Стройка

Эдмильтон поднял глаза. Голубое небо, ни облачка. Чистая гладь, словно океан. Океан. Мужчина повертел это слово на языке, словно сладкий сырный шарик. Он никогда не видел океан, и слышал о его существовании только от Заклятых. А кто знает, что правда, что ложь в их россказнях?
Три цвета. Синий, желтый и красный. Синее небо, желтая пустыня и красный кирпич в руках. Три цвета счастья, три цвета жизни. Зачем нужен четвертый?
Эдмильтон поднял руку и подставил ее под палящие лучи жестокого солнца. Мозоли, ожоги, пару царапин. Неудобные краги, сотканные из грубой мешковины. Пусть лучше так. Больно, но терпимо.
Кирпич на кирпич. Мазок раствором – ррраз – и снова кирпич. Краем глаза видно Строителей рядом – Гарри по левую сторону и Ронни справа. Все трое в грязных потных комбинезонах, уставшие, озлобленные.
Строители. Великие Защитники.
Его долг – строить. Его долг – умереть, построив еще один Этаж.

Время идет не спеша, солнце ползет по горизонту, словно огненный жук.
Эдмильтон устал, он откинулся на ряд огненно-красных кирпичей и достал фляжку.
Вода, затхлая, пахнущая ржавчиной… Вкус жизни. Любая жизнь лучше, чем смерть.
Ему скучно. Строитель наклоняется через толстый ряд кирпичей, ложится на него животом и подползает к краю. Высота огромная. Тысячи рядов красных блоков простираются вниз. Когда Эдмильтон впервые взошел на Стройку, он мог часами смотреть вниз и любоваться на Великое Деяние, но сейчас романтику поборола скука и усталость.
Однако вид был и в правду завораживающий. Кто-то назвал это Вавилоном.
«Что такое Вавилон? - лениво задумался Гамильтон, - наверное, большая Стройка. Меньше, конечно, чем эта, но тоже большая». Когда она была – он не знал. Тысячу лет назад? Пятьсот? Какая разница. Кто сейчас считает время? Считают лишь этажи. Недавно спраздновали тысячный этаж. Всех поздравляли Вершители. Говорили много красивых слов. Эдмильтон ничего не помнил, он лишь наслаждался чистой водой, которую раздавали на празднике.
Еще что-то рассказывали про историю. Отрывки речи всплывали в памяти:
«Много лет тому назад, когда наши предки выжили после Исхода, им нужно было защитить свой дом, свою Родину от ужаса и страха, что царили вокруг…. Тогда был положен первый кирпич, основа нашего мироздания, основа нашей цивилизации – было начато Великое Деяние… С каждым этажом Великого Деяния растет и Машина, с каждым этажом мы все больше и больше обретаем надежду на спасение!...»
И в том же духе до заката солнца. Потом короткий сон и длинный день. Сон, явь, сон, явь…
Эдмильтону давно не снились сны. Точнее они снились – но во сне он делал то же самое, что и наяву. Клал кирпичи во славу Великого Деяния, солнце все так же жарило сверху, а на голубом небе не было ни тучки. Это ли сон? Дерьмо навозного жука.
Иногда, правда, снился сон, что далеко вдали, на самом горизонте, светится огромный океан. Много-много воды, которой хватит всем, в которой можно купаться, в которой можно лежать и тонуть…
На утро после этих чудесных грех болела кожа, словно вспоминая те времена, когда вода была не роскошью, а нормой жизни. Возможно, тело Гамильтона помнило это, но сам он – нет. Лишь те сказки, которые все твердят эти помешанные, Заклятые.
Заклятые – никто не знает, откуда они приходили. Говорили, что они живут в пустыне, и перемещаются на странных шарообразных машинах. Одеты они были обычно в длинные балахоны, под которыми прятались разные аппараты – там были и машины, через которые далекое становилось близким, и механические руки, и тонкие трубки, исторгающие пламя.
Но как только они появлялись в пределах Великого Деяния, их обычно хватали Пальцы Хранителей. А после того, как кого-то схватят Пальцы – его уже больше не увидишь.
Все потому, что не надо хулить Великое Деяние и Вершителей.

***

- Эдмильтон, - прошептал Ронни.
- Что? – спросил Эдмильтон, сосредоточившись на идеально ровной кирпичной кладке перед собой.
- Зачем мы это делаем? Зачем мы строим Великое… Деяние?
Мужчина молчал, подыскивая ответ. Строителям не полагалось много думать или говорить.
- Потому что в нем заключено счастье и благополучие нашего народа, - наконец промолвил Эдмильтон.
- Но что это значит? – упрямился Ронни, - как строительство огромной башни помогает нам? Мы хотим добраться до неба, так, что ли? Или до солнца? Солнце горячее, оно убивает, я не хочу к нему. Уж лучше тогда под землю. Я говорил с Червями, они по секрету сказали мне, что под землей есть еще вода. Целые лужи! В них можно опустить руки по локоть, такие большие! И чистые.
Эдмильтон нахмурился. Общение разных классов не то чтобы запрещалось, но и не одобрялось. Особенно общение Великих Строителей с Червями.
Черви – низ рабочего класса, жили большей частью под землей, где добывали охотой пищу и воду. Раньше, говорят, звери бегали по земле и летали в воздухе, но сейчас все животные спрятались под корку земли. Поэтому под землей носились гибкие грязные Черви, роя длинные норы и создавая целую сеть подземных галерей.
- Глупые вещи ты говоришь, Ронни, - медленно сказал Эдмильтон и наконец положил на выбранное им место кирпич, - ты же знаешь, что вместе с Деянием наши братья Техники строят Машину. Каждый этаж – новая секция Машины.
- И к чему она? – язвительно спросил Ронни, - ты знаешь, зачем она? Я не знаю. И ты не знаешь. И они, - Ронни обвел руками Стройку, - не знают.
- А нам и не положено знать, - проворчал Эдмильтон, возвращаясь к кирпичам перед собой, - много ли ты поймешь, даже если и узнаешь?
Ронни замолчал и вновь начал наносить раствор на стену. Больше они на эту тему в этот день не говорили.
А на следующее утро Ронни не пришел на работу, и у Эмильтона появился новый напарник, Маузам. Он был молчалив и даже угрюм. С ним разговаривать не хотелось, да и не о чем было. Они выполняли свой долг, и не было времени на пустые разговоры.

***

Так медленно шло время. Тысячи восторженных глаз каждое утро смотрели в вышину, на верхнюю точку Великого Деяния; тысячи Червей уходили под землю, одетые в свои нелепые мешковатые костюмы с многочисленными карманами, трубками и сумками; тысячи Великих Строителей рядами поднимались по тысячеступенчатой лестнице наверх; тысячи Создателей уходили в глиняные рудники и, защищенные металлическими пластинами своих костюмов, выпекали ровные красные кирпичи; и маленькие группы Техников, почти полностью скрытые в своих механических телах, поднимались на лифтах в недра Машины, стержнем стоявшую в середине Великого Деяния.
А над всем этим наблюдали Вершители, в своих багряных балахонах, с масками птиц, молчаливо опекая Общество своей безграничной мудростью и милосердием.
Так размеренно шла жизнь Эдмильтона, до того момента, пока не умер Строитель.

***

Потом узнали – его звали Рамонес. Говорят, что он рухнул на колени, скрестил перед собой руки в молитвенном экстазе, закрыл глаза и некоторое время что-то горячо шептал; потом расправил руки, словно желая улететь, и дернулся вперед, за пределы ровного ряда красных кирпичей. Он летел долго, и Строители и Рабочие на разных этажах видели в окнах, как летит он, словно птица, вниз.
Эдмильтон долгое время ходил потрясенный. Как же так умереть? Как же так – забыть свой Долг? Ему было непонятно.
А потом он увидел листовки. Поначалу редкие, со временем их становилось все больше и больше.
«Проснитесь! Откройте глаза!
Руки наши были в пыли, но теперь они омыты сиянием вечного Океана!
Души наши были мертвы, но теперь воссияли песчаными зорями!
Наши уста высохли от жажды, но теперь на губах наших вода!
Ибо мы нашли Великий Океан, и отныне не надо строить бессмысленную башню!
Свергайте Вершителей! Уничтожайте кровавую диктатуру мутантов!
Слава Господу Великому Океану!»
Большая часть не обратила внимание на этот бред, но были и такие, кого листовки заставили задуматься.
Все меньше и меньше Строителей уходило на Великое Деянием, все больше Червей уходило под землю, бросая на прохожих украдкой странные взгляды.
Все больше по коридорам Великого Деяния начали ходить массивные, закованные в сталь, Пальцы Хранителей, могучие воины с длинными шестоперами в руках, украшенные золотой вязью.
Но Эдмильтона все это не касалось. Его долг звал его уходить каждое утро по высокой лестнице на крышу Великого Деяния и строить новые этажи, а все, что происходило вовне – было бессмысленно для выполнения его работы.
***
Однажды ночью Эдмильтон проснулся от громкого шума в коридорах. Мужчина быстро сел на кровати и прислушался. Мимо его комнаты бежали люди, кто-то кричал, где-то выходил из пробитых труб пар. Эдмильтон в спешке накинул на голое тело комбинезон и осторожно выглянул из-за двери.
Везде лежали убитые – Строители, Черви с оружием в руках, даже Пальцы Хранителей.
Все они замерли в неестественных позах, из ран на теле еще сочилась кровь.
Эдмильтон закусил губу, и медленно вышел наружу.
Что-то ужасное случилось, и нужно было выбираться отсюда. Вниз, вниз по длинной лестнице…
На одном из поворотов, в окружении пяти доблестных стражей, лежал Вершитель. От такого зрелища у Эдмильтона резко пересохло во рту и подогнулись колени.
Он робко подошел к трупу повелителя и опустился рядом с ним на колени.
Перед глазами возникли строки из листовок. «Мутанты», - подумал Эдмильтон и посмотрел на птичью маску, клювом устремленную в потолок. Внезапно, неожиданно даже для себя, мужчина сорвал маску и охнул от удивления.
Под маской ничего не было. Не то чтобы совсем ничего… Лишь бледная гладкая кожа, и абсолютно круглая голова, лишенная ушей или носа. Лишь тонкая полоска, обозначающая рот, и два черных глаза без ресниц. Бровей или волос на голове существа не было.
Эдмильтон брезгливо отбросил от себя маску, и, качаясь, поднялся на ноги.
Его ждал долгий путь вниз.

***

На центральной площади, около Лестницы, уже собралась толпа выживших. Отдельной кучкой стояли заговорщики, в руках у них были гарпуны, молоты - все в крови, очевидно, они использовались как оружие.
Эдмильтон сел на песок и посмотрел на восток. Там уже загоралась заря, напоминая о том, что в обычный день скоро уже можно было собираться на работу. Но сейчас все это, по всей видимости, потеряло всякий смысл.
На площади стояло несколько шаров; поначалу не обратив на них внимание, Эдмильтон понял, что это были машины Заклятых, когда один из шаров внезапно раскрылся и оттуда вышел человек.
- Я поздравляю вас, люди! – обратился он к толпе, - время тирании прошло, и настало время для всех вас узреть Великий Океан!
Людская масса заколебалась и замерла в нерешительном молчании около говорящего.
- Пойдемте же со мной! Собирайте свои вещи, мы отправляемся в Рай, в место, где воды столько, что в нее можно погрузиться с головой!
Люди недоверчиво охнули, однако инстинкт повиновения, впитанный ими с молоком матери, заставил их подняться и начать собирать свои скромные пожитки.
Наконец, толпа собралась и вышла из тени Великого Деяния под лучи восходящего солнца.
***
Долгое путешествие по пустынной земле заставило людей умолкнуть и испуганно прижаться друг к другу. Окружающий мир явно не ждал людей.
Сухая, вся в трещинах земля до горизонта, никакой растительности или травы.
Иногда в земле они находили темные колодцы, уходившие бесконечно вниз.
Что там было – неведомо было никому. Камни, которые люди кидали вниз, долго стучали по металлическим стенам колодца, пока звуки полностью не стихали.
Люди проходили мимо высоких стел, торчащих из земли, словно огромные пальцы, в иступленной мольбе обращенные к безжалостному небу.
Заклятые говорили, что это часть городов, которые были до Исхода; сейчас же, дескать, все занесло песком, и видно было лишь часть зданий.
Эдмильтону не верилось, что под песком находятся огромные города; он с недоверием трогал металлические стены башен. В одной он нашел проем – заглянув внутрь, он увидел заметенное песком помещение с какими-то аппаратами; на всем лежала печать времени и разрушения.
Долгие дни пути выматывали людей, вытягивали силу. Люди начинали роптать и возмущенно оборачиваться на двигающиеся рядом шары. Особенно состояние накалилось, когда начали кончаться запасы воды.
Заклятые лишь отмахивались от гневных криков путешественников и иногда доставали откуда-то воду, после чего возмущение на некоторое время утихало.
Наконец, на горизонте показались высокие холмы. Заклятые радостно кричали что-то друг другу на своем языке и показывали на горизонт. Их путешествие приближалось к концу.
***
Эдмильтон стоял около кромки воды. Вода то приближалась к его ногам, то отходила.
Строитель поднял глаза. Вода была бесконечной. До горизонта.
Великий Океан.
Прекрасный. Вечный. Божественный.
Люди сидели перед водой и погружали пальцы в мокрый песок; иногда падали лицом в воду и начинали захлебываться.
Между ними в отчаянии бегали Заклятые, пытавшиеся поднять людей на ноги и образумить.
Все было бесполезно.
Эдмильтон поднял полную горсть мокрого песка и растер его об лицо, блаженно улыбаясь умирающему солцну.
Ему больше не надо было ничего.