Вотчина Троице-Сергиева монастыря в 14 16 веках

Введение.

Тема исследования: «Вотчина Троице-Сергиева монастыря в XIV – XVI веках видится мне настолько трудоемкой и наукоемкой, что полностью раскрыть ее в небольшой брошюре, мне кажется, не представляется возможным. Проследить динамику развития морально-духовной, социально-политической и хозяйственно-экономической жизни (считаю: они настолько взаимосвязаны между собой, что рассмотрение их по отдельности приведет только к ущербности исследования) крупнейшего и богатейшего в Северо-Восточной Руси монастыря на протяжении более, чем двух столетий – задача очень и очень сложная. При этом необходимо учитывать: научно-критический подход к истории лавры особенно важен сегодня, когда русское православие переживает бурный подъем. Ежедневно к главным воротам Троице-Сергиевой лавры стекается огромное количество паломников и еще большее количество любознательных и любопытных.   
Да, по лавре организованы экскурсии. Да, экскурсоводы-профессионалы читают интересные лекции. Но дают они только краткую  общую  историческую справку, да и то только касающуюся архитектурно-художественных памятников. Создается  впечатление, что сами они  не знают  глубоко  исторических особенностей жизни и развития сей обители. Наверное, это так и есть.
Итак: объектом  моего исследования является Троице-Сергиев монастырь в 14-16 веках, его земельные  владения и взаимоотношения монастыря-феодала с государством, церковью, соседями-феодалами и монастырскими крестьянами. Собственно, вопрос исследования ставится таким образом: в чем  состоит исторический  смысл поразительной экспансии Троице-Сергиева монастыря,  и какую роль он сыграл  в русском обществе, церкви и государстве позднего средневековья?  А преамбулой к работе  можно поставить  вопрос: благочестие и святость или  стяжательство и  прагматизм?
Как это ни странно звучит, но до сегодняшнего времени не существует исследования  в форме монографии, которое бы  систематически представило роль  Троице-Сергиева  монастыря в политической,  экономической и социальной жизни  русского средневековья. Чтобы составить себе представление  о вотчине Троице-Сергиева монастыря, нужно скропулезно по частицам выуживать  информацию из различных  исторических  источников того времени, а также отдельных монографий отечественных  историков по проблемам экономики, землевладения, крестьянства и земледелия.
Наиболее интересными в этом  отношении являются монографии А.Л.Шапиро, Г.Е. Кочина, А.Г. Манькова, Д.И. Фроянова, А.Н. Сахарова,  В.Т. Черепнина, Ю.Г. Алексеева, М.А. Дьяконова, Б.Д. Грекова и других исследователей. Недостатками этих работ в отношении рассматриваемой  темы является широкий спектр обзора и небольшое количество материалов, посвященное именно Троице-Сергиеву монастырю. Резко положительно в историографии  рассматриваемого вопроса  можно выделить исследование  современного французского историка Пьера Гонно. Но перевода на русский язык этой монографии в библиотеках найти не удалось, поэтому пришлось пользоваться обзором  этой книги, сделанным доцентом МГУ М.В. Дмитриевым.
При выполнении настоящего исследования возникла необходимость пользования письменными  историческими  источниками официального происхождения.
В первую очередь это Уставная грамота митрополита Киприана Константино – Еленинскому монастырю  от 21 октября 1391 года, в которой очень подробно описываются  повинности монастырских крестьян. Это наиболее полный  перечень, дошедший до нас. В этой грамоте  также указывается на различия крестьян в их имущественном состоянии.
Грамота великого князя Ивана Васильевича 1467-1474 гг. говорит, что существовала эксплуатация крестьян, которые бросали свои дворы и пытались перейти к другому феодалу или на «черносошные» земли. Но верховная власть стояла  на страже интересов  феодалов, возвращала вышедших крестьян на старые места и разрешала переход только за неделю до и неделю после осеннего Юрьева дня. Таким образом, начиналось закрепощение крестьян.
Стоглавый собор 1551 года сыграл важную роль в упорядочении взаимоотношений между светской властью и церковью (монастырями в частности), укреплении внутренней церковной  (монастырской) организации и дисциплины в интересах господствующего класса. Постановления Стоглава содержат интересные сведения  о быте монахов,  их отходе от святости, нарушениях церковных норм и светских законов.
При работе рассматривались  различные уставные и жалованные грамоты  и другие нормативные акты исследуемого периода, собранные в сборниках: акты социально-экономической истории Северо-восточной Руси конца 14 –начала 16 веков и в актах феодального землевладения и хозяйства 14-16 веков.
В целом данные исторические источники помогают правдиво раскрыть тему данного исследования.






Глава 1. Основание Троице-Сергиева монастыря и монастырская реформа.

Троице-Сергиев монастырь был основан в 40-е годы 14 века сыном разорившегося ростовского боярина Варфоломеем, получившим после пострижения в монахи имя Сергия.
Монастырь расположился на горе Маковец с двух сторон защищенный оврагами, образованными речками Кончурой и Вондюгой. Это место находилось недалеко от Радонежа (ныне село Городок).
Основание монастыря связано с периодом борьбы великокняжеской Москвы против феодальной раздробленности Руси и борьбы русского народа с монголо-татарским игом. В то время Москва, ставшая инициатором объединения русских земель, искала опоры у богатой церкви. Поэтому, в частности, всячески поддерживалось строительство монастырей, способствовавших освоению новых земель и проведению московской политики в Северо-Восточной Руси.
С самого начала своего существования Троице-Сергиев монастырь принял активное участие в политической жизни Москвы. Основатель его Сергий ездил в Ростов; и Нижний Новгород для улаживания конфликтов между великим князем и суздальско-нижегородскими князьями, мирил с Москвой рязанского князя Олега.
Велико значение личности Сергия Радонежского в осуществленной им монастырской реформе. Введение общежитийного устава в монастыре превратило его в учреждение, подчиненное  единой дисциплине. Согласно принятому уставу, все имущество монастыря стало общим, и монастырская братия принимала участие в повседневных монастырских делах. Это давало возможность использовать церковь как единую политическую силу и способствовало повышению активизации монастыря в проведении московской политики.
Автор монографии о Троице Сергиевом монастыре французский историк Пьер Гонно подчеркивает неформальный характер монашеской общины, основанной Сергием и связывает переход от традиционного типа монастырского быта к новому с влиянием византийской церковной политики, которая нашла верного адепта в лице митрополита Алексия. Переход от отшельничества к общежитию произошел по инициативе Филофея Коккина, чье послание, по настоянию митрополита Алексия, было воспринято Сергием как руководство к действию.
Касаясь, однако, вопроса о взаимоотношениях Сергия и Алексия, Гонно считает легендой рассказ об отказе Сергия стать преемником Алексия на митрополичьей кафедре .
Известно, что монастырская реформа не была единодушно поддержана сподвижниками Сергия, но основатель Троицкого монастыря оказался непреклонен в выбранном пути.
И если мы в сложившихся  в нашем историческом  сознании стереотипах видим во введении монастырского общежития  и в утверждении культа Святой Троицы на Руси пропаганду объединения русских земель ради борьбы с монголо-татарским игом,  преодоление удельных усобиц, то Гонно не усматривает  в этих новшествах «какой бы то ни было внерелигиозный смысл» и не приписывает этой реформе неких «сознательных  политических и  политико-идеологических шагов» .
В то же время Н.М. Карамзин  пишет: «…ибо слава о добродетели его привлекла к нему многих иноков. Строгая набожность и христианское смирение возвеличили Св.Сергия между современниками: митрополит, князья, бояре изъявляли к нему отменное уважение, и мы увидим сего благочестивого мужа исполнителем трудных государственных поручений» .
Конечно, Сергий далеко не всегда придерживался промосковской ориентации. В какой-то мере Сергий стал проводником не столько Московской, сколько византийской церковно-политической линии на Руси, и роль Константинополя в формировании русской политики этого времени – несомненна. С одной стороны, Сергий поддержал Дмитрия Донского в достижении заведомо неправой цели – лишении князя Бориса Константиновича нижегородского удела. И если Г.П. Федотов стремился оправдать Сергия, ссылаясь на его политическую наивность и отказываясь видеть в нем «сознательного пособника маккиавелистской политики» , то Гонно подчеркивает неправоту  акции Дмитрия и твердость позиции Сергия, «применившего в отношении Нижнего Новгорода – впервые в русской истории! – церковный интердикт . Именно этот эпизод особенно сблизил Сергия и Дмитрия Донского.
С другой стороны, в «деле Митяя» (духовника  Дмитрия Донского, стремившегося к обособлению русской церкви от Константинополя и подчинения ее княжеской власти) Сергий, сохраняя  тесные связи с Дмитрием Донским, поддерживал  тем не менее и соперника Митяя, Дионисия Суздальского, и не отвернулся от византийского ставленника митрополита Киприана. По словам Гонно: «В этих интригах Сергий играет в сущности двусмысленную во многих отношениях роль, как и все «реформисты» в русской церкви, враждебные Митяю, но не сумевшие действовать решительно  и сплоченно ».
1380 год стал временем апогея политического влияния Сергия, который помог привлечению Дмитрия Донского в «византийский» лагерь русских политиков. Вплоть до смерти Дмитрия Донского (1389 г.) Сергий продолжает играть большую роль в московской политике (в частности, способствуя примирению Дмитрия Донского с Олегом Рязанским), но несравненно большую – в церковно-религиозном развитии России.
Результатом предпринятой  Сергием и Алексием реформы стали около 150 новых монастырей, внесших  громадный вклад  в освоение и христианизацию новых территорий, формирование  плеяды игуменов и епископов, ставших весомой группой в политической и социальной элите общества (Стефан Пермский, Кирилл Белозерский,  Пафнутий Боровский, Евфимий Суздальский) и, что наиболее существенно, внедрение в русскую культуру новых религиозно-духовных ориентиров.
В процессе становления  Русского государства  и расширения экономического влияния Москвы немалую роль играла русская православная церковь. Троице-Сергиев монастырь  был активным  ее представителем. Только по инициативе  Троице-Сергиева монастыря в 14 веке в различных областях  Северо-Восточной Руси появилось более 30 монастырей , которые  в свою очередь стали  новыми очагами колонизации и распространения московской  политики.      
 
Глава 2. Образование монастырского феодального
хозяйства (15 век)

Формирование земельного домена Троицы началось с самого начала его существования, еще при Сергии, приверженность которого принципу «нестяжания», оказывается, таким образом, проблематичной. Первые феодальные  привилегии (исторически подтвержденные) были получены монастырем от Дмитрия Донского. Тогда в Московском Кремле было выделено место для монастырского двора и дано право взимать пошлину с клеймения лошадей, что приносило монастырю большой доход. Хотя П. Гонно на основании  исследования летописных повестей «Задонщина» и «Сказание о Мамаевом побоище» считает это «легендарными элементами» .
Но подлинным основателем  могущества монастыря стал преемник Сергия Никон (игумен в 1392-1427 гг.), при котором было осуществлено 37  земельных приобретений. При этом 43,5 % составляет  покупка новых земель . К этому времени относится и известная жалованная грамота 1392 года,  данная монастырю боярином Семеном Федоровичем  Морозовым на половину соляной варницы у Соли Галицкой. В те же годы монастырь получил право на ловлю рыбы в озерах Смехро и Боровское в Стародубском княжестве . Все это послужило основой для  создания феодальной собственности  монастыря.
В начале следующего столетия  владения Троице-Сергиева монастыря растут с необычайной  быстротой, что происходит не только за счет государственных и частных пожалований. Монастырь и сам  вел активную борьбу за землю, приобретая ее путем ростовщических операций, покупки или беззастенчивых захватов «черных» (общинных) крестьянских земель. Все это осуществлялось в условиях тяжелейшего экономического и демографического кризиса Северо-Восточной Руси. Новые угличские  владения располагались  уже в 150 километрах  от монастыря. В результате деятельности  Никона обитель превратилась  из регионального монастырского центра – в общерусский.
Из чего же складывались доходы  монастыря и почему  монастырь был заинтересован во все большем приобретении земельных  наделов, все большем расширении  монастырской вотчины? Наивно было бы думать, что монашеская братия так усердно, в поте лица трудилась на монастырских землях. Только в очень раннем периоде становления обители можно видеть, что Сергий и его первые сподвижники работали на земле,  носили издалека воду, бортничали, рубили кельи и другие хозяйственные монастырские  постройки. С развитием монастыря изменилась и трудовая повинность иноков. Монахи монастыря становятся как бы аппаратом управления хозяйственной деятельности святой обители. А главным  и «многочисленным трудовым элементом монастырской вотчины» становятся монастырские крестьяне, которые попадали в феодальную зависимость монастыря при покупке, обмене или пожаловании земельных наделов. Земельные наделы приобретались монастырем с деревнями и селами, т.е. с проживающими там крестьянами (душами), которые по отношению к монастырю несли различные повинности. В известной грамоте митрополита Киприана Константиновскому монастырю от 1391 года говорится: «…людям из монастырских сел церковь обряжать, монастырь и двор огораживать тыном, хоромы ставить, весь участок пашни игумена пахать сообща, сеять, сжать и свезти, сено косить и в двор привезти, сады оплетать, ходить на ловлю с неводом, пруды прудить, на бобров осенью пойти, рожь молотить, хлебы печь, солод молоть, пиво варить, пошлину приносить»   и так далее.
Несомненно, что настоящая грамота была принята всеми игуменами, как официальное руководство к действию. Причем грамота, содержащая номенклатуру повинностей, почти ни разу не определяла их размеры. Как видим, в конце 14 – начале 15 веков в монастыре  господствовали натурально-хозяйственные отношения, причем оброки были распространены наряду с барщиной, а, может быть, даже превосходили над ней. В это же время эпизодически встречается денежная рента и упоминается аренда монастырских земель .
Максимальный рост троицкого земледелия приходится на годы апогея политического и  экономического  кризиса в России (1427-1447 гг.), когда число приобретенных вотчин  было вдвое большим, чем в предшествующий период. При этом 11 % земель было приобретено в результате обмена. Можно  сказать, что троицкие монахи продемонстрировали  «дух предпринимательства», который позволил сочетать получение новых даров и пожалований с последовательной политикой приобретения вотчин за собственные средства. Гонно пишет: «…даже условия экономического и демографического спада не остановили быстрого роста вотчины Троице-Сергиева монастыря» .  В рассматриваемый период появляется новый слой дарителей-представителей московской  служилой прослойки, т.е. нарождающейся бюрократии.
Любопытно, что Гонно выявляет элементы финансовых спекуляций в фондовых операциях троицких монахов .  Целая глава в книге Гонно посвящена судебным тяжбам Троицкого монастыря с другими землевладельцами. Всего за период 1392-1526 гг. автор обнаруживает  следы 202 процессов, в том числе и с черносошными крестьянами , которые не только не отказывались судиться с монастырем, но и в некоторых случаях оказывались выигравшей стороной (см. грамоту Киприана от  1391 г.).
Хорошо видно, что всевозможные приобретения, а возможно и  использование  этих приобретений, происходили, мягко скажем, не вполне законным путем. А как же благочестие, святость и нестяжательство?
Великие и удельные князья не зря вкладывали в монастырь вотчины или деньги. Им приходилось довольно часто использовать  монастырь в своих политических распрях. Одним из свидетельств этого является участие некоторых представителей троицкого духовенства на стороне врагов великого князя во время феодальной войны в середине 15 века, известной под названием «шемякинской смуты». Эта война разразилась между великокняжеской властью и удельными князьями, поддержанными боярами. Троице-Сергиев монастырь поддерживал противников великого князя – щедрых  вкладчиков в монастырь. Захваченный в монастыре сторонником Дмитрия Шемяки - князем Иваном  Можайским при участии троицких монахов и ослепленный Великий князь Василий П (Темный), вернувшись на престол, продолжал давать большие вклады в монастырь, стараясь заручиться его влиятельной поддержкой.
Понятно, что без  приобретения вотчин и их эксплуатации Троице-Сергиева обитель не могла бы играть той роли, какую она играла. Однако источники, позволяющие увидеть, как функционировал монастырь, и как была организована его внутренняя жизнь, очень скупы. Мы не располагаем ни уставом, ни актами визитаций, ни протоколами капитула, т.е. источниками, которые составляют базу исследования истории монашества и монастырей. Конечно, это не означает, что монастырская община жила  в анархии, «без руля и ветрил». Главную роль в регулировании внутренней жизни обители, ее деятельности  играли традиция, обычное право и личный авторитет игумена. Большую роль в жизни Дома св. Троицы, как и других российских монастырей, играли миряне.
В отсутствие регламентированной процедуры выбора игумена решающее значение в выдвижении имела воля великого князя. Троицкие настоятели происходили из средних землевладельческих  слоев, ни один из них не был боярином. Хотя власть настоятеля была сильна,  значительным оставалось участие братии и «старцев» в управлении монастырем. Управленческая структура была проста: игумен – келарь – казначей – «святой собор». Старцами были обыкновенно те, кому доверялось управление той или иной монастырской вотчиной. Соответственно, «святой собор» был представлен  не всей братией, а группой старцев из ближайшего окружения игумена. Наряду с ними в монастыре жили и собственно старцы – по возрасту. Монахи знатного происхождения оказывали, конечно, сильное влияние на администрацию, но все-таки их роль была ограниченной, и было бы ошибочно утверждать, что власть в монастыре принадлежала родовитой элите.  Особое место среди братии занимали дьяконы, клирошане и пономари. Старцы выступали в роли приказчиков монастыря на местах, а также в роли фискалов и судей. Общая численность монахов в монастыре в 15-16 вв. составляла около 200 человек. Принципы монашеской жизни в Троице далеко расходились с принципами благочестия, и соотношение первоначальных идеалов Сергиевой обители с практикой позднейших времен было не в пользу первых.
Конечно,  главной коллизией был вопрос о собственности и богатстве. Расхождение идеала и практики в этом вопросе видно уже из того, насколько быстро разворачивается  монастырское строительство. Хотя принцип затворничества в монастыре соблюдался весьма последовательно, в других вопросах компромиссы были неизбежны. Вопреки идеалу нестяжания и правилу отказа от личной собственности в Троицкой обители были монахи,  сохранявшие собственность и требовавшие своей доли в случае, если они уходили из монастыря. Споры по дисциплинарным вопросам вызывали иногда столкновения монахов с настоятелем (например, при игумене Паисии) .
Постепенно происходит обмирщение административного аппарата Троицкого монастыря. Необходимость управлять  вотчиной заставляла обращаться к услугам мирян-посредников (слуги, дьяки, подьячие) , которые становились как бы светскими служащими монастыря. Гонно убедительно показывает, что под словом дьяк в монастырских документах понимался именно секретарь . Разумеется, обмирщение монастыря не могло не вызвать протестов наиболее ревностных братьев и мирян, имевших дело с монахами.
Характерен  в этом отношении казус Дмитрия Ермолина (отца знаменитого московского архитектора), который, прожив несколько лет в обители, разочаровался в монашестве и даже заявил, что лучше давать милостыню татарам, чем монахам.
Впрочем, другой причиной могли быть и изменения в религиозных настроениях элиты общества, поскольку весьма широкое распространение «ереси жидовствующих» и религиозно-духовных исканий, связанных с «нестяжательством» в верхах русского общества свидетельствует о кризисе традиционной набожности, важным аспектом которой была  и забота о  посмертных молениях монахов за душу дарителя. Свидетельством этого является, в частности,  белокаменная надгробная плита 1494 года, найденная на территории монастыря над захоронением Юрия Романовича Алексеева. Сын известного дьяка Романа Алексеева, посланного Иваном Ш в 1486 году в покоренную Тверь для приведения к присяге ее жителей, был погребен в монастыре за вклад села Романовского на реке Наре, Боровского уезда .
В конце 15 века еретическое движение захватило  Москву. Московские еретики выступали против феодальной церковной организации и основных догматов христианской религии.
     Почти во всех еретических учениях большое место занимал вопрос о монастырском землевладении. В конце 15 века оформилась идеология «нестяжателей» – противников монастырского землевладения. К их числу принадлежал и старец Артемий, который в 1551 году был поставлен игуменом Троице-Сергиева монастыря. Однако, в дальнейшем, осужденный церковным собором, он был заточен в Соловецкий монастырь.
Церковь и правительство жестоко расправились со своими врагами. В гонениях еретиков монахи Троицкого монастыря стояли на стороне палачей. Не случайно в монастырь заточили обвиненного в ереси митрополита Зосиму, а позднее и Максима Грека – талантливого писателя-публициста 16 века.
Максим Грек был одним из противников монастырского землевладения. Большое место в его высказываниях занимала критика монастырского быта, падение нравов и разложение монахов. Послания Максима Грека и старца Артемия являются замечательными образцами публицистических произведений 16 века.
   

Глава 3.   Монастырь – феодал в 16 веке.


В 16 веке Троице-Сергиев монастырь превратился в крупнейшего на Руси Феодала. Свои земельные владения в этот период он расширял в основном за счет ростовщических операций и земель феодалов, делавших свои вклады в монастырь с целью заручиться его влиятельной поддержкой. По-прежнему монахи нередко силой захватывали крестьянские земли, «скрепляя» свои приобретения царскими грамотами.
Значительные богатства продолжали поступать в монастырь за счет погребения на его территории знатных лиц из княжеских  и боярских родов. Три белокаменные надгробные плиты рассказывают о захоронениях 16 века. За большие денежные вклады погребен в монастырских стенах тверской боярин Демьян Афанасьевич Сакмышев и князь Василий  Васильевич Шуйский (родной брат И.В. Шуйского, известного своим своеволием в малолетство Ивана Грозного). Здесь была похоронена и Ульяна Слуцкая, происходившая из старинного рода князей Ярославских, последние представители которого вложили в монастырь особенно много денег и драгоценностей.
С необычайной быстротой росли денежные богатства монастыря. В основном это шло за счет развивавшейся торговли хлебом, рыбой, солью. Тем более, что правительство давало монастырю всяческие торговые льготы.  Монахи сбывали свои продукты  в Новгороде, Великом Устюге, Белоозере. Причем даже английские купцы отмечали, что в торговых операциях в России монахи превосходят светских купцов .
Положение крестьян во владениях  Троицкого монастыря в рассматриваемый период было вообще-то неплохое. Уменьшение числа половников говорит о том,  что крестьяне богатели. Они сохраняли свободу выхода, если не были обременены долгами. Но их участие в судебных спорах из-за обрабатываемой земли  показывает, что пашня стала главной ценностью  и составляла источник дохода, за который стоило побороться. Общая динамика развития вотчин показывает, что хозяйственный режим обеспечивал поступательное развитие  и крестьянского хозяйства, и хозяйства вотчинника.
В 16 веке уже с уверенностью можно говорить о применении в крестьянском труде  и, в первую очередь,  на монастырских землях, более интенсивных способов сельскохозяйственного производства.
Это применение сохи с палицей, с встроенным отрезом (для лучшего взрезывания пласта), применение трехпольного севооборота и удобрение земли навозом. В уставных грамотах 16 века читаем:  «Крестьянам пахати на монастырь» и «навоз возити на монастырскую пашню» .
     По этим же уставным грамотам не  заметно перевода барщины на фиксированный оброк. А, располагая данными о  соотношении размеров крестьянских пашен с посопной десятиной, мы имеем возможность определить тягость барщины (или того оброка, который заменял работу на посопной десятине).
В грамоте 1495–1511 гг. говорится, что монастырские крестьяне «пашут на себя много, а на монастырские дни пашут пашни мало» .
Из грамоты видно, что монастырь, располагая огромными земельными богатствами, считал за обязательное отношение 5:1, где 5 - это крестьянская, а 1 – монастырская пашня. Отсюда получается, что монастырское поле, обрабатываемое  трудом крестьян, составляет 16,5 % всей пашни.
В первой половине 16 века монастырские крестьяне ( как явствует из книги Шапиро)  имели размеры своей пашни (средние по владению) : в Костромском уезде – 13,6 десятин в 3-х полях, а в Переяславль-Залесском – 9,4.
     В результате разорения и  запустения 1570-1580 годов резко сократились размеры тяглой пашни крестьянского двора: в Костромской вотчине до 4,5 десятины, а в Переяславль-Залесской вотчине до 3,7 десятины.5
     Ценные материалы о владельческих повинностях крестьян Троице-Сергиева монастыря содержат описания, относящиеся к 1593-1594 гг6. Этими описаниями было охвачено более 6800 крестьянских дворов и почти 700 бобыльских в 17 уездах. По Московскому, Коломенскому, Дмитровскому, Костромскому, Ярославскому, Ростовскому, Старицкому, Белозерскому и Соль-Галицкому уездам книги содержат подробные сведения о пашне, которую крестьяне пахали на монастырь, о денежных оброках, «мелком доходе» и других денежных и натуральных взносах и о всяких работах, выполняемых монастырскими крестьянами.
В одной волости Коломенского уезда (с. Дубешня) крестьяне должны были пахать на монастырь  3 десятины с выти. Но это исключительный случай столь высокой барщины. И объясняется он тем,  что здесь крестьяне были свободны от денежного оброка и только давали за «мелкий доход» по 10 денег и «прикащичьего дохода» – 9 денег с выти. Крестьяне с. Дубешня и прилегающих деревень должны были также косить на монастырь сено и давать подводы к Москве: «Да с судных дел по алтыну, да за выводную куницу по гривне, да за новоженной убрус по алтыну ». Несмотря на высокие нормы барщины, писцы считали, что вотчина находится в сравнительно льготных условиях, потому что село и деревни безугодны.
Выше мы говорили, что в троицких владениях норма барщины была 5:1. К концу столетия, в результате кризиса, барщина увеличивается и отношение, таким образом, становится 5: 1,5-2 десятин. Следовательно, господская пашня составляла 23-29 % всей пашни, приписанной к крестьянским дворам.
Денежный оброк часто взимался в размере полтины или 20 алтын (т.е. 100-120 денег)  с выти. При высоких хлебных ценах  1590 годов этот оброк равнялся приблизительно 6 – 7,5 % совокупного дохода, получаемого с выти от хлебопашества .  Таким образом, барщину и денежный оброк в вотчинах Троице Сергиевого монастыря можно в 1590-е годы считать примерно равными 23-37 % труда, вложенного в основную отрасль хозяйственной деятельности крестьян – хлебопашество.
«Мелкий доход»  собирался  в троицких вотчинах в виде яиц, масла, сыра, льна, поярков или овчин или холста. Еще монастырь брал по 20-30 денег за свадебные пошлины, а в некоторых вотчинах по 6 денег «с судных дел», а также по 1 деньге с дыма. Приказчики получали по 6-10 денег. Но «мелкий доход»  собирался с доходов от животноводства и льноводства, и присчитывать его к доле сбора с хлебопашества не следует.
Норма владельческих повинностей в 29-37 % от труда, вложенного в хлебопашество, может быть не очень отличается от общей нормы эксплуатации Троице-Сергиевым монастырем своих крестьян в 1590-е годы. Троице-Сергиев  монастырь был богатейшим землевладельцем и мог ограничивать поборы с крестьян с целью преодоления кризиса 1570-1580-х годов.
Разбогатевшее монашество стало вызывать гневное осуждение даже у Ивана Грозного. Он обличал монахов за стяжательство, пьянство, падение нравов. В своем «Послании» в Кирилло-Белозерский монастырь  он особенно бичует монахов Троице-Сергиева монастыря, где «иссякло благочестие и монастырь оскудел» . Эту тему Иван 1V остро поставил на Стоглавом соборе в 1551 году и собор поддержал царя.
Монастыри с существовавшими в них злоупотреблениями (Троице-Сергиев в частности) составили одну из главных забот Стоглавого собора .  Наделенный силами и, пользуясь большими доходами, монастырь был земным раем для своих начальствующих лиц, которые всегда могли принудить к молчанию своих подчиненных, если бы со стороны их раздавались слова обличения. Игумены окружали себя своими родными и прихлебателями и превращали монастырское достояние в выгодные для себя дела. Их родня поселялась в монастырях; настоятель раздавал им монастырские села, посылая их туда в качестве приказчиков. Управление монастырскими имениями зависело от произвола настоятеля.
В его безусловной власти находились и братия и священнослужители монастырских сел, и часто терпели нужду, хотя и находились в ведомстве очень богатого монастыря, так как никто из них не пользовался доходами и не смел требовать участия в пользовании. Зато настоятели жили в полном удовольствии. Практически не удерживалось общежитие  в строгой его форме; если и была скудная трапеза, то разве для бедняков, питавшихся от крупиц, падавших со стола властей. Вкладчики, в порыве благочестия, отдававшие в монастырь все свое достояние,  с тем, чтобы там доживать свою старость, лишившись добровольно имущества, терпели холод и голод, и  всяческие оскорбления от властвующих, которые не дорожили ими, зная, что с них после отдачи всего в монастырь, уже больше нечего взять.  Зато те, которые хотя и отдали в монастырь часть своего достояния, но оставили значительный запас у себя, пользовались вниманием и угодливостью.
В монастыре курили вино, варили пиво и меды, отправлялись пиры, В монастырь приезжали знатные и богатые господа, и настоятели раболепствовали перед ними, стараясь, что-нибудь выманить от них.
Вольное обращение с женским полом доходило до большого соблазна: иногда чернецы и черницы жили вместе. Можно было в   обители встретить и мальчиков, «ребят голоусых », как выражались в то время.
От деспотизма и алчности настоятелей, снисходительных к себе и строгих к другим, нередко братия уходила из монастыря. Бедняки иногда скитались с места на место, не находя приюта – в других монастырях их принимали неохотно.
Считается, что в древности господствовало в монастырях благочестие. Но Стоглав показывает в этом отношении совсем иной образ.
При невежестве духовенства богослужение происходило самым нестройным образом, особенно заутреня и вечерня. Священники машинально исполняли заученное, не имея никакого  внутреннего благочестия, и потому позволяли себе во время богослужения непристойные выходки, приходили в церковь пьяные, ругались и даже дрались между собой. В поминальные дни церковь представляла собой самый настоящий базар – туда приносились яйца, калачи, пироги, печеная рыба, куры, блины, караваи. Попы уносили все это в алтарь и даже ставили на жертвенник. Обленившиеся настоятели вовсе не священнодействовали, братия пьянствовала, и по целым неделям не бывало в монастыре богослужения.
Собор осудил все эти  злоупотребления и совсем запретил держать в монастырях «пьянственное питье», кроме «фрязскиз вин»; запрещалось совместное жительство чернецов и черниц; для сохранения монастырской казны собор определял давать по книгам отчеты царским дворецким.
Издано было постановление против «заводителей» новых пустынь, которые тогда сильно размножились. Велено было такие мелкие пустыни соединять между собой, подчинять монастырям или даже уничтожать их. Собор поставил предел увеличению церковных вотчин. Хотя право владения за монастырями было оставлено, но без особого царского разрешения они уже не могли покупать земли. Постановлено было также, чтобы люди служилые не давали по душе своих вотчин без воли государя, и все вотчины, отданные боярами в монастыри со смерти великого князя Василия III, велено отобрать.
Кроме того, оказалось, что монастыри беззаконно присвоили земли у детей боярских под предлогом долгов, и такие земли велено было обратить в собственность тех лиц, за кем они были прежде .
Такие же меры были приняты и собором 1580г. Отсюда следует, что монастырские власти продолжали проводить свою линию. В тоже время царь, противореча себе, продолжал поддерживать троицких монахов. При нем монастырь получил привилегию перед другими монастырями: в 1561 году здесь была учреждена архимандрития.
В этом же году Иван Грозный приезжал в Троицкий монастырь держать совет с Троицким духовенством перед организацией опричнины. Заручившись поддержкой монастыря, он уехал в Александрову слободу. Не случайно документы сообщают о том, что за годы опричнины значительно выросли земельные владения монастыря за счет земель опальных вотчинников, а его казна пополнялась вкладами по казненным .
В годы правления Ивана Грозного Троице-Сергиеву монастырю уделялось большое внимание как военно-стратегическому пункту на северных подступах к Москве. Это было время, когда многочисленные монастыри превращались в опорные пункты, военные крепости. С 1540 по 1550 год велось строительство крепостных стен монастыря. Московское правительство, придавая большое значение сооружению этой крепости, дало монастырским крестьянам разрешение беспошлинно и бесплатно брать строительный материал, на чьих бы землях он ни находился.
Благодаря всем этим привилегиям крепость Троице-Сергиева монастыря стала образцом русского фортификационного искусства своего времени. При этом мощная крепостная стена с башнями поражала не только своей неприступность, но и величественной красотой.


Заключение.

Подводя итоги проделанного исследования можно с уверенностью сказать, что зарождение, становление и развитие Троице - Сергиева монастыря происходило в условиях высокого подъема духовного, религиозного и национального самосознания Московской Руси. Монголо-татарское иго, тяжелым  ярмом лежавшее на плечах русичей, вело их к сплочению, удельные князья медленно, но неуклонно приходили к сознанию объединения своих земель под властью одного великого князя. Таким собирателем в силу объективных исторических причин стало Московское княжество и Троице-Сергиева обитель, возникшая на землях его, сыграла в становлении единой Руси огромную роль.
Естественно, в жизни монастыря были и взлеты и падения, и по сегодняшний  день можно спорить: что больше было в деятельности Троицева монастыря – ускорения общественной жизни или торможения. Дошедшие до нас исторические источники не позволяют в полной мере однозначно ответить на этот вопрос. Да, было угнетение крестьян, использование людей этого сословия, как дешевую рабочую силу, для своего обогащения; да, было участие монастыря в закрепощении крестьянства; да, были расхождения во взглядах с правящей верхушкой государства, и даже измена по отношению к представителям власти; да, было и моральное разложение монашеской братии и монастырской олигархии; но было, и благословение игумена Сергия Дмитрия Донского на великую битву, и участие самих Троицких монахов в этой битве (Пересвет и Ослябя).
Нельзя сбрасывать со счетов и поддержку русского населения и властных структур в горестные дни разорения от монгольских набегов и княжеских междуусобиц. Была и военная защита земли русской непосредственно монашеской братией, использование монастыря как сторожевой крепости, как крепкого щита Москвы с северной стороны. Да, была поддержка Ивана Грозного в создании опричнины,  но было интенсивное ведение земледелия, внедрение и использование новых форм и методов в сельском хозяйстве.
Неоценимый вклад внесла обитель святого Сергия в культурное наследие российского государства. В 20-е годы 15 века выдающиеся русские художники Андрей Рублев и Даниил Черный украсили своими фресками и иконами Троицкий собор монастыря. В том же столетии работал в монастыре резчик и ювелир Амвросий. Среди талантливых зодчих, обстраивавших крепость, был и Василий Ермолин. Только этот перечень славных имен свидетельствует о том большом значении, которое имел Троицкий монастырь в развитии русской национальной культуре.
Несмотря на религиозную скованность всех видов искусства, русские художники и писатели, мастера прикладного искусства и зодчие, работавшие В Троице Сергиевом монастыре, сумели отразить идеи большого государственного значения. Создавая свои произведения в условиях бесконечных внутренних войн, в необычайно тяжелой внешнеполитической обстановке, они выражали лучшие помыслы русского народа и своими произведениями призывали к высоким идеалам и гуманистическим стремлениям.

Следовательно, главной исторической функцией Троице-Сергиева монастыря было обеспечение сохранности экономических и культурных достижений предшествующего времени и дальнейшее их развитие.
Другой его функцией можно считать поддержку многих средних или обедневших родов русской знати, чьи последние представители часто становились монахами обители, а также поддержку выходцам из непривилегированных слоев.
Третья функция Троице-Сергиева монастыря – роль, своего рода, «питомника» высшего русского духовенства и придворной элиты.
Среди разных течений в русском духовенстве Троицкие монахи занимали место между религиозными максималистами, настаивавшими на верности заветам нестяжания и отстранения от мира – и, так сказать,  «стяжателями», видевшими в церкви партнера государства в политических делах.
Троицкие монахи сумели найти золотую середину между нестяжательством и беспринципным стяжанием, сохранить верность духовным заветам Сергия, даже приобретя громадные материальные богатства, что и обеспечило монастырю его уникальное место в русском обществе.
И последнее: Троице-Сергиев монастырь играл заметную роль в политической жизни страны, в которой только настоятели крупных монастырей были в состоянии выступать, в случае необходимости, в роли оппонентов княжеского самодержавия.
Недаром в 1744 году Троице-Сергиеву монастырю было присвоено наименование Лавры.
               
Библиография


Исторические источники.


1. Акты социально-экономической истории Северо-восточной Руси конца 14 -  начала 16 вв. - М., 1958. Т. 2.
2. Акты феодального землевладения и хозяйства 14-16 вв. - М., 1951, 4.1.;  - М., 1661, 4.3.
3. Грамота великого князя Ивана Васильевича в Суздаль и Юрьев наместникам и посельским о сыске и выводе обратно крестьян Троице-Сергиева монастыря, вышедших из монастырских Шухобальских сел. //Нагаев А.С., Огнев В.Н. Практикум по истории СССР с древнейших времен до конца 18 в. В двух выпусках.  - М.: «Просвещение», 1984, Вып.1.
4. Стоглавый собор 1551г. // Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до 1861 г. Составители: Епифанов П.П., Епифанова О.П.  - М.: «Просвещение», 1987.
5. Уставная грамота митрополита Киприана Константино-Еленинскому монастырю 1391 г., октября 21.//Нагаев А.С., Огнев В.Н.  Практикум по истории СССР с древнейших времен до конца 18 в. В двух выпусках. М.: «Просвещение», 1984, Вып.1.



Используемая литература.



1. Дмитриев М.В.  К проблемам истории русского монашества в 14-16 вв. (по страницам книги П. Гонно).//Вопросы истории, 1997. № 3.
2. Загорский историко-художественный музей – заповедник.  - М.: «Московский рабочий», 1968.
3. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 1 - 4.  - Калуга.: «Золотая аллея», 1993. Т.4.
4. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. – М.: «Мысль», 1993.
5. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. Т.1-2.  - М., 1990. Т. 2.
6. Шапиро А.Л. Русское крестьянство перед закрепощением (14-16 вв.). - Л., 1987.


Рецензии
Очень интересный м познавательный материал. А Вам не встречалось, случайно, во время исследований имя приказчика монастыря в 1500 годах Гавриила Шушлебы?

Марина Карлова   04.02.2020 14:58     Заявить о нарушении