялась совсем недавно в середине ХХ века, накануне Второй мировой войны.
Вплоть до начала XX века работала и главная виселица Британии – в столь любимом туристами Тауэре. Она имела на разновысоких балках 21 петлю, отслужив пятьсот лет подряд. Еще в 1819 году по уголовному кодексу Англии виселицей каралось 225 преступлений. О любви народа к публичным казням говорит такой британский обычай: нужно, чтобы младенец дотронулся ручкой до повешенного, – на счастье.
В 1810–1826 годах на территории Лондона и относящегося к нему графства Мидлсекс были приговорены к казни 2755 человек. В это же самое время при Александре I, за все 25 лет его правления, было казнено 24 человека. А при императрице Елизавете Петровне вообще не было смертной казни! В 1826 году повесили пятерых декабристов. Казнь совершалась тайно, рано утром, без стечения народа. Пушкин записал мнение удивленного англичанина: «У нас по делу о военном мятеже такого размаха было бы казнено, вероятно, тысячи три человек!» В России расправа над мятежниками вызвала живейшее негодование в обществе. Вот такие вот жестокости творились в нашей стране. Так кто кому служит примером?

Жестокость и кровавость королевских правлений была обычным явлением для Европы, но западные современники царя Ивана, хоть и повинны в смерти десятков тысяч своих подданных, у себя на родине почитаются как выдающиеся деятели истории собственных стран. А вот Иван Васильевич остается одним из величайших злодеев в истории человечества.
Разгадка здесь чисто русская: в отличие от своих венценосных собратьев Иван Васильевич как публично грешил, так и принародно каялся. Незадолго до смерти царя во все монастыри России были разосланы так называемые «Синодики» – поминальные списки с именами жертв опричного террора. На помин их душ Грозный внес большие вклады. Иван IV винил себя «в скверне, во убийстве, в ненависти, во всяком злодействе», в том, что он «нечистый и скверный душегубец».
Да, на Руси даже при опричнине и в Смутное время не знали таких массовых зверств, как Варфоломеевская ночь. Но русское сознание и русские летописи адекватно оценивали свои национальные пороки. Иван Ильин писал: «Нет, поистине никогда ни один народ не судил себя так откровенно, так строго, так покаянно; не требовал от себя такого очищения и покаяния. И не только требовал, а осуществлял его и этим держал свое бытие и свой быт».
Европейцам покаяния не понять – похоже, у них нет такого понятия. А вот жестокость и кровавость им как родные.

Про сам же фильм и позицию его режиссера Лунгина прочитать можно здесь http://www.lgz.ru/article/11049/