Сны хрупкого мальчика

Убийство.
В моём сне есть ощущение, что проживаешь сразу несколько лет, но дышишь одной секундой.
Я сижу во дворе и расставляю кукол. Я поднимаю глаза и вижу мальчика. Глаза мальчика горят ужасным светом, такие глаза можно увидеть один или два раза в жизни. Они источают зло, но отчасти притягательны. От таких людей хочется бежать. Они пугают цветом радужной оболочки, размером зрачка, разрезом и формой глаза и конечно же опустошающе диким холодом и равнодушием. Они злые? нет скорее они безразличные настолько, что страх сковывает тело. Зло предсказуемо. Зло стремится причинить боль. А от безразличия можно ждать чего угодно. Оно может ворваться в твою душу, прикинувшись теплом и счастьем, а после уничтожить изнутри. Оно может многое.
Я бегу в дом. огромный красивый дом, ради которого кому-то пришлось жертвовать семьёй и здоровьем.
Дальше всё как в тумане. Люди всё время куда-то бегут, то друг от друга, то просто всей толпой. Вы когда-нибудь видели людей убегающих от смерти? Их лица выражают ужас, но где-то глубоко в душе они счастливы. Они сами этого не понимают и вряд ли когда-нибудь поймут. Но в эти секунды бега в них появляется желание жить. Они хотят уцелеть  и выжить любой ценой. Их чувства и желания резко меняются. И прошлые стремления иметь квартиру, любовь и деньги отходят на задний план перед животным инстинктом - выжить. Они начинают радоваться совершенно другим вещам и измеряют свою жизнь ни в годах, а в секундах.
Но теперь эти люди различаются. Одни кричат и просят о помощи. Другие же как-будто поражённые какой-то болезнью. Их глаза - жуткие омуты гнева и безумия, и лишь где-то в потерянном зрачке можно увидеть боль и страх прежних людей.
Мне не страшно. Я ведь осознаю, где-то далёкими воспоминаниями, что это сон. Вокруг меня всё горит и все умирают. Но мне лишь интересно. Но вдруг. я понимаю, что здесь ( в доме) не безопасно и меня охватывает паника. Я выхожу через заднюю дверь, пробегаю несколько метров и меня сталкивает в кусты, тот мальчик, что разрушил моё детское развлечение. Но если в мою первую встречу с этим мальчиком я был совсем ребёнком и небо надо мной было ясно-голубым, ( Такого ужасного цвета. Искусственно синего, холодного и бесконечно равнодушного. Никогда не любил этот цвет неба) то сейчас упав рядом с моими разбитыми куклами уже наполовину засыпанными землёй, я осознаю, что вырос, но небо   надо мной теперь жгуче кровавого цвета, а вокруг всё рассыпается. Я не ударился и просто ждал своей участи. Мальчик смотрел на меня и уже занёс клюшку чтобы ударить, но я увидел в его зрачках что-то тонкое и ранимое, что-то несчастное, наполненное болью и горем. Там, в его глазах было ясно написано:"Беги". И я побежал, я рванул в неизвестном мне направлении.
Дальше всё снова в тумане. Люди, глаза, крики о помощи. Я прибежал к неизвестному для меня дому, но когда зашёл в него там оказалась моя семья. Там была моя мать, брат и отец. Но это был ни мой отец, ни мой отчим. Это был какой-то оксюморон. У этого человека была внешность моего отца и душа моего отчима. Даже во сне я понимал, что меня что-то сковывает в отношении к этому человеку.
В доме было много пространства и столов с угощением. Люди в доме были здоровыми, видимо оставшимися из всего города, кто смог преодолеть такое расстояние и не быть пойманными ни безумцами, ни болезнью. Эти оставшиеся существа рады, что выжили, несмотря на то, что они понимали как скоро их всех так же захватит чума нашего города. По этому поводу они решили устроить праздник, и поэтому столы ломятся от еды, а на середине комнаты танцует женщина. многие из оставшихся переодеты в белые воздушные одеяния, похожие на греческие платья. Женщину поднимают в воздух и все вокруг смеются и танцуют, проживая оставшиеся часы жизни достойно.
Но вот все рассаживаются по своим местам и начинается трапеза. Я сижу напротив своей семьи от которой исходит аромат страха. Да, они боятся и внутренне молятся не останавливаясь. Но мой отец спокоен, он ест и пьёт, но мы замечаем, что его кожа начинает краснеть, а глаза звереют перемещая все чувства ближе к зрачку. Глаза это единственные органы, которые отображают душу. Если бы вместо глаз у нас были бы лишь затянутые кожой плоскости, мы бы обязательно нашли другое зеркало души. Но оно разбивалось бы чаще и изображение было бы хуже. Отец сам понимает, что заражён и что, если его не уничтожить сейчас, то погибнут и все остальные. Он очень напуган, но держится, моя мать плачет, плачу и я. Он прощается с нами. Мои родные хотят кричать, они готовы умереть вместо него. Но мы чувствуем, что после его смерти наступит конец и нашему страху. Я не выдерживаю. если не сделать сразу, потом будет больнее. Я хватаю нож и резко прыгаю на отца. Он не сопротивляется, наоборот он старается инстинктивно не отбросить меня. Я вижу, что его глаз темнеют и просят быстрее закончить. Разрезать сердце и остановить его боль и страх. Он держит меня за руку и плачет, а я рыдаю и продолжаю бить его ножом, который как по масло проходит мягко и нежно, разрушая жизненно важные органы человека, смерть которого я не забуду никогда. Я понимаю, что я вырос ещё на несколько лет, возможно даже до своего настоящего возраста. Я не могу больше держать нож и бросаюсь на грудь отцу. Я плачу так, как  не плакал никогда в жизни. Я не могу дышать, боль от утраты родного человека пожирает меня изнутри, и возможно приравнивает к тем безумцам, что бродят сейчас за стенами этого дома. Я лежу на груди отца и дышу его последними вздохами. Кровь, льющаяся из его тела покрывает меня всего. Лицо, волосы, руки, ноги, тело...всё покрыто алыми красками его души. Он держит меня за руку и прощается со мной. Теперь в его зрачке можно увидеть свободу и облегчение. Но мне так больно и страшно, что я лишь содрогаюсь на его мёртвой, но ещё тёплой груди.
Я просыпаюсь. Подхожу к окну и вижу всё тоже холодное и бесконечно безразличное небо. Кто дарит мне эти сны? Ради чего? Чтобы оценить спокойствие и радость умеренной жизни? Но я люблю жизнь, ведь она прекрасна в своих случайностях. Она создаёт то, что неподвластно даже снам.