сильфиада 11. продолжение

4. Живые люди.
   
Извини, Лиза, я совсем забыла о тебе. Просто все это, такое невероятное, волшебное, завладело моим вниманием…

Итак, мы уже кое-что знаем о Мире, куда  Преда приволок Проводник Зед; знаем все, или почти все,  об армии Тавинаты (собственно, о демонах) и кое-что о Сильфах. В частности, мы знаем, что Сильфы есть на любой Планете.

Они не родятся в доспехах и прекрасные, как боги; их руки не сжимают Посоха, едва они появляются на свет. Они ничего не знают о своей Силе до поры, до времени; они среди нас – может, тот мальчишка, сутулый, с длинными костистыми руками и в очках, а может, та красивая девушка, за которой бегают все мальчишки школы – кто знает?

Они тоже не знали, две девочки, сидящие на траве в тени раскидистого дерева. Полуденный Один зло припекал изжаривал город, словно вообразил, что уже наступило лето,  и школьники на большой переменке разбежались по всему двору, выискивая тень погуще, чтобы спокойно съесть свой обед и обсудить дела.

Анита (это  с ней с утра разговаривал Зед) со своей подругой Терезой, рыженькой кудрявой хохотушкой, сначала обсуждали предстоящий новогодний Бал (он у всех на слуху, и нет ни одного разговора, в котором хотя бы минуты не уделили Балу, эта тема была первым номером во всех умах на этой  неделе); но постепенно бал отошел на второе место, и Тереза, яростно колотя кулаком по колену, в который уже раз за этот день поведала Аните о своей проблеме. Впрочем, не только Анита, но и вся школа о ней знала во всех подробностях, а потому Анита могла расслабиться на время излияний Терезы и подумать о своем…

Какая беда случилась с Терезой, ты спрашиваешь?

Да никакой; вам, юным, свойственно все преувеличивать, вот и она… тоже преувеличивала.
Она, как и Анита, жила в новом квартале; его проектировали сами старшеклассники из Высшей Школы. Был объявлен конкурс, и выставлены многие проекты, но победил именно тот, что  делали Анита и Терри (в компании, конечно, но по большому счету это было их детище); и пышное, важное название  - Квартал Юных, - придумала Тереза… Уютные тенистые дворики с ажурными беседками, неглубокий светлый прудик с желтым песчаным дном и красивым мостиком над блестящей водой, ивы на берегу… Все было учтено, все гармонировало друг с другом, все было рядом – и магазины, и детские площадки… и Старая Усадьба удачно вписалась в ансамбль, словно специально для нее строилось окружение. За её чугунной оградой тоже росли ивы и бил фонтан посреди тенистого белоснежного дворика. Кто  и когда там жил – Терри не знала, да, пожалуй, и никто не знал. По гладким разноцветным мозаичным плиточкам, вкрапленным то тут, то там в общий белый фон двора,  давно ходил один лишь старый дворник, усердно гоняя метлой несуществующий мусор, а в пышном, буйно разросшемся саду  одиноко щелкал невидимый секатор садовника. Раз в неделю Тереза, обожающая купаться, ходила в Старую Усадьбу, и дворник провожал её до бассейна на заднем дворе. Подсушивая волосы, Тереза частенько гуляла по саду, размышляя о загадочных хозяевах… И вдруг Усадьба перестала быть заброшенной.

В один прекрасный день Тереза, как обычно, пришла искупаться – и с удивлением увидела, как со двора выезжают машины, привезшие мебель. В доме, обычно пустом и тихом, слышалась возня, двигали что-то тяжелое, где-то жалобно тренькал рояль – осторожнее! осторожнее! – и несколько девушек проворно протирали стекла в распахнутых окнах.

- Хозяева приезжают, - сказал незаметно подошедший дворник; его морщинистое лицо сияло. - Давно не виделись!

- А где они были? – скорее машинально, чем из любопытства, спросила Тереза.

- Путешествовали  по свету,  - ответил дворник. – Ну, пойдете купаться? Там сейчас никого нет, да и не будет сегодня, в доме дел полно.

- Если только в последний раз, - уныло произнесла Тереза; она так привыкла к тихому дому, что почти считала его своими владениями; а теперь, когда кто-то вдруг заявляет о своих правах на него, в их с Анитой чудесном проекте оказалась громадная брешь, просто чудовищная недоработка: ни одного бассейна они не запланировали…

Приятного купания не получилось; вместо приятной, шелестящей ветвями тишины и птичьих трелей теперь Терезу окружал какой-то веселый, но немного все же назойливый шум, обрывки фраз, чьи-то незнакомые голоса, властно командующие в её, Терезы, пространстве.  Все это рождало  у неё чувство неудобства, будто среди этого праздника труда она одна лишняя, тунеядка. Пришлось спешно вылезти.

- Браво! -  негромкий голос заставил её вздрогнуть; она не испугалась, нет, а лишь испытала разочарование – кто-то  все-таки пришел сюда и нарушил её одиночество, а заодно вторгся в её интимную атмосферу и не дал как следует попрощаться с домом. – Ты отлично плаваешь… для девчонки, конечно.

Говоривший это стоял в дверях, прислонившись плечом к колонне, поддерживающей крышу веранды. Видимо, он уже давно наблюдал за ней, скрытый тенью и зеленью опутавших веранду плетей дикого винограда, потому что его слегка испачканная (известью? Белилами?) физиономия выражала ( по мнению Терезы) самую убийственную насмешку; и, к тому же (как ей показалось), оглядев её скромный бирюзовый купальник, он вообще уж нагло усмехнулся.

Тереза, как и все, наверное, девочки-подростки, считала себя ужасно нескладной, а его улыбку посчитала как подтверждение своей отвратительности; и потому, едва не поскользнувшись на мокрых ступенях, она кинулась к своим вещам, поспешно вытащила мохнатое полотенце и завернулась в него.

Незнакомец продолжал её рассматривать, все так же ухмыляясь, а она, торопливо расчесывая непослушные рыжие кудри, тайком поглядывала на него.

Ему, наверное, было лет семнадцать или около того. Он был высок, пожалуй – худощав; его черные, до плеч, волосы были встрепаны, одежда – в полнейшем беспорядке. Более всего поразили Терезу его потертые линялые джинсы с дырами на коленях. На нем была так же белая (в далеком прошлом) футболка и темная длинная не застегнутая рубаха; физиономия у него была на редкость хитрая и глумливая, словом, это был самый неотесанный лоботряс, какого только можно себе вообразить. Заметив коротенький передник, чисто символически повязанный поверх драных штанов и порядком уже извазюканный, она решила, что это один из прислуги или, что всего вероятнее, какой-нибудь посыльный или наемный уборщик из какой-нибудь конторы, помогающий справиться с домашними делами, причем самый ленивый уборщик, раз все работают, а он слоняется по дому и подглядывает. От этой мысли она рассердилась на него еще больше.

Но как бы гадко он не ухмылялся, и какой бы уродиной она себя не считала, все же она была маленькой женщиной, и тонко чувствовала  даже в этой его усмешке – симпатию к себе. Она понравилась ему сразу же, с первого взгляда просто и бесхитростно… Но вот он ей не понравился. Не делай такого презрительного лица, Лиза; ты можешь не замечать этого, но я–то уже старше тебя, и я знаю,  что даже самая страшненькая девчонка, закрывшись в комнате и вертясь перед зеркалом, находит в своей мордашке красоту, достойную принцессы, и любая принцесса мечтает, конечно, о принце, достойном её, и уж никак не о мойщике окон в грязном фартуке и драных джинсах. Вспомни-ка себя и своих одноклассников; все девчонки влюбляются в нахального белобрысого Тольку с зубами как у зайца, но в модных кроссовках и с крутым телефоном на шее.  А симпатичного Сережку никто не замечает; на нем серый свитер и сам Сережка не больно-то высовывается. Он – не «принц», он на нижней ступени вашей классовой иерархии, и далеко не всякая девчонка обратит на него внимание, а тем более  - примет его ухаживания лишь для того, чтобы «был свой парень». Ведь (повторюсь) он не принц.

И ты на месте Терезы радовалась не каждому.

Наверное, это правильно.

- Меня зовут Даниил, - представился он. Она поспешно отвернулась, чтобы он не видел её смущения – румянец залил её лицо до самых ушей. – Но девчонки предпочитают звать меня Данькой… А ты – ты живешь по соседству, в том белом доме?

- Да, - ответила Тереза; ввязываться в разговор ей не хотелось, но не ответить  на вопрос она сочла невежливым.

Он хитро прищурился; кажется, от него не укрылось её смущение и то, что она стесняется его,  но (как истинный нахал) он и не подумал распрощаться и уйти. Напротив, в его темных глазах засияли озорные искры и он с удовольствием решил довести её до белого каления, усевшись в шезлонг и без тени смущения наблюдая, как она одевается. Под его взглядом Тереза багровела как свекла и еще сильнее путалась в одежде, спешила и злилась. Под конец, вылетев пулей со двора, она пылала так, что даже дворник с удивлением обернулся ей вслед; абсолютно не соображая, что говорит,  она бессознательно бормотала: « Какой невоспитанный, дерзкий, нахальный, невозможный…»

Наверное, он это услышал, потому что засмеялся ей вслед.

Но так просто от него отделаться оказалось невозможно.

Оказалось, целая группа ребят (в том числе и он) была переведена из другой школы к ним., и нахальный Данька – среди прочих, ему подобных лохматых, одетых во что-то невообразимое, драное, пестрое… Красивая девушка с темными узкими раскосыми глазами на необычайно темном загорелом  лице,  с густой копной чуть вьющихся смоляных волос в свободном длинном белом платье, похожем на балахон  и в коричневом  жилете из толстой кожи поверх него, пара горластых близнецов в ярких кепках, надетых козырьками назад, в длиннющих футболках, широченных штанах и таких громоздких башмаках, что казалось – им тяжело ноги поднимать… И, конечно, Даниил – он, наверное, был у них предводителем или кем-то вроде того, по меньшей мере, вся троица слушалась его беспрекословно.

В школе их приняли на удивление дружелюбно; ни их крикливые наряды, ни странное, необычное поведение не помешали им не выпасть из коллектива. Я знаю, Лиза, это похоже на сказку и трудно себе представить, что стая примет белых ворон… Просто эти люди - немного другие; они привыкли не только встречать по одежке, но еще и искать ум в том, кого встречают. Скоро Даниил стал завсегдатаем в клубе (очень таинственном, туда мало кого приглашали) старшеклассников, мечтающих  посвятить себя военной службе, и даже на их тренировки далеко за городом он был допущен безоговорочно. Поползли слухи, что, несмотря на всю свою разухабистость, Даниил одно время обучался за границей в самых элитных войсках, оттого-то его и признали будущие курсанты (для передачи военного опыта), но, скорее всего это были всего лишь слухи, придуманные и распущенные болтливыми девчонками с богатой фантазией. Что до меня – то я уверена, что Даниил и не помышлял об армии и военной карьере. Просто ему было интересно, что там творится, в этом клубе.

Близнецы оккупировали компьютерный зал и творили чудеса своими длинными артистическим пальцами, а за темноглазой девушкой приударило то ли двое, то ли трое парней из параллельного класса. И дело не во внешности; просто новички не были пустым местом, не были пустыми погремушками. С ними было интересно; вот формула успеха – стань интересной, и все лягут к твоим ногам. Можно быть не лидером, а этаким «серым кардиналом», кем-то незаметным, но незаменимым, и все увлечения, мысли и игры будут зависть от тебя, и крутиться  вокруг тебя, и лидер придет, склонив голову, и попросит – «сделай!».

Сидя в своем углу, дуясь, обижаясь, сердясь, огрызаясь и конфликтуя, ты никого не займешь хорошего места. Нужно просто быть интересным.

Не сердись, Лиза; я и не думала тебя воспитывать. Я просто вспомнила себя, свои  идеи и все то интересное, чему сама была инициатором.

Совсем забыла  о своем рассказе!

Так вот; новички вмиг завоевали школу, вписались в круг, но Даниил все так же не был первым. В своей разношерстной команде – да, но Терезе это было безразлично. Она попыталась было подружиться с девушкой в белом платье (её звали Ингой), но та оказалась безразлична к обычным девичьим интересам. Не волновали её ни модные наряды, ни предстоящие праздники, ни чьи-то дни рождения с подарками, сюрпризами и забавами…

 Проведя с Ингой полчаса, перебрав все (на её взгляд) интересные темы, включая и свой проект квартала с последующей премией, а следовательно, и красивым платьем на Новый Год, Тереза совершенно измучилась, но так и не вызвали ни следа интереса на бесстрастном лице собеседницы. Инга лишь как-то неопределенно – то ли брезгливо, то ли по-особенному вежливо и безразлично, - кривила губы да пожимала плечами, рассеянно глядя в свою чашку с кофе. Делиться своими же интересами с Терри она, кажется, не собиралась, и Терри, совсем пав духом, пробормотала какие-то извинения и ретировалась.

Даниил, изредка встречая её, оказывал ей знаки внимания, в школьном бассейне он, шутливо изображая кита,  колотя пятками по воде, давал салют в её честь (брызги взлетали столбом, сидящие на бортиках с визгом разбегались), и кричал, дурашливо прижимая руки к груди:

- О, златокудрая сирена, ты украла мое сердце!

Тереза краснела, когда девчонки – кто лукаво, а кто завистливо, - улыбались, поглядывая на неё, но… представляя, как она могла бы ходить с Данькой под ручку, а позади них непременно волочились бы хохочущие шумные близнецы и – бр! – эта Инга  с непроницаемым лицом и холодной, рыбьей кровью… Нет!

- … и он полз со своей розой за мной на коленях, и орал как зарезанный, а все оборачивались и хохотали, хохотали надо мной! – Тереза горячо, с энтузиазмом, колотила кулаком по ладони. – Надо было дать ему кулаком по его отвратительной физиономии!
 
Анита, с улыбкой выслушивая её излияния, крутила в руке маленькое печеньице, которое еще час назад хотела предложить Терезе.

- А по-моему, он милый, - неожиданно для пышущей гневом Терезы сказала она. – Он пытается завоевать тебя, не знаю, почему тебе это не нравится.

- Не нравится, и все, - сердито пробурчала Тереза, не нашедшая поддержки у подруги. – Он больше дурачится и бесится, чем делает действительно что-то стоящее…

 - Кстати, ты получила приглашение на праздник в Старую Усадьбу?

- В Старую Усадьбу?!

Все обиды с Терезы словно рукой сняло; круглая мордашка засияла любопытством.

- Разве нет? По-моему, все получили, даже Дама-в–зеленом, - удивленно произнесла Анита.

– После Нового Года в школе в Усадьбе тоже будет дан бал в честь новых хозяев…Ты смотрела в своем почтовом ящике?

- Нет еще… Ах, бал! Без масок? Ведь это же частная вечеринка?

- Да, - Анита застенчиво опустила взгляд, легкий румянец тронул её щеки. – И я пойду туда не одна.

- Не одна?! – Тереза даже задохнулась от возмущения. – Вот как! Ты завела себе парня, а мне - не слова?! Хороша подруга! Когда же ты успела?

- И вовсе не завела, - слабо возразила Анита, но весь её вид говорил о том, что она была бы не прочь с ним дружить. – Он сегодня заступился за меня, - Анита интимно понизила голос, словно доверяла Терезе секрет, - перед Грызлой, да так её отшил, что она вовсе ко мне не подойдет.

- Он напал на Грызлу?! – изумилась Терри; видимо, персонаж, роющийся в чужих ведрах, был ей хорошо знаком. – Так-так… И  ты тут же из благодарности пригласила его на бал?

- Еще нет, - щеки Аниты снова порозовели. – Но мы уговорились встретиться в школе – он будет танцевальником.

- А Правила? Как ты узнаешь его в маске?

- У меня есть верный знак,- глаза Аниты весело заблестели. – Узнаю.

- Так-так, - повторила Терри. – Неужто все так серьезно?! Он умудрился понравиться тебе с первого взгляда или же вы давно знакомы..? Кто он? Я его знаю?

- Он приезжий, - ответила Анита. – Кажется, он с Даниилом.

- С Да… - Тереза задохнулась от удивления. – То есть… ты хочешь сказать – он из этой компании?! Близнец?!

- Нет; но, кажется, они знакомы – по крайней мере, одеваются они в одном стиле, и манера говорить…

- Нет, это не возможно! – Тереза уже не слушала подругу. – Мало, что ли, вокруг красивых приличных молодых людей – так почему же к нам цепляются эти оболтусы?! Я не знаю, как отделаться от этого… этого предводителя дикарей – а ты сама заводишь роман с одним из них! Невероятно!

- Ты зря о них так, - упрекнула Анита подругу, - по-моему, они очень умные и справедливые люди.

Неизвестно, сколько бы они еще спорили и перепирались, но во дворе началось какое-то движение, привлекающее внимание. Девчонки, как по команде, сбегались в центр площадки, хотя там и был самый солнцепек.

- Дама-в-зеленом! – Терри моментально подскочила. – Идем, узнаем все новости!

- Точнее, все новые сплетни, - проворчала Анита, но все же пошла вслед за подругой.

Новости и свежие сплетни в Юдине разносила рыжая конопатая Нади, она же Кубышка, она же Дама-в-зеленом. Последнее прозвище Нади (кстати, мало уже  кто помнил это красивое имя) получила за пристрастие к зеленому цвету, ибо весной раньше всякой зелени на улицах расцветала зеленая её любимая хламида-разлетайка, надетая поверх какого-нибудь платьица, и исчезала она лишь с наступлением серьезных холодов.

Не то, чтобы Кубышка стремилась к популярности сплетницы, вовсе нет; но как-то так получалось, что если задать ей вопрос о чем-то, то ответ вскакивал, как камешек из плотины, и серебристый голосок Нади, как ручеек, изливался, журча и переливаясь веселыми нотками, бесконечно.

Она знала все; где что произошло, кто как написал контрольную, кто с кем поссорился или помирился… Тебе, Лиза, она тоже показалась бы болтушкой, но за этой болтовней скрывалась феноменальная память и наблюдательность. Поэтому все сведения были всегда достоверны и правдивы – Нади держала марку! – и ей доверяли. Друзей как таковых у неё не было, но буквально вся школа ходила у неё в приятелях, и любой был рад поболтать с ней о всяких пустяках.

- … и будет танцевальником у нас! – победная трель серебристого голоса  Нади вывела очередное коленце, и на подошедших  в это время Аниту и Терри оглянулись с завистью. Анита слегка поморщилась, нутром почуяв, о чем сейчас рассказала Кубышка.

- Анита, а как ты узнаешь своего Зеда?

Анита нахмурилась еще больше.

- Никак! – сердито ответила она. – Не скажу!

- Подумаешь, какое сокровище  - еще один красавец из компании Даниила! – высокомерный голос говорившей мгновенно потушил страсти, накаляющиеся вокруг неизвестного ухажера Аниты. – Я его видела – ничего особенного. Он даже не красив, обыкновенный мальчишка.
Эту тираду, полную язвительности, произнесла Марта, признанная первая красавица школы, и все улыбки словно ветром сдуло.

Марте, длинноногой эффектной брюнетке с безупречным вкусом, конечно, было плевать на всех парней. Она была выше всех этих тайн записок, цветочков и прогулок по Парку Юдина. Кроме того, заявляла она, ей не встретился еще ни один юноша, достойный её, или хотя бы такой, каким бы она заинтересовалась. Одноклассницы за её спиной шептались, называя её зазнайкой, но про себя говорили, что она права. Марта была совершенством во всех отношениях (за исключением вздорного, резкого и крайне непредсказуемого характера: в один момент она могла быть милой и покладистой, в другой – язвительной и противной до крайности), а взгляд её темных, миндалевидных глаз сражал парней наповал, и красивых, и не очень. А потому весьма жестоко с её стороны отзываться о человеке с таким пренебрежением. Все это пышущая негодованием Анита хотела высказать ей, но не успела: чьи-то руки весьма бесцеремонно и интимно обвили её талию, а веселый нахальный голос весело произнес:

- О чем речь, девчонки?

Разумеется, это был Зед собственной персоной; обняв Аниту, словно уже сто лет с ней знаком, он сдвинул кепку на затылок и безо всякого стеснения уставился на Марту. Разумеется, он не смотрелся с ней рядом, с элегантной и ухоженной, его простенькие джинсы были влажны, словно он бродил по высокой, по колено, мокрой от росы или дождя, траве, а на плече, на темной футболке, предательски висел уже поникший, но все еще яркий цветок из толстых, словно восковых свечей, желтых соцветий, которыми деревья были украшены до самых верхушек. Его веселый задорный нос был вымазан в желтой пыльце, а в светлых карих глазах плясали озорные бесенята.

- О тебе, - ледяным тоном произнесла Марта, смерив Зеда презрительным взглядом. – И как такие оболтусы только осмеливаются подходить к приличным девушкам?

Веселость с Зеда словно ветром сдуло; его верхняя губа презрительно изогнулась, и он гадским язвительным голосом ответил:

- Ногами, дорогуша, ногами!

Девчонки вокруг прыснули в кулачки; видимо, Зед им понравился.

- Нет, Анита, - не обращая внимания на его язвительность, произнесла Марта, преувеличенно внимательно рассматривая на своем наманикюренном пальчике тоненькое колечко (все знали, что его подарил Марте тайный воздыхатель). – Он не стоит тебя. Ни внешности, ни манер, ни возможностей… думаю, он и учится неважно, и на балу у него будет не очень хороший костюм. Тебе будет неудобно за него.

- А я думаю, - передразнил её Зед, - что это тебе до моего костюма как до Торна пешком. И вообще – не костюм главное, дорогуша! Ведь так? – он заглянул в лицо Аниты.

- Так! – вызывающе крикнула она.

Ей было очень обидно оттого,  что Марта так заносчива; и еще – ей очень захотелось так же обидеть Марту, как она обидела Зеда – а Зед обиделся, это Анита почувствовала кожей. Конечно, он, возможно, не так блестящ, как все поклонники Марты, эти воспитанные образованные юноши, но он мил и симпатичен, обаятелен и внимателен к ней…

Но Зед (я-то очень хорошо его знаю!) тоже был не лыком шит; он моментально уловил слабые места Марты – а девчонка-то чересчур много о себе думает и о-очень любит покрасоваться!

Кроме того – она слишком назойливо крутит у него пред носом своим хорошеньким пальчиком, на котором сияло тоненькое золотое колечко с маленькой розовой жемчужинкой. Наверное, она одна во всей школе носила настоящую драгоценную вещицу, подаренную мальчиком, и, конечно, гордилась этим. Крохотная розовая крошка тешила её самолюбие и вызывала зависть остальных девчонок, еще больше подчеркивала её, Марты, особенность и достаток её ухажера – престиж, какой умный мальчик, раз его стипендии хватило на настоящее золото! Все это молниеносно, почти на уровне подсознания, пронеслось в голове Зеда, оформившись в четкий план жесточайшей мести.

- Кстати, - елейным голосом произнес он, запустив руку в карман джинсов. – Хотел тебе подарить…

Толпа девчонок на миг перестала дышать, когда рука Зеда, вынырнув из кармана, разжалась, явив миру чудо.

Несколько перстней принца Зеда, сияя прекрасными камнями, лежали на его узкой ладони.

Те самые, что он забыл снять дома и просто запихал в карман, те самые, которые были его именными печатями принца Зеда Черного Алмаза…

- Не знаю, какой у тебя размер,  - беспечно продолжал болтать он, выбирая один (видно было, что он чересчур велик на тоненький пальчик Аниты, но  в нем был великолепный алмаз, а оправа, усыпанная бриллиантовой россыпью, сияла всеми цветами радуги и стоила, вероятно, ничуть не меньше камня), - так что померим все. Большеват. Но он тебе нравится? Можно уменьшить. А этот, с голубым камнем? Нет? Да, ты абсолютно права, этот! – он добрался до очередного; его он носил на мизинце, и потому тот оказался как раз Аните – треугольный, чистейшей воды камешек в тонком кружеве оправы. Он был не самый большой, но очень шел Аните; и Марта с её жемчужиной была посрамлена – её палец даже скукожился от зависти.

- Тебе очень, очень идет, - беззаботно продолжал Зед, небрежно запихивая перстни обратно в карман. – Но этот, первый, мы все равно уменьшим, ведь правда?

Тереза взвизгнула от удовольствия и зааплодировала.

Занавес