муха

   Главный арбитр Июльской собачьей выставки в Мусине господин Бобс недаром слыл колоритным чудаком и патриархом этого важного смотра, к которому со всей серьезностью готовилась добрая половина собакозаводчиков Москвы.

   Он тяжело вылез из своих старых "жигулей" захлопнул дверь, задев собственный отвислый живот. Не глядя на окружающих, шевеля пышными моржовыми усами, грузно обошел вокруг капота и из другой двери выпустил свою знаменитую Муху, необыкновенно жирную злобную дворнягу с выпуклыми, как у чучела, глазами. Тут же взял ее на поводок, пока она на кого-нибудь не набросилась. Достал из кармана мешковатых штанов лакомство и дал своей любимице. Вытер платком вспотевшее лицо. Спина и подмышки его промокли. Тяжело пыхтя, он запер машину и вперевалку деловито отправился осматривать свое хозяйство.

   С ним здоровались собачники. Он молча кивал, хмуря брови. Муха в это время тянула поводок и тихо рычала, приноравливаясь броситься на какого-нибудь мирно дремлющего дога.

   Господин Бобс проследовал на маленький открытый стадион, подошел к столикам администрации, с деловитой доброжелательностью поздоровался за руку со всеми судьями, за спиной которых копошилось "собачье лобби". Многие заводчики и представители клубов хотели бы протянуть ему для приветствия руку, но он отворачивался от них и грозно шевелил усами.

   - Как ваша Муха себя чувствует? - заискивающе крикнул ему владелец известного питомника родезийцев. Он знал слабое место арбитра.
   Господин Бобс остановился, выпрямился, посмотрел на свою колбасообразную собачку, издающую в данной обстановке монотонное урчание.
   - Спасибо, хорошо.
   - Шерсть у нее лоснится. Геронтодогом кормите?
   - Нет, просто вычесываю каждый день и мою яичным шампунем.

   Господин Бобс, с виду все такой же угрюмый, но внутренне тронутый, неторопливо двинулся со стадиона в парк - делать предварительный осмотр: приглядеться к трехлеткам, взвесить шансы старой элиты, потолкаться среди хозяев, пока все спокойны. Составить общее впечатление, представить себе направление развития городского собаководства в следующем году.

   "Понавезли ублюдков" - думал господин Бобс, разглядывая кривоногое приобретение клуба бультерьеров, недавно прибывшее из Англии. У безумно дорогого широкогрудого кобеля висел живот и мощный половой орган едва не касался земли.

   Господина Бобса заметили, обернулись, расступились, и гордый хозяин бультерьера попытался уловить настроение главного судьи. Тот издали кивнул и, подергивая за поводок Муху, продолжил свой путь.

   Они прохаживались по парку под молодыми липами. Где-то хозяева разнимали драку, кто-то перед дефиле расчесывал и распушал шерсть, кто-то привязал собаку к ограде и ушел оформлять документы.

   Мысли у господина Бобса были такие: "Мы сами виноваты, что доберманы стали ппохожи на левреток... У прошлогоднего чемпиона грудь все-таки слабовата... Какой красивый мальчик! Но что из него выйдет через год?" Про один из клубов: "Пора разгонять это жулье". Взглянув на чересчур нервного боксера: "Таких психопатов надо выбраковывать, а не по выставкам водить".

   Злобная Муха пару раз бросалась на собак, причем один раз на огромного мастиффа, и господин Бобс в большом волнении кричал хозяину:
   - Возьмите его! Что за безобразие?! Абсолютно неуправляемый кобель! Я вас сейчас с выставки сниму! Мушка, успокойся, Мушка, отцепись от него.

   После чего, очень недовольный собой, направился к стадиону. Проследовал под судейские навесы перед трибунами, постелил мягкий коврик для утомившейся Мухи, уложил ее и занял свое командное место за главным судейским столиком.