Читая Бруцкуса. 29. Д. Штурман. Послесловие 11

Предисловие Б.Бруцкуса к берлинскому изданию 1923 года

Те, кто по сей день питают иллюзии, что Ленин задумал НЭП как необратимую эволюцию социалистического хозяйства в частнохозяйственное и конкурентнорыночное, а не как маневр, позволяющий собраться с силами для дальнейших социалистических преобразований, пусть ознакомятся с реакцией Ленина на содержание журнала «Экономист». Реакция эта осталась Бруцкусу неизвестной, и он был склонен обвинять в инициации гонений против «буржуазной идеологии», в первую очередь, Зиновьева. Но эти гонения санкционировал прежде всего Ленин. Мы бы хотели, чтобы читатель обратил внимание не только на содержание, но и на стиль и тон ленинских высказываний о некоммунистической периодике эпохи раннего НЭПа.

Во-первых, никакой свободы печати Политбюро ЦК РКП(б) и ГПУ (как его орудие) и в 1920-х гг. не допускали. Во-вторых, против научно корректных, в лучшем смысле этого слова патриотичных, очень сдержанных в своей оппозиции большевизму авторов «Экономиста» Ленин употребляет всю зловеще-вульгарную истребительную фразеологию эпохи сталинских больших процессов. После уничтожительных определений, которыми Ленин щедро осыпал авторов «Экономиста», остается удивляться тому, что эти политические преступники были высланы, а не расстреляны, как были уничтожены несколько позже Сталиным многие подсоветские коллеги Бруцкуса, чью международную защиту он пытался организовать из-за границы в начале 1930-х годов. Тогда же он выпустил и свои возмущенные статьи о советском коммунистическом уничтожении российского крестьянства, которое мы сегодня могли бы определить термином «классоцид».

Ленин пишет в статье «О значении воинствующего материализма»:

«Недавно мне прислали журнал «Экономист»* №1 (1922 г.), издаваемый XI отделом «Русского технического общества». Приславший мне этот журнал молодой коммунист (вероятно, не имевший времени ознакомиться с содержанием журнала) неосторожно отозвался о журнале чрезвычайно сочувственно. На самом деле журнал является, не знаю, насколько сознательно, органом современных крепостников, прикрывающихся, конечно, мантией научности, демократизма и т.п.» (ПСС, т. 45, стр. 31).

К этому следует примечание:
*«Экономист» – журнал промышленно-экономического отдела Русского технического общества, в состав которого входила враждебно настроенная к Советской власти буржуазная техническая интеллигенция и бывшие собственники предприятий. Выходил в Петрограде с декабря 1921 по июнь 1922 года (на обложке №1 указан 1922 год). В.И.Ленин назвал журнал «явным центром белогвардейцев».

№1 журнала был направлен В.И.Ленину редактором журнала Д.А.Лутохиным и передан ему Н.П.Горбуновым. – 31. (ПСС, т. 45, стр.  505).

Очень характерно, что №1 журнала был направлен Ленину его редактором (а не каким-то «молодым коммунистом», как пишет Ленин) издатели «Экономиста» и его авторы явно хотели, чтобы вершитель судеб их родины ознакомился с их соображениями об этих судьбах.

Еще резче отзыв Ленина об «Экономисте» в его секретном письме Дзержинскому от 19 мая 1922 года. Приводим этот текст полностью:

«Ф.Э.ДЗЕРЖИНСКОМУ

т.Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции.

Надо это подготовить тщательнее. Без подготовки мы наглупим. Прошу обсудить такие меры подготовки.

Собрать совещание Мессинга, Манцева и еще кое-кого в Москве.

Обязать членов Политбюро уделять 2-3 часа в неделю на просмотр ряда изданий и книг, проверяя исполнение, требуя письменных отзывов и добиваясь присылки в Москву без проволочки всех некоммунистических изданий.

Добавить отзывы ряда литераторов-коммунистов (Стеклова, Ольминского, Скворцова, Бухарина и т.д.)

Собрать  с и с т е м а т и ч е с к и е  сведения о политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей.

Поручить все это толковому, образованному и аккуратному человеку в ГПУ.

Мои отзывы о питерских двух изданиях:

«Новая Россия» № 2. Закрыта питерскими товарищами.

Не рано ли закрыта? Надо разослать ее членам Политбюро и обсудить внимательнее. Кто такой ее редактор Лежнев? Из «Дня»? Нельзя ли о нем собрать сведения? Конечно, не все сотрудники этого журнала кандидаты на высылку за границу.

Вот другое дело питерский журнал «Экономист», изд. XI отдела Русского технического общества. Это, по-моему, явный центр белогвардейцев. В №3 (т о л ь к о  третьем!!! это nota bene!) напечатан на обложке список сотрудников. Это, я думаю, п о ч т и  в с е  законнейшие кандидаты на высылку за границу.

Прошу показать это секретно, не размножая, членам Политбюро, с возвратом Вам и мне, и сообщить мне их отзывы и Ваше заключение.

19/V. Ленин

Написано 19 мая 1922 г. Печатается впервые, по рукописи»


Здесь тоже присутствует соответствующее примечание:
*«Экономист» – журнал промышленно-экономического отдела Русского технического общества, в состав которого входила враждебно настроенная к Советской власти буржуазная техническая интеллигенция и бывшие собственники предприятий. Издавался а Петрограде с декабря 1921 года. В статье «О значении воинствующего материализма» В.И.Ленин назвал этот журнал «органом современных крепостников» (см. Сочинения, 5 изд., том 45, стр. 31-32). В июне 1922 года журнал «Экономист» был закрыт. – 266. (ПСС, т. 54, стр. 649).

В эпитетах Ленина, адресованных сотрудникам «Экономиста», явно позвякивает нож гильотины, и высылка их выглядит неожиданно безобидным решением вопроса. Но каков сам факт постановки литераторов и ученых под непосредственный контроль ГПУ по инициативе великого свободолюбца Ленина?..

Что же касается глубокого, вдумчивого, осторожного (как бы не оказаться недостаточно объективным!) предисловия Бруцкуса к берлинскому переизданию его статьи, то оно говорит само за себя и сохраняет сегодня потрясающую читателя злободневность.

Со своим докладом «Проблемы народного хозяйства при социалистическом строе» (под тем же названием работа вышла в «Экономисте», получив в отдельном берлинском издании 1923 года заголовок «Социалистическое хозяйство. Теоретические мысли по поводу русского опыта») Б.Бруцкус выступил впервые в конце августа 1920 года – не перед грезящейся Ленину бандой политических заговорщиков, а «в собрании изможденных и истомленных петроградских ученых». Это было очень смелое выступление, потому что тогда еще и не намечался поворот к НЭПУ, и политика «военного коммунизма» была в полном разгаре. Именно на этом собрании Бруцкус, по его словом, «позволил себе утверждать, что экономическая проблема марксистского социализма неразрешима, что гибель нашего социализма неизбежна, и даже намечал некоторые переходные шаги для поворота к капиталистическому строю, которые впоследствии были отчасти осуществлены при НЭПе.

...Предусмотренное мною крушение русского социализма скоро наступило. Он пошел в отступление, начался НЭП, а вместе с тем стали расцветать надежды на возрождение некоммунистической литературы».
 
В тексте своей работы Бруцкус говорит, что задача овладения экономикой со стороны социалистического государства разрешима; не разрешима задача оптимальной, с точки зрения общества, организации такой порабощенной экономики. Здравый смысл и высокая нравственность подсказывают ему обманчивое предположение, что, убедившись в неэффективности огосударствленной экономики, большевики от социализма откажутся. Он не учитывает факторов обретенной власти и неизжитых иллюзий большевиков относительно того, что оптимальное решение проблем экономической организации все же найдется. Ему НЭП видится как начало отказа от социализма, им – как некоторая заминка в его построении, призванная расширить и укрепить его базу. Сегодня, в 1987 году, горбачевская либерализация тоже воспринимается многими альтруистическими умами по обе стороны советской границы как постепенный подход к отказу от не оправдавшего себя за семьдесят лет принципа огосударствления экономики, к отказу от монопартократии. [[Не прошло и десятилетия, как все вернулось на круги своя. Но если в эпоху Горбачева во властных структурах имелись значительные идейно оппозиционные силы, то при путинском социализме, основанном на полной коррупционности и бесконтрольности правления, оппозиционные силы сведены на нет не только на всех уровнях власти, но и в самом обществе. Феномен современного российского общества состоит в том, что это, пожалуй, единственное общество во всей истории, не основанное ни на каких ценностях. И с учетом его специфики – всеобщая агрессивность, наличие атомного оружия, тотальная ложь, полная бесконтрольность при отсутствии обратной связи, не слишком низкий уровень жизни – прогнозировать его будущее представляется делом весьма сложным.]] В действительности же, скорее всего эта либерализация предпринята, как и 65-66 лет тому назад, с целью оздоровления этих принципов, а не отказа от них. Вряд ли реальны надежды на организацию в границах СССР смешанной экономики типа наиболее распространенной сегодня в демократическом мире. Однако у многих из разномыслящих наблюдателей «советского чуда» остается какая-то доля надежды на подобный исход.

Нисколько не утратили своей злободневности и следующие замечания Б.Бруцкуса, хотя сегодня у них не меньше противников, чем было тогда, когда они были произнесены:

«Я знаю, мои противники скажут, что русский опыт не дает права делать какие-либо выводы о социализме. На это я отвечу: мои рассуждения в своей основе носят теоретический характер, они общезначимы. Конечно, русский опыт имел для автора решающее значение; он возбуждал его мысль, он давал прекрасные иллюстрации для его выводов. Но совершенно напрасно умеренные социалисты думают, что те роковые вопросы, те роковые затруднения, которые погубили русский коммунизм, что они для них не существуют. Эти вопросы встанут пред всеми, кто пожелает не говорить о социализме, а его строить, и притом в любых условиях: они требуют, настоятельно требуют ответов, как загадки сфинкса, и этих ответов и у умеренных социалистов так же нет, как у коммунистов».

Эти «роковые вопросы» не «погубили русский коммунизм» и позволяют ему существовать, властвовать и распространяться уже семьдесят лет только потому, что коммунисты предпочли владение экономикой ее оптимальной организации и власть над людьми – их наиболее приемлемому (для них – для этих людей) существованию.

Сегодня, как и в 1923 году, значительная часть сущей в рассеянии российской и бывшей советской интеллигенции с надеждой следит за происходящим на родине и – по-разному – занята если не мыслью о возвращении, то призраком этой мысли. И среди этих людей, по-прежнему, много социалистов, для которых не устарели следующие слова Бруцкуса:

«Меня упрекнут, что сейчас социализм и без того на ущербе, и следует ли теперь критиковать движение, которое во всяком случае является важнейшей основой демократии. Но мои слова обращены, прежде всего, по адресу русской зарубежной интеллигенции. Она составляет очень значительную часть тех интеллигентных сил, которыми Россия еще сумеет располагать после постигших ее катастроф. Надо надеяться, судя по ходу развития русской революции, что зарубежная интеллигенция в недалеком будущем сумеет без компромиссов со своей совестью вернуться на родину. Чтобы эта интеллигенция могла плодотворно работать я России, она должна в корне пересмотреть свою идеологию. Она должна, наконец, научиться смотреть открытыми глазами на действительность и выбирать те экономические мероприятия, которые отвечают конкретным нуждам народа в данный исторический момент, а не те, которые, по мнению интеллигенции, приближают его к блаженному царству социализма. Те умеренные социалисты, которые думают, что они будут в России продолжать строительство социализма по-хорошему, в котором им будто бы помешали большевики, для страны не только бесполезны, они для нее опасны».

Бруцкус говорит о характерном для начала 1920х годов критическом отношении значительной части европейской социал-демократии к советскому опыту. С тех пор это отношение менялось несколько раз. На наш взгляд, по сей день остаются актуальными заключительные слова предисловия Бруцкуса к его брошюре 1923 года:

«...время требует более решительного отказа от догмы марксизма. Воспитанные в мечтах о социальном перевороте, рабочие массы могут немедленно приступить к разрушению существующего общественного строя во имя обетованного царства социализма. Социалистам остается или благословить эти порывы масс и стать под знамя III-го Интернационала, или с полною решительностью отречься от марксистских идей Zuzammenbruch'а и следующего за ним государства будущего. Они обязаны в последнем случае открыто сказать массам, что строй частной собственности и частной инициативы можно преобразовывать, но его нельзя разрушать, ибо на нем зиждется европейская цивилизация, его нельзя разрушать, ибо среди развалин ничего построить нельзя, его нельзя разрушать, ибо неизвестно, что собственно придется строить, ибо социалистической строй есть мираж, в погоне за которым можно прийти не в обетованную землю, а в долину смерти.

Социал-демократия из партии переворота должна окончательно превратиться в партию социальных реформ во имя реальных, осязаемых интересов трудящихся масс. Социал-демократия фактически к этому идет, хотя медленными, слишком медленными шагами».