Биороботы начинаются с детства...

 

                Приказ от 22 июля 2008 г. №02/к


"2)исключить из состава комиссии Министерства труда и социального развития ...Веремчук Валерия Васильевича...


                Первый заместитель Министра А.А.Афанасьев.

    Валерка, Сережка и я учились на класс ниже, чем "Апанас" (Афанасьев А.А.) и "Шкат" (Шкатов Анатолий Петрович), но оканчивали одну и ту же школу в олном и том же году по причине перехода с одиннацатилетки на десятилетку. Валерка поступил на экономический факультет сельхоз института, Сережка в медицинский институт, Шкат - в ТОВМУ им. Макарова (вып. штурманов 1971 года), "Апанас" - тоже в военное училище.
Сережка - зам.главного врача, "Апанас" - Первый зам. Министра. Об остальных пока молчим.
Отец Тольки был директором завода, мать - домохозяйка; мать Серёжки была учительницей математики (и нас она учила), отец - экономист завода; отец Валерки был бухгалтер завода, мать - фельдшер-акушер; мой отец - бывший военный и потом рабочий, мать - домохозяйка, иногда работала в медпункте санитаркой, негласно медсестрой; мать "Апанаса" была учительницей, отец - шофером.
    Все дружно мы окончили восьмилетку в глубинке, а потом, живя в интернате, окончили среднюю школу в другой деревне.


                БИОРОБОТЫ НАЧИНАЮТСЯ В ДЕТСТВЕ

     Ребенок попадает в определенные условия после рождения и приспосабливается к ним. Приспосабливаясь к ним, он может сделать из себя биоробота. Как правило, это предопределено. Дл меня удивительно другое, а, именно, почему некоторым удается не только догадаться об этом, но и сформировать себя в существо, которое подчиняет себя в качестве биоробота? Предопределено ли это генетически или условия, все-таки, вносят свои коррективы? Автор для себя вопрос пока оставляет открытым. А читатели?



                ЧТО-ТО НАЧАЛОСЬ С ВАЛЕРКИ

     С Валеркой мы начали дружить лет с шести. Познакомились, помню, когда его привезли к нам вместе с его матерью. Его мать, тетя Шура, делала моей матери аборт за ширмой в комнате, в которой сидели и мы, но смотрели в окно, как нам было строго велено. Оказывается и я, Валерка отличались послушением родителей. Но вот Валера, как я потом понял, не знал, что делала его мать моей маьери. Почему об этом знал я? Вот не могу точно ответить на этот вопрос. Видимо, и взрослые не догадывались, что я был в курсе их событий взрослой жизни. Слышал, видел, но не подглядывал и не подслушивал, а рассуждал и делал выводы. Знал все о курицах и петухах, о коровах и быках, о телятах, жеребятах, а также о тетеньках и дяденьках, кто с кем и как. "Скреблись" - это значит делали аборты, "он ее подковал", т.е. дяденька тетеньку, но подков почему-то не было, а, следовательно, ...все эти примитивные коды больше помогали ориентироваться, чем взрослым помогали скрывать события от меня. Не было ни одной женщины в деревне, ни одного мужчины, о которых бы я не знал некоторых ими скрываемых от других взрослых моментов. Пятилетний мальчишка не принимался в расчет. Самое интересное для меня то, что я не только взрослым ничего не рассказывал, но и со сверстниками не делился своими знаниями о конкретных делах взрослых. Что это? Почему я хранил в тайне то, что по моим воззрениям сейчас я и должен был хранить? Отчего я принял условия, что никто не имеет права вмешиваться в личную жизнь других людей? Но это не в тему. Знал и знал.
     Валера был развит физически идеально. Во втором классе он уже был чемпионеом школы по лыжам!!! Четырехклассники, где были и переростки, ему уступали. Его сосед был старше на шесть лет и учился в четвертом классе, уступал на лыжне только одному семикласснику. Но этого соседа Валера запросто обгонял. Он изящно прыгал в воду с трамплина и с берега.
Кандидатом в мастера спорта по лыжам он стал в десятом. Я всегда был только второй в школе. На соревнованиях дальше я отодвигался далече. Исключением были шахматы. Здесь первым был я, вторым в школе - Сергей. На районных я был вторым, а все остальные где-то очень далеко.
     Проблемы с учебой у Валеры возникли в десятом классе. По математике, физике, особенно, по химии одни двойки. Учителя не знали причины. Знали мы. Валера зачитался. Он читал приключенческие произведения день и ночь. С небольшими перерывами на прием пищи, тренировки, на сон, от которого он урывал время с фонариком, читая под одеялом.
     После обсуждения ситуации нами, кроме Валерки, было решено, что говорить с ним мне.
"Шкат" пообещал обеспечить нам интимность в помещении, где готовили уроки. Он был "АВТОРИТЕТ", а потому все должно было пройти гладко. На тот момент Валера читал "Двух капитанов" Каверина. В разговоре я неожиданно выяснил, что Валера был уверен в том, что описываются действительные имевшие место события. Что это документально. Он ни за что не хотел согласиться, что описывемых приключений вовсе не было, что художественная литература и документалистика существенно отличаются друг от друга. К примеру, как игровое кино и документальное. Фальсификации возможны и в документалистике, и в документальном кино, но в художественной,особенно, в приключенченской - это уже не фальсификация, а законное творчество автора.
     Мои доводы, примеры до Валеры не доходили. Он стоял на своем. Я злился, но ничего не мог поделать. Он верил книгам. То, что он творил при чтении, было для него реальным миром, который существовал без него, сам по себе. К тому времени я уже прочел и Данниила Гранина "Неизбежность странного мира", "Материализм и эмпириокритицизм" Ульянова-Ленина, "Возникновение семьи, частной собственности и государства" Энгельса, "Диалектику природы", ...о Пушкине, Лермонтове и других классиках уже и не говорю. Но я не зачитывался... В том плане, что уже "что будет дальше" меня не интересовало. К художественной литературе я относился как к произведениям художников, т.е. в холсте не было того, что я там видел, например, в "Утро в сосновом лесу" Шишкина медведей для меня не было. Я поеимал, что там холст с составами, но не медведи, которых я действительно видел, но не на картинках и не в кино. Другие не могли сказать, что на полотне они видят не медведей. А что ж еще? Лошадей что ли? С ребятами я не спорил. Есть там сосны? Пусть есть. Я понимаю, что нет сосен на полотне, отличаю сосны от того, что вижу, когда глазею на полотно, и ладно. Короче говоря, эту тему для себя я закрыл. Но с Валерой вообще тупик.
     Разговор закончился с плачевным результатом для меня. Валерка ушел на тренировку, а я проинформировал ребят. Решили продолжить в спальне после отбоя. "Шкат" взял на себя миссию о предупреждении воспитательницы. Чтобы она спокойно уходила домой и не обращала внимания на включенный свет в нашей спальне.
     Только заполночь мы допекли Валерку, который признал, что приключенческие книги - это просто вымыслы авторов. После этого решили, как он будет ликвидировать отставание. В качестве репетитора оказался я, хотя упоминание о репетиторах тогда было не в моде.
     Возможно тогда у меня запал вопрос: что происходит, когда человек читает книгу? Может и раньше, а ситуация его актуализировала. Читая книгу, человек с помощью книги действует на себя. Именно он является действующим лицом. Все остальное - фантастика, дезоориентация. Естевственно, что в любом случае первоначально человек использует себя, свой организм, прежде, чем использовать что-либо другое. В случае чтения предметом деятельности оказывается человек сам. Книга - средство деятельности. Она - конструкция из бумаги и составов. Нет там ни автора, ни каких-либо действующих лиц. Есть одно действующее лицо, это сам читатель. Он создает тот мир, который считается им находящимся где-то там. Эта неадекватность формируется именно в условиях школы. Учитель, нанося частицы мела на доску, добивается, чтобы ученик видел не частица мела, но знак, букву. Это вопреки очевидному, что там частицы мела. Если их убрать, то и буквы там не оказывается. Если же буква - это не частицы мела, то она не там, а в голове где-то - продукт деятельности читателя, но не того, кто наносит частицы мела, но и того, но в качестве читателя.
     Теперь у меня другой вопрос: почему мне удалось избежать ловушки?