Осенний поцелуй

                Октябрьским золотом и янтарем
                Венчала нас осенняя любовь.
                Быть может и прохладною была,
                Но в сердце хризантемой расцвела...

                В пресветлом храме букового леса,
                Средь елей и коралловых рябин -
                О бабье лето - время паутин -
                Медовым воздухом, тобой я так пьяним!

                Над нами небо синее, в нем журавлиный клин...

Времени бурная река неустанно несет нас по волнам жизни, и мы встречаем на ее пути грозы и затишья; уютные пристани и крутые изгибы; весенние половодья и летние засухи; каскады и мелководья – с невидимыми, и потому еще более опасными, подводными камнями. Проплываем самые разнообразные: гостеприимные и враждебные, интересные и зловещие острова-события, что полнят наш опыт и врезаются в память. Самые яркие, самобытные, оригинальные из них и составляют золотой фонд наших воспоминаний. С возрастом мы иногда возвращаемся к ним, чтобы воссоздать минувшее, и вновь пережить самые яркие его моменты...
Одно из них, к коему я возвращаюсь регулярно, и представлено ниже на суд читателя.

                *  *  *
Кто из нас с приходом осени не испытывал неясного нытья в груди, непонятных желаний и томлений? Спросив у своей знакомой, пребывающей в подобном состоянии, что она чувствует, я услышал такой ответ:
- "Ты знаешь... мне просто хочется сейчас... во-о-о-о-н с тем клином журавлей улететь в теплые страны..."
Вот и я, проведя то лето на пляжах Долматии, изрядно отдохнув от обыденности и немного устав от многочисленных, коротких, ни к чему не обязывающих любовных интрижек, вернулся к повседневной суете городской жизни и вновь окунулся в неё с головой, впрягшись в привычные дела и обязанности.
Сердце оставалось пустым, холодным и все же устремленным к поиску того единственного, который, если не навсегда, то хотя бы на длительное время смог бы занять в нём пустующее место, наполнить его новым смыслом. Именно с таким настроем всё свободное от фитнесс-клуба и бассейна время я проводил в барах и кабаках, в театрах и на концертах.
Увы, увы, увы!.. Одноразовых партнёров, как всегда, было в избытке. Более же содержательных, с которыми хотелось бы поделиться сердечным теплом и способных вызвать ответное глубокое чувство, всё не встречалось.
Так пролетели первые недели сентября. Медленно разгорались огненным багрянцем деревья и кусты, цвели хризантемы и астры, тянулись на юг клинья уток и гусей. Погожие тёплые дни всё чаще сменялись туманами и затяжными дождями. Природа словно застыла ненадолго в торжественном аккорде, готовясь в очередной раз отойти к зимнему сну.
Уже отчаявшись в безуспешных поисках, я замкнулся в себе - хандрил и бездельничал. Но рано или поздно всему приходит конец. Отвлёкшись от любовных похождений, я вспомнил, наконец, о своей ванной, давно требовавшей обновления и ремонта, который год уже откладываемого.
Период покоя сменился бурной деятельностью. Через знакомых были найдены толковые мастера, закуплена вся необходимая сантехника и материалы. Уже спустя пару дней спецы приступили к работе, круша санузел и сбивая с его стен старую плитку. Таким образом, я совершенствовал свой быт и… на ближайшую неделю остался без возможности принимать водные процедуры. Надо было искать альтернативу.
Как-то сразу вспомнился оздоровительный центр, в котором я отдыхал летом несколько раз с друзьями-натуралами. Понравился он мне тем, что кроме качественных парной и душевых имел просторный 25-метровый бассейн с постоянно чистой и в меру тёплой водой. Кроме этого в распоряжение посетителей предоставлялись залы: тренажерный, для отдыха с телевизором, а также небольшие комнатки для тех, кто приходил сюда с компанией.
Значительные размеры и наличие множества шкафчиков позволяло данному заведению одновременно принимать большое количество посетителей. Потому там никогда не было большой толчеи. Напротив, всегда имелась возможность спокойно и с комфортом провести время, если не в самой сауне, то на тренажерах или плавая в бассейне. Кроме всего прочего находился центр относительно близко к моему дому.
В свои первые посещения я просто осваивался в новой для себя обстановке, наблюдая за посетителями и за тем, какое впечатление произвожу сам. Среди них присутствовало достаточно молодежи разных возрастов. Ребята приходили или парами, или небольшими, по 5-7 человек, группами – кто из дому, кто из расположенной невдалеке студенческой общаги, кто после секции по атлетике. Вели они себя всегда шумно и непринужденно, явно красуясь молодыми телами и иронично посматривая на старших дядюшек, успевших отрастить животики. Основными же клиентами являлись мужики от 40 лет, давно позабывшие о зарядке с гантелями и сгонявшие в сауне лишние килограммы.
Еще одну небольшую группу составляли совсем уж старшие деды, большинство из которых пребывали в состоянии замкнутости и погруженности в самих себя. Хотя некоторые из стариков активно вступали в разговоры и споры, горячо обсуждали последние новости и завистливо поглядывали на молодежь. Самыми редкими посетителями были отцы с сыновьями и одинокие бобыли 25-40 лет, к которым в ту пору принадлежал и я.
Сауну я поначалу посещал дважды в неделю. Но уже после третьего раза она принесла мне такое облегчение и повышение тонуса, что даже по окончании ремонта в квартире я продолжил свои походы в это заведение и со временем узнал почти всех постоянных клиентов оздоровительного центра, а с некоторыми – после пары общих разговоров – даже здоровался. Чтобы продлить удовольствие и время пребывания в парной я увеличил с двух до четырех часов.
Теперь уже и сам, став завсегдатаем, я начал замечать интересные особенности, которые при поверхностном наблюдении раньше ускользали от моего внимания. Помимо прочих сауну посещали несколько компаний – в основном мужики после 40-ка, которые всегда уединялись в отдельных кабинетах, устраивая там посиделки с обильным застольем и выпивкой. Они периодически приводили с собой сменявшихся один другого – двух пацанов 18-20 лет. Причем, собственно услугам центра, таким как тренажеры, парная, бассейн, эти компании почти не пользовались, по крайней мере, не уделяли им должного внимания. Они шумно проводили время в отдельных кабинетах, откуда постоянно раздавались веселый гомон, смех и звон бутылок. Время от времени к этим компаниям подключались массажист, другие работники бани или же случайные парни-посетители, которые оставались там уже до конца очередного такого сеанса.
Не меньший интерес вызывали и пары мужиков, которых связывало нечто явно большее, чем дружба. Они присматривались к окружающим и часто вступали в контакт с молодежью. Когда их знакомство с кем-то из ребят складывалось, мужики надолго пропадали из поля зрения.
Внимательно наблюдая отношения этих людей и их поведение, я вскоре стал замечать и таких искателей приключений, которые разными способами давали понять окружающим о своих желаниях. Приходили симпатичные ребята, явно знающие себе цену, готовых пойти на знакомство за определенную мзду.
Появлялись и просто искатели романтических знакомств, или другие – здоровяки, решившие по-быстрому сбросить лишнее давление спермы. Те присматривались к посетителям и, избрав жертву, крутились возле нее, теребя свое хозяйство. Но в общей массе народу их жесты, взгляды и поведение редко кому были заметны, разве что тем, кто наравне с ними искал чего-то большего, чем парилка и помывка.
С первых же визитов меня стали осыпать всей палитрой знаков внимания, но, будучи совершенно в них не искушенным, я просто этого не замечал.
Примерно через месяц я решил поменять дни посещения центра: со среды и субботы – на четверг и воскресенье. В это время контингент посетителей был другим, правда, чем-то особым от остальных ни видом, ни возрастным составом он не отличался. Правда, в четверг, в отличие от среды, к 6 часам вечера в сауне появлялась группа из 8-9 студентов, приходивших после тренировки по вольной борьбе под предводительством двух здоровяков-тренеров – отменно накачанных и лысых. Разница между ними заключалась лишь в том, что один был низким и лохматым, второй же, под 2 м. ростом, обладал совершенно безволосым телом.
Позже в разговоре с ними я узнал, что низкий – брат банщика и водит всю компанию сюда потому, что в их зале нет душа. Молодежь явно кичилась своими мускулистыми торсами и на остальных взирала свысока, ограничиваясь общением в кругу своей команды.
В первый же четверг я обратил внимание и на одного молодого мужичка – лет 25, который с интересом поглядывал в мою сторону и старался то и дело оказываться рядом со мной. Присмотревшись внимательнее, я вспомнил, что видел его и ранее – летом. Тогда он также явно проявлял ко мне повышенный интерес, но я, занятый общением со своими друзьями-натуралами, не особо его разглядывал. Парень был сантиметров на 10 ниже меня и килограмм на 8-10 легче – худощав, подкачан и симпатичен. Темно-русые волосы как и у меня, обильно произрастали на всём его теле. Он также проводил много времени на тренажерах и в бассейне. Правда, за все время, проведенное в сауне, мы почти не общались. Лишь иногда я ловил на себе лукавый взгляд его золотисто-карих глаз и просто улыбался в ответ.
В тот день я пришел намного раньше его. Отработал обязательную программу и – не найдя его в зале, решил хорошенько обсохнуть и остыть. Посмотрел минут 10 телевизор, глотнул в курилке порцию никотина и затем, немного расстроенный, направился в раздевалку, чтобы собираться домой. К моему удивлению злато-кареглазый пушистик ждал меня возле шкафчика. Он улегся на расположенном рядом лежаке, ногами ко мне, и, скрестив руки на груди, плутовато поглядывал сквозь прикрытые веки. Какое-то время я спокойно одевался и собирал вещи, изо всех сил стараясь не смотреть на столь влекущую взгляд натуру. Получалось плохо. В зале присутствовало несколько посетителей, и мне не хотелось у них на виду открыто изучать своего смазливого искусителя. Но вот с одеждой было покончено, пришла пора обуваться. Поискав взглядом свободное место и, естественно, не найдя его, я, немного конфузясь, попросил парня подвинуться. Тот подтянул к себе лохматые мускулистые ноги и открыл моему взору все прелести своей промежности. Освободив место таким образом, он хитро улыбнулся, чем еще больше смутил меня.
Делать было нечего: осторожно присев на самый краешек скамьи, я принялся натягивать носки  с кроссовками и шнуровать их. За спиной раздались звуки шагов. Оглянувшись мельком, я увидел, что мужики, о чем-то тихо гуторя, направились в парилку, а банщик, сидевший впереди, неотрывно смотрит телик. Между тем лежащий парень отвел руки за голову, колени его дрогнули и разошлись в стороны еще шире. Больше противостоять желанию я был просто не в силах. Взгляд прикипел к совратителю и с наслаждением рассматривал рельефные формы, медленно поднимаясь вверх к его лицу.
Я зарделся по самые уши. В штанах все мгновенно отвердело. Слегка привстал и его увесистый корень. Наконец наши взгляды скрестились. Я буквально впился в его уже распахнутые полностью глаза и потонул в них, увлеченный золотыми искорками, вспыхивавшими в их глубине. А парнище распрямил одну ногу и, вытянув ее наискосок, коснулся ею упиравшейся в лежак моей руки. Тело будто пронзило током. Мир куда-то поплыл, звуки смазались... Были только мы вдвоем, окутанные плотным коконом взаимного влечения и страсти.
Тем временем хлопнула дверь, ведущая в сауну, и из нее вывалились несколько клиентов, объятых паром. Мы отпрянули друг от друга. Парень резко сел спиной к вошедшим, прикрыл руками топорщащийся ствол и невольно прислонился к моему плечу. Посидев так пару минут и отойдя немного от клокотавшей внутри чувственной бури, я обернулся и сипло прошептал, что подожду его в расположенном внизу кафе. Затем медленно встал и, окончательно собрав вещи, вышел.
Упоминаемое кафе находилось на первом этаже комплекса. В нем недавно сделали евро-ремонт, там было просторно, чисто и уютно, а на плоском мониторе у стойки крутили видеоклипы с более-менее спокойным диско 80-х.
Я любил заходить сюда после сауны подкрепиться, поскольку париться обычно отправлялся голодным. Готовили здесь всегда вкусно и качественно, а наплыв посетителей бывал довольно редко.
В тот вечер я облюбовал угловой столик, сделал заказ на двоих и принялся ждать яств и нового знакомого, попивая пиво и вспоминая времена недавней юности. Минут через двадцать принесли благоухающий заказ, а еще через пять влетел сияющий румянцем мой новый друг. Мы с энтузиазмом расправились с едой и только после этого перешли к пиву и сигаретам, знакомясь и беседуя. Разговор тек легко и непринужденно. Бутылки с пивом сменяли одна другую. Время текло незаметно, и вскоре мне уже казалось, что мы давно знакомы. Нашлось множество общих тем. Мы говорили и говорили, не в силах остановиться.
Так пролетело 3 часа, кафе уже закрывалось, и симпатичная официантка деликатно напомнила нам об этом. Когда веселые и хмельные мы вышли на окутанную ночным мраком улицу, я предложил продолжить веселье в еще одном известном кабачке.
Но в тот вечер знакомству нашему не суждено было продлиться. Парень в 6 утра на пару дней отбывал в районную командировку. Жил он довольно далеко от сауны, а посему я проводил его к маршрутке, и мы расстались, договорившись воскресным утром встретиться в комплексе, а затем отправиться на велосипедную прогулку за город с небольшим барбекю. Все необходимое следовало взять с собой в рюкзаках.

                *  *  *
В воскресенье после неспокойной ночи в 8 утра я был на месте и просто онемел от радости, когда встретил своего нового знакомого уже в парилке, развалившимся на верхней полке. Мы тепло поздоровались и приступили к форсированной отработке всех необходимых процедур, попутно уточняя, все ли приготовлено, ничего ли не забыто. Два часа, что мы провели тут, я постоянно боролся с готовым каждую секунду подняться членом и старался как можно реже смотреть на друга, а также не обращать внимания на удивленные взгляды и посвистывания других, видевших мой полувозбужденный корень. Мой новый друг на все это лишь посмеивался да стебался.
Наконец все процедуры было позади. Чистые и радостные рванули мы к своим альпийским велосипедам. Ехать пришлось немало, и мы лавировали в потоке автомобилей, от души веселясь, и обгоняя друг друга. Через минут сорок показалась окраина, и вскоре велосипеды катили нас уже за городом. Свернув с шоссе на широкую вначале грунтовую дорогу, мы внедрились в чащу леса.
После недавних дождей установилась погожая теплая погода. На топазовом небе ярко сверкало солнышко, плыли одинокие барашки белоснежных облаков. Дорога уже через пару сотен метров превратившись в тропу, вилась осенним лесом, покрывающим довольно сложный рельеф пригорода. Назывался он Кайзервальдом – в честь того, что в нем когда-то происходили королевские охоты.
В основном лес состоял из древних буков с гладкими, серебристыми стволами, на огромную высоту возносящими свои янтарные в это время кроны. Редким подлеском у их основания росли шиповник и рябина, пламеневшие рубиновыми ягодами; а также кусты папоротника, раскинувшие над жухлой, покрытой опавшим листом травой, свои пышные зеленые перья. Вдалеке меж величественных буковых колонн темнел окутанный туманной дымкой ельник. В лесу, как в готическом соборе без свода, было тихо, светло и солнечно. Слышались редкая перекличка птиц и шорох падающей листвы. В застывшем нагретом воздухе струился влажный запах прелой листвы и грибов. Тропу время от времени перегораживали сверкающие в солнечных лучах струны паутины, которую по велению бабьего лета натягивали ополоумевшие от последнего тепла пауки.
Мы ехали молча, плененные этой осенней сказкой, и всматривались в окружающую нас красоту, обмениваясь улыбками и теплыми взглядами. Минули буковый лес, углубились в ельник. Тут и там нас манили живописные полянки. На одной из них, достаточно прикрытой от тропы, мы и решили осесть. Тут имелось место для костра, и достаточно дров в окрестности. Быстро соорудив мангал и разведя костер, еще немного побродили в чаще, заготавливая дровишки про запас.
По случаю теплой погоды мы остались лишь в шортах и майках – ветровки сбросили еще вначале привала. Я все явственнее возбуждался, едва сдерживая себя до того момента, когда мой улыбчивый друг не решил пройти мимо за новыми дровами. Не выдержав, я сгреб его и, зажав в объятиях, легко приподнял и перенес к стволу рядом стоящего молодого бука. Обхватил друга вместе со стволом дерева и, наконец, впился в его нежные губы страстным поцелуем. Он обнял меня за талию и полностью отдался моей власти.
Ах, как упоительно сладостен был этот бесконечный поцелуй!!!
Как льнул я к своему искусителю всем естеством!!!
Как вбирал податливые губы и страстно обследовал его рот языком!!!
И вновь, как тогда в сауне, мир поплыл и исчез, медленно свернувшись вокруг нас в тугой кокон, надежно защищавший от всего ненужного и поверхностного, случайного и обыденного, оставляя нас наедине с клокочущей в груди страстью и вожделением. Слаще амбры и нектара, он наполнял наши души таким восторгом и ликованием, поглощая все чувства и ощущения, что не возникало и тени желания прекратить его и разъединиться. Наши языки то сплетались, то поочередно пробирались друг в друга, чтобы через минуту вновь вернуться к взаимным ласкам. Губы горели огнем, ноги предательски дрожали, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди от переполнявшего его желания и прорвется в сердце друга, чтобы слиться с ним, таким же восторженно-горячим, и уж остаться с ним навечно.
Руки мои ерошили короткий ежик его волос, опускались к лицу, лаская и гладя колючие щеки, к шее и плечам; скользили вниз к талии и сплетались с его руками, которые возбужденно гладили мою спину. Всепоглощающий восторг переполнял сознание, и я отдавался ему без остатка... Когда казалось, что уже совсем нечем дышать, мы отрывались на мгновение и, вдохнув полной грудью, вновь срастались в поцелуе, не в силах надолго оторваться друг от друга...

                *  *  *
Именно в это время коварная фортуна решила показать нам свою спину. Из-за елей неподалеку взревели моторы мотоциклов, топорно разрушив тишину леса и нашу упоительную идиллию. Раскрасневшиеся и запыхавшиеся, мы отпрянули друг от друга, прикрывая руками шорты, вздыбленные от стояка, и увидели въезжавшую на нашу полянку юную компанию. Резко притормозив на расстоянии 30м у противоположного ее края, молодежь спрыгнула со своих железных коней на землю и с шумом засуетилась, вытаскивая припасы, лежаки и напитки. Уже через минуту воздух огласился рОковым рёвом.
Группа состояла всего-то из двух «влюбленных» пар. Их развязное поведение и раздававшаяся сквозь рык магнитофона матерщина быстро привели меня в ярость. Недолго думая, рванул я к ним и потребовал сбавить музыку и вести себя прилично. В тот момент я способен был порвать двух щуплых сопляков самостоятельно. То ли мой взбешенный вид, то ли тон голоса, заставили их мгновенно притихнуть и убавить музыку до нормального уровня. Удовлетворенный этим, я предупредил, что если услышу еще хоть одно матерное слово, больше просить не буду и задам им хорошую трепку, после чего окинул  в миг оробевших пацанов тяжелым взглядом, развернулся и отправился к месту нашей дислокации.
Однако уединение было безнадежно испорчено. Трезво рассудив, что везти обратно заготовленное мясо и закуски неразумно, мы приступили к стряпне. В желудке тихо урчало от распространявшегося вокруг изумительного аромата жареного мяса. Парни тихо переговаривались, поглядывая на нас исподлобья, но вели себя сдержанно. Какое-то время они дергались вновь седлать своих «коней», но вскоре окончательно отказались от этой затеи и стали мирно помогать девицам раскладывать закуски. Когда мясо было готово, и мы освободили от него мангал, один из них даже набрался наглости и подошел к нам ближе, хорохорясь, но все же не без робости прося разрешения поджарить на углях охотничьи сосиски. Особого зла на ребят я не держал, поэтому лишь молча кивнул, и развернулся к другу, к нашей с ним уже полностью накрытой поляне.
Расстроенные и погрустневшие мы рассеянно поглощали свои припасы, запивая их прихваченным из дому кьянти. Разговор тек вяло и невесело. Насытившись и слегка повеселев от выпитого, мы аккуратно прибрали за собой. Залили едва тлеющие угли остатками минералки, сложили вещи и неохотно отправились восвояси. Остаток вечера провели у меня дома – значительно более интересно и насыщенно.
Потом было многое: длящаяся сутками изнуряющая близость; совместные походы и поездки; конные прогулки и катание на лыжах; зависание в кабаках; и… ноющая в сердце боль, когда он полюбил до безобразия молодого и красивого вьюношу...

                *  *  *

Все это я давно уже проплыл... И лишь иногда, по ночам мне все снится и снится тот упоительный янтарно-медовый осенний поцелуй…

                © Кирилл И. Райман, 06.12.2009