Ты веришь

Название: Ты веришь
Автор: LINKI13
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Мари-Энн, Кристиан
Статус: закончен
Бета: отсутствует

Мари-Энн

Мари-Энн выдрала не слушающимися пальцами крышку из горлышка маленькой стеклянной баночки, пролежавшей в шкафу, кажется, несколько веков, и вот, наконец, пригодилась. Девушка прищурила глаза, итак не открывающиеся нормально – они распухли и щипали от слёз который день – и щедро сыпанула в дрожащую ладонь содержимое смешной стекляшки. Некоторые таблетки пролетели мимо и, бросившись на пол, кинулись врассыпную какая куда. Мари-Энн издала немой крик: теперь, в том беспорядке, посреди которого она сидела, найти что-либо было просто невозможно. Уж тем более такое мелкое, как снотворные кругляшки.
Из пульсирующих от боли глаз опять полились слёзы; они бежали по щекам, размывая грязные дорожки подводки, нанесённой, кажется, столетие назад. Мари-Энн подняла свой взгляд, и на его пути попалась зеркало, подёрнутое паутиной трещин. Оттуда, в свою очередь, на неё смотрела некогда очаровательная девушка. Когда-то у неё была блестящая чёрная чёлка, аккуратно уложенная набок, пара розовых прядок в густых волосах цвета смолы, красивые, густо подведённые любимым чёрным цветом глаза, улыбающиеся губы... А теперь от этого почти ничего не осталось. Яркие пряди Мари-Энн обрезала два дня назад, теми ножницами, которыми недавно царапала на руке его имя; почти так же она поступила и со своей чёлкой: обстригла, как попали ножницы. Лицо просто невозможно было узнать. Нижняя губа распухла (девушка прокусила её во время недавней истерики), глаза воспалились, щёки уродовала чёрная каша бывшего макияжа.
Мари-Энн тут же опустила взгляд и, быстро сморгнув слёзы, начала разгребать обломанными чёрными ногтями завалы у колен: письма, страницы из дневника, открытки, просто листики, исписанные одним лишь именем...
Вот они... Укатившиеся таблетки...
Дрожащими руками Мари-Энн собрала их снова в горсть, прерывисто вздохнула и отправила в рот.
Но совершить задуманное ей не удалось. Вдруг зазвонил телефон, весь измазанный засохшей кровью – следами прошлой попытки суицида. Таблетки снова рассыпались по полу. Слёзы опять хлынули потоком из глаз. Пальцы всё никак не могли нажать на кнопку ответа.
- Да, - почти шёпотом сказала Мари-Энн в трубку.
- Ты этого хотела? – голос был жестоким, холодным и с тем самым... совершенно равнодушным.
- Чего? – тем же благоговейным шёпотом откликнулась дрожащая до кончиков срезанных волос девушка.
- Чтобы я позвонил.
- Да...
Да. Она хотела. Она хотела, чтобы он позвонил. Чтобы сказал, что любит её, чтобы она не уходила, потому что важна ему... И он откликнулся. Откликнулся на пятьдесят третье сообщение со словами о прощании с жизнью.
- Что ты там собралась делать? Опять вскрывать вены? Или что-то другое придумала? Ах, да, скорее всего, ты решила полететь с какой-нибудь крыши, как птица? – голос, столь же холодный, стал более жестоким. Он издевался. Он убивал.
- Нет...
- А, тогда ты, наверное, решила отравиться?
Повисло молчание. Через пару секунд голос злорадно крикнул:
- А, так вот оно что... Ну так делай это! Давай! Почему ты всё ещё жива? Почему ты пишешь мне эти идиотские послания? Да мне плевать! Быстрее бы ты сдохла уже и оставила меня в покое!!!
Трубка пискнула, оповещая об окончании вызова. И тут же полетела на пол. Её хозяйка не дышала где-то минуту, а потом рухнула рядом.
Телефон больше не звонил. За окном село солнце.

Красивый парень шёл по улице, делая вид, что не замечает восторженных взглядов на себе. Длинные красивые волосы. Чёрная кожаная куртка. Три цепи на нарочно потёртых джинсах. Светлые голубые глаза будто бы смотрели вдаль, на небо такого же цвета. Как же он был идеален! Девушки замирали при его виде на полуслове, на полушаге, на полувздохе. Все забывали обо всём на свете. Они только и видели что красивого парня, который, судя по всему, слушает тяжёлую музыку, но вполне радуется жизни.
Всех влекло к нему. Но только не девушку, которая сидела на самом краю бордюра и слушала плеер. Это показалось парню возмутительным. Какая музыка может быть важнее, когда мимо идёт ОН? И именно поэтому он сел рядом и взял один наушник.
- Tokio Hotel? Как можно это слушать? – тут же скривился он. А девушка сразу кивнула в ответ. Её янтарно-жёлтые, почти как у кошки, глаза неотрывно смотрели на него. Он добился, чего хотел.
С того дня жизнь Мари-Энн полетела ко всем чертям. Она из кожи вон лезла, чтобы понравится Максу. Она отказалась от музыки, которую слушала, от жизни, которую вела, от родителей, от тех двух друзей, которые у неё были. Макс провёл с ней пару дней от скуки, а для неё это значило многое, очень многое. Она решила стать неформалом, чтобы ещё больше нравится ему. Ей понравился стиль эмо, и она выкрасила волосы в чёрный, сделала чёлку и несколько розовых прядей, научилась краситься, выбрала подходящую одежду, аксессуары... Она так старалась, она часами смотрела на себя в зеркало, репетируя каждый жест, каждый взгляд. И вот, вымоленная встреча. Макс, скучая, прислонился к периллам лестницы. А Мари-Энн, готовясь произвести на него впечатление, уже ступала по ступенькам навстречу.
- Идиотка! Что ты с собой сделала?! Да на кого ты похожа?! – его голос, ледяной, жестокий, зло насмехающийся... Как же ей хотелось умереть...
Она услышала за пару минут столько оскорблений, сколько не набралось за все семнадцать лет её жизни. В конце концов Макс плюнул ей в лицо. И ушёл. Ему было всё равно.
Всё равно, что в этот же вечер девушка вскроет вены. Что, всё же выжив, закроется в своей комнате и учинит там хаос, разобьёт зеркало, которое покажет столь нелюбимую им внешность, обкорнает себя, переломает чёрные ногти, размажет макияж, расцарапает руки буквами его имени, отправит пятьдесят три смс-ки с прощальным посланием и попробует отравиться.
Ему было всё равно.


Кристиан

Кристиан смотрел на зеркальную поверхность. У человека, глядевшего оттуда, было ничего не выражающее лицо, остекленевший взгляд и синяки под глазами. Спутанные волосы смотрелись весьма жалко. Крис моргнул, и существо напротив повторило его действие.
Ему казалось, что он не знает это лицо. Что оно отдалённо напоминает чьё-то, но само по себе чужое. Абсолютно.
Совсем недавно он начал приходить в себя после очередного приступа. Так он называл моменты, когда скопившийся внутри негатив требовал выхода. Итак, промучившись несколько дней без воды, еды, людей и солнечного света, он наконец начал возвращаться к своей обычной жизни.
Крис провёл мокрыми от воды ладонями по лицу. Существо в зеркале с поразительной точностью повторяло его движения. Наконец, снова бросив затуманившийся взгляд на подражающего ему незнакомца, Крис вышел из ванной комнаты. Но далеко уйти не смог: он ступил пару шагов и упал возле стены. Как же ему хотелось сейчас забыться на несколько дней... Впасть в кому, закрыть глаза и открыть их тогда, когда всё станет хорошо, когда уйдёт всё плохое... Но сколько раз он хотел этого, а положение всё усугублялось.
Кое-как Кристиан поднялся на ноги и нетвёрдым шагом пошёл к окну. Ему хотелось придти в себя хоть немного, и он решил, что свежий вечерний ветер может ему в этом помочь.
Шторы уехали в сторону, створка окна открылась и внесла в комнату шум. Уже потемневшее северное небо приветствовало Криса, дунув холодом. Как только он снял себе эту квартиру, он не очень любил смотреть вниз из этого окна – ему казалось, что здесь слишком высоко. Но постепенно он привык. Он мог даже запросто встать на подоконник и посмотреть на тротуар, простёртый внизу.
Крису почему-то эта идея показалась очень заманчивой. Он сел и стукнул ногами по карнизу. Ему вдруг подумалось, что по этому широкому карнизу можно запросто прогуливаться. Если, конечно, не бояться упасть во всепоглощающую бездну шумящего бесчувственного города. А он, кажется, вообще ничего уже не боялся. Но это не было причиной пока устраивать экскурсию по выступу.
- Пока... – прошептал Крис, подумав о том, что такой день несомненно придёт – это лишь вопрос времени.
Ветер, ставший вдруг холодным и резким, будто бы дал Кристиану пощёчину, что заставило его невольно повернуть голову вправо. Он не поверил тому, что увидел.

Мари-Энн

Холодный ветер облизал свежие раны. Это вызвало жгучую боль, которая привела к слезам. Нет, пора покончить со всем этим раз и навсегда. Распрощаться с этим миром, с ненавистным телом, с холодным серым городом, где нет ни одного человека, которому было бы интересно, что происходит в душе бедной девушки.
От высоты кружилась голова и начинало тошнить. От холода сводило пальцы, вцепившиеся в раму. От боли, вызванной ветром и слезами, темнело в глазах. Всё, пора...
- Стой!!! – раздался отчаянный крик откуда-то из неведомого мира. Побелевшие пальцы ещё сильнее схватились за единственную опору. Шум в ушах постепенно стал уменьшаться, и Мари-Энн начала постепенно возвращаться в реальный мир. Перед глазами мелькали непонятные образы, ветер всё так же резал, слёзы всё так же щипали, но только смерть дышала уже не так близко.
Прежде чем Мари-Энн успела подумать о том, что её что-то остановило, она почувствовала на себе чьи-то сильные руки. Пальцы сами по себе разжались, колени подкосились и силы оставили её.
Когда Мари-Энн открыла глаза, она увидела склонившееся над собой лицо парня, лишь отдалённо показавшееся ей знакомым. Его глаза смотрели на неё с тревогой. Но она пока лишь делала робкие шаги в то состояние, которое мы привыкли называть реальным, поэтому не могла ничего сообразить. Она снова закрыла глаза. Голова была совершенно пустой, лишь остался чуть слышный неприятный шум где-то внутри.
Мари-Энн не могла сказать, сколько времени она пролежала так. Но когда она снова подняла веки, в комнате было уже темно. Но парень не отходил от неё. Наконец она вдохнула так глубоко, как только смогла, и спросила:
- Кто ты?
- Линке, - тут же ответил незнакомец.
- А... А что ты здесь делаешь?
- Ты хотела выброситься из окна.
- Я помню.
- Ну вот я тебе не дал это сделать.
- Почему?
- Не знаю... Разве так можно?
- А какое тебе до этого было дело? Выбросилась бы и всё... Неужели тебя должна интересовать моя жизнь? Она, по-моему, никого не интересует.
- Где твои родители? – неожиданно спросил спаситель.
- Нет.
- Они уехали?
- Можно и так сказать... Уехали и никогда не вернутся. Они умерли.
- Прости, я не хотел...
- Никогда не извиняйся за это, по крайней мере передо мной
- Ладно, не буду.
- Они умерли, а меня оставили на тётку, которая меня всегда ненавидела. Она лишь иногда приезжает сюда смотреть, не подохла ли я. И, если бы не ты, её ждал бы приятный сюрприз.
Кажется, по коже парня пробежала дрожь. Он аккуратно взял расцарапанную руку Мари-Энн и спросил:
- Зачем ты сделала это?
- А так легче. Ты знаешь, зачем подростки режут себя, вообще делают себе больно, когда им плохо? Становится легче. Заглушает душевную боль.
- Что случилось? Почему ты вдруг решила покончить с собой?
- Это слишком длинная история.
- А я никуда не тороплюсь.
- Ты правда хочешь услышать её?
- Правда.
Мари-Энн сделала попытку встать, но у неё ничего не получилось.
- Лучше лежи, - сказал парень.
- Ладно. Ты хотел услышать мою историю? Ну тогда слушай.
Мари-Энн снова сделала глубокий вдох.
- Жила-была девочка, которую назвали Мари-Энн. Она была весёлым жизнерадостным ребёнком, которого радовал весь свет. Ей не казалось чем-то неправильным то, что у неё, в отличие от большинства сверстников, совсем нет друзей. Позже только её немного кололо то, что ей постоянно завидуют: из-за красивой внешности, из-за ума, из-за денег, которые есть у её родителей. Кстати, она обожала своих родителей, которые понимали её и всегда поддерживали. Но в один день случилось несчастье: машина потеряла управление, и оба родителя Мари-Энн погибли на месте, почти сразу. Из родственников у неё осталась одна только тётка, сестра матери, которая ненавидела её отца, а потому ненавидит и оставшуюся без родителей девушку. Она была бы только рада, если бы в то ужасное утро их дочь погибла вместе с ними. Но ей пришлось взять на себя ответственность за жизнь убитого горем создания. Она лишь изредка захаживает в квартиру, в которой девочка живёт теперь одна, и проверяет, не надо ли тратиться на похороны ещё и Мари-Энн. А дальше уже просто забывает о её существовании. И вот девушка, находящее единственное утешение в музыке, сидела на улице и слушала любимых Tokio Hotel. Как вдруг подошёл парень... И именно тогда жизнь её окончательно сломалась. Для него она убила себя прежнюю, забыла о прошлом, выбросила из жизни тех нескольких людей, которые были рядом... А ему она была безразлична, безразлична до такой степени, что он даже пожелал её смерти, только бы она оставила его в покое. Что же... Она и захотела умереть. Но вдруг явился какой-то человек и не дал этого сделать.
Повисло молчание, прерываемое лишь шумом за раскрытым окном.
- Ужасно... – только и проговорил слушатель.

Кристиан

Когда девушка, имени которой Кристиан даже не знал, закончила рассказывать, комната погрузилась в вязкий мрак, в котором нельзя было угадать почти ничего.
- Давай я включу свет? – предложил он.
- Не надо, - девушка встала, правда, с трудом, и двинулась по направлению к столу. Правда потом она разочарованно вздохнула: - Чёрт, опять не найду…
И она присела на корточки.
- Что ты делаешь? – поинтересовался Крис, с трудом понимавший в темноте.
- Свечи.
- Что? – не совсем понял он.
- Если ты увидишь свечи, дай мне знать.
Девушка начала говорить ровным мягким голосом, даже нельзя было угадать её недавнего намерения покончить с собой. Кристиан тоже спустился на пол и стала шарить руками в беспорядке. Наконец свечи были найдены.
Через некоторое время комната озарилась мягким светом. Кристиан помог девушке снова лечь.
- Ты слишком слабая.
- Не удивительно, - отозвалась та. – Я уже давно ничего не ем.
- Но так же нельзя! – воскликнул Крис, но потом вспомнил, что сам несколько суток не брал и крошки в рот.
- Нельзя, конечно, - тут же согласилась незнакомка.
- Нужно оправляться.
- Нужно… Вот только чего ради? Вы только дайте мне причину… Я согласна, честно. Вот только дайте мне эту самую причину!
- Давай для начала придём в себя, а потом будем думать о причинах, хорошо?
- Хорошо. Ладно.
Кристиан с удивлением понял, что девушка какая-то вовсе не упрямая. Он отметил, что его самого пришлось бы уговаривать очень долго.
- У тебя есть что-нибудь из еды?
- Должно быть.
- Давай сделаем так… Ты отправишься в ванную, приведёшь себя в порядок хоть немного, а я пока приготовлю что-нибудь.
Девушка, пошатываясь, вышла из комнаты. Крис постоял ещё немного посреди беспорядка, затушил свечи и ушёл в поисках кухни.
Когда же его новая знакомая вышла, он уже кое-что сообразил из того, что нашёл в холодильнике.
- Спасибо тебе, - сказала она, садясь к столу.
- Пожалуйста, - откликнулся Крис. – Да, совсем забыл спросить у тебя… Как твоё имя?
- Мари-Энн. Люблю своё имя. Люблю всё, что досталось мне от родителей… А как тебя зовут? Ты вроде говорил, но я тогда была в таком состоянии, что уже не помню.
- Линке.
- Линке? – переспросила Мари-Энн, - разве есть такое имя?
- Ну вообще-то это фамилия… Я не люблю своё имя.
- Что-то знакомая у тебя фамилия. Подожди-ка, ты ведь играешь в группе Panik?
- Да, играю, - вздохнул Кристиан.
- Вот… То-то я думаю, ты кажешься мне знакомым. У вас неплохая музыка, забросила себе даже на плеер.
- Спасибо.
- Ты что как-то сник? Тебе разве неприятно слышать это?
- Понимаешь, - Крис продолжал удивляться проницательности Мари-Энн. – просто меня все так воспринимают странно… А я просто человек, который так же, как и все, имеет свою мечту, какое-то дело, работу, в конце концов. А все почему-то ставят меня на немного иное место. Вот я и стараюсь избегать эти разговоры.
- И не думала ставить тебя на какое-то обособленное место, поверь мне.
- Ладно… Поверю.
- Ты неплохо готовишь.
- Спасибо, - Крис улыбнулся.
- тебя есть девушка?
- Нету.
- Странно. Ты очень даже неплохой парень, хотя с тобой бывает тяжело.
- Ты ведь меня совсем не знаешь!
- Ошибаешься. Я тебя знаю.
- Откуда?
- Понимаешь, твоя жизнь как будто на ладони. Ты не умеешь закрывать себя от чужих глаз. По крайней мере в некоторых ситуациях, вот сегодня была одна из таких.
Кристиан посмотрел на девушку с удивлением. Он и сам иногда видел в людях слишком многое, но почти всегда записывал это на счёт своей разболевшейся фантазии.
- Твои глаза тебя выдают. Слишком много грусти. Слишком. Какая-то безнадёжность. Мне страшно за тебя. Да, между прочим, как ты понял, что я собираюсь выпрыгнуть из окна? Может, ты тоже собирался? А потом увидел меня, и тебя переклинило?
- Нет, я просто сидел на подоконнике. И увидел тебя.
- Ясно… Но всё равно спасибо тебе. Я вижу, что так должно было произойти. Мне был кто-то нужен. Теперь я поняла, что меня не все оставили.



- А какое твоё настоящее имя? – спросила Мари-Энн своего спасителя. Они снова были в комнате и смотрели на огоньки свечей.
- Кристиан.
- Очень красивое. А почему ты его не любишь?
- Я не верю в Бога.
- Не веришь? Но раньше-то верил.
- Откуда тебе знать? Снова увидела?
- Нет. Просто нетрудно догадаться. Если ребёнка так называют, значит, это не просто так. Видимо, родители, или один из родителей, верили в Бога. И, соответственно, воспитали тебя в этой вере. А дальше ты уже сделал сознательный выбор. Так?
- Так. Именно сделал. Я просто понял, что его нет.
- Я, конечно, уважаю твою точку зрения, но здесь ты не прав. Если у тебя были какие-то проблемы в жизни, это вовсе не значит, что нет Бога.
- Не в проблемах дело…
- Не верю. Ни единому слову не верю. Когда чаще всего человек теряет веру? Когда ему тяжело. Если бы у тебя в жизни всё происходило гладко, я уверенна, та бы до сих пор возносил хвалы Господу. А так вдруг всё вместе на тебя навалилось, ты не видел выхода, вот и придумал себе, что Бог не мог заставить тебя так мучиться. А как насчёт того, что он просто ставит тебе проверку? Испытания?
- Зачем? Чего ради устраивать мне такие жестокие испытания?
- Чтобы понять, достоин ли ты счастья, которое тебе уготовано. Если ты выдержишь их, то ты получишь его. А ты отрёкся от Бога. А теперь удивляешься, почему ты несчастен.
Кристиан промолчал.
Мари-Энн внимательно взглянула в его глаза.
- Как ты думаешь, почему ты увидел меня? Значит, Он спас меня. Он послал тебя мне. А кто знает, может, это для того, чтобы ты опять обрёл веру?
- А где смысл в этой вере? – спросил Крис, не став спорить по поводу первого, ведь он отлично помнил, как вдруг резкий ветер будто заставил его посмотреть в сторону соседнего окна.
- Нельзя искать в этом смысл. И никогда не ищи. Все попытки обнаружить смысл, доказательства и прочее заканчивались неудачами. Неужели нельзя просто поверить? Я читала в одной книге, что Бог будет с тобой только тогда, когда ты просто веришь, без никаких проверок. А когда начинаешь об этом задумываться, он уходит от тебя. К тому же без веры не может жить ни один человек. Я знаю атеистов, и они – удивительно! – очень часто молятся. Хоть и не верят в Бога. И им помогает.
Крис и за собой замечал иногда, что, вопреки самому себе, начинал свои мысли со слов «Боже, пожалуйста…» Он думал, будто ещё не отвык от своей веры.
- Знаешь… Ты похож на ангела. Но не с белыми пушистыми крыльями. Нет. Такие точно не твои. Тебе бы пошла роль печального ангела с чёрными крыльями, как у ворона. Сам подумай: тёмные волосы, печальный взгляд и чёрные крылья… Вау… Как ты мне нравишься таким…
Крис продолжал удивляться. Он ведь никогда не встречал таких людей. Людей, которые видели столько в нём… К тому же, недавно он спас эту девушку от смерти, а она, спустя где-то час с лишним после того, как пришла в себя, говорит с ним, будто они – друзья детства, и, кажется, напрочь забыла о своих проблемах. Эта девушка была слишком необычной.


- А сколько тебе лет? – вдруг поинтересовался Крис, вынырнув из своих мыслей.
- Семнадцать, если это тебя интересует… Вообще возраст никогда ничего не значил. У каждого совершеннолетие наступает в своё время. Каждый стареет в разные годы. У всех разум включается и выключается в строго индивидуальном порядке. Поэтому зачем знать, сколько лет прожил человек на этой земле? Главное – это то, чему он за эти годы научился.
- Верно. Просто удивительно… Ты такая умная для семнадцати лет… - опешил парень.
Мари-Энн вздохнула и снова внимательно посмотрела на него.
- Ты и сам знаешь, что это такое. Ведь ты тоже слишком умный. И из-за этого у тебя часто возникали проблемы, не так ли? А в основном потому, что проблемы эти были у тебя с самим собой. Ни больше, ни меньше. Так всегда бывает. Мы сводим с ума сами себя, и ждём плохого отношения от окружающих. А, раз мы так этого просим, мы получаем это. Не легче ли просто игнорировать всё это? Не лучше ли просто обращать внимание на то, что тебе нравится, на то, чего хотелось бы иметь в своей жизни больше? А мы вместо этого сокрушаемся… Чем больше мы жалуемся на жизнь, тем несноснее она становится. Поверь мне. Это проверено столетиями.
- Знаешь, когда вокруг тебя одни проблемы и ни одного лучика… Как-то сложно задержать взгляд на том, что ты хочешь в жизни больше всего.
- Такое бывает. Я знаю, что значит разочароваться во всём. Ты сейчас смотришь на меня и не понимаешь, как я могу сейчас вести такой разговор, когда сама чуть не выбросилась из окна. Но оставим прошлое прошлому. Я потом тебе объясню мотивы моего решения. А пока есть настоящее: парень, нуждающийся в моей помощи.
В сознании Криса тут же промелькнула мысль: «Мне не нужна ничья помощь». Но она всё-таки быстро сменилась другой. Внутри парня разгорелась настоящая борьба. Вариантов было два: либо признать, что он действительно нуждается в «реанимации», либо закрыться в себе ещё больше. Отвергая всякие попытки спасти его. И Кристиан наконец сделал свой выбор:
- Да. Ты права. Мне действительно нужна помощь.

Мари-Энн

С рассветом новый знакомый ушёл. Тут, конечно, не обошлось без проблем: домой можно было попасть только так, как он накануне ушёл. То есть, через открытое окно. И только тогда, когда Крис показал знак из окна, что он добрался благополучно, Мари-Энн смогла снова лечь.
Это было слишком тяжело понять даже ей самой: теперь, когда она видела, что должна помочь кому-то, она тут же забыла о своих проблемах. Перед её глазами возникла одна-единственная картина, которую она видела в подсознании Криса. Её глаза часто заводили её в самые потайные уголки сознания людей.

Полутёмный коридор. Холодные стены. Опираясь на них пальцами, пошатываясь, идёт парень. Нельзя сказать, в каком он состоянии: не то пьян, не то трезв, не то смотрит, куда он идёт, не то совершенно не видит. Ноги подводят его, он пару раз падает плечом на стену, отвечающую ему холодом. Из звуков – только шорох шагов. Не слышно даже дыхания.
Вдруг идущий оступился. Не выдержал на сей раз и упал возле стены. Он устремил свой ничего не видящий взгляд перед собой. Всё его лицо мокро от слёз, глаза воспалены. Он некоторое время сидит в полном оцепенении, и вдруг резко вскидывает голову и пронзительно, что есть силы, кричит. В крике этом столько боли, столько страдания, столько отчаяния... Парень замолкает, а ему отвечает лишь эхо, напоминая ему, что он совершенно один. Эхо, которое отбивается от стен и звучит на манер разных голосов...
Не в силах больше держаться, парень начинает рыдать, вцепившись пальцами в растрёпанные волосы. Эхо, переигрывающее его плач, заставляет сокрушаться ещё больше...

- Нет!!! – вдруг крикнула Мари-Энн. Для неё было невыносимо видеть Криса таким. Внутри поселилось жгучее желание помочь, помочь во что бы то не стало.
- Надо бы спросить, конечно, что же я видела... Но пока он мне ничего не скажет. Именно сейчас. Позже, может быть, я узнаю... Но, с другой стороны, кажется, будто именно в этой проблеме и кроются все причины...
Мари-Энн повернулась на другой бок и тут же провалилась в глубокий, вязкий сон, принесший облегчение её измучившемуся телу.
Когда звонок в дверь разбудил её, она не сразу поняла, что это не фрагмент сна. Но звонок повторился, и Мари-Энн поняла, что он так же реален, как и кажущаяся кошмарным сном прошедшая ночь.
Немного пошатываясь, девушка направилась открывать дверь. За ней стоял её новый знакомый. Казалось, что они в последний раз виделись несколько лет назад.
- А... Кристиан, это ты...
- Ну да, во-первых, ты сама просила придти к тебе, а во-вторых... Пожалуйста, не называй меня Кристианом.
- Ладно, как ты хочешь, чтобы я называла тебя? – спросила Мари-Энн, впуская гостя.
- Линке.
- Ещё варианты?
- А чем плох этот?
- Я не могу называть человека по фамилии, тем более того, кто спас мне жизнь.
- Ладно. Можно просто Крис. Но только не Кристиан.
- Хорошо, не Кристиан, хотя придёт время, когда ты сам себя назовёшь так.
Собеседник, похоже, крайне удивился.
- С чего ты взяла?
Мари-Энн лишь улыбнулась.
- Ответь на мой вопрос, - Крис не хотел сдаваться так быстро.
- Я не хочу отвечать на все вопросы.
- Почему?
- Как сказал один человек, если ответить на все вопросы, станет неинтересно жить.
- Но ты ответишь, уверенно сказал Кристиан.
- Верно. Но только не сейчас. Ты тоже сегодня ответишь далеко не на всё, что меня интересует.
Мари-Энн видела удивление в глазах Криса. Кажется, он пытался найти ответы на то, что она сама сегодня предпочла обойти стороной. Но через семь секунд его глаза приняли иное выражение.
- Ты только проснулась?
- Да... А который час?
- Пять вечера.
- Ну ничего себе! Я впервые просыпаюсь вечером...
- Всё когда-то происходит впервые.
- Да, ты прав. А я уже хотела спросить, почему ты пришёл так рано...
Кристиан усмехнулся, затем оценивающе посмотрел в измученное лицо Мари-Энн.
- Мне кажется, что тебе нужно снова поесть.
- Вполне возможно. Я не ела несколько дней, если не считать нашего полуночного ужина.
- В таком случае, - Крис улыбнулся уголком губ, - я пошёл на кухню. А тебе не мешало бы переодеться – на твоей одежде пятна крови.
- Спасибо тебе.
- За что?
- За то, что заботишься. Я уже и забыла, что это такое.


Кристиан

Кристиан почувствовал, что смутился. Он вдруг вспомнил, как почти такие же слова говорил ему немного другой человек. Перед глазами возникла старая картина, которая никак не хотела уходить из его сознания.

Свет идёт откуда-то из совершенно другого мира. Этот мир остался за дверью. Здесь, где сидит он, Кристиан Линке, темно, душно и пыльно. Кажется, он и сам покрылся пылью. Ему совершенно не хочется двигаться. Даже дышать нет желания, но перестать не позволяет инстинкт самосохранения. В этой комнате нет времени. Нет людей. Нет света. Всё это там... Там, в другом мире. В мире, куда Крис совершенно не хочет возвращаться. А хочет ли он вообще хоть чего-нибудь? Кажется, нет. Совершенно ничего.
Простонал желудок, мучимый голодной болью, но Крис уже слишком сильно привык к этому, чтобы почувствовать. Так же как и боль в глазах, невидяще глядящих на тонкую полоску совершенно ирреального света, выбивающегося из-под двери.
Вдруг свет дрогнул. Чьи-то шаги. Два тёмных пятна остановились возле двери. Крис даже не следил, сколько времени эти тени находились в неподвижности: он не ощущал времени, так же как и не ощущал совершенно никакого интереса к происходящему.
Но вот дверь открылась, слишком непривычный свет резанул глаза. Крис зажмурился. К нему подходил кто-то из другого мира. А значит, кто-то, кто не имеет понятия, что сейчас испытывает Крис.
Расплывчатая тень сделала ещё несколько шагов и присела на корточки рядом с обитателем комнаты, чтобы видеть его лицо. Кристиан не узнал посетителя, да и особенно не всматривался, чтобы сделать это возможным.
Некоторое время всем правило оцепенение. Потом вошедший заговорил:
- Кристиан, уже несколько дней прошло... Нельзя так. Выходи отсюда!
На лице Криса ничто не изменилось. Он будто бы и не слышал произнесённых только что слов.
- Нам всем жаль... – продолжал чей-то голос. – Но нужно жить дальше.
Но тот, к кому обращались, всё так же молчал, глядя куда-то в пустоту и совершенно ничего не видя.
Человек напротив вздохнул и, посидев ещё немного, поднялся. Он хотел было сказать ещё что-то, но не стал. Просто вышел. Вышел в другой мир, закрыв дверь в этот, тёмный и холодный.

- Крис... – прозвучал тревожный голос откуда-то, будто бы из другого измерения.
Парень зажмурился и снова открыл глаза. Мари-Энн смотрела на него взволнованно. В её глазах будто отражалась та боль, которую сам он испытал только что, вспомнив об отдалённом прошлом, которое иногда всё же терзает его.
«Неужели... Неужели она видела?» - пронеслось у него в голове.
- Прости. я... Я надолго выпал? – осторожно поинтересовался Крис.
- Не знаю... – рассеянно ответила девушка, не сводя с него глаз, и, кажется, думая о чём-то совершенно далёком.
- Извини... Со мной иногда такое бывает. Я... Я, кажется, шёл на кухню? Да, я шёл на кухню.
И, после этого небольшого диалога с самим собой, Крис прошёл по коридору.
«Нет, нет, только бы она не видела всего этого, иначе... Иначе она задаст такие вопросы, на которые я буду отвечать только самому себе. Мне не нужно это, ведь эти ответы вспыхивают перед моими глазами как воспоминания, а рассказать о них... Нет, никто не должен знать, никто...»
Кристиан потёр глаза, пытаясь придти в себя и оправиться от набросившегося на него воспоминания. Одного из тех, которые бы он стёр навсегда из своей памяти, если бы только мог это сделать.
Ели новые знакомые в полном молчании, которое едва нарушалось шумом города за окном. Они почему-то боялись взглянуть друг на друга. Но всё же, когда это наконец произошло, Кристиан понял, что Мари-Энн хочет что-то сказать ему. И он не ошибся.
- Я хочу, чтобы ты знал. Я не буду у тебя спрашивать ничего по поводу того, что видела в твоих глазах. А видела я очень много боли и отчаяния. Я очень испугалась, что это из-за меня. Я надеюсь, это не так?
- Нет, это не так.
- Всё, больше не будет вопросов по этому поводу. Ещё не время. Не время для тебя дать ответы на них.
Крис опустил голову и задумался, как же всё-таки эта девушка угадывает его состояние и даже некоторые мысли. Ему становилось немного не по себе, когда он слышал очередное правильное утверждение насчёт себя. Ему казалось, что никто не может видеть в нём ничего. А теперь... Теперь нашёлся человек, который сумел это сделать. Кристиана это пугало и удивляло одновременно.
...За окном уже начинало темнеть – август вступал в свои полномочия. Мари-Энн снова разожгла свечи.
- Почему свечи? – вдруг поинтересовался Крис.
- Не люблю электрический свет.
- Понимаю тебя...
Ненадолго повисло молчание.
- Итак, Крис... – Мари-Энн повернулась к нему. – Пообещай честно ответить на мои вопросы. Я не буду задавать тебе таких, на которые ты пока не сможешь ответить.
- Обещаю.

Мари-Энн

Крис сначала повернул голову к Мари-Энн, но стало понятно, что побаивается смотреть ей в глаза. Может, потому, что она, Мари-Энн, слишком много видит, а он не хочет этого? Во всяком случае, он почти тут же отвернулся и устремил взгляд на пламя далёкой свечи.
- Расскажи о своём детстве. То, что ты можешь рассказать, - девушка поняла, что вопрос выдернул её собеседника из каких-то глубоких раздумий. По склонённой голове было понятно, что не из совсем приятных.
Кристиану понадобилось несколько секунд для того, чтобы начать своё повествование. Он всё так же упорно прятал от Мари-Энн свой взгляд, хотя она итак видела душевные метания сидящего рядом.
Рассказ получился не очень большим. Мари-Энн видела, что для Кристиана, столько времени закрывающегося в самом себе, достаточно тяжело рассказать сразу всё, поэтому удовлетворилась и тем, что услышала.
- Я вижу, ты всегда ото всех отличался... – озвучила она первый вывод.
- Да, - подтвердил его правильность Крис.
- И тебе нравилось это, или..?
- В детстве – не всегда. У меня было слишком мало друзей из-за этого, мало кто мог понять меня, всем я казался будто бы заразным...
- И тебе порой хотелось быть таким же, как и все, да?
- Да, - будто бы через силу ответил парень, – хотелось. Но какой-то частью себя я понимал, что никогда не стану таким. Никогда не смогу быть как все обычные дети. Да и, к тому же, я всегда был слишком взрослым для своих сверстников.
- Поэтому ты больше общался с теми, кто старше тебя. Так?
- Именно. Мне казалось, что мы на равный общаемся с ними, что они меня понимают и я понимаю их. Чего не было с людьми одного со мной возраста. Да и вообще детство у меня было короткое... Все говорят, что я быстро стал слишком взрослым.
- Такое бывает. Не со всеми, конечно, но бывает. Ты действительно всегда был особенным.
- Я ощущал это. И понимал, что, наверное, так нужно. Хотя по началу это приносило только мучения.
- И ты задавался вопросом, за что тебе это, правда?
- Правда. Но меня всё равно интересует, откуда ты всё это знаешь?
- По твоим же словам, это во-первых, а во-вторых, мне и самой приходилось чувствовать такие. Я же рассказывала тебе.
- Да, точно...
Повисло молчание. Мари-Энн смотрела на Кристиана и видела, как в нём зреет какой-то вопрос, который он боится задать. Боится или показаться не тем, кем хотел бы, или услышать ответ на него. Но всё же она понимала: Крис спросит то, что хочет спросить. Иначе будет терзаться и дальше. А терзается он как раз с той поры, как понял своё сильное отличие от большинства людей.
- Ты можешь ответить мне... Почему же я умнее стольких людей? Почему вижу то, что не видят они? Почему в далёком детстве задумывался о том, о чём даже понятия не имели мои сверстники? Зачем и кому это нужно?
Он наконец повернулся к Мари-Энн и посмотрел ей в глаза. Она увидела в его взгляде, что этот вопрос Кристиан задавал себе очень часто и очень долго. И вот теперь задал его кому-то другому.
- Ты ведь отказался от веры, правда? Значит, тебе неинтересно будет услышать ответ.
Крис удивился.
- Это связано с Богом?
- Именно так.
- Опять... Да, я не верю в него. Его просто нет. Его выдумали люди. Я хорошо знаю историю. И там можно найти ответ. Первобытные люди создали себе богов потому, что не могли объяснить некоторые вещи. А сейчас уже можно это сделать. Бог устарел.
- Есть в мире столько вещей, которые никто и ничего не сможет объяснить иначе! Не за это ли платят современные люди? Не за то ли, что почувствовали себя самыми главными во Вселенной? Не за то ли, что решили, будто могут делать всё без последствий? Они отказались от Бога, возомнив богами себя. За это и несут наказание.
- Я просто не понимаю, зачем нужна эта вера...
- Как не знаешь? У тебя есть прекрасная отговорка на этот счёт, я уверена, что ты используешь её, когда тебя спрашивают о твоём мнении.
- Какая? – поразился Кристиан.
- Ты считаешь, что религия нужна для отчаявшихся в поиске людей. Что она – для тех, кто более слаб... Ты придумал себе это.
Крис промолчал.
- Ты знаешь заповеди. И я не понимаю: почему люди отрекаются от них? Ведь это – стандартные правила, которые должны выполнять все. Не зависимо от того, верят ли они в Бога. В этих правилах нет абсолютно ничего ужасного, это и есть то, как должен жить любой человек. А отрекаются от них те, кто сам возомнил себя всемогущим. Кто решил, что сам волен управлять жизнями людей.
- Я такого не решал, просто...
- Просто? – словила Мари-Энн Криса на слове.
- Ничего...
- Потом расскажешь, не сегодня, - тут же поняла она. – Я знаю, что в вере ты просто разочаровался. Просто решил, что Бога нет, что он не мог заставить тебя так страдать, обрекать тебя на мучения, испытания, которые, как ты сам решил, не мог вынести. Бог никогда не даёт нам того, что мы вынести не можем, поверь. И ты сидишь сейчас передо мной – вот тебе и доказательство. Ты выдержал.
- Выдержал?! – сорвался Крис. –Я выдержал?! Я до сих пор думаю о том, как было бы хорошо, если бы мне хватило смелости в тот раз покончить с собой!!!
Он резко замолчал, поняв, что сказал то, что не хотел говорить никому и никогда.
- А теперь, - сказала после паузы Мари-Энн, - мы как раз и приблизились к ответу на твой вопрос. Ты всё же иногда отчаиваешься. И, могу поспорить, ещё вчера был один из таких моментов отчаяния. И именно поэтому ты считаешь, что ты не выдержал всё же «жестокие испытания», выпавшие на твою долю. А теперь подумай о теперешнем моменте. Почему ты сидишь сейчас здесь, почему отвечаешь на мои вопросы, почему говоришь мне то, что никому, кроме себя, не мог рассказать столько времени? Мне, девушке, которую ты знаешь даже меньше суток?
Кристиан молчал.
- А я ответу за тебя. Когда вы, люди, хотите помощи от Бога, на что вы надеетесь? На то, что небеса разверзнутся, и оттуда устремится луч, который сотрёт из вашей жизни всё плохое? Который укажет вам дорогу? Который резко восполнит все душевные силы? Но вместе с тем вы прекрасно понимаете, что такого не произойдёт. А теперь задай сам себе вопрос, Крис, как же в таком случае Бог, если он есть, действует? Как он помогает людям?
- Его нет. Поэтому нет смысла думать.
- А ты представь, что снова веришь, как когда-то.
- Это сложно.
- Но не невозможно.
- Я... Я не знаю, как он действует... – честно признался Кристиан.
- Потому что ты не хочешь думать. Тогда я подскажу тебе. Слышал фразу «У Бога нет других рук, кроме наших»?
- То есть, ты хочешь сказать... Что... Что сейчас ты помогаешь мне потому, что...
- Совершенно верно. Потому что Бог помогает тебе.
- Что-то поздно он мне помогает...
- А ты на что рассчитывал, возводя вокруг себя стены и отгораживаясь ото всех, кто хотел помочь тебе? Он пытался, ты просто не взял его помощь. Но берёшь сейчас, что очень радует.
Парень несколько секунд смотрел на догорающую свечу, видимо, пытаясь осмыслить услышанное.
- И... И что тогда за ответ на мой вопрос, из которого мы развили эту дискуссию?
- Ответ прост. Помнишь, я говорила тебе, что тебе бы пошли чёрные крылья ворона. Ты – Печальный Ангел.
Кристиан с нескрываемым удивлением посмотрел на собеседницу, но увидел, что она говорит совершенно серьёзно.
- Ты здесь для того, чтобы не дать миру развалиться на куски раньше, чем это неизбежно произойдёт.
- Подожди... Я не совсем понимаю...
- Больше всего Бог действует через своих Ангелов. Светлых и Печальных. Я сама называю их так.
- Всё равно я не понимаю, как Бог может действовать через меня больше, чем через других людей, когда я отрёкся от него?
- А затем он и послал меня тебе. Чтобы я дала тебе понять всё это.
- Знаешь... Всё это похоже на сказочку, не больше... Не вижу ни одного доказательства тому, что ты сказала.
- Плохо ищешь, - серьёзно сказала Мари-Энн. – Тебе когда-нибудь говорили, что ты спас чью-то жизнь? Говорили за это спасибо?


Кристиан

Кристиан задумался. Задумался хорошо, прежде чем дать ответ. Ему не раз приходилось слышать, какую поддержку оказывали его песни людям, а некоторые утверждали, что он спас ими чью-то жизнь. Но...
- Да. Мне говорили. Но я не считаю эти заявления справедливыми. Так выходит, что все музыканты – Ангелы. Ведь всем музыкантам говорят такое.
- Далеко не всем. Ты слышал, чтобы какому-нибудь бездарному созданию, которое не понимает, о чём текст, написанный продюсером, говорили что-то подобное? Выходит, не все музыканты такие.
- Но в любом случае... Я знаю, как это бывает. Человек ищет поддержку. Он находит её в песне, которая отражает отдалённо похожую на его ситуацию. Слушает её и ощущает, что ему самому стало намного лучше от того, что он ощутил, что кому-то так же плохо, как и ему самому. А может даже хуже. Так что это не моя заслуга.
- Но а сам можешь вспомнить такой случай, когда ты действительно смог помочь кому-то выкарабкаться? Когда ты правда спас кому-то жизнь?
- Одному другу, могу сказать... Я дал ему пару напутствий... И ещё знакомой. И... Тебе. Если ты правда хотела покончить с собой.
- Правда хотела. Ты действительно спас меня.
- Но...
- Что?
Кристиан почувствовал, будто проваливается куда-то в глубину. В какую-то пропасть, пропасть без дна, холодную и чёрную... С ним такое случалось иногда, но не так часто, как в последнее время...
- Одну-единственную жизнь, столь дорогую мне, я не смог спасти... – услышал он свой голос будто бы из радиоприёмника, находящегося в другой комнате. Темнота пропасти отделила его от мира.

- Кристиан, наконец! – чьи-то руки сильно обняли парня, который щурился от невыносимого белого света, льющегося из окна.
Он чувствовал, как дрожит непонятный человек, как он плачет. Плачет неведомо от каких эмоций. Сам Крис ещё не пришёл в себя, поэтому ему тяжело понимать мир, из которого он почти ушёл, но теперь решил вернуться. Хотя бы ненадолго.
- Как мы рады... Рады, что ты оправился... – продолжал говорить сквозь слёзы человек, сильнее прижимая Кристиана к себе, будто боясь, что, если снова отпустить его, он уйдёт опять и не вернётся.
Хотя сам вернувшийся из добровольного изгнания не понимал, как его могли посчитать оправившимся. К нему постепенно возвращалась ясность мысли, поэтому-то он сам и не может себя так назвать.
Наконец его выпускают из объятий и советуют привести себя в порядок. Может, ему самому не зря казалось, что он покрылся пылью, сидя у себя в комнате несколько дней?
Кристиан чувствовал себя вампиром, включая свет в ванной комнате. Вампиром, совершенно отвыкшим от любых форм света: как электрического, так и солнечного. Когда же глаза более или менее начали воспринимать окружающие предметы, Кристиан несмело взглянул на себя в зеркало.
...Он хотел вскрикнуть, но не получилось. Крик застрял где-то в сдавленном горле. На него с зеркальной поверхности смотрел совершенно другой человек, человек, которого он никогда прежде не видел. Незнакомец был страшно худым и измученным: было видно, что он плакал, не останавливаясь, несколько суток, что в его желудке долгое время ничего не было. Глаза ничего не выражали. В них не было совершенно никакого жизненного блеска. Даже цвет казался незнакомым, невиданным до этого.
Кристиан всматривался в этого странного человека и не хотел верить в то, что это он сам. От прежнего Кристиана ничего не осталось. Совершенно ничего. Только светлые волосы...
Крис присмотрелся к ним и заметил, что и они уже не его. Они не просто светлые. Они совершенно белые. Даже не седые. Белые. Как у восьмидесятилетнего старика...
...Крис весь выглядел, как старик. В свои почти восемнадцать...

Он очнулся от очередного видения из прошлого, кусая себя за пальцы: он был близок к тому, чтобы закричать. Всё тело сводила судорога, из глаз лились слёзы. Крис даже не пытался остановить их, не старался унять дрожь. Он понимал, что это бесполезно.
Появилось чувство, будто силы оставляют его. И тогда он просто рухнул на руки сидящей рядом девушки.
Мари-Энн прижала к себе голову Криса, которого продолжали душить рыдания, и ничего не говорила. Кажется, понимала, что сейчас совсем не нужно произносить слова. И Кристиан был очень благодарен ей за это. За то, что она просто ждёт, когда он сможет справится с собой.
«Она спросит... Спросит, что за жизнь, что за человек... Она спросит, а я не знаю, что ответить...» - думал он, когда начал понемногу приходить в себя.
Но, вопреки его ожиданиям, Мари-Энн продолжала молчать, лишь слегка гладила его волосы. Крис счёл, что она задаст вопросы, когда он полностью успокоится, но и этого не произошло. Мари-Энн лишь взглянула в его глаза, и Крис понял, что всё это время она тоже плакала.
- Я... – начал было он, но девушка подняла руку, прося его ничего не говорить. Кристиан мысленно поблагодарил её снова.
Прошла минута. Минута в полной тишине.
- Уже поздно. Я думаю, мне нужно тебя покинуть хотя бы на ночь, - первым заговорил Крис.
- Не так уж и поздно, - отозвалась Мари-Энн, глядя на циферблат.
- Не забывай, что мы, хоть и живём на одном этаже, всё же в разных подъездах.
- И?
- И мне не так уж и мало времени нужно, чтобы вернутся домой. Спуститься по одной лестнице, подняться по другой...
- А для кого придумали лифт?
- Точно не для меня, - мрачно отметил Крис. – Я ненавижу лифты.
- Ты боишься маленьких помещений?
- Немного.
- Понятно... Знаешь, у меня предложение. Если ты хочешь, можешь вполне переночевать у меня.
Кристиан поднял на Мари-Энн вопросительный взгляд. Та усмехнулась.
- Не бойся, я не буду приставать к тебе.
- Да нет, просто... Просто это как-то странно. Я тебя знаю около суток...
- И что с того? – отозвалась собеседница. – что именно тебя не устраивает?
- Просто это странно, вот и всё.
- Не более странно чем то, что с тобой всегда происходило. Но это твоё дело – соглашаться или нет. Я не заставляю, я лишь предложила.
Кристиан задумался. Он и сам не знал, почему, но ему хотелось остаться. Ему сейчас, как никогда, нужен был понимающий человек, который был бы рядом. Он не хотел одиночества, хотя так привык к нему. Он не хотел возвращаться в свою съёмную квартиру, в которой он чувствовал только холод и отчаяние. Поэтому он сказал:
- Хорошо, я останусь.

Мари-Энн

- У тебя в квартире две комнаты, не считая кухню... – рассуждал парень, глядя в окно.
- Именно так.
- Одна твоя. Но что во второй?
Мари-Энн почувствовала, что сейчас сама разрыдается, как недавно это сделал Кристиан.
- Вторя – комната моих родителей. Я не захожу туда.
- Понимаю...
- Знаешь, лучше бы ты меня не понимал. Не хотелось бы, чтобы у кого-то были такие же переживания, как у меня... Ну вот, я считаю, что можно уже лечь спать, - быстро добавила она, понимая, что затрагивает слишком болезненную тему для обоих.
Парень повернулся и посмотрел на разложенный диван. На нём, как уже говорила ему его новая знакомая, было достаточно места для двоих. Даже и для третьего нашлось бы.
- Ты так смотришь, будто я тебе непонятно что предлагаю, - рассмеялась Мари-Энн. – Я же торжественно пообещала, что не буду приставать к тебе. Хотя ты и очень красив.
- Я? Красив? Не смеши меня, - неожиданно скривился Крис.
- Не знаю, как ты воспринимаешь это, но я не смеюсь.
- Зато у меня такое чувство, будто ты издеваешься надо мной.
Мари-Энн внимательно посмотрела в лицо Криса.
- Расскажи мне об этом.
- О чём? – не понял тот.
- Каким же ты себя считаешь? Что тебя не устраивает в твоей внешности?
Кристиан сел на край дивана и уронил голову на руки. Просидев так несколько мгновений, он выпрямился и вздохнул.
- Много чего на самом деле. Не знаю, почему, но я никогда не считал себя красивым. Симпатичным – да, но редко.
- А по мне, так ты очень красив.
- Что во мне красивого? – горько усмехнулся парень.
- А что ты понимаешь под красотой? – терпеливо спросила Мари-Энн.
Кристиан молчал. Наверное, боялся ошибиться.
- Ответь мне. Почему ты считаешь себя некрасивым.
- Ладно. Посмотри на мои волосы. Они чёрные. Но это не настоящий цвет. Ты знаешь, что это такое – поседеть в восемнадцать лет? Не просто поседеть... Мои волосы даже не серые, а чисто белого цвета. Они выглядят просто ужасно, что бы я с ними не делал. Что у нас дальше? Моё лицо мне вообще стало противно. Никогда бы не видел его в зеркале. А ещё я слишком худой... Чёрт, не заставляй меня в который раз вспоминать свои недостатки!
Мари-Энн слегка улыбнулась, глядя на Кристиана.
- Всё что ты сказал, не имеет никакого отношения к красоте. Красота – это то, что у тебя внутри. Та энергия, которая есть в тебе, и которой ты делишься с другими. Это свет в твоих глазах. Кстати, глаза – в первую очередь красота. Потому что они отражают всё. Ты можешь быть некрасив только в том случае, если твои глаза пусты или злы. Ты можешь быть внешне идеален, как фарфоровая кукла, но никому ты не будешь нравится, только потому, что у таких кукол пусто внутри. Последи за детьми. Об этом написано ещё в «Маленьком Принце». Ни один ребёнок, заботящийся о простой тряпичной кукле, не променяет её на пустой холодный фарфор. Потому что их кукла, пусть не настолько качественная, но всё же больше дорога им.
Кристиан молчал. Мари-Энн очень нравилось, что он всё слушает и всё понимает. Ведь таким образом то, что она говорит, может возыметь действие.
- А теперь подумай и скажи мне: неужели тебе нужно, чтобы на тебя смотрели лишь как на картинку, за которой ничего нет?
- Нет, мне не нужно это, - не колеблясь, ответил Крис.
- Тогда зачем ты сам ищешь в себе недостатки? Недостатки, которых даже нет? Тот, кому ты будешь нужен, не посмотрит на то, какого цвета твои волосы. Он будет смотреть в твои глаза и читать в них. Читать, насколько ты необычный человек и сколько всего хорошего скрыто в тебе. И именно это строит твой облик. Пойми, эталона красоты нет. У каждого об этом своё понятие. Но стоит напомнить тебе, что красота – не «технические данные», как форма носа и длина ресниц. Красота – то, что у тебя в душе. А то, что у тебя в душе, отражается в твоих глазах. Просто не прячь ото всех свои глаза. Я вижу, ты очень часто это делал в своей жизни.
Кристиан молчал. Он снова смотрел на огоньки свей, доживающие свои последние минуты. Кажется, осмысливал всё то, что услышал.
- Ну что? Может, ляжем спать? – нехотя прервала его размышления Мари-Энн. Она прекрасно понимала, что Крис вряд ли заснёт сразу. Он будет всё же думать обо всём том, что ему случилось узнать от неё сегодня.
- Да... – ответил Крис, будто бы отмахнувшись от ненужной сейчас мысли.

Кристиан

- Крис... – услышал он сквозь пелену мыслей. - Не нужно было соглашаться, если тебя так пугает мысль, что мы будем спать на одном диване.
Он повернул голову и встретился глазами с Мари-Энн. В её взгляде ясно читался вопрос: «Что такое?».
- Да нет...
- В конце концов, мы даже не под одним одеялом спать будем!
- Просто, во-первых, я сильно задумался. А во-вторых, если уж ты спросила, я отвечу: мне просто непривычно всё это.
- Непривычно что? Спать в одной постели с девушкой?
- Можно и так сказать, - снова криво усмехнулся Крис.
- И с каких пор тебе стало это непривычно?
Кристиан снова задумался. Он воскресил в воспоминаниях свои последние отношения – кажется, чуть ли не самую большую ошибку, которую он допустил. Равнодушный взгляд, последние слова...
- Эй, Крис? Что-то ты слишком много сегодня находишься в себе. Я ничего не имею против, но ты предупреждай иногда... – снова будто издалека донеслись до него слова Мари-Энн.
- Давай спать, - только и ответил Кристиан, оторвав взгляд от только что угасшего огонька свечи.
Комната погрузилась во мрак. Даже если бы шторы не были закрыты, не стало бы светлее; ведь фонари остались внизу, а северная сторона неба, на которую как раз смотрело окно, была затянута густыми тёмными облаками, которые скрывали остальную Вселенную от глаз.
Кристиан знал, что такое темнота. Знал, что такое жить в темноте. Знал, что такое начинать различать даже самые мелкие предметы в совершенно тёмной комнате. Темнота почти всегда ассоциировалась у него с одиночеством. Но сейчас чувствовать его не получалось: рядом лежала девушка и, так же, как и он, смотрела в потолок, не желая закрывать глаза.
- О чём ты думаешь? – неожиданно спросила Мари-Энн, не меняя направления взгляда.
Крис молчал с полминуты. Ему было сложно говорить о том, о чём он ни с кем, кроме себя говорить не хотел. Он слишком привык полностью доверять только самому себе. Но почему-то сейчас он был уверен в том, что своей новой знакомой можно доверить всё. В том числе и жизнь. Что он уже почти сделал.
- Вспоминаю о девушках... Своих девушках.
- Хорошие воспоминания?
- Нет.
- Как нет? Ни одного?
- Ни одного. Хотя, я вру... Хорошие воспоминания есть. Но их мало.
- Неужели нельзя довольствоваться малым? Главное, что у тебя эти воспоминания есть, а их количество не столь важно.
- Я понимаю... Но другие, более тяжёлые воспоминания, заглушают их.
Мари-Энн повернулась на бок и взглянула на Кристиана.
- Расскажи мне.
Крис сделал глубокий вдох.
- Что же тебя интересует?
- Ты любил?
- Смотря что ты имеешь в виду.
- Влюблённость, наверное. Или ты уже нашёл свою настоящую любовь?
- Настоящей любви не существует. Это сказка. Сказка для тех, кого не устраивает реальность. Они отделяются от неё, придумывают свой мир, и в этом мире любовь существует. Но, как сказал один музыкант, реальность есть реальность, и с реальностью приходится считаться. А в ней это не больше, чем сказка.
- Начнём с того, что ты не совсем понимаешь, что такое реальность. Что это по-твоему?
- Наверное, - после паузы заговорил парень, - это то, что существует для всех. То что видят, осязают все. Все без исключения.
- Хорошо. Можно сказать и так. Ну, а теперь объясни: можно ли потрогать любовь? Увидеть? Есть один чудесный фильм, где достаточно хорошее определение этому: «Любовь – как ветер. Я её не вижу, но чувствую». Ветер мы не видим тоже. Но никто не станет отрицать, что он реален. Твоё определение реальности вполне приемлемо, но ты сам ему не следуешь.
- Почему? – удивился Крис.
- Потому что то, что ты говоришь, идёт вразрез с этим определением. Ты говорил о реальности так, будто это слово обозначает границы того, что может быть и чего быть не может.
- Но можно сказать и так, – не сдавался он.
- Можно. Но это опять же идёт вразрез с твоим же понятием. Приведу тебе пример: есть два человека, от природы физически здоровых. Один захотел стать олимпийским чемпионом. И он сделал всё, что от него зависело, и в конце концов стал им. Второй же человек посмотрел на него и сказал: «Для меня невозможно достичь такого! Это нереально!» При том что, напоминаю, возможности у них были одинаковыми, и жили они, допустим, по соседству – то есть, в одной реальности, как ты говоришь. И для одного что-то оказалось вполне реальным, а для другого – нет. Так вот, у каждого человека есть своя реальность. Все сами устанавливают границы того, что может быть, а чего не может.
Кристиан молчал.
- Часто ли ты слышал: «Это невозможно!», «Это нереально!», «Такого не может быть!»?
- Да, достаточно.
- И неужели ты сам убеждался в их справедливости?
- Чаще всего я убеждался в обратном. Мне как-то говорили, что я никогда не стану хорошим музыкантом, что у меня не будет ни одного поклонника... Но, как видишь, я доказал обратное.
- Вот! Ты сам себе и привёл пример! Для тебя что-то является вполне реальным, для кого-то – нет! Видишь? Каждый сам устанавливает границы того, что «реально» в его жизни.
- Ты права... – медленно проговорил Крис после минуты тишины. – Но это всё не исключает того, что настоящей любви не существует.
- Почему же? Она существует, просто ты от неё отказался.
- Я понял, что её нет... Раньше верил в неё, теперь – нет.
- Почему же?
Кристиан почувствовал, как тревожно забилось сердце. Он хотел глубоко вдохнуть, но у него почти ничего не получилось.
- Что с тобой? – спросил его испуганный голос, снова кажущийся далёким. Но темнота уже сожрала его хозяина. Темнота поглотила абсолютно всё...

Дома, в которых все спят. Тьма, ставшая лучшим другом, сопровождает Кристиана повсюду. Он бродит по совершенно пустым улицам, бродит без цели, без мыслей... Прохладный воздух щекочет лёгкие, ноги в который раз подгибаются от слабости. Но Крис продолжает идти куда-то, не разбирая дороги.
Сколько прошло минут, а может, и часов, сказать было невозможно. Крис, бледный, исхудавший, растрёпанный, шёл, не прерываясь, не считая шагов, не отдавая себе отчёта в том, что он делает и как давно.
Но путь его обрывается на каком-то пустыре, где он споткнулся и упал. Как он зашёл сюда – ему самому было неведомо. Но и совершенно не интересовало.
Кристиан лежал так, как ему не посчастливилось упасть – лицом к земле. Он чувствовал боль, но не хотел думать о ней. У него не было желания вставать. Он бы остался лежать вот так, вдыхая пыль, если бы не вспомнил слова, сказанные ему кем-то накануне его ухода: «Она хотела бы, чтобы ты продолжал жить».
Крис подтянул под себя колени , упёрся кулаками в землю с тихо зарыдал.
- Я... Я люблю тебя... Люблю тебя, люблю... – говорил он, борясь с желанием закричать от боли.
Он сел на колени, закрыл лицо руками. Он весь содрогался, кричал в ладони, чтобы никто не мог слышать, продолжал шептать клятву в любви...
- Что мне делать? – сбивающимся голосом, пропуская некоторые звуки, спросил Крис, устремив глаза вниз, но снова ничего не видя. – Что теперь? Я люблю тебя, а тебя больше нет... Мне не нужна эта жизнь, мне не нужна жизнь, где нет тебя... Не нужна... Прошу тебя, приди и скажи, что этого всего не было... Что ты не умерла... Что ты жива... Что ты здесь...
Но ничего не происходит. Лишь лёгкий ветер треплет волосы да светлеющее небо наблюдает за тем, что внизу. И только.
- Нет... Я в который раз обманываю себя, в который раз хочу заговорить с тобой и представляю, что ты отвечаешь мне, что ты сейчас подойдёшь сзади, закроешь мне глаза своими руками, рассмеёшься, и мы сможем всё забыть... Но нет... Я всё придумал... Такого не будет, никогда не будет, тебя больше нет... Моя любовь не спасла тебя...
Будто бы судорога пробежала несколько раз по телу сидящего.
- Мне кажется, что я застрял. Застрял где-то далеко в прошлом, что меня больше нет в этом мире, будто я призрак... Я бы хотел присоединиться к тебе... Но... Но не могу... Потому что ты бы не хотела этого. Я знаю...
Слёзы катились по лицу Криса, но он их не замечал.
- Ты не можешь мне помочь... И ты не сделаешь мою жизнь лучше. Никак. Потому что тебя нет. И я навсегда застрял в своих воспоминаниях. Я навсегда застрял в том дне, когда тебя не стало. Я навсегда застрял в тёмном и холодном мире. Ты никогда не отпустишь меня... Но и не поможешь...
Кристиан вздрогнул: ему показалось, что он чувствует до боли знакомое прикосновение у себя на плече. Он боялся пошевелиться, боялся спугнуть это ощущение, боялся поверить, что это происходит на самом деле, и ещё больше боялся понять, что этого всего на самом деле нет.
Но чувство, будто на его плече чья-то рука, не уходило. Крис понял, что перестал дышать, и с шумом втянул воздух.
- Это ты?.. – аккуратно спросил он.
Ветер нежно погладил его по щеке. Невидимая рука на плече не двигалась. Лишь показалось, что чуть сильнее прижались пальцы.
- Это ты, – уверенно сказал Крис. – Ты пришла ко мне...
Он осторожно повернул голову, но никого не увидел. Но продолжал чувствовать прикосновение.
- Значит... Значит, ты всё-таки не отпустишь меня... Значит, я навсегда останусь таким... Нет... Я не прав... Я сейчас умру. Твой любимый Кристиан уйдёт вместе с тобой. Ты возьмёшь его за руку и уведёшь в свой мир. В тот мир, где ты теперь, и где ты, несомненно, счастлива. Забери меня. Видишь, я доживаю последние мгновения...
Невидимая рука сильнее сжала плечо Криса.
- Так будет лучше. Я уже не смогу спасти себя... Это просто невозможно. Я уйду с тобой.
Кристиан задрожал мелкой дрожью и снова бросился на землю. Он испустил свой последний отчаянный крик. Предсмертный крик. Он разнёсся по пустырю и затих. Ладонь, лежавшая всё это время на его плече, легко провела пальцами по нему и исчезла.
Через несколько мгновений Крис поднял голову и открыл глаза. Где-то далеко восходило солнце. Обозначая новый день. Новое начало. Новую главу. Новую жизнь.

Воздух полностью заполнил лёгкие и почти тут же весь, без остатка, вышел. Мир снова обрёл очертания. Из темноты нарисовалось испуганное лицо девушки с блестящими от слёз глазами. Кристиан понял, что и сам плакал. Он не мог не плакать, когда видел столь далёкую картину из прошлого. Но почему плачет Мари-Энн?
- Ты должен знать, - сдавленным голосом проговорила она. – Я всё видела. Я видела то, что видел ты. Смотрела в твои глаза и как будто находилась в твоих воспоминаниях. Я не хотела говорить тебе это по началу, но теперь понимаю, что сказать просто необходимо. Когда-то, когда мне только попались песни твоей группы, одну-единственную из них я зареклась больше не слушать. Песня, хоть и шедевр, напоминала мне о таком событии моей жизни, которое вспоминать мне совершенно не хочется. И я даже не задумывалась о том, что её ведь кто-то написал, а значит, у этого кого-то тоже происходило такое в жизни... И теперь я понимаю, кто написал её. Я вижу... Это твоя девушка умерла... Я не буду спрашивать, как это случилось и почему, я понимаю, что ты не сможешь мне ответить, но мне это и не нужно знать. Крис, я очень прошу тебя: просто ответить на те вопросы, которые я задам тебе сейчас. Мне очень нужно знать ответы на них.
Кристиан глубоко дышал, пытаясь успокоится, но, к своему удивлению, слышал и понимал каждое слово.
- Хорошо, я постараюсь ответить.
Мари-Энн тоже вздохнула, снова вытерла слёзы и сказала:
- Именно после этого ты потерял веру во что бы то ни было, так? Веру в себя, веру в любовь, веру в Бога? Именно в тот момент? Тогда? Ты сказал, что прежний Кристиан, который верил, который любил, он умер... Ведь так?
- Да. Да, это так, - Крис старался придать своему голосу как можно больше твёрдости, но тот его не слушался.
- Твои волосы стали белыми именно после всего этого... Ты перенёс слишком сильное потрясение... Именно из-за этого у тебя была депрессия... Правильно?
- Правильно.
- Боже мой, Крис...
Мари-Энн упала на него и крепко обняла.
- Почему ты сразу не сказал мне обо всём этом? Тогда я бы точно знала, что стоит сказать тебе...
- Но... – пытался говорить слегка ошарашенный Кристиан, - ты ведь итак неплохо помогла мне...
- Но я бы никогда не смогла помочь тебе окончательно, не знай я всего этого. Тебя ведь преследуют эти картины?
- Да. Не так часто... Но иногда я их вижу... Особенно перед сном. Отголоски из моей прошлой жизни.
- Твоя прошлая роль... Роль, которая умерла вместе с твоей любимой... Я слышала это в песне.
- Да. Я написал это чуть позже, когда уже начал приходить в себя.
- И... И что же ты чувствуешь, когда вы играете эту песню на концертах? Я ведь уверена, что она очень популярна.
- Да, ты права, аудитория её любит. Наверное потому, что она слишком... откровенная, что ли... Я вложил в неё очень много эмоций. Когда мы играем её, я стараюсь не вспоминать, что это моя песня. Я делаю вид, что пою чужой текст, историю из чьей-то жизни, не моей... Становится легче, я даже могу улыбнуться, когда играю её... Но иногда не получается.
- Сегодня мы не сможем спать, - сказала Мари-Энн будто бы кому-то призрачному, кого ни она, ни Кристиан не видели.

Мари-Энн

- Почему? – удивился парень.
- Странно, что ты вообще можешь спать после таких воспоминаний...
- Научился.
Мари-Энн встала и быстро оделась. Крис не мог понять, что с ней случилось, но не говорил ни слова наблюдая за тем, как она разжигает те свечи, которые ещё могли гореть.
- Поднимайся. Всё равно сегодня не уснёшь.
- Да, ты права, я не усну, - согласился Кристиан. – Но объясни мне, что же пришло тебе в голову?
Мари-Энн старалась не плакать, но это у неё не выходило. Она спешно смахивала слёзы, срывающиеся с глаз.
- Сейчас ты всё увидишь... – попыталась сказать она ровно, но голос всё равно два раза дрогнул.
Когда же Крис тоже оделся, она схватила его за запястье и, взяв один из подсвечников, направилась в коридор. Пройдя несколько шагов, она уселась прямо на пол и поставила свечи перед собой, призывая своего спутника сделать то же самое. Тот понял её, и уже через секунду они сидели друг напротив друга и смотрели на танцующие огоньки.
- Скажи мне... Что ты чувствуешь, когда вспоминаешь её?
- Боль. Очень острую. Знаешь, почему я решил, что любви не существует? Я расскажу тебе.
Мари-Энн видела, что его глаза опять затянулись влажной пеленой. Она спросила себя, когда же в последний раз плакал этот сильный на вид парень ещё тогда, когда не встретился с ней, раз в нём нашлось столько томившихся слёз.
- Я верил в любовь. И мне казалось, что, несмотря на свой юный возраст, я нашёл её. Говорят, что настоящая любовь всегда взаимна. Что ж, моя тоже была ответной, и я был счастлив, я любил весь мир, а особенно свою девушку... Но потом её не стало. Просто не стало. Я даже не понял по началу, что всё: я больше никогда не увижу, как улыбаются её глаза, не почувствую её поцелуй у себя на губах... И тогда, как ты могла видеть, со мной произошло нечто ужасное. Я просто сломался. А в тот день, когда я на рассвете зашёл непонятно куда, – кстати, я потом долго не мог найти свой дом – я решил, что старый Кристиан умер. Что теперь я стал другой. Но любовь, она не уходила. И я думал, что меня наградили всё же этим самым настоящим чувством! Только мне не повезло с ним. И я был настолько уверен в том, что буду испытывать его до конца своих дней!.. Но я понимал, что, всё-таки, я совсем юн, чтобы отказываться от жизни. Моя девушка получила меня самого, я прежний умер вместе с ней и вместе с ней ушёл. Значит, она отпустила меня. И тогда я думал: пусть любовь живёт и дальше, но всё же я найду себе другую спутницу жизни. Я нашёл другую, но... Но я понял, что просто увлёкся, просто нарисовал в голове идеальный образ и сопоставил с ней. И что любил я именно этот образ. Конечно, это не любовь... Но я вдумался и понял кое-что. В тот день, когда мы расстались. Я всегда знал, что люблю только образ, и всегда замечал, что мои девушки от этого образа отличаются. И та, которую я называл своей настоящей любовью, тоже. И я понял, что всё это – не больше, чем влюблённость... Да, она была для меня самым прекрасным человеком среди всех существующих и выдуманных миров... Но я ощутил, что у меня к ней нет больше таких сильных чувств, какие были раньше...
Голос рассказчика сорвался, он опустил голову, провёл по лицу ладонями, секунду смотрел в них, будто бы настраиваясь, уговаривая себя не срываться.
- Нет, они ещё не истощились, но уже потускнели, - продолжал он. – А это не может называться настоящей любовью. Никак не может. Эта мысль не давала мне покоя, я хотел забыться... И я смог это сделать. Я забылся. Когда вспоминал о ней, чувствовал острую боль, потому что вместе с ней умерла и часть меня. Я до сих пор чувствую её. Но я резко понял, что перестаю думать о ней, как о моей любви. Что... Что больше не люблю её! Понимаешь? Я люблю ей только в своих воспоминаниях, тогда, когда мы были вместе, когда она была ещё жива... Когда её уже не было, и я почти сошёл с ума... Вот тогда – да. А сейчас – нет. И это меня грызёт, понимаешь? Я чувствую вину... Вину за то, что я разлюбил самого прекрасного человека... А ещё было больно понять, что я совершил ошибку. Что я ошибся, когда считал, что она – моя истинная любовь, что она – моя Вторая Половина. Я понял, что перестаю верить в существование таковой вообще, но какая-то часть меня, как это обычно бывает, не хотела сдаваться. И я продолжал искать любовь, я хотел видеть её в девушках, и всякий раз жестоко обманывался... Становилось всё больнее. И я больше и больше укреплялся в мысли о том, что любовь – только выдумка...
Мари-Энн не знала, на что отреагировать сначала. Всё, что сказал ей Кристиан, нужно было срочно обсудить, показать, что он ошибается... И она выбрала то, что хотела выбрать ещё тогда, когда зажигала эти самые свечи, на которые сейчас смотрела.
Она взяла подсвечник и встала. Крис последовал её примеру и через секунду тоже был на ногах.
- Ты говорил о том, что у тебя есть чувство вины перед той девушкой... Которая умерла... Ты ведь считаешь, что это... Как будто бы осквернение её памяти... Ведь она умерла тогда, когда ты ещё любил её?
Крис лишь кивнул, не произнося ни слова.
- Пошли, я покажу тебе кое-что.
Мари-Энн снова взяла своего друга за запястье и повела его к той комнате, про которую он не так давно спрашивал. Прямо перед дверью девушка остановилась, закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
Ручка повернулась, и свет слегка потеснил тьму. Комната была достаточно большой, красивой, но с тем самым совершенно неуютной. Будто бы эта комната, атмосфера в ней умерла вместе со своими жителями. Мари-Энн, стараясь унять дрожь, осторожно ступала по пыльному полу.
- Прости, здесь не убирались два года. Именно столько я не заходила сюда. Вообще. Ни разу, - она снова вздохнула. – Я хотела показать тебе, что не один ты мучаешься от того, что из твоей жизни ушёл кто-то дорогой тебе. Я сама не одобряю этот метод воздействия: показать, что кому-то хуже. Но я просто очень хотела, чтобы ты знал... Ты не должен испытывать чувство вины, потому что ты ни в чём не виноват. Я думаю, тебе говорили, что твоя возлюбленная хотела бы для тебя хорошей жизни, ведь она тоже любила тебя. Думаю, она бы поняла, что ты живёшь как нормальный человек, ты влюбляешься, ты ошибаешься, ты плачешь, ты смеёшься... Это нормально! То, что ты разлюбил её, вовсе не значит, что это плохо. Ты ведь сам говорил, что любишь её в своих воспоминаниях...
Она внимательно посмотрела на Криса. Она видела, что в его сознании снова идёт какая-то напряжённая борьба.
- Знаешь... Когда погибли мои родители, я сама мучилась страшным вопросом: почему тогда меня не было с ними, почему они умерли, а я осталась жить? Но позже поняла, что для меня они всегда будут живы. Потому что я люблю их. Ты ведь продолжаешь любить ту девушку как важного человека в твоей жизни. Этого достаточно, Крис. Ты будешь и дальше терзаться всеми этими картинами, которые ты видишь время от времени, если не поймёшь этого.
Мари-Энн снова взяла Криса за руку и увела из пустой безжизненной комнаты. Теперь они шли по направлению к ванной. Девушка поставила свечи рядом с раковиной и включила холодную воду.
- Поставь руки под поток, - попросила она парня. Тот повиновался.
Некоторое время они молчали и только слушали плеск воды.
- Закрой глаза. Представь её. Представь в какой-нибудь очень спокойной обстановке. Представь её улыбающейся, счастливой.
Руки Криса судорожно дёрнулись, но Мари-Энн это предвидела и быстро присоединила к ним ещё и свои.
- Ты можешь подойти к ней, обнять её... Всё, что пожелаешь.
Она чувствовала, как дрожат руки, которые она держит, и понимала, что это вовсе не от льющейся на них холодной воды.
- А теперь посмотри внимательно ей в глаза. И спроси, как она. Хорошо ли ей.
Снова волна дрожи. Кристиан старался что-то сказать, но у него не получалось. Наконец он собрался и прошептал:
- Ей очень хорошо...
- Спроси, хочет ли она, чтобы тебе тоже было хорошо в твоей жизни?
Так же, как и прежде – с трудом – Кристиан произнёс:
- Да... Хочет... Она очень хочет этого...
- Тогда попроси, чтобы она отпустила тебя. Объясни, что иначе ты не сможешь быть счастлив. Скажи ей, что ты ведь уже отдал ей часть себя, значит, она должна отпустить тебя самого.
Прошло несколько секунд. Дрожь в руках Криса всё усиливалась, в какой-то момент Мари-Энн показалось, что она не сможет удержать его руки, но судороги резко сошли на нет. Около двадцати мгновений было слышно только продолжавшую литься воду. Позже Кристиан вдохнул, открыл глаза и произнёс:
- Она отпустила меня.

Кристиан

Утренняя погода была будто бы на заказ: все облака за ночь рассеялись, и теперь небо было прозрачно-голубым, и на нём смеялось яркое весёлое солнце. Во время завтрака Крис, впервые за несколько недель спавший без плохих снов, сказал Мари-Энн:
- У нас совсем скоро выходит альбом. То, что я сижу сейчас здесь – вообще чудо. Дело в том, что у нас сейчас много дел, начинаются выступления... А это значит, что завтра я тебя покину. И даже не знаю, когда мы ещё раз увидимся... Ты очень сильно помогла мне, спасибо. но меня волнует... Ты ведь не будешь повторять свой поступок? У тебя больше нет... Ну, намерений...
- Нет, - улыбнулась Мари-Энн, поняв, к чему последние слова. – У меня больше нет никакого желания расставаться с жизнью. Тогда был момент отчаяния, но теперь я знаю, что это вряд ли когда-нибудь повторится. Так что можешь не волноваться за меня. Во всяком случае, я могу оставить тебе свой номер и адрес электронной странички, чтобы ты был в курсе, что со мной всё в порядке.
Кристиан улыбнулся, чего ему не удавалось уже очень давно.
- Я, правда, не уверен, что меня надолго хватит... – он и его подруга уже сидели на подоконнике в её комнате и любовались на чистое небо за стеклом. – Страшно, что действие всех твоих слов вдруг закончится, как заканчивается топливо... Я очень благодарен тебе за наши беседы, но боюсь, что я так и не начал верить ни в Бога, ни в любовь, ни в людей... только в себя, и то немного...
- Ты снова чувствуешь вину? – улыбнулась Мари-Энн уголком губ. – Не надо. Потому что я знаю, что произойдёт дальше.
Крис изогнул бровь.
- Что это значит? – удивлённо спросил он.
- Ты поймёшь, что все мои труды относительно тебя не были напрасны. Ни одно слово не проронено просто так.
- Я надеюсь на это... Хотя и не очень-то верю, - честно признался Крис.
Мари-Энн соскочила с подоконника и попросила следовать за ней. Кристиан понимал, что не может отказать себе в ещё одном уроке от этой необычной девушки.
Она снова завела его в ванную комнату. На этот раз она включила свет, чтобы можно было хорошо видеть зеркало. Именно к нему девушка и подвела Кристиана.
- Посмотри внимательно на своё лицо. И послушай внимательно то, что я тебе скажу. При этом вообще ничего не отвечай мне. Хорошо?
Крис кивнул.
- На этом красивом лице заиграет живая и искренняя улыбка, делая его ещё более красивым. Улыбка будет светиться огоньками и в глазах, которые, помимо улыбки, будут отражать невероятно большое, а главное, бесконечное счастье.
Кристиан был удивлён. Но он даже не хотел спорить. Он не верил в то, что говорила ему Мари-Энн, но ему нравилось слушать эти слова.
- И это произойдёт совсем скоро, - добавила Мари-Энн и улыбнулась так счастливо, будто заранее радуясь за своего друга.

- Спасибо тебе ещё раз за всё, - Кристиан уже собирался уходить: наконец дозвонившиеся товарищи по группе попросили его быть в студии вечером.
- И, так как ты не знаешь, когда мы снова можем увидеться, я напишу тебе свои контакты... – весело сказала Мари-Энн, рисуя цифры на листе бумаги.
- Знаешь, – сказал Крис, глядя на её действия, - напиши мне свой обычный почтовый адрес. Я бы очень хотел написать тебе простое письмо, отправить обыкновенной почтой. Ведь в них всегда есть своё очарование. Как и во всём том, что ты сделала для меня. Может, моя жизнь правда изменится, и тогда я напишу тебе об этом.
- Хорошо, - широко улыбнулась девушка и ниже написала адрес своего почтового ящика.
Кристиан бережно сложил лист и спрятал. Затем поднял глаза на свою спасительницу. Он вспоминал их разговоры. То, что она говорила ему. Эта совсем юная девушка. Она вытащила его из глубокой ямы, из которой она сам потерял надежду выкарабкаться. С каждым её словом он продвигался всё выше к поверхности. И вдруг он вспомнил кое-что...
- Мари-Энн... – позвал он. – Помнишь, ты говорила мне, что я сам назову себя Кристиан?
- Помню.
- Ты обещала ответить на мой вопрос позже. Думаю, этот момент настал. Вопрос ты знаешь.
- Ах, да... – девушка снова загадочно улыбнулась. – Ты сам назовёшь себя Кристиан тогда, когда ты в один миг поверишь во всё то, во что не веришь сейчас.
- Во всё? – наполовину удивлённым, наполовину шутливым тоном спросил Крис.
- Да. Во всё.
- И даже в Бога?
- Конечно, ведь ты отказался от этого имени, когда отказался от Него.
Крис усмехнулся, конечно же, не поверив в сказанное.
- А что, если такое вдруг произойдёт, а я из чисто принципиального упрямства не назову себя так? Ведь я могу это сделать! Что же это такое должно произойти, чтобы я даже на это наплевал?
Мари-Энн внимательно посмотрела ему в глаза, будто решая что-то. И наконец изрекла с улыбкой:
- Ты сам увидишь.

Мари-Энн

Мари-Энн открыла свой почтовый ящик и с удивлением заметила в нём письмо. Конверт говорил о том, что послание прислал никто иной, как тот самый Кристиан Линке, который когда-то спас ей жизнь. Хоть это было и не слишком давно, жизнь изменилась так, что, казалось, прошло не несколько недель, а несколько месяцев.
Улыбнувшись ещё запечатанному конверту, Мари-Энн зашла к себе в комнату, села на подоконник и наконец извлекла из него послание.

«Здравствуй, Мари-Энн!
После того, как мы в последний раз виделись, я очень долго думал о тебе и даже преодолевал искушение позвонить. Но я помнил о том, что пообещал: то есть, когда у меня в жизни что-то поменяется, я напишу тебе обычное письмо. Итак, теперь есть повод сделать это.
Ещё я очень много размышлял над всем тем, что ты говорила мне когда-то, и мне, признаюсь, не верилось, что я могу лично убедиться в твоей правоте. Помнишь разговор про реальность? Так вот я решил даже, что моя реальность не позволяет это сделать. Что для кого-то это вполне реально, а для меня – нет. Всё как ты и говорила. Но, знаешь, я понял совсем обратное.
Дело в том, что недавно я встретил ЕЁ. Она будто открыла мне глаза. Я клянусь тебе, я никогда не чувствовал ничего подобного! В моём сознании будто бы прошёл ураган! Она понимает меня ещё лучше, чем понимаешь меня ты, она видит во мне всё то, что я когда-то старался спрятать. Она меня понимает во всём... Даже не верится, что это правда со мной происходит, что это не сон!.. Я не понимаю, как я раньше жил без неё. И одно я знаю наверняка: всё-таки я нашёл истинную, настоящую любовь, свою Вторую Половину. Да, я говорил, что не верю, но всё же во мне жила какая-то надежда... И она оправдалась! Ты не представляешь, как я счастлив! Честно, я не мог и представить, что моя жизнь может так сильно измениться в несколько мгновений...
А ещё я понял, что если бы не ты, я бы вряд ли понимал сейчас некоторые вещи... Спасибо тебе большое. Кстати, ты была права: теперь я вижу в зеркале именно того человека, которого ты мне описывала в последний день моего пребывания у тебя.
Прости, что пишу так мало... Наверное, меня переполняют эмоции, возможно, я хотел бы рассказать тебе всё это лично, а может, мне просто лень =) Но можно сказать, что все три варианта справедливы. Думаю, скоро мы увидимся, и тогда я точно расскажу тебе всё, что хотел.
С пожеланиями счастья и всего наилучшего,
твой друг Кристиан»

- Вот видишь, я была права, - сказала Мари-Энн со слезами радости на глазах. – Ты веришь!