Колаборанты

КОЛАБОРАНТЫ

В крупном университете баварского города, спустя многих лет несчастья, утвердили должность раввина.
Если США – правит добрый негр.
То либеральная Бавария заскорузлая нравами, тоже часть большого Мира.
Несколько профессоров во дворе обсуждали эту страшную новость.
Господин Ш из Ленинграда, типичный русский еврей, полный бородатый в перхотной шляпе, сыром плаще с нитками.
– Йоде, йоде, цвишен онс, унглёйблих, унфаршайнлих!!!!
Герр Какке, министр образования Баварии, приехал на церемонию открытия Иудаизма для всех.

– Йо… ист дас дас энде? – злился бородатый гном в клетчатой рубахе и зелёных шортах. Егерские ботинки расхаживали по траве. Герр Штрудель. Профессор геологических наук.
– Если приезжает еврей в Баварию – мы должны уезжать отсюда!
Господин Адольфсштаб, юридик, с трубным голосом великан блестя лысиной, иронично посматривал, вытягивая из багажника свой портфель.
Математик Копфписсе, пожилой головастик с обводной бородой, в джинсе сощурившись покуривал.
Скоро студенты услышат его фазаний голос с клеветой на Евросоюз.

Ленинградец пытался вести философские разговоры с профессорами.
Спорил о смысле жизни со студентами.
Студенты с ним не соглашались. Смысл – им зачем.
Даже на пивном круге – штымптиш, разводимом раз в неделю, где все знакомятся – широкий круг споров не прекращался.
Потом еврей понял, что у них есть какая-то философия. Тайный сговор.
В сущности, все студенты как бы заодно. А после споров болит голова.
Чувствуешь себя несчастным… неудел.

Неожиданно раввин был избит неонацистами.
Накануне заговорщики из буршеншафта убеждали иностранцев, что раввину не место в их университете, так исторически сложилось.
Молодые студентки их уговаривали быть терпеливее, так принято в России.
Вы не в России – ответили они.
Еврейский студент из Нижнего Новгорода грамотно объяснял пользу Иудаизма, блестя очками.
Потом ему сломали нос.
Немцы на него смотрели с непониманием, с грустью.
В столовой – мензе – единственном месте, где царит мир, а всё плохое забывается, какашки перестали сидеть рядом с забинтованным Ш и его учениками. Они ели кошерное, и были строги.

Однажды Ш, спеша на занятия, cбил фрау Пфердапфель на велосипеде из администрации этого вуза.
Следившие за его разговорами подозрительные бонзы – заклокотали, как пузыри воды, событие потрясло университет.

Хотя водитель-неумёха улыбался, всем было не до смеха, нашёл повод улыбаться!
Полиция смотрела сквозь виновника, едва принимая его, как клоуна.
– Дас ист айн раббинер. – Прошипела Пфердапфель, делая несчастное лицо, поцарапанная яблочная кожа на локте и лице горделиво лоснилась.
Полицейский закинул голову всё понимая, но протоколировал инцидент.

Служащая взяла отпуск в профилакторий, хотя бы загаром надо было скрыть царапины, смягчить маслами, ваннами и лепестками жуткую обиду.
…Профессора негодовали в учительской комнате.
Ещё недавно лекции по восточным религиям вёл господин Карлсен из Гамбурга, а теперь – взяли русского еврея?!
– …Германия катится! – прошуршал Цезиус господину Клезиусу, когда вернулся с коллективного визита к пострадавшей. Наших бьют. А скоро начнут убивать.
– Сахар исчезнет из магазина, затем кофе. – Ответил Калинин из угла ректорской, тряся пыльные документы на вступление в университет.
– Будет Россия в Баварии.
У господ преподавательского состава зарплатная ставка начислялась десятью тысячами марок, раввину – зарплата приходила из Израиля, исхудясь на таможне.
Кошерный образ жизни не оставлял денег на отдых.
Бессребренник!
– Их вюрде им кайн пфенни гебен, – процедил историковед, герр Клезиус.
– Дер арш фердинт, я, гальге. – Он поцарапал белую женщину.
Неонацисты поставили в углу, где мамонт, а раввин там молится в мензопаузу дневной молебн, портфель с часами и бомбой.
В туалете они ждали вспышки, тогда мамонт, лишившись одной ноги – раздавит чужака.
– Кто забыл портфель? – спросил ребе, когда уже разложил молельный пасьянс, накинув демонстративно таллит.
Прогремела вспышка.
Древние кости рухнули на молящегося. В воздухе серебрилась пыль.
В кафе подскочили тарелки, чашки, студент из Новгорода бросился на помощь учителю.
Студенты не смогли оторваться от питательного процесса, этого взрыва не хватало им ещё.
Опять приехал полицейский, врачи, и министр образования с гнусной фамилией.
– С его появлением – началась полоса неудач, вредящая международному Статусу университета. Я ничего не имею против Израиля – но мы всё-таки Христианская организация, считаем, что эксперимент с введением раввина должен быть пересмотрен. Нам нужно время – ещё подумать.
– Вас не беспокоит, – ответил неожиданно министр Пфердапфель, атеист с Востока, –   что бог один, а евреям мы что-то должны?
Конференцию закрыли, ибо раввин без сознания должен пройти генезис и дать показания в госбезопасности.
– Сейчас мы ничего не решим!

Но утром пришёл другой раввин – главный раввин земли Бавария. Сожалев о случившемся, обещал достать нового мамонта из-под земли, пригласил альбиносов учиться в Израиль, содействовать развитию экономики земли Бавария, и бороться с наследием нацизма.
А кафедра Неонацизма, скрытая Историко-палеонтологическим фиговым листком: «должна строжайше быть раскритикована, закрыта» – подчеркнул еврейский бухгалтер блестя пуговицами.
Но незадолго вернулся опалённый кандагаром. Он вышел из клубов пыли, как терминатор, стоя в дверях вуза в чёрных очках против солнца.
…Удивлением встретили его в университете.
Клезиус смотрел через очки, чёрные брови подрагивали, в кармане он теребил ключи с грушей от лаборатории.
– Ная… дер юде лебт.
– Назовас! – Опять реагировал мошенник юридического дела, доставая портфель из багажника.
Русские студенты, чтобы замять дело, организовали секс-парти для буршеншафта включая афтер-парти и гей-парти. Им тоже за еврея было глубоко стыдно. Они убеждали неумолимого философа, что его религия несостоятельна и устарела и у неё судьба мамонта.
В буршеншафте – проходили дебаты.
Химик Цезиус добыл цианистый калий, и приглашённый на гей-парти религиозный еврей – понимая судьбу свободы, объедался закусками, но запретное не трогал, но напитки пил.
– Вы не гей? – спросило его какое-то огородное чучело, приглашая на танец.
– Я не танцую… даже с женщиной.
– Но вы трахаетесь?
– Я знаю самбо и дзюдо, обожаю фильмы с Чаном, мы на них выросли.
Были поданы отравленные напитки симпатичной блондинкой, отличницей философии, собиравшейся в археологическое путешествие на Красное море.
– Выпьете со мной…
– борух ата…
Блондинка скривилась, как будто выпила яду.
– У вас был секс?
– Я достаточно уважающий себя человек, понимаю разницу между коммунизмом и фашизмом, и даже на секс имею традиционный взгляд.
Горели свечки, шабаш продолжался, на приватной квартире – становилось уютно, ведьмы становились вкруг, их задачей было опрокинуть порядок в мире.
В ответственный момент – еврей остался один на один с бесом.
Исключением. Даже пожалел о фривольности своих мыслей.
Ему показалось, что в ингредиенте присутствовавших – есть бритоголовые, с которыми говорят на ты.
– Вы еврей? – спросил прорвавшийся к нему болван в жилетке на молнии, судя по ботинкам развозчик мусора, – я, их бин аух.
– Тюркен, юден и прочее – кайн шанс!
Студенты отстранились. Новгородский потёр нос.
– Зи коммен лебенд нихт драус, – заметил энергичный мусорщик.
– Вир зинд буршеншафт, нас много.
– Полетишь из окна, – кто-то тявкнул по-русски. Какая-то баба.
– Он поранил госпожу Пфердапфель…

Для смелости молодчики хлебнули яду. Пока блондинка уходила покурить, оставив часовую службу.
Раввин стоял у подоконника, ему было жарко, и тошнило, тело намокло. Опустошив коктейли, было решено заживо распилить тело, и утопить в разных частях большой реки.
Но согнувшиеся под действием яда неонацисты – корчились, как жуки на полу.
Пока с ними возились – раввин с балкона по трубе – спасся от смерти.
Он, конечно, сам ушёл, не желая такого общения.
Хотя министр обещал защиту и покровительство.
Новгородский студент не успел выйти, ему досталась месть за еврейский народ.
Его положили под стол, он стоял вверх ножками, и долго танцевали под музыку разных народов.
Отпаивали отравленной водой.

Господин юрист, узнавший о трагедии русского студента, только покачал головой, начиная лекцию – он не отстаивал интернационалистских воззрений, лекция бойко прошла, единодушно.
Цезиус донёс на студентку Анне, отводя подозрения в свой адрес.
– Она же была дружелюбной, дружила с Израилем, ная…
– Как Вы можете меня подозревать, тридцатилетний стаж, международное имя, пенсионный возраст?..
– В том-то и дело.
Химик ушёл хлопнув столярной дверью администрации.
– Свинство-то такое!
Презирая немцев, раввин молился за их благополучие, рассказав Папе Римскому свою историю, он настаивал на неисчерпаемости своей любви.
Добрые глаза справедливого Папы слезились от такой неизбежности.

2009-06-29. 15:03