Слом силы. 2 часть. Война без границ

1

Украшенное грязно-серыми разводами облаков и слегка подсвеченное багровой полосой горизонта, небо двигалось к своему завершению, постепенно теряя краски. Каких-то пару часов назад небесный свод выглядел иначе – солнце слепо пялилось на землю желтым глазом, будто желая прожечь несчастную твердь насквозь, тучи деловито сновали где-то там, впереди, над лесом, а приглушенная тишина обещала ненастье. Не сейчас, спустя время.
Пока же небеса еще не решили, какими станут, их оттенки бледнели, постепенно скатываясь к банальной прозрачности, через которую ночью проступят белые дырки звезд...

– Неопознанный объект, приближается со стороны материка.
Человек в стандартной армейской форме буквально прилип к экрану системы слежения.
– Расстояние пять километров двести метров, сокращается. Скорость примерно сто километров в час, предположительно это легкий шаттл.
Он повернулся к своему напарнику.
– А ты как думаешь?
– Я думаю, что сначала стоит определиться – докладывать начальству или нет, – со знанием дела ответил тот. – Установил, каким курсом идет наш ночной летун?
– Еще же вечер... – начал было первый солдат, но под строгим взглядом второго тут же осекся и быстро затараторил. – Юго-юго запад, если его оставить в покое – прямиком в центр Леса угодит.
– Занятно... И кто такой смелый, что не боится нарушать прямые распоряжения командования? Кто поплевывает с высоты на приказ самого архистратига Михаила?
– Хороший вопрос... – первый засуетился. – Может, собьем его? Повод-то есть... Заодно опробуем нашу противовоздушную защиту.
– А что ее проверять? Работает как часы – на сто процентов уверен. И вообще... Какой-то ты сегодня кровожадный. Не навоевался еще?
– Там мы же еще не воевали! – возмутился солдат, обнаруживший нарушителя. – Только днем сюда приехали!
– А ты хочешь? Не терпится поскорее начать? – второй состроил брезгливую мину. – Ладно, пока следи за ним. Когда окажется над Лесом – тогда будем думать, сбивать или нет. Ох, одни проблемы с этими...
Закончить фразу и сообщить приятелю о таинственных “этих” солдат не успел. Он только открыл рот, только придал лицу глубокомысленное выражение, как разговор был грубо и шумно прерван писком локатора.
– Что за?..
– Смотри-смотри! – восторженно пролепетал завороженный увиденным наблюдатель. – Точка на экране меняет форму!
– Меняет? У тебя, что, галлюцинации? Мы же еще в Лес... не вошли.
Фраза прозвучала обрывочно и криво, как зажеванный допотопным печатающим устройством лист бумаги, второй солдат, все время строивший из себя “крутого парня”, побледнел и сглотнул подступившую слюну. Их привезли сюда прямо из академии, о войне они знали только теорию, да фильмы с картинками, которые лишь весьма приближенное представление дают, просматривали на занятиях. На этих застывших слайдах, срезах времени и пространства, все было проще и понятнее, а искусственные сюжеты создавали обманчивое впечатление безболезненности и восторга, бесконечного фестиваля впечатлений...
Несостоявшийся “герой” поправил воротник, потому что ему вдруг стало душно, и даже не заметил выступившего на лбе едкого пота. Он смотрел и смотрел на экран, неотрывно, следя за тем, как точка, расплывшаяся по горизонтальной поверхности виртуального небосвода неровной кляксой, меняла форму. Сначала она была похожа на увеличивающийся от страха человеческий зрачок, но совсем скоро задрожала, затряслась, как верхушка пробудившегося вулкана, выпустив целую кучу тонких черных щупалец. А затем...
– Официальный символ объединенного человечества, – пробормотал потрясенный солдат.
Он не знал, что за чертовщина происходила последние несколько минут, но значок, высветившийся на экране вместо нарушителя был известен всем, без исключения. Латинские буквы “H” и “S” вписанный в круг, причем так, что “S” чуть-чуть выступала сверху. Символ нового человечества... И недвусмысленный намек на то, что неизвестный шаттл обладает максимально возможными полномочиями.
– Ты видел? – обратился испуганный “герой” к напарнику. – Ты видел это?!
Пребывающий в ступоре наблюдатель отозвался неразборчивым мычанием, похоже, желание воевать пропало у него окончательно и бесповоротно. Как каленым железом выжгли... Хотя всего лишь шаттл пролетел. Правда, пассажир этого летательного аппарата мог, будь на то его желание, приказать уничтожить весь личный состав подразделения... Но это же такая мелочь, правда?..
– Начальству докладывать не стоит, – заявил после продолжительного молчания более благоразумный солдат. – Да и самим лучше забыть о странном шаттле...
Его товарищ только и смог согласно кивнуть. Наблюдатель, обнаруживший нарушителя и загоревшийся идеей опробовать систему защиты, теперь мрачно смотрел на экран мутными потухшими глазами...

Серая рельефная коробка шаттла неуклюже рухнула вниз, на землю, давя камни тяжелыми опорами, которые делали летательный аппарат похожим на большую сонную птицу. Механизмы, много часов удерживавшие тонны металла и пластика в воздухе, погудели еще немного, успокаиваясь, а потом стихли, вернув маленькой дозаправочной станции потревоженное спокойствие.
“И кого черти принесли?”, подумал оператор и охранник по совместительству, выходя из скромного домика, “Не сидится же им на месте...”.
Он приблизился к шаттлу и, с вялым интересом поглядывая на потертые бока машины, стал ждать, когда пассажиры соизволят выбраться наружу. Нельзя сказать, что ожидание продлилось долго, но минут пять сторожу пришлось потоптаться на месте.
– Зачем пожаловали? – кислым голосом сказал он, когда металлическая дверь, наконец, отошла в сторону. – Первый раз вижу такую модель...
Появившийся из подозрительно тихой темноты салона незнакомец не вызывал у пожилого сторожа ровным счетом никакого доверия. Улыбающийся, как нарисованная картинка, с темными непроницаемыми глазами и такого же цвета шевелюрой, зачесанной назад, как у актера из древнего фильма. Старается произвести впечатление... Старик покачал головой – не нравились ему такие товарищи, ох, не нравились. А еще это вызывающе нелепое пальто желтого цвета... Само-то оно отличное, из хорошего материала, ладно скроенное и сидит, как влитое, но цыплячья окраска...
– Добрый вечер! – на лице гостя не дернулось ни одной мышцы, а задумчивость сторожа, казалось, его нисколько не обеспокоила. – Хорошая погодка, не правда ли?
– Хороша, хороша, – кивнул старик, исподлобья разглядывая свалившегося с неба пижона. – Хоть из дома не выходи. Да вот приходится... А кости древние, скрипят и жалуются на тяжелую жизнь...
Гость изобразил удивление, но улыбаться не перестал.
– Здесь ведь заправочная станция? Точнее, место, где можно зарядить батареи моего шаттла? Мне назвали координаты, но я не уверен, что ошибка исключена. Вполне возможно...
– То-то место, – старик поспешил прервать разговорчивого незнакомца. – А я тут вроде работаю.
– Тогда замечательно! Все прекрасно! Но почему вы жалуетесь на плохое самочувствие? Такая работа отличная! На свежем воздухе, постоянно в движении... Сказка, а не работа!
Если бы улыбка человека в желтом плаще была солнцем, то сторож давно ослеп бы – тому и так начинало казаться, что растянутые до ушей тонкие губы занимают большую часть лица незнакомца, отодвигая на второй план прямой нос, густые брови и темные глаза. А уж болтливость... Зажать бы уши, да не слышать этого бесконечного словесного потока, но нельзя – невежливо. Кроме того – похоже, он – клиент. А клиент... Ну, не всегда прав, конечно, но персона, с которой нужно обращаться уважительно.
– Да если бы сюда шаттлы прилетали, – проворчал старик, пока еще не решивший, как относиться к гостю. – А то раз в год человеческое лицо вижу. Причем, они ж почти сразу улетают, многим даже поговорить лень...
– Ай-ай-ай! Как можно! Беседа – самое прекрасное, что придумано человеческим обществом! Когда обезьяна...
Он довольно долго распинался о плюсах и минусах человеческого общения, причем минусов почти не было, а плюсы росли и ширились с каждым новым словом. Незнакомец говорил и говорил, пока сторожу не начало казаться, что он сходит с ума или попал на представление какого-то нелепого клоуна, в котором причудливо смешалась комедия и трагедия, а брызги воды из глаз прерываются приступами истерического смеха...
– Можно узнать Ваше имя? Для отчетности, – соврал старик, отчаявшийся понять смысл пространного монолога. – Да и на документы бы глянуть... Так, порядка ради.
Пижон, которого так грубо прервали, замешкался, но лишь на мгновение, а секунду спустя продолжил тараторить, но уже на другую тему.
– А я не сказал? Ой, простите-простите-простите! – он протянул яркую карточку. – Меня зовут Мани Пуллит, я следователь из следственного отдела сектора внутренней безопасности. Я тут... – гость многозначительно подмигнул и просто-таки засиял от осознания собственной важности, – по особым поручениям.
Он уставился на сторожа, ожидая, что тот начнет расспрашивать, что за поручение Мани выполняет в богом забытом районе острова Ивви. Но эти надежды оказались несколько... несбыточными, потому что “хозяин” маленькой заправочной станции совсем не горел желанием слушать болтовню гостя.
– Следователь... Почти исследователь, – попытался пошутить старик, неуклюже переступая с ноги на ногу. – Почти ученый.
– Да-да-да! Именно! – воссиял Мани. – У меня очень творческая работа! Хотя многие считают ее скучной... И даже не особо нужной в наше время...
Сторож закрыл глаза и мысленно застонал, упрекая себя в том, что подыграл гостю. Он подумал, что теперь будет вынужден слушать пустую болтовню вечно, но Мани сам внезапно прервался и, не снимая и лица дурацкой улыбки, сказал:
– Заправьте батареи полностью. Эта птичка рвется в небо! Ей еще придется полетать!
После чего отвернулся и с отсутствующим видом уставился в небо, потеряв всякий интерес к собеседнику... Тот лишь покачал головой, но не сказал ничего. Просто тяжело вздохнул и поплелся за кабелем.

Сразу после того, как индикатор батарей показал, что они заряжены, Мани Пуллит коротко попрощался и, чуть не взбежав в шаттл, стремительно взлетел, оставив облачка пыли и долгий свистящий звук. И то и другое скоро исчезло, а сторож, устало следивший за тающей в небе машиной, так и не мог выбросить из головы странной улыбки гостя, которую старик мельком увидел в самый последний момент, когда фигура в желтом плаще почти скрылась в салоне. Какая-то печаль была в ней, какая-то поистине вселенская скорбь...
А еще старик так и не понял, что же за модель шаттла он заправлял сегодня.

2

– Рей! Держи! – Димас перехватил короткий автомат поудобнее и протянул своей бывшей соседке. – Как режимы стрельбы переключать знаешь?
Девушка кивнула, незаметно для себя поежившись. Даже в тире холодное прикосновение оружия не было таким неприятным, а деловито сновавшие туда-сюда солдаты, ящики, набитые средствами уничтожения себе подобных, и Дим, ставший каким-то хмурым и угрюмым, вызывали ощущение нереальности происходящего. Точнее, неправильной реальности, словно раковая опухоль поразила отдельно взятый участок земной поверхности, расцветив его огоньками взрывов, да черными точками бронетехники.
– Запасные обоймы возьмешь на складе... – продолжал объяснять Дим, будто не замечающий тревоги в глазах Рей. – Если что, спроси Геста, он объяснит, как пройти. Да тут недалеко... Ходят слухи, что наступление будет завтра. Рано утром – в шесть или семь часов. Но это просто разговоры, сам понимаешь... От босса никаких указаний не поступало. Да и командование молчит, как воды в рот набрало... Наверное, хочет повстанцев Ивви запутать, но я не уверен, вполне возможно, что...
Он продолжал и продолжал объяснять, слишком пространно и так многословно, что иногда казалось, что вот-вот и запутается в собственных рассуждениях. Но нет, Дим уверенно переходил от одной темы к другой, рассказывая последние слухи и рассуждая о компетентности руководства. И какой бы вопрос парень, выглядевший сейчас бывалым солдатом, не затрагивал, с его лица не сходило озабоченное выражение. Будто он был одновременно и с Рей, и где-то в другом мире, витал в облаках... или пробирался через геенну огненную.
Девушка, конечно же, не знала подробностей, вполне возможно, что необычное поведение приятеля существует лишь в ее глазах, а может, он просто устал. Все может быть, но с каждой секундой, с каждым новым бессмысленным словом ей становилось все страшнее и страшнее.
“Если ты смотришь в бездну... бездна смотрит на тебя”.
Пришли искаженные памятью строки и Рей, чувствовавшая себя, как пыльный грязный мешок с песком, закрыла глаза, с внезапной ясностью увидев перед мысленным взором события полуторачасовой давности...

Небо разрывалось между красным и болезненно-желтым, сквозь окно шаттла толком не разглядеть, но Рей казалось, что эти цвета – лишь начало. Одурманенные долгим перелетом, сонные и ленивые курсанты дремали в креслах, оставив девушку в одиночестве наблюдать за причудами природы. Дим, сидевший рядом и совершенно не разделявший интереса своей соседки, был к тому же слишком погружен в свои мысли, чтобы обратить внимание на странное как бы знамение, растекающееся в небесах.
“Какая тревожная красота!”.
Рей восхищенно следила за сменой цветов, за тем, как разрываются, растягиваются облака, оставляя грязный след. Шаттл периодически подбрасывало на воздушных ямах, что создавало иллюзию вибрации неба, ощущение своеобразного неботрясения – безмолвного, завораживающего и недоброго. Но Дима это не волновало – он лишь плотнее закрывал уши, в которые лилась шаткая, слегка истеричная музыка, служившая парню фоном для размышлений.
“О чем он думает?”.
Девушка покосилась на соседа, пытаясь разглядеть ответ в тлеющих огоньках глаз, но тщетно – словно стена разделяла их, стена инородная, искусственная, глубоко чуждая для Рей. “Курсант Мерри” даже страха не почувствовала – одну растерянность, да беспокойство. Причем не за себя – за Дима, которому сейчас приходилось очень несладко. Но почему? Что случилось? Что изменилось в нем за одни сутки?
Опять вопросы без ответов... Рей мысленно вздохнула и вновь обратилась к виду из окна, теперь посмотрев вниз, на землю, картой расстилавшуюся под шаттлом. Конечно, машина летела не так высоко, метров двести, не больше, но и Лес, и равнина казались однотонными, монолитными, будто слепленными из двух больших кусков глины. Точнее, казались бы...
– Боже... – невольно вырвалось у Рей. – Что же это такое...
Они дрейфовали на фоне лоскутного неба, а под ними, на грешной земле... Черный остов мощного танка зарылся носом в густую желтую траву. Пушку почти оторвало, она свисала вниз, как сломанная человеческая рука, а все антенны смело, как ураганом, отчего бронированная махина казалась голой. А самое страшное, то, что Рей видела отчетливо, как через бинокль... Багровая полоса на боку, проходящая наискось, неровно, и пропадающая где-то с другой стороны, что была скрыта от взгляда...
“А как же рассказы о том, что у повстанцев нет тяжелого вооружения? Выходит, Адам говорил правду?!”.
Девушка, испуганно озирающаяся по сторонам и слушавшая глухие удары собственного сердца, хотела поговорить с Димом, рассказать о том, что видела, о словах Адама Голода, о страхе и знаках... Но не решилась. Не зная, что ответит парень, не зная, какого ответа ждет она сама... Рей промолчала, с глупым видом уставившись в темнеющее небо за тонким пластиком окна. Она смотрела, но пейзаж ускользал, оставаясь где-то позади, она пыталась думать, но мысли разбегались, ехидно посмеиваясь, она пыталась слушать свои чувства, но лишь боль от ударов сердца отдавалась во всем теле.
Никогда еще Рей не чувствовала себя такой одинокой.

Сначала прикосновение. Мягкое и нежное, трепетное, как бабочка, севшая на цветок. Кажется – стоит только пошевелиться и оно исчезнет, пропадет это легкое тепло, это ощущение близости, словно одна кровь течет в двух телах, словно одно сердце бьется, задавая ритм жизни. Потом чувство покоя. И защищенности. Стены, отделяющей от мира, близкой и родной стены. Как плечо, поддерживающее в трудный момент, как твердая спина, защищающая спину, как слово, не исчезающее в пустоте, не сказанное напрасно... И, наконец, пришло осознание. Незыблемое, словно было всегда, и цельное, как гранитная плита, закрывающая вход в сокровищницу. Острое желание вдохнуть свежий воздух гор, обжечься леденящим холодом и взобраться на ту вершину, где еще не бывал прежде...
А потом наваждение схлынуло, унося с собой память о мертвом небе и смертельно раненом танке, остужая мысли и чувства... Калейдоскоп серых теней остановился, и Рей открыла глаза.
– Ты... в порядке? – спросил смущенный Дим. – Адово семя... Ты вдруг впала в транс, как Иввианский медведь во время спячки, я пытался до тебя докричаться, но бесполезно. Ты даже не шелохнулась и я... Попытался тебя разбудить.
Парень, из самоуверенного головореза в один момент превратившийся в растерянного курсанта, нерешительно отступил на шаг назад. Затем отвел глаза в сторону и попытался слабо улыбнуться, но получилось лишь жалкая гримаса, как у солдата, окруженного повстанцами и оставшегося без единого патрона, без единой запасной обоймы...
– Ты... не сердишься?
– На что? – искренне удивилась Рей. – Мне тебя благодарить стоит... Что избавил от кошмаров. Пригрезилось же... Наверное, лес уже действует.
– Наверное...
Дим неуверенно кусал губы. Он не думал, что девушка может его обманывать, да и зачем ей говорить неправду? Но... сомнения глодали и без того не очень-то спокойное сознание, а вопросы плодились, как серые крысы – быстро, просто ошеломляюще быстро.
– Дим? – собеседница заметила состояние “курсанта Раха”. – Ты чего? Я же не сержусь. Правда. Даже наоборот... Я рада.
Она мечтательно посмотрела на темное небо – не стараясь там что-то увидеть, напротив, желая уйти на секунду-другую от мрачных красок внешнего мира, помечтать и... Почувствовать вновь то прикосновение, пусть как плод своего воображение, пусть как эфемерный отблеск прошлого... Недавнего, но безвозвратно ушедшего. А еще...
– Знаешь, Дим, со мной никогда такого не было, – губы Рей изогнулись в тонкой и нежной, будто не принадлежащей этому миру, улыбке. – Драки, бесконечные поиски еды и крыши над головой, грязная рваная одежда и люди, которые были хуже самых никчемных тряпок. Я всякое повидала, многое помню... Но еще больше постаралась забыть, спрятать в самых тайных уголках памяти. Все... плохое.
Девушка тихонько, так, чтобы Дим не услышал, вздохнула. Ей не хотелось лишний раз тревожить нервно переступавшего с ноги на ногу юношу, но и спокойно говорить она не могла. Не получалось...
– Понимаешь... – продолжала “курсант Мерри”. – Если удалось сытно поесть – уже хорошо, если есть где спрятаться от дождя и холода – совсем замечательно, а если и денег дали за выполненную работу... Так вообще просто сказка. Я жила... подобным образом... – она запнулась, с трудом извлекая из себя нужные слова. – Много... Очень много лет. Я даже не помню, когда было иначе...
Неровная тень шаттла проскользнула над ними, заглушив слова мертвым дыханием двигателей. Темные стрелы деревьев зашелестели, теряя листья и время, а сонный лагерь готовился к отбою, который должен был наступить с минуты на минуту...
– Тебе, наверное, легче, – холодный искусственный свет косо падал на лицо Рей, кожа казалась блеклой, а зрачки залила чернильная тьма. – Ты не видел всего этого... Всей той мерзости, на которую способны люди... Того зловонного дна, без проблеска надежды и цели... Понимаешь... Я каждый день думала только о том, как прожить следующий. А каждый следующий – что со мной будет еще сутки спустя. Наверное, меня можно назвать очень рациональной и расчетливой, похожей на волка, что зарывает в землю недоеденную добычу. Наверное, я и была тем волком, точнее волчицей – безжалостной, хитрой, живучей.
Темарис, Катастрофа, убитые страхом родители... Да, их расстреляли военные, которые боялись, что они привезли из канувшей в Лету Греции какую-нибудь чуму... Чуму... Если мои родители и привезли что-нибудь, то лишь свою дочь. Девочку, которая в раннем детстве осталась одна, которая, когда ей исполнилось шестнадцать, узнала правду о своем происхождении. О... тот человек долго кричал, ведь он был одним убийц, хладнокровным и жестоким прежде... Он растерял весь свой гонор и от него осталась только отчаянно вопящая оболочка.
Глаза девушки недобро сверкнули... Наверное, просто луна отразилась в этих темно-зеленых омутах.
– Дальше было проще, – Рей все говорила и говорила, будто слова дарили ей утешение. – Рассказывать особо не о чем... Я промышляла, чем придется, думала только о себе, о своих потребностях... Почти животных. Еда, вода, крыша над головой... Много ли бродяжке надо? Как перекати поле, вечный странник на тропе жизни, я скиталась от города к городу, от беды к беде. Не было дня, чтобы Мери Рейнольдс не попадала в какую-нибудь заварушку... Считая это нормой, прозой жизни.
– Негусто, правда? – девушка вдруг посерьезнела, ее голос потерял торжественную мрачность и стал пустым. – А еще были книги. Старые... Я находила их, где только можно – потрепанные фолианты и пахнущие свежей краской копии, записи в электронных архивах и просто карты памяти, завалявшиеся в шкафу. Я проглатывала строчки, страницы, повести и романы, как истомленный жаждой кочевник глотает ледяную воду из прозрачного, как мысли праведника, ключа. Я читала запоем, часами не могла оторваться... Заканчивая одну книгу приступала к следующей. Это было... моим единственным развлечением. Тем, что придавало моей жизни хоть какой-то смысл.
– А потом... – она замолчала и долго смотрела на Димаса. – Потом меня попросили устроить небольшой маскарад в академии, притворившись юношей-курсантом. Неделя-две, не больше... Это обещало быть легкой прогулкой, не работой, а сказкой, за которую должны еще и щедро заплатить. Поначалу все шло гладко – фальшивые документы с блеском и фанфарами выдержали тщательную проверку, меня допустили до занятий, не заподозрив в худощавом юноше замаскированную девушку. Я легко втянулась в учебу – схватывала все на лету, так что с этим проблем не возникло. А потом... Потом я встретила тебя.
Рей замолчала и требовательно, с каким-то скрытым в глубине глаз отчаянием, уставилась на приятеля. Как молящийся смотрит на изображение своего бога, как лудоман, застывший перед рулеткой. Она ждала ответа, хотя вопрос был неизвестен даже ей самой... Чего хотела Рей? Чтобы Дим сказал ласковое слово? Чтобы поддержал? Или встречной откровенности? Она не знала, она просто ждала и парень, не выдержавший этого безмолвного “разговора” отступил на шаг назад, скрывшись в глухой тени тяжелого контейнера с оружием.
– Адово семя... – голос “курсанта Раха” дрожал. – Я и подумать не мог... Что все до такой степени... Черт! Прости...
Он сбился, скользнул взглядом по насупившемуся лицу девушки, отвел глаза, укусил губу, словно боль могла сейчас отрезвить и успокоить прерывистое дыхание.
– Я... ты... – Дим украдкой бросал на Рей тревожные взгляды. – Мы... Я не знаю!
Солдат, хулиган, головорез... и расстроенный парень в одном лице. Он боялся смотреть на девушку, боялся заглядывать в ее бездонные глаза, боялся потеряться в отблесках ее мыслей. Он словно стоял у самой черты, страшась переступить ее, замочил ноги в водах бурной реки, но не решался отдаться стремительному потоку. Это... было слишком неожиданно. И слишком некстати. Война...
– Я не понимаю, чего хочу... Что нам делать... Сейчас... Адово семя! Ну почему все случилось так невовремя! Почему не раньше! Хотя бы на пару недель... – Дим продолжал искать оправдания, даже для него самого выглядевшие нелепыми отговорками, а Рей... девушка становилась мрачнее с каждым новым словом. – Я не могу... Меня... Нас... В любой момент могут убить. В любой! Курсанты... Мы для них просто пушечное мясо. Живая приманка... Нам нужно выжить! В первую очередь! А потом... потом...
Он остановился, беспорядочные слова и фразы крутились в его голове, образуя адскую карусель, сжимающую виски, как гидравлический пресс. Дим находил ответ и сразу отбрасывал, строчки из книг просились на ум, но были совершенно ни к месту... Он не знал, что ответить этой девушке, молча ожидавшей его слов, а она смотрела на него и не видела. Ей казалось, что между ними стекло – прозрачное и твердое, пулей не пробьешь, что Дим одновременно здесь и не здесь. Что парень словно вещает с экрана телевизора, а взгляд его потухших глаз устремлен вдаль, туда... сквозь нее.
– Я НЕ ЗНАЮ! – завопил Дим, не выдержав пытки тишиной и безмолвием. – НЕ ЗНАЮ!
Бравый солдат, днем показывающий удивительное хладнокровие, кричал, срывая голос и совершенно не думая о том, что кто-то еще может его услышать. Но, на его счастье, спустя каких-то десять секунд сирена гулко возвестила отбой. Этот скрипучий неприятный звук поставил точку в тягостном разговоре, отложив поиск ответов на завтра, на потом, на другой раз... Которого может и не быть вовсе.
– Хватит. Сегодня мы уже ничего не сможем выяснить, – равнодушно сказал Дим изменившимся голосом, теперь парень был абсолютно спокоен. – Предлагаю отправиться на боковую. Тем более что следующий день обещает быть долгим.
Он говорил твердо и уверенно, но его слова совершенно не успокоили Рей, скорее наоборот – девушка чувствовала себя так, будто в сердце неотесанный кол воткнули. И теперь эта деревяшка, вцепившись в плоть всеми занозами и трещинами, саднит и ноет, не желая отпускать жертву... А еще она чувствовала неопределенность, ей казалось, что все закончилось не так, как должно было. Не так, как она хотела. И не так, как хотел ее приятель. Все не так...
– Дим? – спросила Рей очень-очень тихо, почти шепотом. – Ты что-нибудь помнишь?
– Конечно. Я помню все, что со мной происходило последние три года.
– Все-все-все?
– Без исключения.
Значит и то прикосновение... Рей на мгновение зарделась, вспоминая приятные секунды, но почти сразу остыла и почувствовала холод на своих пальцах.
– Ночь. На улице не жарко, – заметил Дим, будто прочитав мысли девушки. – И если обнаружат, что мы гуляем по лагерю после отбоя – по голове не погладят... Идем. Времени нет совсем.
– Идем... – эхом отозвалась спрятавшаяся в своих мыслях Рей. – Куда идем...
И, не закончив фразы, молча отправилась к своему домику. Она даже не попрощалась с приятелем, но тот не стал останавливать расстроенную девушку. Да и следовать за ней не спешил... Дим стоял в тени, пристально наблюдая за чернотой леса и копаясь в своей памяти. Он вытащил и вывесил, как мокрую одежду, все свои мысли, ощущения, чувства. После чего просеял через мелкое сито, отсортировал, перебрал, практически препарировал... Дим старался, потратил уйму драгоценного времени, весь продрог и замерз.
Но так ничего и не понял.

3

Расчерченный, как по линейке, разделенный на почти равные квадраты и расположенный в нескольких шагах от границы Леса Ивви, лагерь просыпался и начинал очередной цикл своей жизни. Кое-где курсанты деловито проверяли снаряжение, но не потому, что этот монотонный и нудный труд помогал им не думать о предстоящем сражении. Напротив – они одновременно, пока руки были заняты работой, просчитывали возможные варианты и думали, как стоит действовать в той или иной ситуации. Конечно, это обязанность командиров отрядов, а не рядовых бойцов... Но мало ли что может случиться?
Другие солдаты бодрым шагом направлялись на специально оборудованную площадку, где активно разминался уже с десяток курсантов. Обязательные тренировки были отменены приказом директора, но те из совсем еще молодых ребят, кто достиг за период обучения определенных успехов, не хотели терять формы. Да и в бою это совсем не обуза...
– Тихо у нас, – заметил солдат охраняющий “покои” стратега Китомуры. – Вроде и война, а пока все, как на сборах.
– Временная передышка – его товарищ сладко зевнул. – Это как волны – вверх, вниз, вверх, вниз. Погоди чуть – скоро нас с головой захлестнет... А потом вверх, вниз, вверх, вниз...
Парень вновь впал в состояние легкой дремы.
– А вам не кажется странным, – начал третий солдат, по удивительному стечению обстоятельств оказавшейся никем иным, как Адамом Голодом. – Нас отправили туда, где якобы потерпели сокрушительное поражение регулярные войска... А когда мы прилетели, то застали пасторальную картину исключительно мирной жизни.
Охранники задумались.
– А танки? – после паузы неуверенно спросил первый. – Мы собственными глазами их видели. И ты тоже видел, Адам!
– Видел, – согласился админ. – А много ты этих подбитых танков заметил? Два или три, не больше? Верно?
– Ну... Верно, – солдат замялся. – Ну... может, мы просто не заметили?
– С высоты пары сотен метров? В голой степи? – в голосе Адама прозвучала неприкрытая ничем ирония. – Да мы должны были увидеть все поле боя! Тела, уничтоженная техника, выжженная земля... Хоть что-нибудь из этого. Причем, в достаточно больших масштабах... Мне вообще кажется, что повстанцы наносили по нашим доблестным войскам точечные удары. Кстати...
Админ с задумчивым видом повернулся ко второму охраннику.
– Ты знаешь, с чего началась война?
– Конечно, – вяло отозвался тот. – С нападения на колонну наших танков.
– Верно! – на лице Адама возникла удовлетворенная улыбка. – Нам сказали, что в атаке участвовали значительные силы повстанцев... Но теперь это не кажется мне правдоподобным. Я бы скорее поставил на молниеносный налет – сломали порядки нашей армии, подбили несколько машин, убили несколько солдат и... растворились в воздухе. Как призраки. Ты заметил хоть один труп повстанца? Нет? Я тоже.
– Может, они после смерти в пыль сразу же превращаются... Хе-хе... А знаешь, ерунда все это. Зря только голову себе и нам забиваешь, Адам...
– А тебе самому разве не хочется докопаться до истины? Выяснить, как все обстоит на самом деле, кто скрывается за всеми событиями... Один из наших безупречных архистратигов. А может, еще кто. Не хочешь?
– А зачем? В свое время узнаю в любом случае.
– Пассивно подчиняешься судьбе? Хах! Так ведь можно и доиграться... К тому же...
– К тому же есть еще одна странность, – вмешался в разговор первый солдат. – Почему нас отправили туда, где не справились регулярные части? Если их разбили в пух и прах, заставили отступить, то что мы, знающие о войне только в теории, сможем сделать?
Адам хитро прищурился, его улыбка стала еще шире, напоминая улыбку дикого кота, слопавшего здоровенный кусок мяса.
– Ве-е-е-ерно мы-ы-ы-ыслишь, – протянул он бархатным голосом. – Войска отступили, не понеся особых потерь. Вместо них сюда отправили курсантов из нашей и еще пары десятков академий. Зачем? Напрашивается только один вывод...
Админ понизил тон и украдкой, косясь на собеседников, огляделся по сторонам.
– Нас используют, как пушечное мясо, как приманку и обманку, – поведал Адам ужаснейшую тайну. – Как только повстанцы нападут, как только мы вступим с ними в бой... Регулярные части вернутся и закончат дело. Крови будет мо-о-о-о-оре, убитых – сотни, тысячи, а от нашего лагеря останутся одни руины, как от древних городов. Да и сами мы станем историей... Надписями на могильных камнях.
К вящему удовлетворению рассказчика его зловещий шепот возымел соответствующее действие – охранники забеспокоились, их движение стали нервными, а в глазах поселилась тревога. Эти два солдата тоже часто думали, зачем курсантов академии послали туда, где скоро должно стать жарко, как в пекле, сделав своеобразным наконечником копья. Они думали, но не решались говорить, а слова админа игры, к которому почти все товарищи относились с некоторым трепетом, сказанные за них, пробудили глубоко скрытые опасения.
Охранники стратега Китомуры были совершенно растеряны и не понимали, что им следует делать. Испуганные взгляды обратились к давно ожидавшему этого Адаму, который, как паук, плел паутину, только не из прозрачных нитей, а из невидимых глазу слов. А еще он радостно улыбался, ведь его план в очередной раз завершился полным успехом. А еще...
– О чем разговариваем, молодежь? – появление нового действующего лица в одно мгновение разрушило всю атмосферу, превратив чудовищный жертвенный алтарь обратно в стандартный военный лагерь. – Начальству косточки перемываете? Или слухи по десятому разу рассказываете? Да не стесняйтесь! Я никому не скажу!
Человек в желтом пальто, которого солдаты увидели перед собой, был здесь так же инороден, как одинокий одуванчик среди сочной зелени. Он улыбался не так – настолько картинно, что даже не скрывал этого. Он был одет не так – если бы кто-нибудь из курсантов побывал в цирке, то сравнил гостя с нелепым клоуном. А его прическа вообще вгоняла новоявленных солдат в трепет – зачесанные назад волосы открывали на всеобщее обозрение просто-таки широченный лоб.
“Таким и убить можно”, неожиданно подумал Адам, “Что? Откуда такая мысль? Я же не хотел...”.
Он мрачно уставился на незнакомца, причем в глазах админа читалось отнюдь не радостное приветствие. Скорее безмолвные громы и молнии обрушивались сейчас в голове Адама Голода, стирая в пыль досадную помеху... Этот негодяй с такой легкостью разрушил идеальный план! Ничего не делая, просто своим присутствием!
“Не прощу!”.
Подумал Адам, но вслух сказал иное.
– Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста.
– Какой сухой тон! – назнакомец, подражая актеру из фильма, всплеснул руками. – Вы не рады меня видеть? Как печально! Это ранит меня в самое сердце!
– Вы находитесь на территории временной военной базы. Вход на данную территорию ограничен. Покажите ваш допуск и представьтесь, иначе мы будем вынуждены Вас арестовать.
Ровный голос давался Адаму нелегко – внутри админа бушевал настоящий пожар, который с трудом получалось сдерживать.
– Столько формальностей! – запричитал гость. – Я что, в департамент по налогам попал? Или еще в какое гнездо бюрократического разврата? А мне сказали, что тут война... Ай-ай-ай!
И, не прекращая жаловаться, мужчина в плаще протянул солдатам идентификационную карту, которая совершенно мистическим образом оказалась в его руке. Адам сразу же схватил кусочек пластика и поднес к глазам.
– Ма-ни Пул-лит... – по слогам прочитал он, намеренно растягивая звуки. – На-блю-да-тель от шта-ба бли-жне-во-сточ-ной груп-пы войск...
Лицо админа заметно поскучнело, он передал документ одному из охранников, втайне надеясь, что карта окажется поддельной. Но огонек сканнера мигнул зеленым, и солдаты потянулись пальцами к виску, изображая приветственный жест. Адам, конечно же, проделал это с таким видом, словно его под дулом пистолета заставили.
– Какие вежливые молодые люди! – Мани спрятал документ в карман пальто. – Я обязательно расскажу о вас вашему начальству! Они должны знать, какие герои подрастают в их, так сказать, пенатах. Пенаты, если не знаете, это слово такое – синоним дома или жилища. Еще в замшелой древности так называли богов... Но мы же не верим в богов, правда? Мы же пресвященные, полагающиеся на здравый смысл и науку люди! Конечно, и то, и другое порой подводит... Но это не повод! Нет, не повод! Так, а на чем я остановился?
Не дождавшись ответа или даже проблеска интереса в глазах солдат, Мани ничуть не расстроился. Демонстративно поправив воротник и придав себе загадочный вид, он буквально протиснулся мимо охранников и строевым шагом направился к походному домику стратега Китомуры. Естественно, все движения мистера Пуллита, наблюдателя от штаба, были так же наиграны, как и его слова или выражение лица. Казалось, он издевается над всем миром и каждым его обитателем, казалось, он играет в некую игру... Но в чем заключался ее смысл, не понял даже Адам Голод.
– Пойду я... – мрачно бросил админ. – Бывайте... Спокойного дня.
– И тебе...
– Удачи.
Короткий взмах рукой оборвал сцену прощания, Адам резко повернулся и поплелся прочь. Он еще не думал, куда сейчас направится: может к себе, может на склад заглянет – там стоит кое с кем парой слов перекинуться, а может – на лес сходит еще разок посмотреть. Главное – убраться отсюда, от этого Мани, прости господи, Пуллита, который смешал пронырливому админу все карты. Еще и старику может рассказать... Совсем плохо.
Солнце, свисающее с мутного неба, безуспешно пыталось прогреть морозный воздух... Это неожиданное похолодание тоже было совсем некстати, Адам не любил такую погоду, он предпочитал тепло и спокойствие, когда мысли движутся подобно автомобилям по ровным проспектам идеального города. А сейчас... они мерзли, застывали и трескались, осыпаясь пылью. Админ, для разминки, попробовал составить простейший план с двойным дном, но не смог уйти дальше пошлых шаблонных ходов и плюнул на это дело.
“Чертов Мани Пуллит!”.
Не совсем праведно негодовал Адам. Просто уж очень админу игры не понравился незнакомец, наблюдатель, чтоб его, штаба армии. И внешний вид Мани, и манеры, и даже голос... Все вызывало у Адама Голода почти физическое отвращение. Наверное, больше он ненавидел только пюре из синтетического гороха, излюбленное блюдо поваров академии “Рассвет” – готовили эту гадость там с постоянством, заслуживающим лучшего применения. Да-да, намного лучшего.
Адам нахмурился. Неприязнь неприязнью, но с Мани Пуллитом явно что-то не так. Но что именно? Желтое пальто, конечно, смотрится экзотически, а прическа так вообще вгоняет в состояние грогги... Вот только одного этого недостаточно, чтобы отправить экстренное сообщение Габриэлю. Габри просил беспокоить только если возникнет опасность срыва программы... Но как раз в этом смысле все в порядке, и новая фигура, появившаяся на доске, пока не выглядит угрозой. Просто знак вопроса. Один большой знак вопроса...
“Ну, мы еще поиграем...”.
Адам, пришедший в свое нормальное состояние, ухмыльнулся. Глаза админа жадно заблестели, правая рука сжалась в кулак, а мозг методично перелопачивал память в поисках подсказок. Начало разговора... Приходит гость... Удивление... Нелепое пальто и приклеенная к лицу улыбка... Болтовня, болтовня, болтовня... Карточка... Настоящая... Снова болтовня... И Мани уходит... Уходит, а солдат, неприязненно провожающий его взглядом, замечает... Армейские ботинки на ногах и черные кожаные штаны. Желтый, черный, коричневый...
“Ха! Он, наверное, и не предполагал, что в лагере найдется человек, знающий истинные цвета архистратига Рафаила”.
Не без самодовольства заключил Адам Голод и поспешил к себе – нужно было занести информацию в базу. А рыба – настоящий кит – попавшаяся ему сегодня... Куда она денется? Нужно только подождать... Совсем немного подождать.

Мани Пуллит, уверенно шагнувший в небольшую комнату, где сейчас располагался кабинет стратега Китомуры, приставил два пальца к виску, а потом согнулся в поклоне, махнув правой рукой и согнув конечность на манер просящего подаяния.
– Приветствую многоуважаемого стратега Сэя Китомуру!
Он выпрямился, встал прямо напротив стола и выжидающе уставился на директора академии “Рассвет”.
– А Вы, собственно, кто? – хозяин кабинета даже привстал, с подозрением приглядываясь к гостю. – И почему Вас сюда пропустили? Похоже, пара оболтусов не в состоянии справиться со своими обязанностями...
Гость, услышав последнюю фразу, тотчас всполошился и замахал руками, как мельница.
– Нет-нет-нет! Что Вы! Эти милые ребята здесь не причем. У них просто выбора не было – им пришлось меня пропустить. Видите ли, господин Китомура... Меня прислали из штаба ближневосточной группы войск. Прямое указание стратега Рагвальда Расмуссена.
– Старина Рас... Так вот куда его жизнь занесла, – Китомура покачал головой, его глаза сделались печальными. – А ведь когда-то мы работали вместе, были мелкими винтиками военной машины, и все казалось таким простым... Не то, что сейчас.
 Во взгляде директора появился интерес, причем, его нисколько не смущал внешний вид гостя, ведь для старого опытного солдата с самого начала было понятно, что это лишь маскировка, не более того. Сколько раз Сэй Китомура видел искусных лицедеев и актеров... да и среди курсантов особой академии таких хватало. С таким опытом поневоле станешь относиться к людям с изрядной долей подозрения, рассматривая каждого встречного через призму здорового цинизма. Что до посланца из штаба – директор про себя называл их засланцами – тот и не пытался скрыть факт притворства. Напротив – он, испытывая изрядное удовольствие, выставляя свою маску напоказ. Но зачем?
– Вы не стойте, не стойте! Присаживайтесь... – директор замялся, безуспешно пытаясь определить возраст посетителя. – Юноша. И не могли бы Вы представиться? А то как-то неловко обращаться к гостю – господин наблюдатель штаба армии.
– Мани Пуллит, господин стратег! – отрапортовал вопрошаемый. – Всецело к Вашим услугам! Надеюсь на взаимопонимание и поддержку!
– Мани, значит? Интересно...
Сэй хитро подмигнул, поудобнее устраиваясь в кресле. Он решил начать операцию “кто такой Мани Пуллит” с простого разговора о том, о сем.
– И что же Вас сюда привело, господин Пуллит?
– Приказ! Знаете, тут такое дело... В штабе посовещались и решили, что негоже оставлять столь важную операцию без присмотра. Ну, по крайней мере, до меня дошли именно такие слухи. Понимаете же, в случае провала ответственность и на них ляжет, архистратиг не станет смотреть на чины, звания и прежние заслуги... Да и я бы не посмотрел! Если уж взялся за дело – делай смело... Шучу-шучу! – Мани притворно закрылся ладонями. – Просто я не понимаю, когда берут на себя ответственность, а потом плюшевыми мишками притворяются. Да-да, такими игрушечными зверьками, с которых взятки гладки и спрос невелик. Конечно, не все такие, но лично я постоянно сталкиваюсь, буквально-таки лоб в лоб...
– Господин Пуллит! – директор строго постучал по столу. – Ближе к делу!
– Ой! Простите-простите! Заговорился совсем. Знаете, на меня находит иногда... Да, находит. Уж не судите строго! – с застывшим, как у изваяния, лицом и вырезанной на нем ослепительной улыбкой, гость продолжал. – Знаете, меня потому к Вам и отправили, что я с любым могу найти общий язык... Да-да, с любым! Спросите у стратега Расмуссена – как он радовался, отдавая приказ! Чуть в пляс не пустился шеф – вот как радовался! У меня ведь с ним теплые отношения были, дружеские, можно сказать...
– Так в чем именно заключается Ваша, хм, миссия? – несмотря на всю напускную серьезность, Китомура не смог сдержать слабой улыбки. – Что входит в круг Ваших обязанностей? И какое... хм... насколько большое содействие требуется от нас... от меня?
– Большое? Ну что Вы! Что Вы! Самое незначительнее, вот как нужно сказать! Я человек вполне самостоятельный, на других не полагаюсь, напротив – часто полагаю просто помехой... Да-да! Знаете, как иной раз под ногами всякие путаются? И ведь думают, что помочь хотят! Вот помню в последней операции на материке...
Директору на миг показалось, что в маленькой комнате стало тесновато от слов, потом он подумал, что они похожи на двух попугаев, запертых в одну клетку, а еще через пару секунд Китомура совсем уж собрался прервать излияния гостя. Он поднялся, демонстрируя почти идеальную выправку, и приоткрыл губы, с которых вот-вот должен был слететь короткий приказ... Но Мани, демонстрируя поистине молниеносную реакцию, вдруг замолчал и неожиданно холодно посмотрел на хозяина кабинета.
– А если без шуток, господин Китомура, – в голосе гостя треснул и раскололся тонкий хрусталь, – то прошу просто не мешать мне. С моими полномочиями меня пропустят везде... И больше ничего от вас не требуется. Просто не мешать и все.
Жуткое сочетание фальшивой улыбки и неподдельного равнодушия в пустых, как окружающий космос, глазах производило сильное впечатление. Окажись на месте директора кто-нибудь менее устойчивый, сразу же убрался бы подальше, как нашкодивший кот, увидевший хозяина. Да и сам Сэй Китомура, человек, ставший стратегом пройдя все ступеньки, начиная с самых нижних... А это все равно, что семь кругов ада пройти... Но даже он, впервые столкнувшись с подобным существом, с якобы человеком, который всячески свою непринадлежность к людскому роду-племени демонстрировал...
Даже стратег Сэй Китомура испытывал страх, наблюдая истинное лицо Мани Пуллита. Это чувство подтачивало старика, как подтачивают черви корни дерева, оно стучало глухими ударами сердца, и от каждого удара отлетали кусочки брони – привычной защиты от тягот и невзгод реального мира. Само присутствие “наблюдателя от штаба” растворяло, разрушало психологическую устойчивость директора, привнося в стройную последовательность мыслей нотки первозданного хаоса.
– Мы друг друга поняли? – поинтересовался гость. – Надеюсь, что так. Потому что...
Он щелкнул пальцами.
– Что-то Вы побледнели, господин Китомура, – сказал Мани голосом доброго дядюшки. – Здоровье беречь нужно... Особенно в вашем возрасте. А то знаете – то, чем здесь кормят, оно не очень и полезно для изможденного долгой жизнью организма. Этот ваш тонизирующий напиток... Ну и гадость же он! Я один раз попробовал – потом полдня плевался, как верблюд. Но я ведь не верблюд! И...
Гость вернулся к изначальной разговорчивости, но директор, которому наглядно показали, что это просто маска, сейчас даже не пытался вслушиваться в обилие слов. Он смотрел в глаза Мани Пуллита, прямо смотрел, борясь с желанием отвернуться, опустить голову или вообще сбежать.
– Все это замечательно, – Китомура, наконец, решился перебить болтливого гостя. – Но одного я так и не понял... Утром не приземлялись новые шаттлы, техника со стороны равнины не подходила к лагерю, а если бы Вы ночью прятались здесь – Вас непременно обнаружили бы. Как же так, господин Пуллит? Как вы попали на территорию нашей маленькой военной базы?
Мани пожал плечами.
– Не знаю. Просто попал и все. Пути человеческие неисповедимы... Сегодня здесь, завтра там, а где вчера был – так и вовсе не помню совершенно.
– Скорее всего, Вы, господин Пуллит, пожаловали к нам... – директор выждал паузу, в течение которой буквально сверлил собеседника взглядом. – Со стороны Леса Ивви.
– Ой! Вы необыкновенно проницательны, господин Китомура! Пойдете ко мне пророком? Ой! Шучу, шучу! – не прекращая паясничать, Мани небрежно поднес два пальца к виску, скорее насмехаясь, чем отдавая честь. – Я могу идти? Да? Тогда здравия желаю, почтенный стратег...
Посчитав свою задачу выполненной, гость развернулся и бодро направился к выходу, не забывая выразительно шаркать ногами. Правда, желаемого действия это не произвело – хозяин кабинета так и не вышел из себя, не разъярился, как бык, увидевший тореро, не стал крушить и ломать все вокруг, требуя голову “господина Пуллита”. Скорее наоборот, Сэй Китомура разом погрустнел и полностью погрузился в свои мысли, что, впрочем, не помешало ему ответить на невысказанный вопрос гостя, когда тот уже взялся за ручку и потянул дверь на себя.
– Лист на левом плече... – взгляд Мани мгновенно метнулся в указанном направлении. – Он желтый.
– Верно, – с оттенком удивления промолвил гость. – Верно! Вы еще и чертовски наблюдательны, господин Китомура... – губы Мани Пуллита раздвинулись, обнажая острые, как колья, зубы. – Приятно было иметь с вами дело.
После чего отвесил еще один клоунский поклон и важно удалился, не забыв, правда, убрать с плеча злополучный листик. А директор, оставшись в гордом, если можно так выразиться, одиночестве, посидел без движения минуту другую, да и достал припасенный флакончик с прозрачной жидкостью. Ловко открутив пробку и отпив немного, буквально пару капель, он вздрогнул, сверкнул глазами и обмяк, развалившись в кресле, как амеба.
Китомура прикрыл кажущиеся свинцовыми веки и тяжело, как после длинного кросса, вздохнул. Предстоящий день обещал быть невероятно трудным, а ко всему еще и не заладился с самого утра...

4

“Бесчувственный чурбан! Я ему душу открыла, рассказала то, что никому не рассказывала... А он... Он... Черт!”.
Рей сидела у себя в комнате и разрывалась между состоянием тихого бешенства и крайнего расстройства. То ей хотелось прямо сейчас отправиться к Диму и высказать все, что она о нем думает, то слезы сами проступали в уголках глаз, грозя превратиться в безудержный поток соленой влаги. Тогда точно придется приводить себя в порядок – оккупировать ванную на часок-другой, опоздать к построению, весь день не успевать, везде носиться, как угорелая и опять чувствовать судорожное биение загнанного сердца...
“Не хочу!”.
Сурово шмыгнув носом и прищурившись, девушка бросила косой взгляд на зеркало. Гладкая поверхность вернула услугу, в качестве бонуса насмешливо отразив лохматую и заспанную физиономию человека пол которого, как говорят в Сети, не определен. Да уж... То ли девушка, а то ли видение.
“Скоро совсем призраком стану... Обоснуюсь на базе и буду ночами пугать бедных охранников”.
Мысль позабавила. Рей даже отвлеклась от смакования страданий и вернулась к своим баранам... А точнее одному вполне конкретному парнокопытному. Которому стоило как следует настучать по виртуальным “рогам”. Чтобы прочувствовал сполна, что испытывает сейчас Рей... Да уж, иначе этого “киборга” не прошибешь. Изменяет свое сознание на счет раз и при этом все прекрасно помнит. А толку? Из чувств у него остается только ощущение боли. И то – не факт.
К тому же само переключение... Рей пока не разобралась, что это такое. Ведь в академии ничего подобного не было... Димас всегда был практически одинаковым. Да, он мог вспылить, да, мог издеваться над ней, мог грустить и печалиться, а мог ухмыляться, как довольная пиранья. Но все это было ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ. А сейчас... Парня будто подменили – то он, как прежний, словно Рей вновь вернулась в стены академии, то он бесчувственная машина, которую интересует только эта дурацкая война...
“Что я здесь делаю? Что МЫ здесь делаю?”.
Под “мы”, конечно же, девушка подразумевала себя и Димаса. Дим... Ну почему же он не хочет понять ее чувства? Почему он не хочет дать волю своим собственным эмоциям, идущим из глубины души, можно сказать, из самого сердца? Наконец, почему в момент наивысшего напряжения он просто-напросто переключается? Сбегает, как последний трус...
“А что же делать мне?”.
Неожиданно подумала девушка, и ей стало еще муторнее. Словно тошнота подступала не к горлу, а к сердцу, разливалась желчью в душе, сжигала оголенные нервы... И Рей ждала, когда же это ощущение превратиться в банальную и такую привычную физическую боль, которая принесет иллюзию облегчения, которая, пусть ненадолго, освободит мысли из липкой паутины сомнений. Но боль не спешила приходить, а мысли громоздились на мысли, образуя шаткую пирамиду, которая в любой момент могла обрушиться, погребая под собой маленькую потерявшуюся девочку по имени Мери Рейнольдс...
Грудную клетку разрывало в стороны, казалось, что кривая линия границы прошла через нее, отделив прошлое от настоящего. Кровь пульсировала в висках, алой ртутью растекаясь по набухшим сосудам, а ее тяжесть тянула вниз, к земле... Рей подумала, что если она так просидит еще пару минут, то больше не сможет встать. Или, по крайней мере, в ближайшее время от нее точно никакого толку не будет. Если не вырубится, свалившись на незастеленную кровать, то совсем расстроится и весь день проходит, как сомнамбула, зевая и потирая красные глаза.
“Хватит”.
Девушка, собрав последние силы, буквально за шиворот подняла себя со стула и потащилась к умывальнику. Пять минут, чтобы привести себя в некое подобие порядка... Еще десять, чтобы одеться и не выглядеть чудищем, вылезшим из-под коряги... Потом быстрым шагом домчаться до импровизированного плаца... А после...
“Только не показывать чувства... Только не при нем...”.
Она закрыла глаза и окунула лицо в ледяную воду...

Рей почти что бежала, перепрыгивая через хаотично разбросанные ящики и с трудом избегая столкновения с внезапно возникавшими на пути столбами. Эти высоченные махины из особого сплава напоминали бамбук – такие же полые внутри и поверхность украшена поперечными кольцами. Неизвестно, для чего предназначались подобные чудовища, по крайней мере, с Рей никто информацией делиться не спешил. Она, конечно, размышляла насчет сверхмощной антенны или генератора особого поля... Но доказательств не было, а гадать на кофейной гуще можно хоть до скончания времен.
– ...а я говорю – неделя, не больше. Спорим?
– На что? У тебя ж в карманах пусто, только ветер гуляет!
– Найду что поставить! А ты боишься?
– Размечтался. Итак, ты ставишь на то, что мы проторчим тут не больше семи дней?
Двое солдат горячо, но довольно мирно, переругивались. Девушка пробежала в метре от них, но курсанты даже не оглянулись, увлеченные своим спором. Да уж... Если бы не некоторые странности – и не скажешь, что война идет. И это, как раз, и есть самое странное.
“Может, я по ошибке в сумасшедший дом попала? Очень похоже, между прочим...”.
Походные домики, техника разнообразного назначения и ящики-ящики-ящики. Некоторые были распакованы, а рядом аккуратно, в ряд, как только что пойманная рыбешка, лежали автоматы или боеприпасы к ним. Кое-где возле амуниции возились не слишком расторопные солдаты, на лицах которых читалось явное желание подремать еще часок-другой. Чего, впрочем, им вряд ли светило в обозримом будущем и курсанты, состроив мученическую физиономию, продолжали монотонно разбирать тяжелые ящики.
“Они не такие”, подумалось Рей, и девушка посмотрелась к солдатам внимательнее, “Они не такие, как раньше!”.
И почему она сразу не обратила внимания? Ладно – вчера слишком много впечатлений плюс усталость от перелета, да шок из-за внезапно начавшейся войны. Но сегодня-то? Раскисла, как древняя барышня, только и думала – Дим то, Дим се, как он посмотрел, что он сказал... А ведь именно ее приятель и сбил девушку с мысли! Он, если не считать жутких “переключений”, вел себя, как обычно. Потому Рей и не стала приглядываться к другим курсантам, посчитав, что с ними все обстоит аналогичным образом...
“Дура! Слепая дура!”.
Рей еще много чего хотела себе высказать, но свет мощных ламп, как кувалдой ударивший по глазам, остановил поток самокритики. Девушка, наконец, добралась до сияющего, как солнце, плаца и ей ничего не оставалось, как быстро шмыгнуть в строй, пристроившись между Гестом и каким-то, незнакомым ей, курсантом.
– ...Вас разделят на группы, в каждой будет от пяти до десяти человек, – офицер, в котором Рей не без удивления узнала Сыча, недовольно покосился на опоздавшую. – В зависимости от подготовки боевых единиц, составляющих группу, в ее состав могут включаться опытные офицеры... Которые, как вам известно, составляют штат преподавателей академии.
Сыч, без очков и в армейской форме походивший на старого, матерого лиса, окинул взглядом собравшихся. Тяжело так посмотрел, со значением.
– Ребята, я не скажу, что вам нужно забыть все, сказанное мною на занятиях по тактике. Вовсе нет, вы же понимаете, что без теории нельзя... Но теория – это просто теория. На практике все выглядит иначе, словно ты смотришь на одну и ту же вещь под разными углами. Во время боя у вас не будет возможности остановиться, спокойно подумать и принять решения. Вы должны... просто обязаны действовать молниеносно! Думать и действовать! Иначе...
Офицер, бывший преподаватель и просто очень опытный человек отвернулся, будто вспоминая что-то свое, слишком личное, чтобы говорить об этом во всеуслышанье.
– ...умрете, – глухо закончил он. – Все, до единого.
“Сыч ведь не это хотел сказать”.
Девушка, чувствуя тяжелое дыхание товарищей и сама с трудом переводившая дух после вынужденной пробежки, буквально спинным мозгом чувствовала, что их начальник не обо всем поведал. Далеко-о-о-о не обо всем. Что бы он там из себя не строил, но по лицу видно – мысли у него не особо приятные. Трагедия в далеком прошлом? Или за курсантов беспокоится? По крайней мере, половину важности у него разом убавилось...
“Да он же просто перед нами бравирует”, поняла Рей, подметив замутненность зрачков Сыча и его опущенные вниз плечи, и руки, свисающие, как хлысты укротителя тигров, “а на деле он – просто старик, решивший поддержать молодежь... Только вот наш доблестный офицер и с собой толком управиться не может”.
Мощные лампы били по площадям, даром, что солнце уже вовсю опаляло верхушки деревьев, небо двигалась к просветлению, разгоняя редкие облака, а Сыч все говорил и говорил. Наверное, он подумал, что является неким подобием духовного отца академии, а может, просто хотел пообщаться с теми, кто младше, кто еще не успел попробовать эту жизнь на вкус... Всю ее горечь и обманчивую сладость мгновений.
Рей казалось, что она видит Сыча насквозь, что она читает за словами едва прикрытые мысли, как одну из своих книг... Ей казалось, что все просто и понятно... Ей казалось, что настоящая война начнется, когда их разделят на отряды и они отправятся в лес... А потом все оборвалось слепящей вспышкой где-то слева, неподалеку, слишком близко, чтобы это можно было игнорировать.
“Боже мой...”.
Искрящиеся и белоснежные, не имеющие определенной формы, но вспарывающие воздух, как лев вспарывает брюхо жертвы... Плазменные сгустки, взявшиеся из неоткуда, падали на лагерь – справа, слева, в десятке метров за спиной. Рей не видела снарядов, но слышала грохот и чувствовала тепло. Очень злое тепло смерти и разрушений.
Сначала грохот прерывался треском, как от электрического разряда, но один из плазменных сфероидов угодил по что-то легко взрывающееся и лагерь утонул в громовом раскате. А потом, буквально через секунду, разом, как по команде, погасли лампы, оставив плац робкому солнцу, еще только набирающему силу. Растерянные и ничего не понимающие курсанты продолжали стоять на открытом месте, буквально пожирая глазами Сыча. Они ждали от офицера команды, приказа, указания... Хоть какого-нибудь! Но преподаватель, а сейчас опытный солдат вновь превратился в того унылого лектора, сам впал в ступор, только левый глаз дергался, как от нервного тика.
– А вот и развлечение, – заметил Гест, прикрывая зевок здоровенной ладонью. – Заждались.
– Раз... развлечение? – буквально пролепетала Рей, сейчас чувствовавшая только страх. – Т-ты... о чем?
– Будет весело, – то ли отвечая на вопрос, то ли комментируя собственные мысли, сказал собеседник. – Димасу понравится.
И замолчал, потеряв к девушке и происходящему вокруг всякий интерес. Рей быстро оглянулась, что удалось не без труда, ведь постоянно приходилось жмуриться, когда неподалеку особо ярко вспыхивал очередной плазменный взрыв. Так-так-так... Примерно половина курсантов напоминает, как и она, испуганных цыплят, к которым в клетку запустили голодного кота. А вот остальные...
“Они что – клоны этого...”, она косо, очень косо и недоброжелательно, взглянула на Гестаса Раха, “этой ледышки?”.
С таким безупречным спокойствием игнорировать артобстрел лагеря, в котором собственнолично находишься... Тут стальные нервы нужны. Или полное отсутствие инстинкта самосохранения. Или...
“Программа... Я же слышала! Об особом обучении, спецподготовке...”.
Однако... Странно одно – Гестас как раз не изменился после начала войны. В отличие даже от Дима, который частично стал другим, этот громила остался прежним. Что позавчера, что вчера, что сегодня... Гестас Рах всегда был самим собой. Всегда был...
“Бесчувственным роботом с намертво вшитой программой...”.
– Вот и все, – вновь заговорил Гестас, вырвав Рей из зыбкого болота догадок и предположений. – Жаль, мало.
Он искренне расстроился, скривив недовольную рожу, а девушка, испуганно озирающаяся, как преступник, на которого объявлена охота, поняла, что атака на лагерь закончилась. Больше никаких взрывов, плазменных сгустков, слепящего белого света и грохота, вламывающегося в уши, буквально разрывающего многострадальные барабанные перепонки... Зато, будто иллюстрируя природную нетерпимость к пустоте, чуткого носа Рей коснулся мерзкий тошнотворный аромат – запах плавящегося пластика, горящего дерева и ткани. А еще... Ей показалось, что она чувствуют разлитую в воздухе свежую кровь. Теплую и липкую...

Сыч пришел в себя не сразу, а потом, срывающимся голосом приказав слегка ошеломленным курсантам оставаться на месте, быстро ретировался с плаца. Скорее всего, отправился на поклон к директору Китомуре... Рей не знала наверняка, но это предположение было очень похоже на правду, а спустя пять минут так и вовсе воплотилось в жизнь – над лагерем, будто укрывая растревоженную походную базу одеялом, разнесся металлический голос охранной системы. Программа повторяла слова приказа, повторяла раз за разом, так, чтобы тугие на оба уха курсанты смогли расслышать указания и понять их.
– ВСЕМ курсантам НЕМЕДЛЕННО отправиться на склад за оружием и боеприпасами. ЧЕРЕЗ ЧАС группами по пять человек выдвигаться в Лес по Центральной дороге. В группы входят... – следовал длинный список имен и фамилий, перемежающийся порядковыми номерами. – Повторяю! ВСЕМ курсантам НЕМЕДЛЕННО...
Рей не стала прислушиваться – ей хватило и первого раза – сразу же направившись в указанном направлении. То есть – к складу. Ведь в остальном экипировка девушки была вполне достаточной: походная форма, походные же ботинки, больше напоминающие сапоги, серая полоска медбраслета на запястье, переносной коммуникатор в нагрудном кармане... И карты памяти с подробно выпотрошенной местностью. Перепады высот, раскрашенные цветами болота и непроходимые чащобы, белые полоски дорог... А на деле – просто широких тропинок, ведущих в глубину Леса.
“Да уж... подготовили, как спецназ. И задачку поставили соответствующую”.
Девушка, старательно зажимающая пальцами нос и укрывшаяся от реальности боли и разрушений в собственных мыслях, почти добралась до склада, когда ее окликнули. Точнее – просто сказали в спину короткую рваную фразу.
– Я же говорил... – Адам Голод не улыбался. – У них есть излучатели плазмы.
Последняя фраза прозвучала, как упрек, причем, непонятно кому адресованный. Уж Рей точно не могла повлиять на ситуацию в лагере – к защитной системе ее бы не подпустили и на пушечный выстрел. Во-первых, потому что новенькая, во-вторых, по причине отсутствия соответствующих знаний и навыков. И если кого можно было обвинить в том, что атака на лагерь оказалось результативной, то это руководство академии “Рассвет”. А в первую очередь – директора Китомуру.
“Но я готова биться об заклад... Этот змей подколодный ничего директору не говорил и говорить не собирался”.
– Однако, столбы выдержали, – продолжал, как ни в чем не бывало, админ игры. – Сплав УМС-1 будущее науки и технике... Хе-хе, от прямого попадания плазменного сфероида поверхность нагрелась на десяток градусов... Это притом, что предельная нагрузка – более пяти тысяч! А ударопрочность у сплава такая, что прямое попадание астероида средних размеров выдержит... Идеальный контейнер для ценного содержимого.
Адам закончил изображать из себя всезнайку и пытливым взглядом уставился на Рей. Каждое мгновение его зрачки дергались из стороны в сторону, как у тяжело больного человека, он то разглядывал нос девушки, то губы, то уши, то вовсе – ноготь указательного пальца левой руки. Он исследовал, переодически впадая в легкую задумчивость, он пытался найти какое-то, ведомое только ему, несоответствие.
– Подопытного кролика нашел? – хмуро спросила девушка, чувствующая себя, мягко говоря, неуютно, словно ее, как бактерию, через микроскоп разглядывали. – Так это не ко мне, вон, со своими игроками забавляйся.
– Они неинтересны, – отмахнулся Адам, но так нахально глазеть все же перестал. – И Видны, как на ладони... Слишком предсказуемо.
Где-то рядом раздался крик боли, заставивший админа отвлечься от беседы и прислушаться. Он ловил звуки, шевеля ушами, как насторожившийся кот, а потом тщательно принюхался, изображая из себя ищейку. Рей не знала, что ее собеседник хочет найти, и чего он вообще добивается, но сейчас, когда в разговоре наступила пауза, заметила, что Адам Голод выглядит... весьма потрепанным.
Раскрасневшееся лицо, левая щека в копоти, волосы растрепаны и напоминают джунгли, а одежда мятая и даже кое-где грязная. Да уж... Такое ощущение, что рядом с админом игры пресловутый плазменный сфероид и взорвался. А то и парочка-другая.
– Слушай, с тобой все в порядке? Такое чувство, что ты прямо рядом со столбами и стоял, смотрел, как в них “снаряды” врезаются. Или я ошибаюсь?
– Ошибаешься, – Адам позволил себе покровительственную усмешку. – Я беспрекословно подчиняюсь приказам, а мне велели заниматься сетью... Видишь ли, так как директор отменил обязательное посещение игрового мира курсантами, я остался, как бы лучше выразиться... Без работы, да, именно так.
В холодных глазах Адама на миг проглянуло презрение... смешенное в равных долях с жалостью.
– Теперь я должен следить за сетью, за тем, чтобы все системы взаимодействовали идеально. Это – моя прямая обязанность. И я не имел права просто так шляться по лагерю, отлынивая от дел... – админ понизил голос. – В отличие от некоторых. Да. 
Он еще и претензии  предъявлять будет? Хах... дожили. Вернее – докатились.
– Так что же ты сейчас не на своем рабочем месте? – невинно спросила Рей. – Или просто с голоду умираешь и решил заглянуть в столовую?
Адам скривился, как от ящика лимонов.
– Надоели уже... Шутить, – он пригладил волосы и попытался оттереть копоть от лица. – Новый приказ слышал? Выдвигаться в сторону леса... Что я, собственно, и делаю.
Рей хотела ответить, что Адам скорее языком чешет, чем приказ выполняет, но время шло, а каждая минута этого бессмысленного разговора отнимала время у действительно важных дел. Как там? Песочные часы с ограниченным набором песчинок... И каждую нужно беречь. Да-да.
– Ладно, пойду я, – девушка отвернулась и быстро-быстро, пока админ не придумал еще что-нибудь, пошла прочь от назойливого курсанта. – Увидимся... может быть.
– Ну, прощай... Если конечно, не хочешь услышать известные мне факты.
Голос машины орет прямо в уши, повторяя приказ за приказом, кругом крики, шум, гам, переполох, постепенно превращающийся в хаос. Это не говоря о мерзком запахе гари, буквально липнущем к особо чувствительному сегодня носу... Черт! Давно таких плохих дней не было... А ведь только утро... Черт...
– Что за факты? – с плохо скрываемой неохотой отозвалась начавшая злиться Рей.
Нацепивший на лицо ехидную улыбочку, Адам не обращал никакого внимания на злость девушки, напротив, такая реакция лишь раззадорила его, зажгла плотоядные искорки в мутных зрачках.
– Я проанализировал всю имеющуюся информацию... – начал админ тоном опытного лектора. – Пришлось попотеть, но дело того стоило. В итоге выяснился интересный факт – никто толком не знает, когда началась и когда закончилась Катастрофа. Путаница в датах ужаснейшая, похоже, это все время, когда беженцы из погибающей Греции достигали материка...
– И что? – прервала Адама девушка. – Это я и так знал.
– Возможно. Зато тебе вряд ли известно, что Катастрофа началась почти сто пятьдесят лет назад, а закончилась... как раз тогда, когда родился ты.
Лучась самодовольством, как целая батарея прожекторов, админ игры растянул губы в широкой и невероятно счастливой улыбке. Одновременно он потирал руки и покачивал все еще лохматой головой, очевидно считая, что так выглядит очень “круто”. Адам, при этом, еще и глухо смеялся, мелким, дробным смехом, от чего у Рей мурашки по коже бежали.
“Черт... Это отвратительно! Просто мерзость!”.
Она обернулась и, больше не говоря ни слова, побежала в сторону склада. Адам Голод не стал преследовать девушку, но его приглушенные сухие смешки еще долго звучали у Рей в ушах...

5

– А где же наши враги? – поинтересовалась Рей, с любопытством разглядывая густые зеленые заросли.
– Не терпится умереть? – Димас, шедший рядом, ответил вопросом на вопрос... Похоже, он не горел желанием прямо сейчас столкнуться с повстанцами Ивви. – Враги от нас никуда не денутся... – И загадочно добавил. – Найдется в кого пострелять.
Оружие в руках “бравого солдата” согласно звякнуло, а ботинки продолжили сминать павшую листву. Их небольшой отряд углублялся в Лес Ивви, следуя за сигналами со спутника, но пока не встретил не то что сопротивления, а даже и намека на присутствие противника. Словно не на войне, а на летней прогулке по заброшенному парку, где все дорожки заросли травой, ветер полощет пустоту, а единственным звуком был и остается легкий шорох смятых желтоватых листьев.
Первым шел, конечно же, Дим. Уверенный и небрежный, он строил из себя тертого жизнью и землей окопов бойца, который знает почем фунт лиха и готов ко всему. Ага-ага, а еще он прошел сотню войн, выжил в тысячах сражений... И все в том же духе. На деле же, одетый в маскировочную форму, с тряпичным беретом в тон остальной одежде на голове, парень, надувшийся, как болотная жаба, выглядел жутко комично. Рей приходилось постоянно следить, чтобы ненароком не засмеяться... да что там – если бы они остались тет-а-тет, в той же комнате академии, девушка всласть поязвила бы на тему соответствия формы и содержания. Но в этот раз “курсанту Раху” повезло – на войне особо не похихикаешь, враг может оказаться за ближайшим деревом, в ближайшей ложбинке или за вон тем здоровым валуном. И любой смех может стать последним в жизни...
Рей, следовавшая сразу за Димом, позволила себе едва заметную улыбку. Словно тень набежала на ее лицо, просто легкое движение мыслей, да хитринка в глазах... Девушка, одетая так же, как и ее приятель, вздрагивала каждый раз, когда разлапистые ветки хлестали в миллиметре от ее руки или ноги. Что-то неприятное было в таком резком, обрывистом движении, что-то неправильное и неисправимое. Да и весь лес в целом мало походил на мирную березовую рощу, где любители природы отдыхают и собирают грибы... Правда, сама Рей этим никогда не занималась – проще поголодать денек-другой, чем пытаться отличить съедобное от несъедобного. Да и возни много... Нет, не по ней это.
“А в здешнем лесу не видно ни грибов, ни ягод... только облепленные снизу доверху ветками деревья”.
Да уж... Рей и представить не могла, что банальные “зеленые насаждения” способны поразить ее так сильно. Нет, не до шокового состояния, когда ноги трясутся, а колени подгибаются, как пот тяжестью всех грехов мира. И панических настроений девушка не ощущала, не хотелось ей прямо сейчас выбраться из леса и удрать куда подальше, мысли не метались хаотично, пытаясь найти решение, а сердце билось достаточно ровно.
“Кровь по венам, удар за ударом, вбиваем гвозди в крышку заката...”.
Кто автор этих строк? Рей не знала, слова просто пришли на ум, будто из неоткуда, и так же внезапно испарились без следа, оставив лишь разочарование. От неизбежности войны, от странного поведения Дима, от абсолютной нелогичности, непоследовательности повстанцев Ивви... А, особенно, от чуждого леса, словно выдранного из другой реальности и принудительно вкопанного в древнюю почву планеты Земля. Эта граница, когда стройные шеренги деревьев останавливались, как солдаты на плацу, обрывались бескрайним полем, даже степью, где росла только высоченная густая трава... Идеально ровная, вычерченная, будто на дисплее суперкопьютера, прямая, отделявшая два разных мира. Один из которых всегда был миром людей...
Солнце вспыхнуло в просвете между сомкнутых крон, отвлекая Рей от невеселых, даже тягостных мыслей, а Димасу, чей вид за последние минуты немного поблек, давая повод многозначительно заметить.
– Глаз желтого демона.
Парень, сделав лицо скучным, как утреннее построение, буквально-таки вперил указательный палец в небо.
– Может, желтый глаз демона? – с плохо скрываемым сомнением и явным недоверием к только что сказанному, спросила девушка. – Ты ничего не напутал?
– Нет, так, как я сказал, – Дим, казалось, полностью потерял способность реагировать на какие-либо замечания в свой адрес. – Солнце это глаз желтого демона.
Он даже не обернулся во время разговора, а последнюю фразу бросил небрежно, словно одолжение младшему брату делая. Младшему? Брату? Так все-таки кто Рей для него? Просто товарищ и напарник? Или...
– А ты хоть знаешь, кто такие демоны? – обиженно протянула девушка, пытаясь расшевелить Дима. – Понимаешь значение этого слова?
– Нет, – сухо, почти равнодушно отрезал парень. – Не знаю...
– Хей! Хей! – вмешался в разговор еще один курсант. – Демоны? Я знаю...
Идущий следом за Рей молодой парень обнажил ровные ряды зубов в ослепительной улыбке.
– Я их видел.

Тот же парень, что на стрельбе психанул и пытался убежать из тира, сейчас с насмешливым равнодушием нес на плече тяжелую винтовку. Настоящий “солдат удачи” из академии “Рассвет”, куда деваться... Еще и зыркает по сторонам настороженно, врагов ищет. Ни дать, ни взять – лев, осматривающий свои владения. Только прайда львиц не хватает... Но где же на войне их найти?
Впрочем, Артиус Хейли всегда называл себя тигром – могучим, свитым из тугих мышц, с красивой пятнистой шкурой и длинными белыми усами. Низкорослый юноша, коренастый и не слишком-то симпатичный, таким образом поднимал самооценку... старый приемчик, но в его случае очень действенный. По крайней мере, в темно-карих глазах Арти, как называли курсанта Хейли товарищи, не было страха... В них вообще ничего не было – только отраженные тени деревьев.
– Я видел демонов.
Растрепанные светлые волосы юноши качались на ветру, как тростник, довольно грубые черты лица придавали ему суровый вид, а улыбка казалось невероятно язвительной, даже глумливой. Еще бы, ведь он говорил, что родом из Трастиса, одного из городов, основанных переселенцами. Эти люди, изможденные безумием Катастрофы, искренне считали любое чудо проклятием, а сверхъестественное – происками нечистого. В лучших традициях инквизиторов прошлых веков они открыли охоту на ведьм... Но охоту весьма и весьма своеобразную...
– Здесь, там, за тем кустом... – Арти соизволил на время спрятать ровные ряды своих зубов, превратив улыбку в небрежно-равнодушное выражение, какое бывает у человека, знающего себе цену. – Никого нет. Демонов нет. Но они есть. Я их видел.
Еще бы он не видел... Рей, в одной из своих бесцельных прогулок по Сети, наткнулась на маленькую заметку. Автор – аноним, дата публикации – скрыта, да и сам текст пропал через пару дней... Но девушка успела прочитать, воспринять и ужаснуться. Даже не так – у нее буквально волосы стали дыбом, когда в одной из строчек она увидела короткое жесткое слово – выбраковка. Да, людей в Трастисе именно что ВЫБРАКОВЫВАЛИ. Куда там Спарте с ее младенцами, сброшенными со скалы. Куда фашисткой Германии, втянувшей весь мир в кровопролитную войну во имя высшей расы...
Жители Трастиса пошли своим путем – они не смотрели на цвет кожи, национальность или вероисповедание, они не придирались к одежде или форме прически. Хочешь следовать моде? Пожалуйста. Хочешь верить во что-то восточное и труднопостижимое? Пожалуйста, лишь бы соседям не мешал... И только одно вызывало у старейшин Трастиса холодную ярость без малейшей примеси сожаления – необъяснимые наукой и человеческой логикой факты. То, что они не могли понять и принять...
– Демоны рядом, они ждут своих жертв... – продолжал Артиус Хейли под ровный писк навигатора, продолжал с той спокойной убедительностью, что отличает опытного спорщика от незрелого новичка. – Ты проходишь мимо – а они смотрят в спину, следят за тобой, выбирают момент... А потом становится слишком поздно, и ты умираешь.
Он обхватил винтовку второй рукой, повел стволом в сторону деревьев, что были слева.
– Они приходят, и ты умираешь... Умираешь... Навсегда.
Навсегда... Вся суть методики жителей Трастиса – потустороннее и сверхъестественное выжигалось каленым железом. Методично и безжалостно, можно даже сказать – со вкусом. Огнем, в виде системы специализированных клиник, и мечом, в виде особого препарата. ДОПР-МОД16, трудновыговариваемое название, которое “подопытные” заменили своим – ДОбро Пожаловать в Рай. И на то были свои причины.
Хоть ДОПР и считался лекарством, но люди, бывшие в курсе дела, знали, что по сути это наркотик. Слабый, почти не вызывающий привыкания, не вызывающий даже привычных постэффектов – эйфории, галлюцинаций, чувства потери связи с реальностью. Вместо этого препарат изменял организм “больных”, превращая их... В самых обычных людей. А еще у ДОПР был один любопытный побочный эффект – красные полоски в глазах, завитки, идущие по кругу от края глаза к зрачку. Это очень походило на водоворот... Или на самое сердце урагана.
– Что еще вы хотите знать... – кровавый рисунок сверкнул в глазах Арти. – О демонах?

Бесцельный бег среди стоящих, как кладбищенские кресты, деревьев, болезненное небо над головой, подозрительно твердая почва под ногами, духота и прохладный ветер, сеющий, если верить книгам, бурю. И безумный разговор, на фоне всего произошедшего уже не кажущийся таким уж странным...
– Какие осведомленные курсанты пошли, – отозвался молчавший до этого момента Дим. – Просто ужас! Чувствую себя неграмотным чернорабочим. Ну, или охранником на полставки. Ну, давай, просвети нас, покажи сияние истинного знания! Я жду.
Парень повернул голову, явив глаза жизнерадостного хищника, что, впрочем, не помешало ему продолжить идти сквозь Лес Ивви. Рей даже позавидовала приятелю – идет практически вслепую, вперед, а тем более под ноги, не смотрит, но даже за корень не споткнулся и не запнулся ни разу.
“Да уж... Просто боевая машина, а не человек”, подумала девушка, но вслух отстраненно заметила:
– Я не видел демонов, только на картинках в сети, да описания в книгах читал... Но с чего ты взял, что они есть в Лесу Ивви? Или ты повстанцев так называешь?
Арти, опять запрокинув винтовку на плечо и приняв самый равнодушный вид, только покачал головой. И не скажешь по нему, что юношу хоть как-то задела издевка в тоне товарищей. Поразительная выдержка... Тем более поразительная, что раньше... в тире... и оружие... Нет, нынешний Артиус Хейли совершенно не вязался в прежним – словно в другого человека превратился или, как минимум, повзрослел лет эдак на двадцать-тридцать. Ага-ага, за два дня...
– Ну? – не отставала Рей. – Что там насчет моих вопросов?
“Знаток демонов” смерил ее, а заодно и Дима, покровительственным взглядом. Так смотрит здоровяк-баскетболист на кучку первоклашек, не знающих с какой стороны подойти к мячу. Полное осознание собственного превосходства... Только потому, что он знает больше? Или есть иные, пока скрытые, факторы? Рей не понимала мотивов Арти, даже Дим в своей “роботизированной” форме был ближе, чем этот высокомерный выскочка. Хотя нет, манией величия здесь и не пахнет... Здесь просто-таки воняет кое-чем другим...
Предвкушением. Ожиданием. Последней фантазией излишне выправленного воображения...
– Ничего, – наконец, соизволил промолвить Арти. – В этом Лесу ничего, кроме демонов, жить не может. А демоны... демоны всегда со мной, это мой крест и мой дар. Я их вижу, я их чувствую, я их понимаю. И...
Он замолчал, с немалым удовольствием следя, как сжимаются пальцы Рей, как лицо Дима на миг становится злым, а в рыжих глазах искрится нетерпение... У девушки даже возникло четкое ощущение, почти предчувствие, что сейчас Арти скажет, что он и есть демон, после чего с радостью сбросит опостылевший человеческий облик, показав уродливую рогатую морду, усыпанную клыками. Прямо сейчас... Вот-вот... Через мгновение... губы уже начинают шевелиться, а в темных глазах появляется глубина, манящая своей чернотой.
– Меня разделили с моими демонами, – ответил Арти, насмешливо взирая на растерянных собеседников. – Когда-то... давным-давно... Против моего желания.
Последние слова он произнес без тени эмоций, так патологоанатом разделывает свежий труп, так древний врач сшивал края страшной раны... Холодно и по-деловому. Быстро, твердо, четко. С кажущимся предельным цинизмом и равнодушием, превращенным в орудие рук человеческих...
“Демоны?! Да этот хуже самого дьявола! Хуже повелителя преисподней... Хуже всего, что может быть на земле. Как я сразу не заметила? Как?! Как он мог настолько искусно притворяться? Или это было не притворство? Или...”.
– Не бойтесь... – добавил юный демонолог, но закончить фразу не успел. Точнее, ему помешали это сделать.
Взрыв – где-то рядом, буквально в сотне метров, потом еще один, глуше и злее. Потом звуки слились в один то стихающий, то нарастающий гул, похожий на приближающийся цунами, а еще спустя пару минут ошарашенные солдаты с таким же вниманием слушали тишину. Мертвую, давящую, не сулившую ничего хорошего.
– Адово семя... – Дим уже позабыл про разговор и ожесточенно тряс навигатор. – Эта долбанная штука сошла с ума. Показывает каждую секунду новый маршрут... Будто куча маленьких белых червяков по экрану ползает. Смотри, Рей, видишь?
Девушка медленно, будто нехотя, подошла к приятелю. Она не знала, что обнаружит на маленьком светящимся бледно-зеленой сеткой дисплее – если честно, ей с навигатором не приходилось работать, так, смотрела на это устройство в чужих руках – но ничего хорошего там точно быть не могло. И писк... Почему навигатор перестал пищать? Почему единственным звуком на маленькой поляне осталось тяжелое дыхание пятерых солдат – Дима, ее, Арти, еще двоих, имен которых она не знала – причем, настолько вымученное, словно они весь день пахали, как древние рабы на каменоломне?
“Черт! Этого же просто не может быть...”.
Рей смотрела на экран, ничего не понимая, любая ее мысль, пытавшая продвинуться вперед в направлении “что случилось с проклятым устройством” натыкались на стену. Даже не каменную или бетонную – на стену из особого сплава, того, про который рассказывал Адам после артобстрела лагеря... Девушка собственными глазами видела, как линии маршрутов, словно оживая, начинали дрожать и дергаться, метаться из стороны в сторону в тщетной попытке убраться с поверхности оцифрованной карты. Так продолжалось с минуту, а потом навигатор и вовсе мучительно пискнул и затих, робко помигивая индикатором батарей.
“Зеленый огонек... Значит, энергии еще предостаточно”.
Да уж... Рей далеко было до того же Адама, она не считала себя гением в области электроники или даже сколько-нибудь сведущим человеком. Включить коммуникатор, выйти в сеть, считать данные с карты памяти – это она умела, этого ей хватало, ей не хотелось вдаваться в подробности. Но сейчас... Сейчас девушка жалела, что не в состоянии понять, что же на самом деле случилось с навигатором – обычная поломка или действие каких-то невидимых и неощутимых сил. Она просто не знала, что ей... Что им... Что всему отряду, черт возьми, делать?!
“Не везет – так во всем...”.
Наконец, зашумел ветер, разрывая пелену листвы, и тишина разладилась, перестала быть совершенной, превратилось из тягостной, мрачной и торжественной, просто в неприятное ощущение, почти неощутимый зуд – но не в теле, в глубинах сознания. Рей остро чувствовала наступившую перемену, ей расхотелось искать причины произошедшего, но и выяснять, что же случилось неподалеку, что за взрывы они все слышали – ну нет, спасибо, не стоит.
– Слушай, Арти, можно спросить? – шепотом обратилась девушка стоявшему в стороне солдату.
– Спросить можно, – без признаков эмоций, положительных или отрицательных, ответил тот.
– Слушай, а когда ты появился в академии “Рассвет?
– Когда? – искренне удивился “демонолог”. – Тогда же, когда и все остальные. Чуть больше трех лет назад.
В иссеченных кровью глазах не было насмешки – в них вообще ничего не было. А, судя по безразличному тону, Арти не шутил. Три года... Три года... Тогда же, когда и все... И Дим тоже... Мысли Рей метались по кругу, как животные на арене цирка, испуганно-растерянное “а может” сменялось мрачным “я так и знала”. Девушка хотела задать еще парочку вопросов, пока есть возможность, но никак не могла решить – о чем именно спрашивать. Все казалось таким мелким, таким несущественным... А крупное и важное раз за разом ускользало. Как специально...
– Эй, вы там! Голубки! – прикрикнул на них заскучавший, судя по неприкрытому зевку, Дим. – Долго еще собираетесь прохлаждаться? Ждете, пока повстанцы придут и схватят вас за задницу? Собирайтесь! Выходим прямо сейчас, направление – туда, где мы слышали взрывы.
Он поднял автомат и сделал вид что прицеливается, проведя стволом по кроне одного из деревьев.
– Я не знаю, что там случилось... Но всем приготовиться к бою, – Дим радостно осклабился. – На нас могут напасть в любой момент...

В сумасшедшем беге через недобрый, чужой лес не было ничего романтичного, ничего того, о чем часто пишут в книгах. Только усталость и глухие удары сердца, разгонявшего по телу тягучую кровь. Рей не могла думать – ни о том, что же произошло на поляне, что случилось со сканером и со всеми ними, ни о сегодняшней атаке на лагерь, ни о вчерашнем разговоре с Димом... Время от времени проскальзывала мысль, что так продираясь сквозь заросли, производя столько шума, ломая ветки и безжалостно вбивая подошвы в землю, они для повстанцев – как на ладони. Как мишени в тире... Но через секунду мысль уходила, и оставался только бег. Бег изматывающий и долгий. Слишком уж долгий...
Солнце устало мелькать в просветах над головами, деревья сменялись такими же – без видимых отличий, будто вылепленными одним и тем же мастером – а отряд продолжал бежать. Десять минут, двадцать, тридцать... За это время можно половину леса пересечь, а они так и не достигли места предполагаемого боя. Чужого боя... Даже Рей, чьи мысли безнадежно отстали от ее непутевой головы, не выдержала и спросила, резко, прерываясь на судорожные вздохи:
– Слушай... Дим... что... за ерунда... творится...
– Не знаю, – быстро ответил “курсант Рах”, похоже, переносивший этот спонтанный марш-бросок лучше остальных. – С Лесом что-то не так. Он похож... На иллюзию. Но нам говорили про наркотик... Возможно, наш отряд уже попал под его действие.
– И у всех одна и та же галлюцинация? – Рей нашла в себе силы скептически усмехнуться. – Не верю... Точнее, не понимаю.
– Ты не понимаешь... – неожиданно заметил Арти, отстающий от бежавших впереди на пару шагов. – Но тебе и не нужно понимать.
Зеленая клетка деревьев это не стены комнаты, где девушка жила с Димом, а Лес Ивви – не академия, здесь не получится уединить – хочешь, не хочешь, а если не будешь держаться вместе – пропадешь. Все правильно, все верно... Но как же Рей взбесила высокомерная фраза “демонолога”! Ишь ты! Знаток какой выискался! Интересно, у него случайно нет научного звания и поста в Центральном Евразийском Университете? А что, может, профессор к ним в отряд затесался. Надо бы спросить...
Лисье выражение, проступившее на лице девушки, Арти встретил равнодушным взглядом, а на искорки в темно-зеленых глазах так и вовсе не обратил никакого внимания. Да уж... какое дело “профессору” до одного ученика из многих тысяч. Он же важный, он же выше всех стоит... Опасно оскалившись, Рей до боли прикусила губу, ей очень хотелось сказать нахалу что-нибудь язвительное, резкое и обидное. Подколоть, зацепить, заставить хоть как-то среагировать...
– Тихо! – не особо разговорчивый сегодня Дим поднял руку, предупреждая слова своей приятельницы. Без пренебрежения, но и не показывая этим жестом, что между ними есть хоть какая-то симпатия. – Мы пришли...

Иванна Коути, по привычке окинув оценивающим взглядом “аппартаменты” начальника, опять же по привычке вытянулась, приложив два пальца к виску.
– По Вашему приказанию прибыла!
– Вольно... – устало произнес Китомура, которому сейчас меньше всего хотелось препираться с подчиненной. – Докладывай.
– В результате обстрела со стороны Леса Ивви мы потеряли десять курсантов ранеными, они сейчас переправлены в полевой госпиталь, двое пропали без вести, их поиски при помощи перенастроенной защитной системы ничего не дали.
Директор согласно качнул головой. Действительно, во время утренней атаки на лагерь, которая обрушилась на них, как волны обрушиваются на берег, сметая замки из золотистого песка, превращая красоту в грязное месиво, никто из курсантов не погиб. И это хорошо. Но десять раненых и двое пропавших на две с небольшим сотни личного состава... Это плохо.
– Склады с оружием почти не пострадали, – ровным тоном продолжала Иванна. – Потеряна часть боеприпасов, но их мы захватили с излишком, так что на готовности солдат это не скажется. Антенны так же уцелели – нас стоит поблагодарить за это сектор разработок и исследований, подопечные архистратига Габриэля потрудились на славу. Так что с этой стороны нам пока ничего не грозит, по крайней мере, в ближайшее время.
– Курсанты пока под нашим контролем, – подумал вслух Китомура. – Это хорошо. Но как на них подействует Лес Ивви – тайна, покрытая мраком. Это плохо.
– ...я уже отправила курсанта Адама разобраться датчиками движения. До сих пор неизвестно, почему они не сработали вовремя, почему врагу удалось подобраться достаточно близко, чтобы открыть огонь на поражение. Предположительно к вечеру может появиться новая информация по этому поводу. Я считаю, что нам нужно просто подождать.
– Подождать, подождать... – директор приложил ладонь ко лбу, будто проверяя не заболел ли он, а на деле просто не зная, куда деть свои руки. Они мешались, они были лишними, они не помогали думать... А думать приходилось много и напряжено. – Подождать... Это плохо. Курсанты отправились прочесывать Лес, а мы даже не знаем, как выглядят нападавшие, только предполагаемые маршруты отхода... И то – не факт. Слишком много странного...
– Да, действительно, вызывает недоумение, почему мы не смогли обнаружить следов излучателей плазмы, – заметила Иванна, чей взгляд рассеянно блуждал по комнатке. – Хотя позиции, с которых велся огонь по лагерю, просчитаны с погрешностью максимум в полметра. И еще... Этих позиций всего четыре, на равных расстояниях друг от друга. Но плотность огня говорит о том, что в каждой точке действовало не меньше трех-четырех орудий.
– И никаких признаков, что эти орудия вообще были, – казалось, что стратег Китомура выдохся, исчерпал до конца свои силы и сейчас просто доживал век, двигаясь по накатанной дороге... Казалось, что он просто невероятно постарел, но не от болезни, мучавшей директора вот уже десять лет, а от тяжкого бремени, давящего на его и только его плечи. – Спасибо, мисс Коути, можете идти. Вы свободны.
– Так точно! – Иванна вновь вытянулась в струнку, что, с ее-то фигурой, не доставляло никаких проблем. – Я доложу, если появится новая информация.
– Конечно-конечно... – отмахнулся хозяин кабинета. – Кстати, Иванна, а что ты в этом темно-синем костюме ходишь?
– Вам не нравится? – притворно расстроилась гостья.
– Время, когда я играл в “нравится – не нравится”, давно и безвозвратно прошло, – вымученно усмехнулся Китомура, которому сейчас хотелось только одного – чтобы война побыстрее закончилось и чтобы ни один из его подопечных не погиб. – Просто твой вид навевает на меня тоску... Словно ангела смерти, спустившегося на землю в поисках жертв, вижу. Вот честное слово... Мрачно очень. Да и сама война недобрая... Даже мерзкая... Хотя, когда бывали честные войны...
Он еще с минуту бормотал под нос слова, обрывки его мыслей, но Иванна не стала ждать, когда у Китомуры закончится приступ откровенности. Женщина посмотрела на своего начальника, тяжело посмотрела, с едва заметным оттенком печали в глазах, так, словно не он, а она была старшей... А потом развернулась и вышла, стараясь не стучать каблуками. И только после этого стратег Сэй Китомура поднял взгляд на закрывшуюся за подчиненной дверь.
– Плохо... Это плохо... Это слишком плохо.
Не было никакой необходимости вызывать Иванну, слушать ее доклад, еще раз переживать страшные мгновения артобстрела. Даже находящийся в полном расстройстве чувств Китомура прекрасно понимал это. Но... Ничего не мог с собой поделать. Да, он получил информацию через коммуникатор – практически сразу получил, в полном объеме. Да, он мог передать указания подчиненной через тот же самый коммуникатор... Но... Хотел услышать человеческую речь, не искаженную электроникой, увидеть человеческое лицо вживую, а не на дисплее, наконец, просто почувствовать чужое присутствие рядом.
Китомура никогда не верил в ауру и прочую биоэнергетику, считая ученых, работавших в этом направлении, откровенными шарлатанами и бизнесменами от науки. Он был старым солдатом – прагматичным до мозга костей и допускавшим существование только того, что можно увидеть собственными глазами, потрогать собственными руками или, в крайнем случае, хотя бы услышать. Но сейчас...
Директор академии “Рассвет” чувствовал, как его убеждения рушатся и разваливаются на части. Медленно и неумолимо.

– ...нет, они ничего не заподозрили.
Тень походного домика надежно укрывала Адама Голода от палящего солнца.
– ...я уничтожил все следы. Система выглядит так же, как и раньше. И работает...
Здесь, в одном из глухих уголков лагеря, позади складов и вдали от любопытных глаз, можно было чувствовать себя в безопасности. Но админ игры не полагался на случай – каждые пять-десять минут он отрывался от экрана коммуникатора и пристально осматривался, раз за разом обнаруживая пустоту.
– ...да, скоро. Я отключу передатчики. Посмотрим, как они попляшут без стимуляторов. В игру ведь уже не поиграешь, да и времени в Лесу не будет на “развлечения”. Хотя самих...
Улыбка блуждала на бледном лице, превращаясь то в презрительную ухмылку, то в злобный оскал, а иногда становясь на удивление легкомысленной.
– ...что? Вы хотите посетить Ивви лично? Инкогнито? Но разве не опасно...
Адам стер со лба пот, небрежно так стер, словно это была простая вода.
– Я понимаю, но риск слишком велик! Пока я  все контролирую, но чем больше переменных...
Пальцы застучали суше и злее, будто гравий под гусеницами древнего танка. Временами этот звук отчетливо походил на громкий хруст.
– ...но лаборатория. Мы поставим под угрозу секретность проекта! Да, я знаю, но... Хорошо, я сделаю это.
Админ выключил коммуникатор и, откинувшись назад, мрачно, не переставая широко улыбаться, сказал самому себе.
– Да кем он себя возомнил, этот архистратиг? Богом?
Небеса промолчали, а солнце не ослабило своего палящего давления на грешную землю. Впрочем, как и всегда... Адам Голод, последний раз скользнув взглядом по гладким стенам домиков, убрал коммуникатор и встал. Для начала ему нужно было разобраться с системой дистанционного контроля...

6

Лес раскинулся бескрайним пушистым ковром, сколько хватало глаз – справа, слева, впереди – был только он. Политый солнечными лучами, высветившими на нем узор облаков, сотканный из всевозможных оттенков зеленого. Начиная с насыщенного, сочного, как у травы альпийских лугов, и закачивая бледным-бледным, цветом слабеющих листьев. Иногда к этому изумрудному великолепию примешивался желтый, но его было слишком мало...
Лес не шумел, хотя в нем гулял зябкий и жесткий ветер, в нем не пели птицы, и не суетилась мелкая живность, вроде мышей, ежиков, белок или тех же зайцев. Не водились тут и волки с лисами, да и медведя можно встретить лишь по большим праздникам... Причем, неизвестно, кто больше испугается – животное или человек. Страх... Лес Ивви не был лесом страха, в нем не водились призраки, оборотни, вампиры и прочие существа из сказок. В нем не растворялись, как в тумане, целые армии, он не был прибежищем древних богов и культов, его история не исчезала в глубине темных веков.
Кровь... Боль... Нет, этот Лес не назовешь жадным до людских страданий чудовищем, отстраненно, как отшельник, наблюдая за течением лет, он ничего не делал, чтобы ускорить ход событий. Хотя мог – силы его были поистине огромны, ровные шеренги деревьев являлись самой большой армией на свете, а наркотик, ими выделяемый, самым сильным оружием. Лес мог запутать неосторожного путника, мог поиграть с ним, как кошка играет с мышкой, а тореро в окровавленном плаще – с ослепленным яростью и болью быком. Маня переплетением красно-желто-зеленой листвы, шумя, когда нужно, тяжелыми кронами, закрывая просветы в царственных сводах так, что весь Лес превращался в одну чудовищную залу...
Все это было Лесу по силам, но он предпочитал смотреть и ждать. Как было обещано, как было предсказано. Он ведь не являлся в полной мере живым существом, подобно людям или животным. Он не мог летать, как птица, он не мог перебраться туда, где больше влаги и тепла. Он страдал, но страдал всегда молча, он хотел жить, но продолжал любовно выращивать дерево за деревом, убирая сухие стволы павших и сметая жухлую листву. И при этом, как проклятие, над ним висел жестокий запрет человечества – не переступать черту. Если Лес смел ослушаться – деревья безжалостно выжигались, а сам он, получив чувствительный удар, откатывался назад, зализывая раны, как кошка.
Даже когда нещадно палящее солнце буквально выжигало его, испаряло последние капли влаги. Даже когда бесконечный дождь хлестал по листве, извиваясь в порывах ветра. Даже когда тот же ветер превращался в настоящий ураган и кромсал, рвал, ломал деревья... Лес терпел и ждал, молча и не жалуясь, измученный, но все еще живой. И когда наступали сумерки, когда темнота сгущалась вокруг, превращая деревья в смутные силуэты. Когда театр теней начинал свой спектакль, а каждый звук, каждый хруст сломавшейся ветки и шорох падающего на землю желтого листа, отзывался дрожью в теле неосторожного путника... Лес засыпал, отрешаясь от бренного мира.
Возможно, он видел добрые сны.

Сухое, пронзительно-желтое солнце и облака, болезненного цвета, в полном беспорядке раскиданные по небу. Сумерки неумолимо сгущались, окутывая лес, как одеялом, а в разрывы крон попадало все меньше света. Лучи будто сужались, а потом и вовсе пропадали, вяло скользя по бесконечной череде листьев. Краски насытились до предела, казалось, что вот-вот и во все стороны брызнет ярко-зеленый, с примесью едкой желтизны. Однако тени, падающие вниз, были воплощением мрака...
Ветки впивались в кожу, деревья были похожи, как братья-близнецы, так, что одну поляну не отличить от другой, а бег, безумный бег, становился продолжением сна... Рей слишком отчетливо помнила свой кошмар, а резкие, острые, как лезвие молекулярного резака, цвета делали мир зыбким, похожим на нереальность. Или игру. В которой нет победителя, а есть только побежденные. Рей, Дим, Арти, другие курсанты... Все они попали в гигантскую невидимую паутину, в удивительно живой и, одновременно, неживой Лес. И нужно быть совсем наивным, чтобы полагать, что он выпустит отряд просто так.
Впрочем, Рей не питала иллюзий и не тешила себя мечтами о светлом будущем. Хотя бы потому, что света в Лесу оставалось все меньше, а ночь неумолимо близилась, предрекая скорое появление луны, звезд и... Демонов? Если верить Арти, то именно так, если не верить, то следующими подозреваемыми становятся повстанцы Ивви, но... Слишком уж явно и просто, слишком понятно для Леса, который меньше всего походил на лес. Невероятно упорядоченный, с одинаковыми деревьями, почти без живности, он будто отрицал все принципы естественного отбора и изменчивости жизни. Он жил и был мертв, в таком состоянии преподнося сюрприз за сюрпризом.
“Боже...”.
Издеваясь над чувствами того, кто не боялся смерти, но еще не встречался с ней в таком виде, перечеркивая плоть ночных кошмаров и преподнося новый, на этот раз воплощенный в реальности, перед застывшими солдатами лежали пять распростертых тел.
– Они... они... они... – голос не слушался Рей. – Это же курсанты нашей академии. Это же... ужасно!
– Привыкай, – сухо заметил Димас. – Дальше будет хуже.
Не глядя на девушку, он поднял вверх два пальца, давая знак осмотреть трупы. На удивление беззвучно, буквально скользя по рыхлой листве, замыкающие отряда, с которыми Рей пока еще не успела познакомиться, приблизились к мертвым солдатам. Первый, тот, что повыше и покрупнее, слегка походивший на добродушного медведя, поднял к небу круглое лицо и покачал головой. Мол, никаких шансов, им уже не поможешь. А второй методично и спокойно осмотрел тела, раз за разом касаясь пальцами шеи, фиксируя отсутствие пульса и переходя к следующему.
– Готовы, – наконец, сказал он, – все пятеро мертвы. Но кожа еще теплая.
– Значит, – заключил Дим. – Их убили недавно. Может быть даже тогда, когда мы слышали взрывы.
– Не знаю... – вмешался в разговор курсант, которого Рей про себя назвала “медведем”. – Следов не видно, крови мало, тела не разорваны, не сожжены... На коже только отверстия от пуль.
– Пули, пули, пули...
– Не знаю... Но такое ощущение, что они перестреляли друг друга. Димас, видишь, как они лежат?
– Ага. Из последних сил сжимают оружие, а тела будто искорежены, смяты. Так бывает, если попадешь под очередь из автомата.
Дим задумался, Рей не могла читать его мысли, но в том, что они посвящены странной бойне, девушка не сомневалась. Так же, как и в том, что ее приятель обязательно найдет выход. Лучший выход.
– Арти, – паренек из Трастиса повернул к Диму свою источающую равнодушие физиономию. – Ты чувствуешь демонов? Ты видишь их? Тут, рядом, поблизости?
Юный демонолог с явной неохотой закрыл глаза и притих, Рей на мгновение показалось, что он не дышал, а лишь прислушивался к происходящему вокруг. Долго прислушивался, буквально впитывая в себя звуки, вбирая каждый едва различимый шорох, каждое дуновение ветра или биение сердца в груди товарища. А потом и вовсе настолько отстранился от действительности, что казалось – Артиус Хэйли уснул и видит странные сны. Наверное, цветные. Наверное...
– Нет, – Арти распахнул глаза, налитые кровью и застарелым страданием. – Пусто. Мы – единственные.
Единственные кто? Рей очень хотелось задать этот вопрос, но она, неожиданно для самой себя, испугалась. Не того, что ее не поймут, не того, что ее посчитают сумасшедшей. Ну... разве что, самую малость. А вот другой момент, более важный и существенный... Девушка боялась своих товарищей, опасалась их, как пассажир, стоящий на перроне, опасается приближающегося поезда. Ведь под ногами сырой бетон, ведь прошедший недавно дождь сделал опору зыбкой и неустойчивой...
– Замечательно, – сказал Дим, демонстрируя просто-таки восхитительное спокойствие, именно спокойствие, а не равнодушие, как у “демонолога”, или жадный интерес, как у двойки замыкающих. – Тогда осмотримся здесь получше. Особое внимание уделим трупам – нужно точно узнать, от чего они умерли.
– От чего, от чего, – фыркнул “медведь”. – Застрелили друг друга. Только непонятно, что за взрывы мы слышали... Может, галлюцинация?
– Коллективная? – скептически поднял бровь Арти, стоявший в стороне, ближе всех к деревьям. – Маловероятно. Скорее – игры демонов. В древних сказках есть существа, живущие в лесу и сбивающие людей с пути...
Дим только отмахнулся.
– Нам не до фольклора сейчас. Да и в психиатрическую клинику я не тороплюсь.
– Но взрывы...
– А что взрывы? Мы их слышали, но не видели. Мы даже не можем со стопроцентной уверенностью утверждать, что эти звуки были именно звуками взрывов.
Арти, стоявший в такой позе, что казалось через мгновение он рухнет на невидимый и очень мягкий диван, лениво слушал слова Дима, скорее игнорируя лидера группы, чем соглашаясь с ним. “Медведь” располагался чуть впереди, заслоняя своей немаленькой конституцией  лицо ближайшего к Рей трупа, за что девушка уже не раз и не два мысленно поблагодарила здоровяка. Дальше полусидел-полустоял второй замыкающий, которого Рей про себя назвала “мангустом”, причем сначала ей казалось, что к этому вертлявому и худому пареньку больше подходит сравнение со змеей, но змеи... Девушка не любила змей, более того, шипящие и шуршащие своими грязными чешуйками пресмыкающиеся вызывали у нее неприкрытое отвращение. Поэтому – мангуст, убийца змей, маленький и ловкий. А еще...
“Дим... он опять... переключился”.
Под сенью темнеющих крон, укрытый тенью, не замечающий падающих на него желтых листьев... Приятель Рей стоял, будто изображая из себя статую Зевса-громовержца, стоял, важно взирая на поле недавнего боя, стоял, спокойно и ровно отдавая разумные и логичные указания... И ни капли страха или сомнений не было в тускло пылающих зрачках – темно-оранжевые, они походили на огоньки индикаторов, обозначающие состояние полной готовности. К сражению? К непредвиденной ситуации? Скорее всего – и к первому, и ко второму, и еще к какому-нибудь третьему, четвертому, пятому...
“Стреляет без промаха, дерется, как стая диких кошек, вынослив, как автоматический погрузчик, а вместо мозга – суперкомпьютер вшит... Что еще? Что в тебя заложили? И, самое главное – кто и зачем? Дим... Что с тобой, черт их побери, сделали?! Зачем...”.
Рей приближалась к отчаянию, холодок пробежался по ее коже, сердце сжималось, как от нехорошего предчувствия, а в мыслях была лишь зияющая пустота. Девушка смотрела на Дима и каждый взгляд приносил ей боль, она осознавала, прекрасно осознавала, что приятель сейчас не в том состоянии, он не будет слушать слова, которые она скажет... Он вообще сейчас ничего и никого, кроме себя, не слышит. И, самое странное, он абсолютно прав, поступая так, но...
“Как я могу ему помочь? Спасти... Нет, не только Дима, нас всех... Как?!”.
Да уж... Металл автомата наливался тяжестью в отнюдь не могучих руках, ночь надвигалась стеной, пожирая тени деревьев, а Рей стояла в центре, растерянная и злая. Причем, в первую очередь – на саму себя. Ее взгляд метался по сторонам, а ствол оружия выискивал злобные рожи повстанцев – безуспешно, конечно же. Рей играла роль часового, но играла скорее для успокоения нервов, чем надеясь действительно защитить товарищей. Которые даже не смотрели на нее...
– На земле крови нет...
“Мангуст” сел на корточки и наудачу перевернул несколько павших листьев.
– Здесь тоже...
“Медведь” нахмурился, свел брови и превратил лицо в страшную маску. Ему не нравилось происходящее, а больше всего – отсутствие видимого противника, которого можно нашпиговать металлом и на этом дело закончится. Всякие загадки, тайны, недосказанности... Здоровяк терпеть не мог лишних сложностей. Пострелять в удовольствие – да, дышать адреналином, пробираясь по лесу или каменным джунглям – всегда пожалуйста, терпеть боль и лишения – без проблем, лишь бы кормили хорошо, да форма была в пору...
– Тихо, – сказал он, – как в могиле.
На это Дим мог только усмехнуться, что лидер группы сразу же и сделал.
– Ты там был? Непохоже.
– Да-а-а-а... – протянул беспечно хлопающий длинными черными ресницами Арти. – Не нагнетай обстановку, а-а-а-а? И так уже скучно...
– Не шумите, – “мангуст”, почти распластавшийся по земле, пригнув голову и почти касаясь носом палой листвы. – Запах... Очень слабый запах крови... В самом низу... Идет от земли...
Он принюхался, втягивая воздух через широкие ноздри. Потом еще раз и еще. Пытаясь уловить нечто едва заметное, “мангуст” напрягся, весь вытянулся, почти превратившись в отважного зверька-охотника. А потом...
– Быстро... – мертвым голосом произнес он. – Быстро... все... ВНИЗ!
И сам вжался в землю, словно пытаясь погрузиться в нее всем телом, а через пять секунд, мучительно долгих пять секунд, тишину разорвали оглушительные взрывы, превратившиеся в настоящий ураган пуль.
– Неплохо, – Арти позволил своему телу упасть вниз, “демонолог” буквально парил, раскинув руки и падая на ковер палой листвы, но оружия так и не выпустил, а сочащиеся кровью глаза были на редкость довольны. – Все начинается.
Пули свистели, вспарывая холодный воздух, в проплешинах над головой виднелись мутные осколки небесного свода. Но солнца не было. И звезд, и луны... Ничего, кроме маленького кусочка спектра.
– Адово семя! – Дим среагировал мгновением позже, но беспокоился лидер группы не за себя. – Ложись, дурная башка! Ложись!
Проделав немыслимый кульбит, изогнувшись, как цирковой гимнаст, и покрыв одним стремительным прыжком почти десяток метров, парень буквально вонзился в живот Рей, сбивая девушку с ног, увлекая ее на жесткую холодную землю.
– Спа... си... бо... – только и смогла прошептать спасенная. – Дим... ты...
Дыхание участилось, а звон в голове, вызванный ударом, освежил мысли, направив их в другую сторону... Рей думала, но совершенно не о том, о чем стоит думать, попав под вражеский обстрел. Она думала, как приятны прикосновения Дима, как один звук его дыхание заставляет ее трепетать, как отдаются в теле удары его сердца, как что-то теплое касается ее лица... Теплое и липкое... Как...
“Кровь?!”.
Рей скосила глаза, сразу заметив косую полосу, черную как смоль, пересекающую лицо Дима. Черта проходила через щеку, оканчиваясь в миллиметре от правого глаза, а с самого края из нее торчала, вгрызаясь в плоть, уродливая, пропитанная кровью, ветка. Обломок дерева, изогнутый, как мясницкий крюк, напоминал выступившую наружу кость, весь какой-то неровный, покрытый буграми, он привлекал внимание, да так, что Рей не могла отвести взгляд. В темно-зеленой глубине ее глаз отражались капли, стекающие вниз, капли, оставляющие жирный липкий след, капли, набухающие, как почки.
“Кап-кап-кап... Будто слезы...”.
Дрожь волной прокатилось по телу девушки, ей хотелось освободиться, вырваться из объятий приятеля, приятных даже в такой ситуации. Она чувствовала себя, как бабочка, запертая в плотный кокон из самых разных эмоций – страха, раздражения, любопытства, тревоги, непонятно откуда взявшейся нежности и... ядовито-желтой зависти к тем, кому посчастливилось находиться далеко-далеко от проклятого Леса Ивви.
“Тишина”.
Прошло немало мгновений, прежде чем Рей сообразила, что звуки стрельбы исчезли, растворились в лабиринте листьев и веток, упали на землю злыми цилиндрами пуль. Стараясь не дышать, чтобы не спугнуть хрупкое безмолвие, девушка оглянулась, хотя и с трудом – тяжеленный, как ей казалось, Дим лежал сверху, не двигался и всячески мешался, будто пудовая гиря, привязанная к ноге заключенного.
Шея глухо хрустнула, но Рей не обратила на это никакого внимания, сейчас она во все глаза разглядывала поляну... точнее, поле боя. Находящееся, кстати, в очень приличном состоянии – если не считать раскиданных то тут, то там человеческих фигур, пейзаж не вызывал подозрений. Тем более что в тусклых отблесках уходящего света нельзя было понять – живые или мертвые люди устроились здесь на “отдых”, соблазнившись сумеречным спокойствием.
Арти, чьи глаза в темноте были просто-таки кровавыми рубинами в оправе из бледной кожи, пристально смотрел на Рей. И не просто смотрел, а буквально пялился, сметая одежду, отделяя плоть от костей, препарируя, как лягушку. Это был циничный взгляд опытного хирурга, определяющего, как лучше сделать разрез, какой сосуд пережать, что отсечь, а что оставить.
“Так смотрит бог, на бренные творения свои...”.
Пришла мысль, насколько неожиданная, настолько и безумная. И девушка, не в силах больше играть в гляделки, переключила внимание на следующий объект – “мангуста”, сейчас больше походившего на здоровенную змеюку. Тот все вынюхивал и высматривал, водя своим чутким носом из стороны в сторону. Девушка не представляла, что солдат чувствует, сама она из запахов ощущала только затхлый дух земли, да слабый аромат палой листвы. И крови, конечно же, но кровь это понятно, это близко, это то, что течет в венах, пульсируя в такт ударам сердца.
С трудом отведя взгляд от пресмыкающегося “мангуста”, который не спешил подниматься с земли, Рей посмотрела на “медведя”, точнее глаза девушки расширились, а рот скривился в неслышном крике, когда она увидела здоровяка, ненужным мешком валяющегося в тени одного из деревьев.
– Минус один, – безразлично прокомментировал Арти, давно заметивший то, что Рей разглядела только сейчас. – Счет не в нашу пользу.
Девушка, мгновенно вспыхнув, отодвинула в сторону тушу Дима, на удивление вялую и расслабленную. Практически непроницаемая темнота, окутавшая поляну, нисколько ее не смутила, а недавний обстрел казался делом несущественным, канувшим во мраке веков и вряд ли грозящим в ближайшем будущем.
– Артиус, если не ошибаюсь, Хейли, – подчеркнуто холодно обратилась Рей к “демонологу”. – Не соблаговолите ли Вы уступить желанию моей скромной персоны и сию же минуту... – на миг девушка прервалась, скудный свет отразился от ее обнаженных зубов, а все присутствующие будто бы услышали отчетливое “клац!”. – Закрыть Вас грязный рот. Пожалуйста.
Выпрямившись во весь рост, Рей ласково улыбнулась... Примерно так же улыбается палач, прилаживающий голову жертвы в петлю. И тот факт, что все они были здесь такими жертвами ничего не менял.
– Да без проблем, – на этот раз маска равнодушия и презрения получилась у Арти не такой убедительной. – Больно надо распинаться тут...
Он отвернулся, прижимая к себе винтовку, словно мать – младенца. Разве что баюкать и колыбельные петь не стал. А может, просто голоса не было... Рей усмехнулась, хотя больше всего девушке хотелась плакать. Но слезы так похожи на кровь...
– Заканчивайте споры, – Дим, наконец, очнулся и сразу же вцепился в автомат. – Хотите, чтобы и вас подстрелили? Нет? Тогда молча – молча! – осмотрите окрестности, старайтесь не шуметь, не дышать и... Не умереть.
Лидер усмехнулся. Похоже, вновь переключившись в режим “робота”, он разом успокоил расшатавшиеся нервы. И, заодно, избавился от всех чувств, сомнений и сожалений.
“Интересно, а сейчас он помнит? ”.
Да уж... Дим так ловко навострился уходить от неудобных ощущений и, всегда следующих за этим, мыслей, что Рей казалось – он переключается специально. Словно ребенок, который считает, что если закрыть глаза – все проблемы исчезнут, и тот здоровый хулиган больше не будет грозить увесистым кулаком, а мир сменит краски, превратившись в яркий калейдоскоп сменяющих друг друга цветов. Неужели нахальный и самодовольный хулиган, сейчас вовсю строящий из себя “крутого парня” настолько боится самого себя, своих истинных мыслей и чувств? Невероятно... Но, похоже, что так оно и есть. Иначе чего Дим изо всех сил старался спасти ее, “пожертвовав” даже героической физиономией – уродливый шрам, разорвавший щеку, отнюдь не добавлял парню очков в этом “соревновании”.
“Стоп. Если бы он не свалил меня на землю, то я бы уже кормила червей... Как Медведь... Боже... Ведь он именно меня спас! Из нас двоих он выбрал меня! И... если бы не я, человек, даже имени которого я не успела узнать, остался жив. Боже...”.
Сказать, что Рей внезапно поплохело – не сказать ничего. Она чувствовала подступающую тошноту, а внутри будто разлился бетон, мгновенно стиснувший стальной хваткой все ее органы. И сжимающий, сжимающий, сжимающий... Она радовалась, хотя и радость была какой-то отстраненной, ненастоящей, что остальным солдатам не до нее. Дим решетил кроны деревьев, с запасом, щедро тратя патроны на бессмысленный огонь вслепую – ведь никто не знал, где именно прячется противник. Арти, проявив невиданную для него активность, мелькал за деревьями, то сливаясь с их тенями, то скользя по шуршащему ковру листвы хищным зверем – натуральный волк, не иначе. Что до “мангуста” – тот не изменял себе и рыскал, практически ползком, изредка поднимая от земли флегматичное лицо.
Одна лишь Рей ничего не делала, но ее никто не трогал – все равно толку никакого, кроме вреда...

Массивные ботинки впечатывали листву в землю, ветки ломались и падали, когда сильные руки в черных перчатках убирали их с дороги, а закованный в одежду “рыцарь”, в котором с трудом можно было узнать Мани Пуллита, шел через Лес Ивви, не торопясь, но и не теряя зря времени. Уже ставшее привычным нелепое пальто, ярким пятном выделялось на фоне сумрачной зелени, а топот ног, казалось, должен был переполошить всю округу, выманив повстанцев из шалашей и землянок.
Но странный путник не боялся их, как не боялся и одинаковых, как фонарные столбы, деревьев, обступивших его со всех сторон... Точнее, леса он, может, и опасался, да только этот Лес гасил все его страхи, как ливень гасит пожар. Ведь здесь все выхолощено, выметено, вытравлено кислотой – насекомые, мелкие животные, птицы, никого не найдешь, даже при желании. Будто их и не было никогда...
– Квадрат пять, первый вектор, расстояние десять километров, время... – плотно сомкнутые губы и прозрачный, как горный хрусталь, взгляд придавали Мани сходство с каменным изваянием. – Вполне достаточное.
Не сбавляя хода, он скользнул взглядом по экрану навигатора – просто убеждаясь, что идет в правильном направлении – и убрал электронного помощника в нагрудный карман. Убрал и тщательно застегнул все застежки. Мани, конечно, понимал, что насекомых в Лесу Ивви нет, что местность стерильна, как операционная перед приездом комиссии, но... Понимать одно, а чувствовать – совсем другое. Следователь, наблюдатель и просто пройдоха с детства боялся и ненавидел мелкую гадость, которая ползает, летает и плетет тенета. И каждый раз, встречаясь с “дикой” природой он укутывался с ног до головы, превращаясь в натуральный кокон...
– Гадость, – Мани отмахнулся от невидимых мошек... а может, просто древесная пыль сверху просыпалась. – Быстрее, быстрее...
Он ускорил шаг, буквально вбивая подошвы в почву, оставляя на ней свои отпечатки и... Вяло покачивая головой, будто в такт своим мыслям, Мани Пуллит ураганом проносился сквозь лес, оставляя позади шум и сломанные ветки. Так, словно он хотел, чтобы долгожданные повстанцы его, наконец, обнаружили...

Когда Диму надоело тратить патроны, а “мангуст”, обшарив все в радиусе трех десятков метров, вернулся и развел руками, Арти, который тоже времени зря не терял, глубокомысленно заметил:
– Пусто.
Лучше и не скажешь. Действительно – пусто. Никаких следов, никаких повстанцев, вообще ничего. Только шесть трупов на земле – ждут упокоения, только даже этого оставшаяся четверка солдат дать им не в состоянии...
– Мы не можем тут оставаться... – неуверенно начал Дим, но, наткнувшись на усмешку “демонолога”, добавил в голос стали. – Если потеряем еще час-два, то останемся в темном-темном лесу с неработающим навигатором.
– И разделим участь своих предшественников, – с непонятной радостью подхватил Арти. – И ляжем, как листья, на хладную землю, и забудут нас, как...
– Слушай, заткнись, а? – лидер группы прикрыл лицо рукой, но Рей успела заметить злобный оскал... похоже, ее приятель на грани. – И так проблем хватает.
– А будет еще больше, – вмешался “мангуст”, чей вкрадчивый шепот уж очень напоминал шелест ветра. – Я осмотрел все трупы... Все они убиты выстрелом в голову.
Он выпрямился и приложил палец к виску – здесь, мол, пуля вошла в голову жертве. Потом покосился на мертвого “медведя” и помрачнел.
– Как же так? Мы ведь видели... – Дим настолько растерялся, что девушке стало его жалко... обратное переключение случилось слишком быстро, а ведь парень еще не отошел от последнего стресса. – Следы на животе, спине...
– Да, да, следы... – кивнул “мангуст” и, с явной неохотой, добавил. – Но смертельным оказалось ранение в голову. Причем, работал, вне всякого сомнения, опытный снайпер. И еще... В нашего товарища попала только одна пуля – в висок. А остальные...
Солдат с минуты жевал потрескавшиеся зубы, не решаясь продолжить.
– А остальные... – хмурое выражение сменилось нездоровой бледностью, а в глазах затаился неприкрытый ужас. – Прошли мимо.
Как так? Рей живо вспомнила бешеные лица солдат, оглушительный грохот очередей, свист пуль над головой. Их было много, очень много... И ни одна не попала в здоровяка, стоявшего в самом центре поляны? Невозможно! Этого просто не может быть! Это... Безумие.
“Похоже на виртуальный симулятор... Но это ведь не игра! Это настоящий мир! Или... не совсем?”.
Девушка обернулась, ища ответа в глазах Дима, но нашла там лишь растерянность и боль. Тусклые огоньки зрачков, красный с вкраплениями ржавчины, которая разъедает, разъедает, разъедает... Не только мысли, но и тело – Рей могла поклясться, что сердце приятеля готово сломать ребра, вырвавшись из груди, и броситься наутек, лишь бы оказаться подальше от заколдованного леса. Что толку от твоих навыков, если организм не способен выдержать заданного темпа? Что толку от программы, заложенной в мозг, если ты не в состоянии ею пользоваться?
Несмотря на все обиды, Рей жутко жалела неудачливого “курсанта Раха”, который и лидером-то стал, потому что выбора особого не было. Из серого кардинала превратиться в пусть маленького, но начальника, причем, на войне, причем, на партизанской войне. Ответственность, тяготы, лишения... И никакой определенности – они даже врагов еще в лицо не видели, при этом умудрившись потерять одного из своих. Да уж... Такого злейшему недругу не пожелаешь, а Дима Рей давно “противником” не считала, наоборот, умный собеседник, интересный и непредсказуемый, он мог стать отличным другом... Или даже больше, чем другом.
“И о чем это я думаю?”.
Рей смутилась, она старательно отгоняла от себя лишние мысли, но воспоминания о прикосновении Дима к ее щеке пылали так же сильно, как и румянец на коже. Благо сейчас темно и никто не увидит, а то вопросами замучают. Особенно Арти... Вот уж кто даст ее приятелю фору в том, что касается язвительности и подколок. Дай этому хищнику палец – он отхватит руку, другую, и еще повезет, если живым останешься. А то ведь с потрохами слопает и не поморщится – этот бесчувственный самоуверенный позер и не на такое способен. И эта выпотрошенная куриная тушка, с куцым, как солдатский паек, восприятием, будет придираться к Диму? К ее Диму?!
Праведное негодование бурлило в Рей, как кипящая вода в котле, еще чуть-чуть и вырвется наружу, обжигая всех вокруг едкими словами и ядовито-зеленым свечением прищуренных глаз. А в первую очередь достанется некоему Артиусу Хэйли, который сейчас самодовольно спорил с лидером группы, убеждая остаться и устроить засаду. Аргументы “демонолога-любителя” сводились к глупости снайпера и традициям, почерпнутым из старых книг – похоже, не только Рей с Димом любили почитать что-нибудь эдакое на сон грядущий.
– Преступник всегда возвращается на место преступления, – процитировал чужие слова Арти. – Дабы пожать плоды дел своих.
– Ну и? Ну и что? – слишком уж поспешно возразил Дим, явно находившейся не в своей тарелке. – Ну, вернется он, ну встретим мы его... Ну, убьет он еще и нас.
– Не убьет, – презрительная улыбочка отметала любые сомнения в успехе предприятия. – Если все правильно сделаем...
– Если все правильно, если сделаем, – передразнил лидер группы. – Если, если. Мы ставим себя в полную зависимость от случая... Слышал про русскую рулетку? Когда один шанс из шести умереть? Когда стреляешь и не знаешь, будет сейчас вспышка и длинный черный тоннель или опять пронесет? Ты этого хочешь?
– Нет. Я не вижу риска. Если все правильно рассчитать...
– Опять если! Слушай, приятель! Мы не на полигоне, не на тренировочном задании и даже не в тире свои задницы просиживаем! Это настоящая война, понимаешь? НАСТОЯЩАЯ!
– Понимаю. Поэтому и предлагаю лучший вариант, – с железобетонным упорством продолжал настаивать “юный демонолог”, оказавшийся, ко всему, еще и “юным тактиком”. – Если мы сбежим, то не сможем выбирать поле боя... Кроме того, я хочу лично подстрелить этого мерзавца.
Арти вновь продемонстрировал просто-таки филигранное владение мимикой – чуть-чуть сдвинув уголки губ, он превратил усмешку в жадный оскал голодного волка. Только клыков не хватало, да рычания, зато темно-красные, как гранат, глаза дали бы фору любому плотоядному зверю. Солдат из Трастиса был невероятно доволен, он считал, что убедил лидера или, по крайней мере, пошатнул уверенность в том, что отряду действительно нужно идти дальше. Но... у Дима имелось иное мнение.
– Что?! Лично?! – желтые глаза вспыхнули, наглядно демонстрируя превосходство чистого огня над дикими и непослушными животными. – Острые ощущения? Адреналин? Адово семя... А вы хоть думаете, что рано или поздно мощная когтистая лапа напряжения схватит вас за голову? Положит пальцы на виски и сожмет черепушку так, что останется только тихо поскуливать от нестерпимой боли...
Он не выдержал и сплюнул, после чего, утирая губы грубой тканью перчатки, продолжил, недобро поглядывая на собеседника.
– Ты видел его? Ты знаешь, почему исчезли все пули? Ты сможешь противостоять ему? – Дим выставил вперед раскрытую ладонь, не давая собеседнику возразить. – Знаю, знаю, на словах ты герой... А на деле? Сможешь противостоять невидимому и, возможно, несуществующему оппоненту? Врагу, о котором тебе неизвестно ровным счетом ничего? Это, как бой вслепую, но в драке с завязанными глазами у тебя остаются остальные органы чувств... А тут? Тут ты не видишь ничего, слышишь то, чего нет, а запах... Пахнет только лесом и сыростью, ведь так?
– Так, – важно кивнув, подтвердил “мангуст”. – Никаких посторонних запахов я тут не обнаружил.
– Во-о-о-от... – чуть подобрел Дим. – Игра, если для тебя это все действительно игра, идет по чужим правилам, а это значит, что мы изначально в худшем положении. А это значит, что нам могут с легкостью показать всю глубину наших заблуждений относительно состоятельности нашей же подготовки. Арти, чтоб тебя, Хейли! Очнись! Мы не солдаты! Мы не профи! Мы просто долбанные мутанты, над которыми ставят очередной эксперимент!
Пропитанные кровью глаза обиженно побагровели, а их обладатель скривился, превратив свое лицо в маску униженного и оскорбленного достоинства. Зрители прошлых веков, несомненно, наградили бы этого “актера” аплодисментами, но от Дима и Рей Арти получил только злобные взгляды, сулящие, в лучшем случае, скорую расправу, а “мангуст” так и вовсе – даже ухом не повел.
– Черт с вами... – солдат прижал правую ладонь к груди, но не слева, где сердце, а по центру, надавив большим пальцем на кадык. Словно изображая магический знак... Защитный? Может быть. – Попадетесь демонам, тогда и вспомните мои слова. Только поздно будет!
Последнюю фразу он прошипел, да так качественно, с чувством, что самая отъявленная подколодная змеюка удавилась бы от зависти. Впрочем, Дим его стараний не оценил.
– Говори, говори... – лидер зевнул, скорее для собственного успокоения, чем демонстративно, назло ершистому собеседнику. – Только не заговаривайся... Ладно. Выдвигаемся.
– Постой! – подал голос “мангуст”, все это время тихо сидевший в сторонке. – Дим, вот ты говорил про невидимого врага...
– Да, говорил.
– То, что он снайпер – понятно. Что дикий аттракцион “увернись от пули” оказался простым... ну, или не очень, миражом – тоже понятно. Но...
– Но? – удивился Дим. – Есть еще что-то странное?
– Да...  – солдат на пару мгновений замялся. – Почему он не убил нас сразу? Всех? Зачем это светопреставление?
– Зачем? – лидер отряда пригладил волосы... Спокойно пригладил, без лишней суеты. – Потому что иначе мы бы в него не поверили.
И замолчал, не сказав больше не слова, оставив каждого наедине со своими мыслями. Да уж... Если Рей только впала в еще большую задумчивость, размышляя над идеей материализации иллюзий, а “мангуст” тихонько хмыкнул и продолжил “сканировать” окрестности (по большей части с помощью невероятно чуткого носа), то господина Артиуса Хэйли проняло. Хорошо так проняло, до самой глубины души – “демонолог” то хватался за грудь, то крепко сжимал винтовку, то бросал многообещающие взгляды на “братьев по оружию”, то пытался высмотреть в сумрачном небе хотя бы одну звезду. И молчал, скорее из гордости, чем за неимением слов... Хотя, кто его знает.
Так продолжалось некоторое время – минут пять или семь – показавшееся солдатам настоящим марафоном терпения. Дим, несмотря на свои громкие заявления, не спешил продолжать путь, причем, по причине весьма прозаической – навигатор испустил последний дух, погасил лампочку и не издавал ровным счетом никаких звуков. А вслепую пробираться через лес... Бррррр. Лучше уж засаду устроить.
“Мангуст”, со спокойствием древнего йога созерцал окрестности, не забывая чередовать зрение и обаяние. Автомат при этом возлежал у него на коленях, готовый в любой момент огрызнуться короткой очередью в любом, указанном хозяином, направлении. Уж по чему по чему, а по стрельбе у “мангуста” всегда высокие оценки были... Одни из лучших во всей академии.
Арти, словно следуя примеру товарищей, тоже немного посидел тихо, причем, по сторонам смотреть не стал – слепо уставился на свою ладонь, в которой ничего не было, и замер, как одно из окружавших его деревьев. Правда, выдержи ему хватило минуты на три, после чего “юный демонолог” забеспокоился, начал ерзать на месте и, наконец, встал, накинув на лицо маску притворного безразличия.
– Есть идея.
Он ни к кому конкретно не обращался, но и глухой бы понял, что слова Арти адресованы в первую очередь Диму.
– Что? – грубо спросил лидер отряда, которому порядком надоело цацкаться с подчиненными. – Опять?
– Не опять, а снова... – запасы самоуверенности “демонолога” росли с каждой секундой. – Дим Димыч, а я ведь знаю, где находится Сердце Леса Ивви.
Дим помолчал с минуту, переваривая услышанное. Потом еще минуту глупо смотрел на собеседника, после чего, совсем забыв про Рей и “мангуста”, переспросил едва слышным голосом.
– Сердце... Леса... Ивви?
– Оно самое, – пьедестал, с которого Арти поглядывал на остальных, приподнялся на пару километров, окунувшись в облака. – Та цель, ради которой нас сюда забросили.
– Но другие отряды...
– С ними нет связи.
– Но откуда ты...
– Считай меня экстрасенсом.
– Но...
– Ты, кажется, сам хотел идти? Совсем недавно? – в голосе “юного демонолога” прорезалось слегка приглушенное ехидство. – Или уже передумал? Весь такой ветреный... Да?
– Нет, – отрезал сдавшийся Дим. – Хорошо, мы выходим прямо сейчас.
Он оглянулся.
– Рей, ты замыкаешь построение... Наш великий проводник – первый, будет показывать дорогу. Я – следом. И... Ладно. Выступаем.
Лидер группы еще раз осмотрел поле странного боя, за миг задержав взгляд на теле убитого “медведя”.
– Как все неправильно...

Через минуту они убрались с злополучной поляны, что Рей восприняла с невероятным облегчением. Война войной, но столько убитых... да еще и тех, с кем учился в одной академии... Невольно морозец по коже бежит, сердце начинает чаще биться, а мысли приобретают багровый оттенок. Не очень-то приятно... Девушка не оглядывалась, но еще долго, невыносимо долго чувствовала смерть, оставшуюся где-то сзади... Она поежилась и ускорила шаг, стараясь не отставать от группы, буквально кожей ощущая, как Лес торопливо смыкается за их спинами.

7

– Стабильность мира нарушена, – сказал первый голос. – Наша безопасность под угрозой.
– Мы не можем поддерживать высший режим секретности, – вторил ему другой. – Режим тревоги “Шторм” ограничивает возможности сектора внутренней безопасности.
– У нас большие сложности, – подытожил третий. – Любое неосторожное действие раскроет нас перед врагами.
– Враги...
– Наши враги...
– Их много...
– Михаил? – засомневался первый. – Архистратиг стар и заигрался в войну. Его интересуют только битвы, но не мы. Его устраивает установившийся порядок.
– Он непредсказуем, – возразил второй. – Мы не знаем, чего ожидать от существа, помешанного на кровопролитии.
– Старик, ограниченный маниакальным пристрастием к войне... – третий впал в задумчивость. – Его легко контролировать, что мы и делали все это время. Достаточно время от времени бросать подходящую кость.
– Верно...
– Так просто...
– В наших руках...
– Но больше, чем Михаил, меня беспокоит наш главный ученый, – продолжил перечислять первый голос. – Я говорю о...
– Архистратиге Габриэле.
– Начальнике сектора разработок и исследований.
– Верно, именно о нем... – согласился первый. – Мы не знаем, что ему известно о нашем триумвирате.
– Многое...
– Он, как кислота, разъедает любую дверь... Рано или поздно Габриэль докопается до всего...
– То есть – до нас, – уточнил первый голос. – Это плохо, если рассматривать подобную перспективу в отдельности. Но имеется еще кое-что.
– Кое-кто, – сказал второй.
– Опасный и неуправляемый, – добавил третий. – Архистратиг Уриил. Руководитель сектора общественных интересов.
– И в сферу интересов этого архистратига входит весь мир, включая наш сектор, – вновь уточнил первый голос. – Мы у него на ладони, но о нем не знаем практически ничего. А неделю назад наши люди и вовсе потеряли Уриила из вида. Похоже, он сбежал от этих горе-наблюдателей.
– Мы не можем заменить собой подчиненных, – загрустил второй голос. – Мы должны смириться с ошибками.
– И предупредить новые, – согласился третий. – Пока не поздно.
– Хорошо сказано, правильные слова... – продолжил первый. – Но не забывайте про эксперимент.
– Он на грани срыва.
– Наш агент работает плохо. Пришло только одно сообщение, за день до войны.
– И мы не знаем наверняка, что сейчас происходит с подопытными, – добавил первый голос. – Мы не знаем, может ли повториться провал годичной давности.
– Пришлось уничтожить целую партию...
– Чувствительная потеря... Столько ценного материала пропало зря.
– А сейчас есть риск полностью провалить исследования, – заключил первый голос. – Формально подопечные Габриэля должны были помогать нам, но на деле, судя по развитию событий, именно его сектор повинен в произошедшем. Они умышленно подставляют нас... Но, возможно, у архистратига есть и иные цели.
– Мы не знаем...
– Слишком мало данных...
– Вмешаемся? – спросил первый. – Или позволим Михаилу поиграть с детищем Габриэля?
– Пусть играют...
– Мы соберем камни...
– Пусть, – согласился первый голос. – А мы будем наблюдать со стороны...

Если раньше Лес казался мрачным и чуждым, то сейчас буквально на глазах оживал – ветер брал все более высокие ноты, хлесткие порывы холодного воздуха били по лицу, так что не отличишь – то ли через заросли продираешься, то ли прямиком в снежный буран угодил. И отсутствие собственно снега мало утешало – от острова Ивви можно ожидать любой пакости, а уж устроить посреди лета маленькую зиму – совсем пустяк. Учитывая современные достижения науки и техники. А если к этому прибавить магию, мистику и прочую потустороннюю лабуду – получается взрывной коктейль похлеще древнего нитроглицерина. Рванет – костей не найдешь. Если вообще будет кому искать...
Ко всему прочему деревья, мелькавшие вокруг, как километровые отметки, вдруг, ни с того ни с сего, будто обретая собственную личность, начали меняться. Нет, они не трансформировались в сказочных дендроидов, и длинные скрюченные пальцы веток не потянулись к затерявшимся в Лесу солдатам. Да и сами ветки ничуть не изменились, а листва все так же плотно закрывала ночное небо. Вот только...
“Они другие. Не такие, как раньше... Они... Разные”.
Ощущения, возникшие, когда отряд убрался со злополучной поляны, никуда не исчезли, напротив – укоренились, пустили всходы, заняли все мысли Рей. Она чувствовала, что с Лесом происходят странные метаморфозы и, хоть не понимала их причины, невольно сравнивала это... С людьми. С очень большой и очень упорядоченной толпой. Хотя нет, слово “толпа” здесь неуместно... Там нет этого порядка, там хаос, объединенный общей страстью... А тут...
“Порядок. Абсолютный порядок. Настолько идеальный, что зубы сводит, как зимой от мороженого”.
Девушка пыталась развить мысль, но в голову лезли только картинки, давным-давно увиденные в Сети – величественные военные парады и много-много солдат и техники. Идут в ногу, с каменными лицами, а впереди, как предводители – музыканты из военного оркестра, играющие бравурные мелодии... И все искусственно – буквально пропитано заводской смазкой и запахом химии.
– Дим... – негромко, на грани слышимости, позвала Рей. – Дим!
Она не думала о том, что между ней и приятелем еще двое отнюдь не тугих на ухо индивидуумов, точнее – думала, но не придавала особого значения. В конце концов, их это тоже касается... А сейчас важнее докричаться до лидера группы, сказать ему... О своих чувствах. Увы, не обо всех, но...
– Дим!
– Что?
– Что-что, – не удержался от реплики Арти. – Не видишь? Твой приятель соскучился. Совсем, видно затосковал без твоего крепкого плеча.
“Мангуст” промолчал. Ему не было дела до склок между курсантами, а нужную информацию он и так мимо ушей не пропустит. Типичный флегматик скрещенный с ленивым домашним псом. Только высунутого языка не хватает – и не отличишь...
– Что тебе, Рей? – в тоне Дима явственно проступили нотки раздражения. – Только проснулся или что? Опять в облаках витаешь?
– Облака не причем, – девушка с трудом проглотила обиду, но все же смогла удержать эмоции в узде и не ответить грубостью на грубость. – Проблема в Лесе.
– А что с ним? – вновь влез в разговор “юный демонолог”. – Лес, как Лес, даже потусторонние силы есть – все, как полагается.
– О, боже... – если бы Дим не держал в руках тяжелый автомат, то непременно развел бы их в стороны, показывая, что, мол, не хочет иметь к этому повернутому на мистике зануде никакого отношения. – Ты о чем-нибудь другом думать можешь? Достал своими демонами.
– Достал? – хищно облизнул губы Арти, чего в темноте не разглядишь, конечно, но уж больно жест эффектный. – Да я и не начинал еще доставать! Так, примеривался просто, почву прощупывал... Хех, если бы было, что прощупывать. Вы все такие примитивные, ужас!
Дим начал тлеть, как бикфордов шнур, огонек гнева постепенно подбирался к изрядной доле взрывчатки. И как бы лидер не старался держать себя в руках, оправдывая доверенный статус, но нельзя контролировать себя вечно... Он и без того целый день терпел насмешки курсанта из Трастиса, совершенно бесполезного типа, который только и мог, что трепать языком почем зря.
– Адово семя... – произнес Дим сквозь зубы. – Ты заткнешься когда-нибудь?
– Тебе не нравятся мои слова? Ой, какие мы нежные!
– Ты даже не представляешь, насколько...
– Насколько? Дай на глазок прикину... Так, рост, вес, объем талии...
Увлеченные пикировкой, спорщики совершенно позабыли про Рей, которая, собственно и начала разговор. Им так нравилось злить себя и собеседника, так нравилось играть словами, перекатывая звуки на языке...
– Я вам не мешаю? – две недовольные физиономии разом обернулись к девушке. – Ничего что я тут, рядом пристроился?
– Пристроил... ся? – Арти намеренно выделил окончание слова. – Да нет, ничего. Постой.
– Постой, постой... Постой! – Дим нахмурился, пытаясь поймать ускользающую угрем мысль. – Ты что-то говорил про Лес...
Отряд остановился на очередной полянке, и лидер смог повернуться к девушке всем телом, а не выворачивать и без того уставшую за день шею.
– Если это окажется ерундой, если мы потеряем время впустую... – Дим выразительно взглянул на Рей. – Тогда у тебя под глазом появится аккуратный фингал. А может и два – под левым и под правым. Исключительно для симметрии.
– Давай без дешевых фраз из дешевых фильмов... – девушка не особенно боялась угроз приятеля, но ее сильно обеспокоил тот факт, что он опустился до подобных высказываний. Что-то случилось? Что-то разладилось у него в душе? Чувства... Что он чувствует? Рей не знала... А Дим не хотел говорить. – Твое дело, как относиться к моим словам, но... Лес Ивви – живой.
Арти, выслушав это с глубокомысленным видом старого проффесора, принимающего экзамен у глупых студентов, позволил себе усмехнуться. Но вслух ничего не сказал, оставив ответ на откуп лидеру группы. А тот... Дим самым натуральным образом растерялся – хлопал огненными глазами, озирался и мял в руках автомат, словно это была мягкая игрушка.
– Э-э-э-э... – наконец, промямлил он. – Вообще-то любой лес живой.
– Не в этом смысле. Не так, как растения. Эти деревья, они... – Рей, сам не понимая зачем, отступила назад, скрываясь в обширной бесформенной тени. – Они – как люди. Они – разные, у каждого свой характер... Но все вместе они – единое целое. Один гигантский организм. И...
Договорить она не успела – пронзительный треск резанул по нервам, заглушая прочие звуки, ветер вдруг умер, падая на землю сухими листьями, а в паре метров от них рухнуло вниз нечто большое и темное, погребая под собой долгий и невероятно мучительный день...

Почти непроглядный мрак наступившей ночи и чужеродный лес не доставлял Адаму Голоду ровным счетом никаких неудобств. Может потому, что Лес Ивви был настроен по отношению к админу игры весьма и весьма благожелательно, а может и потому, что сам админ знал местность от и до. И не только по картам – на электронных схемах местности, равнодушно взирающих с экрана, часто не указаны какие-то мелочи, нюансы, не имеющие значения в глобальном смысле, зато в локальном...
Адам быстрым шагом продвигался вперед, ветви деревьев будто избегали угрюмого человеческого силуэта, пытались, насколько это возможно, уклониться в сторону. Админ проходил через лес, как острая игла через ткань, не встречая сопротивления, не теряя времени попусту, не отвлекаясь на созерцание мрачной атмосферы. Он выбирал только твердую местность, ловко избегая неровных овалов болот, которые прочно засели у него в памяти, обходя овраги и небольшие возвышенности. Даже идеальный лес зависит от рельефа, это Адам понимал лучше, чем кто-либо другой. И не просто понимал – но принимал, удачно подстраиваясь под обстоятельства и не пытаясь идти на слона с одним лишь перочинным ножиком в руках.
Окружающий пейзаж совершенно не цеплял сознание расчетливого курсанта, проскальзывал мимо, тут же исчезая в глубинах памяти. Да, Адам в иной момент подумывал, правильно ли он устроил с антеннами, не пойдет ли что не так, как планировалось. Он думах о том, что любой долгосрочный расчет ненадежен, а если при этом все идет, как по маслу, без сбоев и неудач – верный признак приближающейся бури. А как можно избежать катострофы? Правильно – как следует пораскинуть мозгами, причем, не в прямом смысле, а просто хорошенько напрячь извилины, просчитать все, что просчитать можно, а остальное отдать на волю случая – предварительно как следует подстраховавшись.
“Габи смотрит на шаг вперед... Даже на два или три... Как он раскусил эту скотину Мани Пуллита! Никогда бы не подумал...”.
Админ размышлял о провидческих талантах Габриэля, но, вместе с тем, немного завидовал своему шефу. Ведь, прекрасно понимая, что до архистратига ему расти и расти, Адам Голод хотел большего... Большего, чем то, что было у него сейчас – способности, влияние, доступ к информации... Это много, это очень много, но когда видишь перед собой живой пример человека с невероятными способностями, почти абсолютной властью и знающего буквально все на свете, поневоле начинаешь комплексовать.
И Адам Голод, единственный воспитанник академии “Рассвет” не обладающий двойным сознанием, был в этом плане наиболее уязвим...
“Когда Габи достигнет цели... Когда этот чертов выпендрежник победит... Пусть только попробует забыть про меня! Пусть рискнет! Я напомню... Оооо! Уж я-то напомню!”.
Теша себя подобным образом, админ, не сбавляя шага, улыбнулся. Недобрый оскал буквально прорезался на лице Адама, будто рука невидимого скульптора дрогнула, и линия ушла вверх и в сторону, изуродовав маску спешащего по своим делам ученого. Теперь курсант походил на больного, у которого свело мышцы, причем больного, упивающегося своей болью, цедящего ее капля за каплей, до самого дна... Чтобы ничего никому не досталось.
Впрочем, вряд ли нашелся бы человек настолько неблагоразумный, чтобы пытаться приставать к Адаму, который строил из себя злого гоблина из сказок. Только, в отличие от упомянутого фантастического существа, админ был вполне реален и... неумолимо двигался к своей цели. Да, лес его не интересовал, он и так знал об этом объекте достаточно, а повстанцы... он мог только посмеяться над громким и не соответствующим действительности словом. Лучше уж просто врагами называли или, к примеру, условным противником.
“Вива архистратиг!”, даже мысли Адама насквозь пропитались едкой иронией, “Идея с повстанцами была поистине великолепна... Правда, с равным успехом на эту роль можно назначить комаров, мух или комиссию по контролю за правильностью. Никакой разницы”.
Адам немного посмаковал мысль, осматривая ее со всех сторон, а потом без жалости выбросил, сосредоточившись на основной задаче. Арти, Рей, Мани... Все они были рядом, в Лесу Ивви, всех их админ чувствовал, как едва заметную пульсацию сосуда у себя на шее. Эту темную изогнутую полоску он всегда ненавидел, она была уродлива, она делала уродливым самого Адама... Как юноша ни прятал свою “метку”, как ни пытался замаскировать “вечно незаживающий шрам” – без толку, все, кто хотел, знали об этой особенности админа, и только страх удерживал их от насмешек и перешептываний за спиной.
Чужеродный сосуд, чужеродная кровь, тягуче просачивающаяся по нему, непрекращающаяся пульсация, отдающаяся звоном в голове и постоянной головной же болью. Причем, такое украшение было у Адама с первых дней жизни – как только он родился, как только набрал в легкие воздух и закричал, как только открыл глаза и его зрачков коснулись первые лучи света, на тонкой шее, змейкой скользя по нежной коже ребенка, устроился псевдошрам. Иногда казалось, что он смотрит на окружающих оценивающе, как пришелец из другого мира, иногда он с любопытством поглядывал на юношу... По крайней мере, админу так казалось.
Но всегда, с самого начала и до самого конца, эта метка приносила боль – и душевную, и физическую. Адам жутко стеснялся своего “уродства”, он постоянно чувствовал пульсацию черного сосуда, а головная боль почти никогда не прекращалась... Но, что самое странное, юноша, дай ему возможность все переиграть, не стал бы избавляться от “метки”. Напротив, сверхчеловеческая, почти потусторонняя чувствительность, стала неотъемлемой частью существа по имени Адам Голод. “Черная вена” билась, а в голове возникали картинки, цифры, слова, будто информация прямиком закачивалась в мозг через этот сосуд, будто вместо крови там текли пакеты данных, электронные сигналы, настойчиво стучащие в двери сознания...
“Метка” порой окунала юношу в непроглядную бездну боли, порой ему хотелось умереть – отстраненно, без острого порыва или какого-либо подобия чувств. Порой он хотел послать мир к черту... Но никогда, ни при каких обстоятельствах он бы не стал избавляться от уродливого “шрама”. За долгие годы, проведенные в академии, он привык к своему “спутнику”, сплошь и рядом пользуясь буквально сыпящейся с неба информацией, готовыми ответами на любые вопросы. И отказаться от этого... Ну, уж нет. Пусть будут страдания, пусть боль преследует его до последнего дня...
Админ игры и курсант академии “Рассвет” Адам Голод давно все для себя решил.

В первый момент Рей подумала, что у нее начались галлюцинации, что разлитый в воздухе наркотик пробежался по ее нервам, ударив прямо в мозг, в те участки, где обрабатывается поступившее от глаз изображение. И от ушей, и от кожи... Потому что падающие вокруг деревья вызвали натуральный “взрыв чувств”. Она видела, как стволы спокойно укладываются в подобие громадного деревянного квадрата, она слышала грохот и шелест, вспыхивающий время от времени оглушительный треск и приглушенный свист рассекаемого листвой и ветками воздуха.
Это не могло быть правдой, это не могло происходить на самом деле... Но было и происходило. Против воли Рей, которой больше всего хотелось сейчас закрыть глаза и прикрыть ладонями уши, выбросив к черту оружие и запасные обоймы, которые она, зачем-то, все время держала в руке. Девушка, как и трое других курсантов, не могла выбраться из импровизированной клетки – через густую крону пробраться сложно, но можно, да вот где гарантия, что деревья перестали падать? Где гарантия, что за пределами “квадрата” они не встретятся “лицом к лицу” с очередным древесным “снарядом”?
“Влипли... Точнее, приплыли... Точнее... Черт!”.
Запутавшись в собственных мыслях и переживаниях, девушка не сразу заметила перемену, произошедшую с ее приятелем Димом. А когда, наконец, обратила внимание на скрюченную фигуру лидера отряда, то едва удержалась, чтобы не броситься наутек сломя голову – и плевать на падающие деревья, живой лес и непроглядную темноту. Лишь бы убраться отсюда, от этого...
“Как в моем сне...”.
Бывший хулиган и пройдоха, бывший “крутой боец” и лидер отряда... Именно бывший – потому что в нынешнем состоянии Дим только одеялом и подушкой на больничной койке командовать мог. Сгорбившийся, весь дрожавший, как отчаянно цепляющийся за ветку сухой лист, “курсант Рах” пытался встать, выпрямиться в полный рост – но безуспешно, каждый раз падая на колени и снова поднимаясь... Снова и снова...
Его лицо выглядело счастливым, а глаза смотрели сквозь Рей, сквозь кроны деревьев, туда, где, наверное, приклеились к чернильному небосводу блеклые пятнышки звезд. Шрам на щеке, было затянувшийся после специального геля, вновь кровоточил, черные капельки скатывались по коже, оставляя полосы. Иногда они пересекались, образуя странный рисунок, отдаленно напоминающий решетку. А пальцы... Одной рукой Дим держался за грудь, будто сдерживая тяжелое, шумное дыхание, а вторая блуждала по лицу, размазывая теплую соленую жидкость... И только серая полоска медбраслета тускло поблескивала, придавая картине резкость, напоминая, что это не мираж и не порождение чьей-то больной фантазии...
“Реальность... Это – реальность... Это происходит на самом деле...”.
Мысленно твердила Рей, которая могла лишь догадываться о том, что твориться сейчас в голове у Дима. Да и Арти с “мангустом” пребывали в некотором ступоре – первый потому, что все шло не так, как он предполагал, кровавые полоски алели в страшных глазах, а на лице застыло удивленно-растерянное выражение. Второго же больше испугал странный “древопад”, он озирался по сторонам, выискивал какой-то смысл в шевелящихся на ветру листьях, порывался убежать, вырваться из кольца, в который их заключил Лес Ивви.
– Гест, Морт! Ко мне! – внезапно прокричал-проскрипел Дим, отдавая приказания воздуху перед собой. – Обходите справа! Справа, я сказал!
Он рванулся, не устоял на ногах, рухнул вниз, размахивая рукой, с которой слетали темные брызги. Униформу усыпали желтые листья, умытое кровью лицо было ликом дьявола, но Дим смог подняться самостоятельно, хотя и потратил на это изрядную часть оставшихся у него сил.
– Вы же не скажете никому? Не скажете, правда? – жалобно-детский голос исходил ни от кого-нибудь, а от лидера отряда, который сидел на земле, скрестив ноги, и чуть ли не пускал пузыри, как младенец. – Я больше так не буду... Ай! Больно-о-о-о!
Дим горько-горько заплакал, роняя мутные красноватые слезы.
– Форма? Разве это форма, солдат? – истерические нотки прорезались в его тоне. – Адово семя! Не армия, а шапито! Хоть бы себя в порядок привели! Хоть бы...
Он неразборчиво забормотал себе под нос, сцепляя и расцепляя липкие пальцы.
– Я знаю! Я знаю, что эксперимент! Ну и что?! Во всем нужен порядок!
– ...слушай, я же пошутил, ну, правда... ты ведь не обижаешься?..
– Адово семя! И что мне теперь делать? Как разбираться с этим хаосом, а? У меня другие обязанности, я...
– Мама! Папа! Где вы? Почему оставили меня одного... Где вы?! Где...
Голос Дима с каждой фразой, с каждым новым словом становился тише. Звуки слетали с его губ, как невидимые снежинки, пробирая невольных слушателей буквально до кости. А он все говорил, исчерпывая себя до последней капли...
– Где вы... Где ты... ты... Мишель!!!
Неожиданный крик почти сразу превратился в отчаянный хрип умирающего, Дим согнулся пополам и закашлялся, в свете появившейся на небе луны его волосы казались пламенем костра, а неумолимо наступающий со всех сторон мрак – стаей диких зверей, терпеливо дожидающихся, когда огонь погаснет... Ну, когда же... Когда...
– Ми... – из последних сил начал Дим, но хватило его только на один слог, после чего бывший лидер отряда окончательно осел на землю, закрыв измученные глаза.
Арти, находившийся ближе всех, пришел в себя самым первым. Хоть он и выглядел жутковато, с ощетинившейся, как еж, шевелюрой и бешеными багровыми глазами, в которых плескалась темень зрачков, но сумел нацепить неубедительную улыбочку и презрительно вздернул нос.
– Наш доблестный предводитель перегрелся на солнышке и теперь отдыхает... Как неосмотрительно с его стороны!
– А сам-то... – не выдержала Рей, которая чувствовала, что еще чуть-чуть и она устроит истерику почище димасовской. – Током долбанутый любитель демонов... Где же твое хладнокровие? Где самоуверенность?
“Юный демонолог” все так же презрительно посмотрел из под кустистых бровей и постучал указательным пальцем по виску.
– Вот здесь.
– Вижу, вижу... Сплошная кость.
– Ко-о-о-ость? – протянул Арти, критически оглядев девушку. – Вот уж где кости сплошные... Не зря тебя Щепкой звали.
– Откуда...
– Оттуда, – солдат вперил указательный палец в серебристый круг луны. – Я не глухой и слушать, что говорят другие, умею.
– Каким местом, интересно, ты слушал? И вообще... Вообще... Что ты можешь знать?!
Рей оборвала себя, иначе точно бы поцапалась с нахальным Артиусом Хэйли не на жизнь, а насмерть, и подбежала к скрюченной фигуре Дима, который казался сейчас таким беспомощным, таким слабым, таким... Уязвимым. Как колосс, глиняные ноги которого раскрошились, рассыпались, утонули в глубоком море, а потом тем же путем последовал и сам исполин, каменно улыбавшийся до тех пор, пока полностью не скрылся в мутной неспокойной воде. Он просто не выдержал собственной тяжести, просто не выдержал...
– Дим... – шептали губы девушки. – Очнись, пожалуйста...
Арти, слегка пришедший в себя, скептически наблюдал за ее попытками. Возможно, ему стоило вмешаться, растолковать дурехе, что если происходит смешение уровней сознания, то тут уже ничего не поделаешь... Только срочная госпитализация – и то не факт. Но неважно, пусть... пусть сидит над ним, как у постели больной матери. Пусть. Меньше будет говорить, сбивая Арти с проторенной тропинки мыслей...

– Да, Рас, я получил указания... Нет, не думаю, что это ошибка... Да, понимаю, ты ничего не можешь сделать, я не виню тебя...
Сэй Китомура, мрачный, как грозовая туча, склонился над коммуникатором. Разговор со старым приятелем не клеился: во-первых, тот сразу дал понять, что дружба дружбой, а служебные обязанности нужно выполнять неукоснительно. Во-вторых же, сама тема была на редкость деликатной и сильно попахивала щупальцами интриг, протянувшихся из других секторов – внутренней защиты, ислледований и разработок, общественных интересов. И приказ...
– Безумие, – тихим голосом заключил директор академии. – Что они творят... Зачем...
Шумная тень стратега из штаба тут же вылила на него поток бессмысленных слов, фраз, почти не связанных между собой. Собеседник говорил про трения между архистратигами, про интересы человечества, про риск повторения Катастрофы... Но Китомура прекрасно понимал, что это лишь отговорки – реальных причин его давний друг либо не знал, либо предпочел скромно умолчать о параноидальных наклонностях Михаила (слухи слухами, но дыма без огня не бывает), о разногласиях среди руководства сектора внешней защиты, о тупике, к которому они все быстро приближались... Одна из этих причин сыграла? Или все вместе? Или не одной?
– Рас... – все так же еле слышно сказал Китомура. – Я никогда тебя не просил об одолжениях... Ты же знаешь... Я ненавижу просить... Быть обязанным... Но сейчас... Задержи наступление. На час-два, не больше... Чтобы я успел отвести своих ребят... Это же дети, Рас... Дети, понимаешь?!
Силуэт на экране огрызнулся короткой очередью слов. Сухих и равнодушных, словно речь шла не о живых людях, а о цифрах отчета... Погибло сто человек или двести – какая для них разница? Лишняя причина окончательно завалить неудавшийся эксперимент и утереть нос стратегам из ведомства Рафаила. А цена... Какая? Сытые господа из штаба не пострадают, а солдат всегда можно набрать новых, благо среди переселенцев полно молодых ребят и девчонок, готовых с радостью променять бедную голодную жизнь на сытое размеренное существование в академии. Когда точно знаешь – что, куда и зачем. Когда не надо думать, ведь за тебя уже все решили...
– Рас... – предпринял директор последнюю попытку. – Хотя бы своих людей не губи почем зря... Отзови десантные шаттлы... Антенны, которыми лагерь утыкан, как еж – иголками, сейчас перенастроены... Особым образом... Любой летательный аппарат рухнет, не долетев пяти километров до нас... Пожалей людей, Рас...
Электронная тень только посмеялась и ответила, что не верит старику, который даже в своей академии не может порядок навести. И вообще... Пусть лучше о себе подумает – одурманенные боем и кровью бойцы не станут разбираться, где тут заслуженный стратег, а где враги. Вломятся в лагерь, как стадо обезумевших слонов, и начнут крушить все, что под руку попадется. Так что...
– Я понял, Рас, я все понял... Все, без исключения... – Китомура окончательно угас и сник, ему даже не хотелось спорить, уговаривать, сопротивляться. – До связи... Хотя, наверное, больше не увидимся...
Он не стал выключать коммуникатор – дождался, пока стратег из штаба сам закончит разговор. А потом, когда экран погас и в комнатка погрузилась в просто-таки могильную тишину, долго думал – стоит ли объявлять тревогу? Или попытаться эвакуировать всех, кого можно? Но ведь в лагере сейчас только половина...
– Посылать их в этот проклятый Лес... Было ошибкой... Я не знал... Откуда я мог знать?!
Правая рука, в которой все это время директор держал пузырек с лекарством, скользнула вниз, а пальцы разжались, выпуская стеклянный флакончик на свободу. Он упал, ударился о пол – звонко, показалось даже, что стекло треснуло, разбилось, но нет – злополучный предмет покатился дальше, исчезнув под шкафом с книгам, после чего, наконец, затих. Китомура, который мог разглядеть только неясные тени пальцев, закрыл глаза, плотно-плотно сомкнув веки, сжимая их со всей силы, будто так пытаясь прогнать усталость. Он видел красно-желтые пятна, меняющие форму и сливающиеся, он не слышал ничего – с улицы в кабинет не проникал ни один звук, он чувствовал только тяжесть во всем теле.
Руководитель академии “Рассвет” Стратег Сэй Китомура просто устал, просто слишком устал...

Дальше они отправились вдвоем – Рей и Арти, проводник и ведомая, тот, кто знал путь, и та, что знала, зачем они вообще пришли в этот проклятый Лес. “Юный демонолог”, хотя с момента ссоры, а потом и несчастного случая с Димом, прошло всего-то полчаса, уже совершенно успокоился. Он размеренно – не очень быстро, но и не теряя времени зря – продвигался вперед, увлекая за собой и прицеп в виде одной очень сильно расстроенной девушки. Арти, похоже, не сильно беспокоило ее психологическое состояние – лишь бы не слетела с катушек, как Дим, а переживания... Переживет, не переломиться.
Раз в минуту он оборачивался назад, убеждаясь в сохранности “груза”, в карих глазах отражалась пустота, а багровые разводы чуть поблекли, уже не пугая окружающих (правда, теперь эта окружающая была в единственном экземпляре) сходством с проявлениями потусторонних сил. В общем, воцарилась хрупкая идиллия, спокойствие, которому жить до первого столкновения с загадочным снайпером или до очередного “древопада”.
Арти не хотел говорить, берег дыхание и полностью сконцентрировался на Лесе, напоминая приникшего к прицелу стрелка. Что до Рей – девушку слишком уж сильно донимали тревожные мысли. Как она не гнала от себя черные думы, как не пыталась избавиться от мрачных предчувствий, но тщетно – с тем же успехом можно было разгонять нависшие над головой тучи простым серым зонтиком.
“Дим остался... Там еще этот... мангуст... Но их только двое!”.
Не то чтобы девушка сомневалась в способностях солдата, не то чтобы враги скрывались за ближайшим деревом, только и ожидая, когда же выпадет удобный момент, чтобы добить “раненого”... “Мангуст”, оставшийся прикрывать Дима, пока не прибудет вызванный шаттл, несомненно сможет продержаться, защитит товарища и выживет сам. Но... Опять это проклятое, невыносимое но...
“Выдержит ли Дим? Он и так на грани... Он почти провалился куда-то туда... В другой мир... В мир собственных грез... Сумеет ли он выкарабкаться? Успеют ли ему помочь? И... Я очень хочу... Я хочу только одного... Чтобы он жил! Пусть я умру... Пусть все умрут... Но Дим... Пусть он выживет... Черт-черт-черт! Ну почему все всегда так!”.
Она не замечала расстегнутых пуговиц на груди, давно слетевшего и затерявшегося где-то в палой листве берета, веток, которые хлестали особенно ожесточенно, словно кто-то сорвал невидимый стоп-кран, отбросив все ограничения... А Лес, Лес был живым, он молча следил за солдатами, выжидая, не торопясь, чувствуя себя хозяином. Еще бы... Эта бесконечная армия деревьев точно знает, кто и где находиться, а самое главное – где находится пресловутое Сердце. И, при всем этом, не пытается им помешать... Не спутывал корнями ноги, не шумел кронами, заглушая звуки, не устраивал непроходимых зарослей.
“Лес играет с нами... Он думает, что мы не сможем ничего сделать... Пусть. Пусть думает... Когда мы доберемся до Сердца – уже поздно будет что-либо предпринимать... Я... Его... Уничтожу”.
Рей, наконец, справилась со своими чувствами и впервые за долгое время улыбнулась. Такой улыбкой, от которой кровь стынет в жилах и даже у бывалых головорезов начинается нервный тик. А ее спутанные волосы развевались на ветру, напоминая корону дьявола...

8

Нет ничего хуже, чем ждать и догонять – эту старую истину солдат, которого Рей называла мангустом, знал назубок. Эти слова были его кровью и жизнью, ему постоянно приходилось терпеть, убивать вяло текущее время и тянуть, тянуть до последнего, выбирая удобный момент. Родись юноша лет на триста раньше – быть ему охотником, одним из лучших, если не лучшим. Все данные для этого имелись, даже с лихвой – наблюдательность, выдержка, чуткий нос и глаз, как у настоящего орла. Для снайпера качества тоже не лишние, но... “Мангуст” не любил убивать. Одно дело палить по ненастоящим, неживым мишеням, а совсем другое – обрывать чью-то судьбу. Не важно – плохой человек, хороший...
Впавший в излишнюю задумчивость, солдат, дернулся, как от удара, сразу же принюхался, жадно втягивая прохладный воздух, и оглянулся, выискивая любое движение. Для верности он, не опуская глаз, несильно, но чувствительно укусил себя за руку – детская привычка, способ проверить спишь ты или нет... А так же быстро привести себя в состояние полной боевой готовности. Правда, “мангуст” не думал, что бороться с сонливостью придется так скоро – похоже, сам Лес Ивви, изображая энергетического вампира, вытягивал силы из людей, случайно попавших в его пределы. 
Солдат поежился и любовно погладил курок – холодное прикосновение металла успокаивало и вселяло уверенность. В конце концов, у него есть оружие, из которого “мангуст” стреляет не хуже таинственного снайпера. В конце концов, в детстве ему уже приходилось попадать в передряги, где все решала выдержка и умение ждать. Вот и сейчас солдат удобно устроился в тени кроны одного из упавших деревьев – луна светила где-то далеко, где-то в небе, над головой, ветер разбивался об импровизированную преграду, услужливо принося с собой запахи, а звуки...
Кроме легкого шелеста листьев, да такого же тихого поскрипывания веток ничего не было слышно. Да, уши у “мангуста” сильно уступали в чувствительности глазам и носу, что, конечно, неприятно, но не смертельно. Вряд ли найдется враг, который сможет подобраться незаметно, и, при этом, не имеющий абсолютно никакого запаха. Конечно, есть еще невидимый снайпер – солдат так и не смог найти следов на той поляне, ни отпечатков, ни примятой травы, ни сломанных веток. Даже чуткий нос оказался полностью бесполезен против этого призрака...
“Мангуст” вновь насторожился, уже второй раз за последние пять минут. Ему сильно не нравилось происходящее, все было неправильно, не так, как должно. И враги неправильные, и лес... И другие солдаты вели себя не лучшим образом – ну разве может лидер группы слететь с катушек в самый ответственный момент? Развалиться, как старый покосившийся домик – на побережье, говорят, их много осталось – не устоявший под порывом шквального ветра. Разве так должно быть? Курсантов ведь готовили! И не один день, не два – целых три года! Три! Года! Эх...
Листья, густая крона умершего дерева, требовательно зашумели, обрывая путь очередного порыва ветра. Что-то было в этом звуке странное, тревожное донельзя и солдат, всегда спокойный и уравновешенный, резко обернулся. Слишком резко и слишком поспешно, так, что в первый момент едва не выронил оружие, а потом едва не спустил курок... Еще через секунду он недоуменно пялился на темные чешуйки листьев, слегка посеребренные лунным светом. Сзади ничего не было, никакой опасности, но удивление у “мангуста” вызвал не этот факт, а собственное сердце, зашедшееся, как тревожная сирена. Оно судорожно сжималось и разжималось, будто с неохотой проталкивая кровь по сосудам. Оно билось, постоянно соскакивая с ритма, как лошадь, получившая шпору, оно словно пыталось убежать... Как сам “мангуст” час назад.
Мысли, как по команде зашевелились в голове солдата – мрачные мысли, недобрые и раздраженные. Это были в основном воспоминания из детства – как каждый в их компании ставил себе особую метку, а когда “мангуст” отказался, то все ополчились против него... Как он поспорил с самым здоровым и жестоким парнем, что продержится дольше в “испытании болью”... И те бесконечные часы настоящего ада... И то, как его чурались, называя нежитью и зверем – мол, человек не может вынести такого... И он остался один... Потом было еще много разного. Того, о чем лучше не вспоминать. Того, о чем лучше навсегда забыть...
“Мангуст” сидел в тени упавшего дерева и невидяще смотрел вперед. Он ничего не мог разглядеть там, в мешанине темнеющей зелени, а в смешно оттопыренных ушах метался шум беспокойной листвы...

Пульс взбесившейся вены усилился, Адаму казалось, что по злополучному сосуду течет не кровь, а кипящая лава – она обжигала кожу и тело, она проникала глубоко, охватывая шею пылающим кольцом. Словно удавка затянулась и начала медленно сжиматься – админу пока хватало воздуха, но он понимал, что это ненадолго. Если не поторопиться, если не добраться до цели... Кто знает, что тогда случиться.
“Быстрее, быстрее”.
Адам Голод бежал, не разбирая дороги. Жгучая боль затопила его разум, накатывая волна за волной. Он уже почти ничего не видел и не слышал, а чувства... Админ знал, где находится Димас Рах – чуть ли не с точностью до миллиметра – ощущал близость Арти и господина Мани Пуллита так, словно они были его братьями-близнецами.  Смутные силуэты деревьев были просто точками на воображаемой карте, луна, звезды и фиолетово-черные облака сливались в одно бесконечное полотно, фон, оттенявший землю...
“Черная вена” невыносимо пылала, огонь уже охватил все тело, а мысли разлетались искрами, исчезая без следа... А потом боль схлынула, уступив место леденящему холоду – ветер, казалось, пронизывал Адама насквозь, одежда не капли не защищала... не лучше, чем рваное одеяние какого-нибудь нищего. Админ игры поежился, за доли секунды наводя порядок в голове, после чего замедлил шаг и остановился. Вместе с ним остановился и ветер, как по команде, словно кто-то дернул стихию за ошейник, указывая на место...
Стараясь не издавать лишних звуков, Адам Голод достал пистолет и снял оружие с предохранителя. Патроны юноша проверять не стал – не было необходимости – а вот слегка подрагивающую руку пришлось успокоить. Админ схватил себя за запястье и держал с минуту, пока дрожь не унялась, после чего приложил шершавую ладонь к шее, чтобы, ощущая сквозь кожу биение чуждого сосуда, прогнать лишние мысли.
“Так... Только цель... Только главная цель...”.
Толчок. Изображение расплылось, распалось на отдельные цвета – зеленый, желтый, черный, синий, белый. Толчок. Сквозь мешанину красок проступило две фигуры – двое солдат, один из которых лежал, а второй – сидел, сжимая в руках оружие. Толчок. Разноцветные кляксы в спешке уползли за края картинки, уступая место пробивающимся из несуществующей земли деревьям. Кусочек Леса Ивви окружил двоих солдат, Адаму даже показалось, что он слышит дыхание второго, того, что с автоматом... А потом все исчезло – изображение, боль, хрустальный звон в голове и глухие удары крови в “черной вене”.
Адам выдохнул – все же сеанс “сверхвидения” дался ему нелегко – и осторожно, держа пистолет в вытянутой руке, направился по направлению к цели.
“Дим... До тебя каких-то сто метров... И ты совершенно беспомощен... Забавно”.
Пока причин радоваться не было, но админ позволил себе улыбку. Он любил, когда события развивались по его сценарию...

Никогда он не сомневался в правильности принятого решения, никогда еще он не жалел, что попал в академию “Рассвет”. И пусть другие говорили, мол, выбора не было, мол, любое разумное существо предпочтет жизнь смерти... Пусть говорят, у самого “мангуста” на этот счет имелось особое мнение. Да и свое пребывание на злосчастной планете под названием Земля он никогда жизнью не считал... Так, бессмысленное существование, не более того. А самое интересное заключалось в том, что “мангуста” отсутствие сияющей где-то впереди цели, несбыточной, но сладостной мечты или еще какой отнюдь не математической абстракции ничуть не беспокоило. Ну, нет и нет... Больно надо было.
Вот и с выбором также – предпочитаешь свободу, умирай, хочешь жить, живи и не клевещи почем зря на свою хромую судьбинушку. Валявшегося в отключке Димаса “мангуст” и вовсе считал чем-то вроде размазни, слабака – кинуть товарищей в самом сердце вражеской территории это не просто почти преступление, это предательство в первую очередь себя. Уж если взялся – то хоть издохни, хоть истрать кровь до последней капли, но – сделай. А иначе... Зачем вообще ввязываться в заварушку? Чай не тренировка, чай не в игрушке сидим...
Все верно, все совершенно правильно... С одной стороны. А с другой... “Мангуст” прекрасно понимал Дима – поступки бывшего лидера были перед глазами солдата, он читал их, как гадалка, по линиям руки предсказывающая судьбу человека. И... ему было жаль неудачливого товарища. Ведь и врагу не пожелаешь вот так, мучительно, в самый разгар важной операции, под внимательными взглядами других бойцов... Сойти с ума.
Безумие, если честно, было единственным, чего “мангуст” в своей недолгой жизни боялся. Точнее, опасался он многого – сорвиголовы недолго коптят небо этого мира – но опасался с умом, прекрасно понимая что, зачем, почему и как. С сумасшествием сложнее... Сама мысль о возможном затмении разума бросала юношу в дрожь, он буквально трепетал, как рыба, попавшаяся на крючок и понимающая, что конец уже близко... Слишком близко.
“Вроде успокоилось... Надеюсь, надолго”.
Он откинулся назад, чуть закопавшись в листву упавшего дерева, и затих. Ничего не происходило, вот уже больше часа вокруг лишь тишь, да гладь. “Мангуст” поневоле успокоился, это самое спокойствие охватило его целиком, от сознания, до самой мелкой мышцы. Руки, сжимавшие оружие, стали вялыми, а сам солдат натурально клевал носом, с трудом удерживая вертикальное положение. Еще немного и он просто заснет...
Первую пулю, прошедшую через грудь, “мангуст” даже не заметил. Ему показалось, что острая ветка ткнулась в спину, а потом, почему-то, ребра впереди заныли и через пальцы, которые солдат инстинктивно прижал к одежде, начало сочиться теплая и липкая жидкость. Похожая на малиновое варенье, которое он пробовал лишь один раз в жизни. Только почему в голове так шумит... Почему уши ничего не слышат, не улавливают даже шороха листьев... Почему силы утекают вместе с этой черной и липкой штукой... Почему в глазах потемнело, а мысли улетучились, как дым...
Недоуменно взирая на окровавленную ладонь, “мангуст” рухнул вперед, так и не проронив ни единого слова.

В воздухе пахло смертью. Конечно, этот запах нельзя ощутить просто так, даже самый чуткий нос не уловит едва заметного аромата угасания... Для этого нужно кое-что большее, нежели просто очень хорошие рецепторы. Не зря ведь провалились эксперименты, в которых пытались воссоздать органы чувств... Еще бы – откуда у машины возьмется интуиция живого существа? Откуда появится это озарение, когда информация словно с неба падает, появляясь в непроглядных глубинах космоса и исподволь проникая в сознание, если самого сознания у электроники нет, а единственная связь – не с космосом, а с источником питания?
Адам Голод знал это все лучше, чем большинство людей... Именно он сейчас, уже не таясь, приближался к тому месту, где лежал один убитый и один слетевший с катушек солдат. Админ шел, разгребая ботинками листья, и чувствовал, как разливается запах смерти, как частички несуществования разлетаются в стороны, пробираясь все дальше и дальше. А еще... Еще он чувствовал свое  превосходство – над безымянным солдатом, над Димасом, который всегда строил из себя крутого, а когда дошло до дела – спекся, над электроникой, которая слушалась админа игры, как хорошо обученная собачка. Адам был доволен – как никогда прежде – и почти счастлив – впервые в жизни.
– Странно... – “мангуст” оказался неожиданно тяжелым, и админу пришлось попотеть, переворачивая тело на спину. – Пф... И почему я не сделал этого давным-давно? В окружении врагов, постоянно терпеть и ждать... Как китайский мудрец, который сидел у реки и видел, как мимо проплывают трупы недоброжелателей. А зачем, спрашивается?
На высказанный требовательным голосом вопрос Лес Ивви, конечно же, не ответил.
– Незачем! Вот! – продолжал страшно довольный Адам. – Пулю в сердце, заряд плазмы в грудь, мину под ноги... Короче – в расход и удалить с концами из системы учета и контроля. Тем более что дело-то плевое...
Он отошел на шаг назад и прижал ладонь к шее, отчетливо ощущая кожей “черную вену”, которая, напоминая сытую кошку, разве что не мурчала. В серебристом свете луны лицо админа казалось особенно бледным, а взгляд, метавшийся от одного распластанного на земле тела к другому, едва не искрился.
– И это один из лучших? – презрительно фыркнув, он тут же демонстративно, будто забывая, что находится в полном одиночестве, сплюнул. – Вопиющая беспечность...
Слюна зашипела, оседая на желтой поверхности сухого листа. Адам слышал это отчетливо, словно звуки рождались прямо в у него в ушах. Ничего удивительного – злополучный сосуд и не на такое способен, уж сверхчувствительность для проклятого кусочка чуждой плоти – мелочь, пустяк, не стоящий особого внимания.
– Замечательно... Замечательно!
Убитый “мангуст” перестал привлекать внимание Адама, и разговаривающий сам с собой админ игры полностью переключился на Дима. Солдат склонился над бесчувственной “жертвой”, на всякий случай коснулся пальцами артерии, проверяя пульс, после чего, мурлыкая под нос веселую песенку, достал коммуникатор. Набрать нужный код труда не составило, благо на память Адам никогда не жаловался, а уж цифры так и вовсе впечатывались в его память сразу, стоило только посмотреть на них.
– Да-да... – админ тщательно удалил из голоса радостные нотки. – Шаттл... Координаты? Сейчас сообщу... Да-да, как можно быстрее... Тут... хм... Раненый... Да-да, в тяжелом состоянии... Хорошо, жду.
Коммуникатор полетел в сторону, глухо бухнувшись о землю. Адам больше не нуждался в нем, как не нуждался в “мангусте” или в солдатах, что остались в лагере и совсем скоро будут раздавлены. Раздавлены в лепешку, оказавшись между молотом танковых колонн регулярной армии и наковальней Леса Ивви. В совсем далеком прошлом говорили – между Сциллой и Харибдой – но Адам Голод не знал этой сказки...

– События набирают ход, – сказал первый голос. – Политика игнорирования реальности становится опасной.
– Наши позиции трещат по всем швам, а сектор внутренней безопасности теряет популярность, – мрачно добавил второй. – Если тенденция продолжится – нас реформируют, переподчинив трем архистратигам.
– Но время еще есть, – возразил третий. – Нам нужно сделать выбор...
– Вмешаться? – уточнил первый, хотя все и без того знали, о чем речь.
– Именно. Столкнув регулярную армию и охранные системы сектора разработок и исследований, Михаил убил сразу несколько зайцев... И все они были нашими.
– Ты преувеличиваешь, – вновь возразил третий голос. – Архистратиг, несомненно, хочет уничтожить плоды нашей многолетней работы... Но, кроме этого, им движут и другие мотивы – нанести удар по Габриэлю.
– Лаборатория острова Ивви.
– Мы слышали о ней... Много плохого. Даже очень плохого.
– И давно планируем устранить этот объект.
– Без особого успеха, кстати, – с легким раздражением сказал первый голос. – Для нас лаборатория – как заноза в известном месте. И вытащить не получается, и проблем масса...
– Вот именно что – масса, – проворчал второй. – У Габриэля много проектов... И Лес Ивви не самый опасный из них.
– Это так... Мы отвергли запрос на ритуальное жертвоприношение, но... Подобная мелочь не остановит истинного ученого.
– К тому же, мы знаем конечную цель архистратига... – сказал первый. – Он хочет воссоздать единого бога.
– Хочет повторения Катастрофы? – выверенная доля черной злобы просочилась в тон второго. – Хочет погубить всех нас? В том числе и себя?
– Габриэлю все равно... – заметил третий, которого, похоже, не сильно заботила собственная участь. – Он и перед Катастрофой не особенно беспокоился о последствиях.
– Большинство проблем человечества – его вина, – констатировал первый голос. – А это и НАШИ проблемы.
– Но мы не можем...
– Устранить архистратига Габриэля... Это – главная сложность.
– Нет, – внезапно возразил первый. – За нас все сделает Михаил. Именно поэтому...
– Не вмешиваться? – в голосе второго сквозила неприкрытая обреченность.
– Наблюдать со стороны? – спокойствию третьего можно было только позавидовать. – Неплохой план. Но у него есть недостаток – мы не сможем влиять на события.
– Есть идеи получше?
– Нет...
– Хорошо. Тогда подождем еще немного.

– Жаль, звезд не видно, – самым невинным тоном заметил Арти. – Эти деревья все небо от нас закрыли.
Рей, старавшаяся идти след в след, чуть не навернулась, наткнувшись на корень дерева, возникший из ниоткуда. Сказать, что девушка удивилась – ничего не сказать. Какие, к черту, звезды? Какое, к черту, небо? Или крыша “юного демонолога” по причине сильного стресса отправилась за димасовской?
– Ты что, головой о ветку звезданулся? – миндальничать с проводником “курсант Рах” не собиралась. – Что за бред несешь?
– Это не бред, – спокойно возразил Арти. – В детстве я часто смотрел на небо, на светящиеся, как блуждающие огни, точки. Я знал, что они называются звездами, но больше ничего не знал, только думал о людях, живущих там. Ведь если каждая звезда – целый мир – то он должен был населен, верно?
– Неверно, – проворчала Рей. – Все известные планеты – необитаемы. Там даже тараканов не водятся. И крыс – тоже. Не говоря уж о нам подобных. То бишь гомо сапиенсах.
Несмотря на напускное раздражение, девушка была не прочь поболтать о чем угодно – хоть о звездах. Лишь бы о Диме каждую секунду не вспоминать. И не терзаться напрасными угрызениями совести... Да уж. Если сейчас же не отвлечься – то она раньше Арти в “страну вечных снов” отправится. А уж каких чудовищ понарождает ее задремавший разум... Лучше и не представлять.
– Не водятся, ты прав, – “демонолог” превратился просто-таки в земное воплощение непредсказуемости. – Но это сейчас мы умные и все знающие. А в детстве...
Он махнул рукой, будто однокрылая птица, безуспешно пытающаяся взлететь.
– Тебе приходилось мечтать? Мне – да. Когда-то давным-давно...
– А есть люди, которые никогда не мечтали? – Рей все еще изображала скепсис. – В этом смысле я такой же, как все – фантазировал на полную катушку. Только шестеренки в голове скрежетали – вот так.
Следуя внезапному порыву, девушка громко скрипнула зубами, пытаясь воспроизвести упомянутый звук. Получилось ненатурально, но Арти извлек из запасника фальшивую улыбку.
– ...еще до окончательного извлечения демонов. Когда их вытащили, если можно так выразиться, наполовину. И я...
Арти резко остановился и повернулся к Рей, подставляя лицо и грудь лунному свету. Серебристая кожа тускло блестела, походя на маску, а чернильная темень густых крон служила отличным фоном. Только лицо, шея и грудь, остального тела юноши будто не существовало... Точнее, не существовало здесь и сейчас – в этом мире.
– Я сошел с ума.
Сильно заявление. Тем более сильное, что запыхавшаяся и едва не врезавшаяся в живую преграду девушка и так смотрела на Арти вытаращенными глазами. Сейчас они были светло-светло зелеными – цвет незрелости, что иногда кличут наивностью – а из приоткрытого рта пытались вылететь самые разнообразнейшие слова. Без особого успеха, конечно, но если бы Рей смогла побороть свое замешательство, то юноша тотчас узнал бы о себе много нового и весьма нелестного. Можно сказать – в этом ему повезло.
– Я думал, что звезды смотрят на меня, – продолжал не на шутку увлекшийся Арти, которому очень льстило внимание случайного слушателя. – А раз смотрят – то и наблюдают. А раз наблюдают – то строят планы. А раз так... В один из дней за мной обязательно прилетят – решил я – прилетят и заберут с собой. Уж не знаю, зачем им сдался ненормальный ребенок... Но я так считал на полном серьезе – что за мной охотятся инопланетяне.
Юноша серьезно посмотрел на Рей, правда, улыбочка с его лица сползать не спешила.
– Ты знаешь, как защититься от инопланетян?
Ну что на такое ответить? Девушка только плечами пожала.
– Не знаю.
– Так же, как и от любых злых сил, – Арти будто лекцию читал... Словно проклятый лес ночью и абсолютно левая девчонка – лучшая компания для этого. – При помощи особых амулетов.
Он чуть отшатнулся назад, так, чтобы луна полностью осветила грудь, и быстро расстегнул верхние пуговицы стандартной формы, которая сейчас казалась просто кучей серых пятен.

...В первый момент Рей не поверила глазам – ну, может Арти и болтал что-то про амулеты, но девушка никогда бы не подумала, что их будет настолько много. Они висели гроздьями на его шее, переливаясь в бледном свете, образуя самые невероятные сочетания. Потемневшая гильза соседствовала с куриным богом – дырявым камушком, сквозь отверстие в котором можно увидеть будущее. Там же и невесть откуда взявшийся блестящий стальной жетон – явно “демонолог” постарался, почистил находку, как следует – поверх него, будто на подставке, царственно размещался кровавый каплевидный камень. Совершенно непроницаемый, он был проткнут золотым мечом, а оправа, выполненная в виде амфоры, вызывало ощущение невероятной древности.
Все богатство, вываленное перед Рей, как на витрине, внушало чуть ли не религиозный трепет. Девушка как-то побывала в ювелирной лавке – в городе, перед тем, как отправилась в академию. У нее оставалось пара часов свободного времени, и она просто не могла не заглянуть в блещущий желтым и красным магазинчик. Оглушенная ярким светам, завороженная красивыми, аккуратно разложенными украшениями, девушка простояла там до предела, любуясь рукотворной красотой. Тогда ей казалось, что прекраснее быть не может... Но небрежно спутанная связка амулетов стояла на пару уровней выше дорогих цацек. Все это великолепие просто-напросто не имело цены... А если бы даже имело – на вырученные деньги запросто можно скупить с потрохами столицу, а на сдачу – еще с десяток мелких городков на окраинах.
“Невероятно... Откуда?!”.
Глаза перебегали от одного “чуда” к другому. На какое-то мгновение взгляд Рей задержался на золотом пауке, который схватил черного ночного мотылька. Но лишь на секунду – девушка, словно боясь не успеть, жадно пожирала глазами эту потрясающую роскошь, раз за разом поражаясь про себя терпению Арти. Ведь тут целая куча символов... Разных исторических периодов... Религий... Стилизованный под бронзу топорик неизвестного происхождения, фигурка собаки – слова на неизвестном языке, выгравированные на ее животе, показались девушке смутно знакомыми. А еще крест, верхняя часть которого заменена петелькой для нитки или цепочки... А еще...
“Насколько же сильно он боялся инопланетян?! Построить несокрушимую защиту из вещей, по легендам обладающих магической силой... Зачем?!”.
Да уж... Вопрос вертелся на языке Рей, но девушка боялась его высказать. С другой стороны – не вечно же стоять, как в музее, с обожанием взирая на коллекцию амулетов? Сам Арти, похоже, не горит желанием проявлять инициативу. Постойте... А зачем он вообще показал ей свою “систему защиты”?
– Слушай... – неуверенно начала Рей, она не знала, стоит ли вообще заводить разговор на эту тему, но и молчать дальше не имело никакого смысла. – А с чего ты взял... Зачем ты нужен инопланетянам? И ладно еще детство... Но сейчас – зачем?
Арти сразу же отступил назад, прикрыв руками коллекцию, на бледном лице появилось глупое выражение.
– Зачем?
– Да, зачем?
– Не знаю.
Да уж... Зато хоть честно. И...
– Не знаю, – повторил Арти и следующей фразой полностью разрушил гипотезу, начавшую складываться в голове у Рей. – Наверное, я слишком верил в амулеты.
– Верил? – теперь пришел ее черед строить из себя отстающую в развитии. – В каком смысле?
– В прямом, – “юный демонолог” даже шутить не пытался. – Раз они защитили от инопланетян – значит, и от прочих бед спасут. Злые люди, природные бедствия, проклятия богов...
Он неопределенно взмахнул руками.
– Понимаешь... Главное – верить. Без веры ничего не будет. Без веры ты голый, ты как человек, попавший в буран без одежды... Один на один с реальностью – это тяжело. А разум не позволяет дать волю спасительным инстинктам. Вот и мечутся люди из крайности в крайность, вот и губят сами себя... Потому что отказались от веры.
– Каждый во что-то верит, – заметила Рей, которой излияния проводника все сильнее напоминали бред сумасшедшего. – В себя, в государство, в деньги, наконец...
– Да ладно! Да ладно! – под возмущенное позвякивание амулетов руки Арти просто-таки замельтешили в воздухе. – Верят они! Как же! Держи карман шире! Это на словах все герои... Вон, как наш бывший лидер – Дим Димыч. Все крутого из себя строил... А на деле? То-то.
Имя приятеля отозвалось острой ноющей болью где-то там, в груди, но Рей нашла в себе силы изобразить на лице подобие кривой ухмылки.
– И что с того? – прозвучал в ее голосе безнадежный вызов. – Пусть обманывают... Но это их защищает! От той реальности, про которую ты толкуешь...
– Временно, – глаза Арти таинственно сверкнули, отразив лунный свет. – Все – временно. И я...
Он расставил руки в стороны, как тогда, на поляне, сразу после начала стрельбы. А потом упал на спину...
– Я тоже – временный, – голос “демонолога” стихал с каждым словом. – Меня скоро... совсем... не... будет.
Ничего не соображающая Рей бешено завертелась на месте, ее темные глаза зыркали по сторонам, пытаясь выделить в сплетении веток и листьев неведомого врага... Но никого, кроме их двоих, на поляне не было. Только Арти, Рей, да еще луна – но она не в счет...

9

– Эй! Как ты? – девушка боялась приближаться к упавшему проводнику, боялась узнать, что с ним произошло... потому что вариантов было немного, и все они были плохими. – Ты в порядке? Жив? Здоров? Имя свое помнишь?
– Заткнись, Рей, – чтобы услышать Арти, нужно было хорошенько прислушаться, потому что его голос звучал немногим громче шелеста листьев. – И подойди... Поближе... Я кое-что тебе... Подарю.
Рей стояла, как вкопанная. Наверное, фонарный столб был более активен, чем она в тот момент.
– Не хочешь... – Арти истолковал ее нерешительность по-своему. – Понимаю... Тогда... Держи.
Он приподнялся – темная фигура в темной тени леса – медленно, словно ему некуда было спешить, стянул с шеи амулет, который почти сразу отправился по воздуху к ногам девушки. Небольшой кусочек металла с возмущенным звуком зарылся в кучу листьев и затих. Наступила недолгая тишина... Рей посмотрела вниз – скорее невольно, по привычке – серебристая цепочка и желтоватые линии символов загадочно мерцали в свете луны. Именно мерцали – девушке казалось, что цвет металла меняется, по чуть-чуть, переходя от оттенка к оттенку.
– Допустим, – Рей присела, чувствуя в вытянутой руке приятный холодок амулета. – Допустим, я возьму эту штуковину...
– Не допустим, а возьмешь, – чуть ли не радостно сообщил Арти.
– ...допустим. Но ты что – собрался тут так и лежать? И что мне – лично мне – дальше прикажешь делать?
– Ну, собрался, – заявил “демонолог”. – А ты иди дальше, все равно я уже не жилец. Достал он меня...
– Он?
– Ну... Тот снайпер. Я ведь думал, что амулеты меня от всего защитят – да только в спину удар пришелся... Исподтишка... Но я не в обиде – сам бы не упустил момента.
– Слушай... – Рей ровным счетом ничего не понимала... причем, не из-за того, что еле-еле различала среди звуков ночи голос проводника. – Ты вообще о чем сейчас?
– О снайпере, – любезно сообщил Арти.
– Это я слышал... А что с тобой приключилось-то? Подстрелили?
– Вроде того, – “демонолог” не горел желанием вдаваться в подробности. – Через час или два я со стопроцентной гарантией откину копыта.
Он задумался.
– Час-два... Может и быстрее.
– И ты так спокойно об этом говоришь?!
– А что – плакать? – резонно возразил Арти. – Поздно уже... Да и толку никакого.
– Но...
Сотни возражений, как назойливые мухи, вертелись в голове Рей, готовые выплеснуться словами.
– Никаких “но”, – “умирающий” был подозрительно вынослив... по крайней мере, силы не спешили покидать его кротко лежавшее тело. – Возьми навигатор...
– Он не работает!
– Просто возьми, – повторил Арти, словно непослушному ребенку, – молодец. Теперь посмотри на экран... Что видишь?
Жирная белая линия прочертила внезапно высветившуюся карту, а Рей чуть не выронила навигатор, в ее глазах тлел первобытный ужас, а руки самым натуральным образом тряслись.
– Это... Это...
– Путь, ведущий к Сердцу Леса Ивви, – услужливо подсказал Арти.
– Да, но...
– Я же сказал – никаких но, – лишенный эмоций тон “демонолога” отметал любые возражения. – Тебе больше не нужен проводник. А я... Я обречен и ты ничем мне не поможешь. Уходи.
– Оставить раненого?
– Я не хочу умирать в твоем присутствии... Уходи.
Арти замолчал и больше не проронил ни слова. Все время, пока Рей сомневалась, топталась на месте, все время, пока взгляд девушки метался по небольшой полянке, пытаясь отыскать лучший выход... Юноша молчал, ей даже показалось, что “демонолог” закрыл глаза, правда, этого она не могла видеть... А потом, когда каждая следующая секунда ожидания стала играть против них, Рей быстро повесила на шею амулет, перекинула автомат через плечо и, сжимая в руках навигатор, шумно рванулась прочь. Листья послушно сомкнулись за ее спиной, отправляя в небытие бывшего проводника, любителя демонов и глупых шуток, юношу из проклятого Трастиса... Артиус Хэйли имел много личин, но девушка запомнила его, как нелепую тень, утонувшую в другой тени. Тень, которая до последнего хранила свое одиночество...

Наступила полная тишина – самое время подумать, вспомнить хорошее и плохое... Говорят, умирающий видит перед собой всю свою жизнь. Арти тоже слышал эту байку – краем уха, обычный разговор двух безымянных курсантов – но никогда не придавал ей особого значения. Трастис клещами вытянул из него не только мифических демонов, но и все романтические предрассудки. Суеверия... Арти доверял только тому, что узнал сам, не через сотые руки, не подслушал мимоходом, а понял, проанализировав тысячи книг. Все амулеты были плодом многолетних трудов, ожесточенного поиска нужной информации, тягостных размышлений... Арти думал – сначала про инопланетян, потом про людей, которые в десять раз опаснее несуществующих пришельцев – и это причиняло ему боль. Он, как опытный мазохист, бешеной белкой метался по кругу – от радости, почти экстаза, когда открывал что-то новое, до безнадежного отчаяния, когда понимал, что его усилия тщетны.
Артиус Хэйли не мог переделать этот мир. Он не мог изменить даже самого себя. Даже это у него отняли... А детство... Он никогда не вспоминал об этом. Не думал... Он не знал, что беззаботная и счастливая пора, когда мир кажется большим, необъятным и полным добрых чудес, вообще может существовать. По крайней мере – для него самого...
Вот и сейчас – юноша лежал на спине, изображая из себя беззаботного отдыхающего, что оккупировал роскошный песчаный пляж, и не шевелился. Вместо солнца с небес палила холодная луна, но ее лучи гасли у ног Арти, без боя сдаваясь густой жирной тени. А те... Те в свою очередь, обступив “демонолога” со всех сторон, не торопились переходить в наступления. Он оставался самой черной тенью среди черных теней, настоящим сгустком мрака, по чьей-то прихоти принявшим форму человеческого тела. И, что самое интересное, Арти это нравилось... Более чем нравилось.
Прошло еще немного времени – жалкая горсть минут и секунд, раньше Артиус Хэйли даже считать их не стал бы – и листья зашумели, ветер, как невидимый великан, терзал их, пытаясь оторвать от веток и сбросить вниз, в компанию к уже павшим собратьям. Деревья сопротивлялись – кряхтели, как старики, и поскрипывали, как кресло качалка, в которую забрался шаловливый ребенок. А потом... Потом все стихло, но получившаяся в итоге тишина не была прежней.
– Кто тут?
Глупо, конечно, спрашивать имя у пустоты... Да вот только пустоты как раз и не было. А был... Гость. Очень, очень, очень долгожданный гость.
– Тебе не нужно этого знать, Артиус Хэйли, – равнодушный тон невидимки на фоне едва слышного голоса Арти чуть ли не излучал энергичность и уверенность. – Только не тебе.
Да-а-а-а... Можно подумать, он способен сказать что-то другое... Скажем, сюрприз сделать, поддержать умирающего, прочесть памятный стих... Ха-ха. Скорее надоедливая Луна, наконец, рухнет на землю, разнеся к чертям всю опостылевшую цивилизацию.
– А я знаю... – Арти прикинул, как далеко успела уйти Рей. По всему выходило, что вполне достаточно, вот только в игре с этим, если можно так выразиться, человеком каждая секунда на вес золота... А то и платины. – И всегда знал.
– Зачем тогда спрашиваешь?
– Просто так.
– Это глупо.
Безаппеляционно и презрительно, как, впрочем, и всегда. Гость не отличался трепетной любовью к людям.
– А я и есть – дурак, – в Арти проснулась самокритичность... Совершенно неожиданно, конечно же. – Таких дураков, как я, еще поискать надо... Только все равно не найдешь.
Конечно, не стоило так явно злить гостя, но сейчас юноше было совершенно наплевать на возможные последствия – все круги ада он давным-давно прошел, а до окончательной смерти оставалась скудная горсть мгновений. Что ему сделает этот расфуфыренный типчик? Да ничего.
– Где девушка? – осведомился гость, игнорируя вызов в словах Арти. – Ты был с ней.
– Был, – согласился “демонолог”. – Да сплыл... Точнее – она сплыла. Убежала. Улизнула. Свалила подальше от таких, как Вы.
Деревья вновь торжественно зашумели, словно аплодируя речи Арти, а ночь, неумолимо приближавшаяся к часу быка, решила на время выключить бледную лампу луны, и на поляне воцарилась просто-таки кромешная темнота. Впрочем... Юноше и его собеседнику эта мелочь никак не мешала.
– Ты предупредил курсанта Мерри, – сказал гость тоном проповедника, вещающего с кафедры известные всем истины. Вот только в его устах они звучали... Немного иначе. Это была и констатация факта, и упрек, и угроза, и... вопрос. Простой и невероятно обременительный... Зачем? Зачем Артиус Хэйли, человек с выжженной напрочь душой, без чувств и эмоций, начал помогать незнакомой девчонке?
Можно загромоздить воздух сотней слов, тысячей звуков, но не приблизиться ни на шаг к истине. Уж кто-кто, а юноша это знал на отлично – сам постоянно игрался, вкладывая в сказанное двойной и тройной смысл... А иногда не вкладывая вообще никакого. Зачем... Если бы он сам это знал! Если бы... Может, жизнь надоела. Может, захотелось попробовать чего-нибудь нового. А может, просто с ума сошел, как тот Димас. Крыша поехала – и вот результат. Вот только...
Вот только мысли “демонолога” сейчас были чисты и прозрачны, как горный хрусталь. А отвечать на вопросы, тем более невысказанные, юноша и раньше не имел привычки... Как там? Все течет, все изменяется, но, в конечном итоге, возвращается на круги своя? Вот он и вернется... Пыль к пыли, прах к праху... Небытие к небытию. Заодно и назойливому незнакомцу в дурацком пальто досадить. Чем не повод...
– Да. Я вовремя сумел засечь Вас... – на лице Арти красовалась широченная улыбка, словно он только что сорвал джек пот. – Досточтимый Архистратиг.
Ветер завертелся по земле, кружа сухие листья, как неряшливый дворник. Этот шум заглушил последнюю фразу юноши, так, что никто и ничто, кроме странного незнакомца, не мог услышать, что же сказал умирающий. А потом... Потом Арти, наконец, издав в последнюю секунду вздох облегчения, покинул мир, который так жестоко с ним обошелся. Без пафоса, без страха, сделав напоследок хоть что-то хорошее...
Незнакомец в пальто еще пару минут постоял возле тела, словно ожидая, что тот, кто был Артиусом Хэйли, как феникс восстанет из праха. Но мертвое тело было мертвым телом, а ветер равнодушно гонял листья, заметая оголенную грудь и коллекцию амулетов... Уж ему-то точно было все равно.

Рей бежала так быстро, как ей позволяли натруженные ноги. Вперед, вперед, вперед. Мелькали листья, ветки привычно хлестали по лицу, а в зыбкой темноте единственным ориентиром была жирная линия света на экране навигатора. Она бежала, словно эта безумная гонка превратилась в смысл жизни.
“Только не останавливаться... Только не останавливаться...”.
В голове пусто – как ночью на плацу, а где-то на периферии мельтешит одна-единственная мысль – про амулет, подаренный Арти. Девушка успела мельком разглядеть чудную штуковину – четыре символа, сплетенных из тонкого металла, очень красивых и очень древних. Похоже на работу мастера – Рей никогда бы не поверила, что “юный демонолог” сделал все это сам. Ладно еще сама картинка – можно в Сети отыскать, если очень постараться – но исполнение! Божественно... И в прямом, и в переносном смысле. Девушка, немного знакомая с той, забытой в веках, эпохой, прекрасно понимала смысл слова, зашифрованного в амулете. Четыре буквы из мертвого языка, лежат друг на друге так, что кажутся одним символом, образуя... Тетраграмматон. Имя, обладающее абсолютной силой.
Не то чтобы Рей гналась за властью или, боже упаси, суперменством... Но там, куда она направлялась, ей потребуется любая помощь. Хоть демонов, хоть древних амулетов... Или, хотя бы, вера некоего Артиуса Хэйли, который остался умирать в одиночестве, лишь бы девушка быстрее добралась до цели. Нет, это нельзя назвать жертвой с его стороны... Ведь даже в последние свои минуты юноша показал просто-таки поразительную расчетливость. Но...
Рей была ему благодарна. И ему, и Диму, и безымянным солдатам... “Медведь”, “Мангуст”... Даже спросить, как зовут, не удосужилась... Что уж теперь... Сожалеть. Все равно ничего не изменишь... Она лишь может, как в примитивном боевике, во что бы то ни стало дойти до цели. Чтобы жертвы были не зря. Чтобы все в эту проклятую ночь было не зря...
Она не чувствовала боли... Она вообще ничего не чувствовала – ощущения притупились, как нож, попытавшийся разрезать камень, наступило нечто вроде пресыщения эмоциями. Страх, надежда, отчаяние остались позади, улеглись в тени деревьев, зарылись в листья, притихли... Наверное, потом все вернется стократ – когда Рей будет пробираться обратно к лагерю. Наверное, тогда ей придется ох как несладко. Наверное... Но, в любом случае, это будет потом, а сейчас...
“Беги... Беги... Беги...”.
Нехитрая мантра, отгоняющая лишние мысли. Ну, их... Сейчас стоит подумать про Дима, про их отношения, если можно так выразиться, про в общем-то счастливые деньки в академии – и пиши пропало. Тут уж не до цели будет – Рей, начиная копаться в самой себе, давала фору любому автоматическому экскаватору. Благо, до авантюры с “Рассветом” поводов не было... Но теперь-то появились! И много.
“К черту... Потом... Все потом...”.
Дыхание участилось, мышцы наливались усталостью, все чаще давая о себе знать. Рей не знала, сколько еще сможет пробежать в таком бешеном темпе. А цель... Она совсем близко – вон, линия на экране навигатора разжирела и округлилась, как праздничный гусь – пять-десять минут и девушка доберется до места... Но что дальше? ТАМ может ждать кто и что угодно – начиная от взвода автоматчиков и заканчивая автоматической батареей, снабженной датчиками движения и командой убивать любого нарушителя. И бросаться на воображаемую амбразуру наугад, не имея в запасе никакого плана... Глупо и опасно.
“Надо сберечь силы”, мелькнула запоздалая мысль, “вдруг придется вступить в бой... Или что похуже”.
Настроение неумолимо катилось к нулю, а лицо стало мрачнее теней, что окружали Рей со всех сторон. В подобные моменты герои древних книг произносили что-то жутко пафосное и смешное, потрясая над головой тяжеленным мечом. Или молотом. Или копьем... У девушки имелся только автомат, но и тот висел на плече – если не держать навигатор двумя руками, то наверняка уронишь, оставшись в невыносимо чуждом Лесу без единого ориентира. Как говорится – хуже есть куда. Очень даже есть...
Линия на экране окончательно превратилась в овал – еще минута и прибор воззрится на девушку круглым, как солнце, глазом. Белым и немигающим – мол, цель достигнута, отстаньте от меня и разбирайтесь сами. Еще минута... Рей невольно сбавила ход, и, чуть ли не крадучись, стала пробираться среди деревьев. Сказать, что в воздухе витал запах опасности, было бы большим преувеличением, напротив – ровным счетом ничего необычного вокруг не наблюдалось. Вообще. И это оказалось самым мучительным...
Напряжение отзывалось звоном в ушах, голова трещала, как после попойки, а напряженный взгляд метался из стороны в сторону, выискивая неприятеля. Без особого успеха, конечно же, но Рей это не успокаивало – напротив, каждое мгновение тишины приближало развязку... По крайней мере, ей так казалось.
Шаг. В голове зазвучал голос Дима. Спокойный и чуточку насмешливый:
“Брось. Все будет хорошо. Не парься”.
Шаг. Знакомые стальные нотки, подернутые инеем. Леди Ив собственной персоной...
“Курсант Мерри! Отставить взгляд загнанной лошади!”.
Шаг. Гест и Морт пробурчали что-то неразборчивое. Вроде бы пожелание удачи.
Шаг. Рей попыталась улыбнуться, не потому, что ей этого хотелось, а просто... Подбодрить себя, добавить капельку уверенности. Как дикари, поднимающие боевой дух криками и ужимками, как солдаты древности, от души поющие на марше... Вот только старый проверенный способ оказался совершенно бесполезен – страх не ушел, а, наоборот, стал гуще, прочнее. Укрепился, полностью завладев телом. Липкий, холодный и душный...
Рей понятия не имела, сколько еще добираться до неведомой цели. Происходящее – пейзаж, темное небо, безумная гонка по Лесу Ивви в полном одиночестве – смутно напоминало давешний сон. Но лишь напоминало – девушка понятия не имела, откуда вообще взялось то сновидение и можно ли его назвать провидческим. В конце концов, все всегда можно списать на расшалившиеся нервы. А совпадения – просто игра воспаленного воображения, когда мозг подгоняет под навязчивую идею все попавшиеся факты... Никакой уверенности в будущем, никакой гарантии, что будущее вообще есть. Сплошная беспросветная неизвестность... Но одно Рей знала наверняка – ночь продолжалась.

Свет возник внезапно – только что Рей шла, окруженная со всех сторон мрачными столбами деревьев, ее глаза видели лишь бесконечную темно-зеленую, почти черную кашу листьев и веток, а в следующее мгновение живая стена впереди будто раздвинулась, открывая дорогу бледному, чуть голубоватому сиянию. Оно казалось холодным и пустым, в нем не было ничего необычного, ничего такого, что могло заставить девушку бояться или прыгать от счастья. Этот свет казался абсолютно нейтральным и потому – не принадлежащим нашему миру, ведь даже искусственные лампы зачастую вызывают усталость и напряжение, а огоньки индикаторов, в зависимости от цвета, успокаивают или тревожат.
Мысли проносились в голове Рей, как вагоны скоростного поезда, пронзающие длинный темный тоннель. Пару раз мигнув окошками, поскрипев металлическими суставами и оставив после себя резкий, злой ветер... “Опасность!”, кричал вмиг насторожившийся мозг, но девушка, завороженная неземным светом, не слушала голос разума – он вдруг стал для нее так же чужд, как и весь окружающий мир. Проклятый Лес Ивви, погибшие товарищи, война... Это не в самом деле, это понарошку, это просто игра. Рей казалось, что она вновь стала маленькой девочкой, которая пришла получить причитающееся ей детство. Мечты, надежды, сказки, счастье... Они были там – в пронзительном и холодном голубоватом свечении.
Ноги, как в медленном танце, несли вялое, непослушное тело, к источнику странного света. Где-то там, в другом мире, на ковер сухих листьев глухо упал навигатор, сердито мигнул белым пятном на экране и погас. Через минуту следом отправился автомат – разметав палую листву и зашипев-зашуршав, как самая настоящая ядовитая змея. Но Рей не слышала этих звуков – сейчас для девушки существовало только пробирающее до костей мерцание небесных сфер.
Она шла, а деревья расступались, пропуская зачарованную вперед. Она шла, не видя, как оказалась на большой поляне, накрытой, как одеялом, переплетенными кронами. Она шла, приближаясь к тому месту, где лунный свет очертил идеально ровный круг. Тьма отступила, час быка остался позади – но Рей не думала об этом. Она вообще ни о чем не думала. В ее венах тек незримый голубоватый лед, ее кожа будто светилась изнутри, а глаза побледнели, почти став бесцветными.
Все так же не обращая внимание на то, что происходит вокруг, Рей приблизилась к высокому, по пояс, колодцу, наполненному прозрачной, почти хрустальной водой. Никакого волнения, ни одной соринке в словно застывшей толще – девушка смотрела в глубину, но видела лишь серые стены, ровные и крепкие. А еще – лунный свет, падавший сверху, как луч прожектора. Он преломлялся, дробился, искажался, превращаясь в то самое голубоватое свечение, а холод вечно одинокого спутника Земли, смешиваясь с льдистым спокойствием подземной влаги, становился дыханием зимы – морозным, жестоким, угрожающим...
– Как красиво...
Рей подошла почти вплотную, наклонилась, не думая о том, что будет, если она не удержит равновесие и рухнет в отнюдь не теплую воду, и ее рука неуверенно, замирая каждые несколько секунд, начала опускаться вниз, к почти незаметной, прозрачной, как пленка, поверхности...
– Не стоит.
Пальцы застыли, как вкопанные, не дойдя до цели считанных миллиметров.
– Эта работа – не для тебя.

10

Слова еще звучали где-то высоко, среди сплетенных крон, когда Рей развернулась и, только лишь усилием воли выдавливая из себя странную вялость, посмотрела на говорившего. Оцепенение неохотно отпускало тело девушки, мышцы наливались энергией, сердце забилось быстрее, щедро растрачивая остатки сил. Прошло не больше минуты, а она полностью преобразилась – теперь на поляне стоял не восторженный ребенок, но солдат, готовый к любым неожиданностям.
Мозг, пока не заработавший на полную катушку, с трудом ворочал мыслями, те же, в свою очередь, были совсем не радужными, не говоря уж о ясности или понятности. Да уж... Сам по себе колодец из сна, найденный в реальном мире, казался чем-то невероятным, инопланетный свет добавлял интриги, а гость, не позволивший Рей коснуться воды окончательно переворачивал все с ног на голову. Точнее, у девушки возникло стойкое ощущение, что человек в желтом плаще явился сюда из такого места, где ходить вверх ногами – нормально и правильно, а за любую попытку почувствовать под ступнями твердую землю – расстреливают на месте.
“Или я сошла с ума... Или мир... Одно из двух”.
Рей шагнула вперед, одновременно фиксируя взглядом положение действующих лиц. Незнакомец, брошенный автомат, тени деревьев, служившие хорошим укрытием... Все на своих местах, все готово к неумолимо надвигающемуся представлению. Девушка понятия не имела, что задумал этот любитель ночных прогулок, но то, что он предусмотрительно остановился в шаге от ее оружия, наводило на вполне определенные мысли. А если учесть его престранный внешний вид... Желтый плащ, черные, почти не различимые в полумраке, штаны, да ботинки, такие же, как у Рей. Он выглядел так, будто только что выбрался с вечеринки для состоятельных господ, или, как любят выражаться в древних книгах, словно явился с корабля на бал... Хотя какой бал? Какой корабль? Эта война, этот лес... Немыслимые декорации для какого-то жуткого спектакля. В главных ролях – курсант Рейнольд Мерри и чудо-юдо в цветах сектора внутренней безопасности. Все желающие допускаются без билетов...
“Черт! Если клоунада будет продолжаться... То я последую за Димом”.
Судя по всему, немедленно вступить в бой – единственное решение. Так казалось Рей, и она, не мудрствуя лукаво, рванулась вперед так быстро, словно за ней гнались все демоны Артиуса Хэйли... Но зря. Все зря.
– Не стоит, – еще раз сказал незнакомец, даже не посмотревший на девушку. – Я не хочу тебя убивать.
Небрежным пинком он отбросил автомат в сторону – тот, пугая опавшие листья, пропахал метров двадцать и скрылся в тени.
– Я хочу поговорить.
Человек в плаще не улыбался. Рей показалось, что он вообще не способен испытывать таких эмоций как радость или веселье.
– Ночью? В Лесу Ивви? – девушка опасливо покосилась на противника... но противника ли? – Это даже не смешно!
– Действительно, здесь нет ничего смешного.
Похоже, незнакомец принимал все слова за чистую монету... Или делал вид, что принимал. И то, и другое, на взгляд Рей, было одинаково вероятно. Но не стоит исключать и двойной игры... Или тройной... Этот человек был просто-таки воплощением неразгаданной тайны – хитро подмигивающей, нахально скалящейся и презрительно подшучивающей над теми, кто пытается ее разгадать.
– Ты издеваешься?
– Нет.
Тон незнакомца, как лезвие древней гильотины, безжалостно отсекал возможность шуток.
– Тогда зачем? Что? Кто? – глаза Рей сверкнули, как два изумруда. – Да-да! Кто ты?
Незнакомец удивленно приподнял свои брови, его лицо стало немного комичным. Впрочем, брезгливо поджатые губы и пронзительный взгляд по-прежнему недвусмысленно сигнализировали о том, что человек в желтом плаще не в игрушки играть сюда пришел. И не беззаботно поболтать за чашкой тонизирующего напитка. Он провел рукой в воздухе – медленно и плавно, будто начиная заклинание или пытаясь изобразить приветственный жест.
– Позволь представиться...
Готовый в любой момент сбросить равнодушную маску, незнакомец решил еще немного попаясничать.
– Архистратиг Уриил, – он чуть склонил голову, пряча холодные глаза. – Руководитель сектора общественных интересов.

Нечто громоздкое и невероятно тяжелое бухнулось вниз, разметав деревья. В принципе, звук был не особенно громким, да и густые кроны мигом подавили его, так, что уже в сотне метров отсюда никто ничего не услышал. Правда, вряд ли кто находился не то что в сотне, а в десятке сотен метров от места приземления шаттла. Пребывавший в предрассветной дреме Лес Ивви казался на удивление тихим и пустынным...
– Наконец-то...
Адам Голод презрительно сплюнул. Он, конечно, не спешил, но ждать больше часа вызванный по экстренному коду летательный аппарат – это перебор. Давно пора кое-кому в секторе настучать по излишне рассеянной голове. Да, обязательно, как только закончится это недоразумение, почему-то названное войной...
– Носильщика бы еще сюда... – юноша задумчиво посмотрел на два тела. – Тяжеленные, гады. Но... – он вздохнул. – Ничего не поделаешь.
Жалуясь и стеная, как древний старик, которого вытащили на пешую прогулку, Адам взялся за тело убитого “мангуста” и потащил к входу в шаттл. Кое-как затащив труп внутрь, админ игры выглянул из зияющей темноты салона, огляделся по сторонам и прислушался. Деревья шумели так же, как и всегда, луна глупо пялилась с неба, а ветер и не думал стихать. Но Адам все равно не спешил возвращаться за Димом – по крайней мере, сразу.
– Когда вокруг тихо и мирно – жди беды, – сказал он самому себе. – И вообще... Слишком гладко идет дело, как по маслу.
Еще раз тягостно вздохнув и оставив за спиной терпеливо ожидающую махину, Адам подошел к телу Димаса Раха. Тот лежал, как мертвый, даже дыхание его напоминала скорее шелест листьев... Админу хотелось схватить курсанта за руки и затащить в шаттл, но нельзя – ценный груз все-таки, а не труп какой-нибудь. Придется сначала взвалить на плечи, а потом, обливаясь потом и чувствуя, как ускоряется сердцебиение, буквально ползти до трапа... Бррр.
– Ненавижу эту работу...
Из горла Адама вырвался обреченный вздох – уже третий за последние десять минут – и админ, демонстративно вылупившись на небо, убрал пистолет. Мышцы рук возмущенно побаливали, когда админ, присев на корточки, ухватил тело Дима поудобнее и, скрючившись, как старая ведьма, вооруженная клюкой, потащился к шаттлу. До машины было метров десять, но Адаму Голоду это расстояние показалось марафонской дистанцией. Он пыхтел, чувствуя, как струйки соленого пота стекают по лицу, он злобно зыркал по сторонам, втайне надеясь, что из зарослей вдруг выскочат мифические повстанцы, он на все корки клял свою нелегкую долю вкупе с не менее тяжелым грузом. Увидь админа сейчас кто-нибудь из игроков, которые его боялись и уважали – эти самые страх и уважение мигом испарились бы, ведь нельзя испытывать страх перед тем, что вызывает просто-таки приступы смеха...
– Готово, – Адам прекрасно знал, как он сейчас выглядит со стороны, что, конечно, не добавляло приятных эмоций, зато было хорошим стимулом побыстрее разобраться с делами. – Можно отправлять.
Экранчик у самого входа радостно вспыхнул, отзываясь на прикосновение, и админ пробежался пальцами по сенсорной панели, набирая команду. Взлет, движение по маршруту, посадка... Естественно, шаттл повезет свой груз не в лагерь академии “Рассвет”, естественно, лучше обойти район, где совсем скоро начнутся боевые действия... Нужно было учесть множество факторов, но Адаму нравилось это напряжение мозга – уж всяко лучше, чем насиловать мышцы рук и ног, которые потом будут дико ныть и всячески жаловаться на жизнь.
“Настройка” шаттла заняла всего пару минут, после чего юноша быстро выскочил наружу и отбежал на двадцать метров. В принципе, опасная зона составляла не больше пяти метров от летательного аппарата, но Адам предпочитал перестраховаться, чем рисковать своим слишком ценным здоровьем. К тому же...
“Осталось еще одно дельце”, админ пристально следил за взлетающим шаттлом, “Одно маленькое дельце...”.

Луна, много часов царившая на небосклоне, побледнела, словно отступая назад. Звезды погасли, а тучи, почти незаметные ночью, черными кляксами разбавили воздушную синеву. Становилось все светлее и светлее, Лес Ивви больше не казался таким мрачным, как глубокой ночью, превращаясь в обычные зеленые насаждения – точь-в-точь уютный городской парк, где все деревья посажены, как по линейке, показывая заботу об удобстве посетителей... Только дорожек не хватало, да скамеек, где любят сидеть влюбленные парочки, да праздношатающиеся граждане.
Словно в противовес замаскировавшемуся и будто бы уснувшему Лесу, лагерь академии уже пробудился. Наполненный суетой и шумом, он все больше напоминал растревоженный муравейник. Только вместо раздражения в настроении курсантов преобладали страж и отчаяние... Директор Китомура предпочел рассказать им всю правду, которая для многих оказалась поистине неподъемной. Удивительно, что еще никто не сбежал...

На экране локатора танковые колонны походили на целый рой мошек, по какой-то прихоти неведомых сил выстроившихся в строгом порядке. Эта армада медленно – по меркам наблюдателей, удобно устроившихся в маленькой комнате – двигалась к лагерю, буквально наползая на него. По приблизительным расчетам до столкновения оставалось около часа...

Гудя, как доисторические трансформаторы, машины проносились над густой травой, оставляя за собой след – сломанные, вбитые в землю стебли. Те, кто сидел внутри, знали, что в сегодняшнем бою им не стоит рассчитывать на поддержку авиации, а пехота, которой придется добираться по земле, подойдет ближе к концу сражения... Поэтому, хочешь, не хочешь, но исход будет решать бронетехника.
Понимая весь риск, они не спешили, выжимая из мощной техники дай бог половину возможностей. Ведь многие могут погибнуть, но никто не хочет оказаться в списке жертв... Лагерь, отмеченный на экране кучей белых прямоугольников, неумолимо приближался, и медленно крадущиеся к нему танки предваряли наступающий рассвет.