Пески. Фениксы

«Обрати внимание,- песок.  Песчинки, пересыпаясь в ладони или часах, издают звук столь чудесный, что все негодяи мира стремятся заполучить его.  Пески времени. Они воистину расступаются с этим звуком и ты можешь попасть в любое время, какое захочешь.  Песок.  Мелкий речной, следы с которого смывает только догоняющий тебя дождь; крупный речной, что используют сейчас для аквариумов (промывать легче); черный песок Магнитки, содержащий железо и тяжелый, как сталь; песок из цветных осколков ракушек с одного из заморских морей; кварцевый песок для стекла и совсем белый — для оптического — с одного из подмосковных карьеров... только с песками времени не один из них не сравнится. Другие отличаются внешне,- по цвету или составу, а эти... они долгое время были тайной одного из суфийских орденов из предгорий Гиндукуша.  Одной из их известных святынь (известных с переменой цикла, когда все их святыни превратились просто в музейные экспонаты и их перестали скрывать от посторонних) была колонна, называемая «Столп Времен». Вот как её описал майор Дезмонд Мартин: «Высокая колонна из лазурита высотой в девять футов и диаметром в два фута использовалась для даур — вращательного движения, в котором последователи учения крутились, держа одну руку на колонне,- так они достигали определенного состояния сознания». Всё верно, но, как обычно, это была лишь часть правды.  Не перегружать же нам было майора рассказами о особых местах на планете, через которые небо задает земному ритмы, часть из которых воспринимается в качестве времени. И колонну намеренно соорудили именно в таком месте. Не говорить же было, что при помощи определенных приспособлений можно вращать саму колонну, нижняя часть которой при этом превращается в жернова и песок из определенной смеси камней, полученный на «Столпе Времен»  начинал обладать воистину необычайными свойствами. Члены братства сармунов (название означает «пчелы»), посвященные в тайну песка, хранили эти знания в пределах общины. Пока однажды...

Мне нечего больше сказать. Тем более о них. Больше нет слов. Больше нет слез. Больше нет сухого песка в глазах. Ничего нет.
Только могильный камень с надписью: «Мастера».
Только людская память. Та, что ещё не ушла.
Только рассвета песня... та, что стала золой,
Пеплом, но помню, Фениксы
Возвращаются к нам порой.

Она. Не прекрасна и не ужасна. Серые одежды в дорожной пыли. Медленный шаг. Последний, прежде чем она упала, не дойдя до порога. Не дождавшись рассвета, но главное в ней — не это. Глаза — жидкая бирюза, перетекает в пламень, гаснет.. -Воды! Крик тает, смешиваясь с каблуками, бегущего к роднику... к первому глотку жизни новой моей. Ибо кто видит эти глаза — смотрящие прямо за … то, чем ты был и есть, вытаскивающие тебя, самого, которого и не знал — в этот мир,- обретаешь то, что искал. Нет, не покой, но жизнь — вечную и такой скажешь только: Есть. Сейчас. Здесь.

Он.  Думая, что постиг — всё потерял за миг взгляда в его глаза. И распахнулась душа и оказалась за пределами Здесь, Сейчас, так распинает нас время, воспринятое одновременно (от звонка до звонка) и сжатое до зрачка.

Он пришел позже. Через два года после ее пришествия. Через два года счастья видеть эти глаза. Никто не спрашивал, как надолго она останется. Считали честью прислуживать ей за общим столом, а вымытую ей посуду хотелось ставить в алтарь, так она сияла для тех, кто обладал различением. Её рассказы о дальних местах, начинавшиеся с мелочи, вроде покупки пучка петрушки для жены рыбака, разворачиваясь, открывали то россыпи звезд над  египетскими плакальщицами по Осирису, плакальщицами с глазами, полными слез и сердцем, устами, расцветающими улыбкой, ибо знают грядущее.  То рассказ о прислуживании на пире, обернувшийся походом в царство мертвых вызволять душу любимой. То о четырнадцати словах, способных вызвать любовь навек. И той, кому хватало и одного: «Здравствуй».

Даже издалека, когда он был лишь точкой на тропе, на одной из многих троп, протоптанных козами и пастухами в окрестных горах; на тропах между многими кельями отшельников и членов братства... даже тогда было ясно — Он идет к Ней. Да, её свет был виден настолько издалека, что даже я не заплутал бы. А уж тем более — Он. Пока текли минуты, я стоял и смотрел, как приближается Судьба.

Её рука легко и спокойно легла на моё напряженное плечо. Заглянула в глаза, смотря прямо в душу, освещая и освящая каждый уголок  её. -Мы скоро уйдем. Ты останешься в этом мире за нас обоих... на некоторое время.  Я только рот успел открыть для ответа, а в ушах уже отдавался полет её босых ног над беззвучной тропой. Я хотел отвести от них взгляд. Очень хотел.   Когда я очнулся, моя голова покоилась у Неё на коленях, а Его глаза заглянули в мои. Помню, перед смертью только хитринку, слетевшую с отражения его зрачков, распахивающую мне Время.
Братья сказали, что они уже две луны, как покинули нас. И эти две луны я лежал, как мертвый, за которым Они, уходя, завещали ухаживать. Уходя... Брат, славившийся бесстрастием, не успел произнести до конца это слово, а комок уже сжал его горло и слезы омыли мою ладонь.  А я, ещё не вполне понимая, что делаю, взял его голову за подбородок и повернул глазами к себе.
-Они здесь! Я улыбался, разминая тело, слушая радостный крик того, кто ещё несколько минут назад задыхался от боли.  От боли. Заглянув в его глаза, я увидел, как Они уходили. Как сначала почти все братья на время покинули эти земли,  чтоб не попасть под копыта безжалостной лавы Чингиза. А Они — остались. И брат — остался. Его одного из всех братьев оставили живым. Живым, видевшим костёр, на котором горели Они. А я? Я тогда был мертв. Как сухая земля кажется мертвой, пока влага не напитает её. Пока скрытые в ней семена не прорастут.
-Они Здесь! Крик ручейком прыгал по камешкам от келье к келье. -Они живут в нём! Они Живы! Моя улыбка теперь отражает лукавый огонёк Его глаз. Мои губы теперь шепчут Её слова.  Так.
А могильный камень я всё равно поставил. И поднял кровь земли поближе. И зажег негасимый отныне огонь. И остался ждать их Сына.  И готовил Его приход, сохраняя и передавая Их. От сердца к сердцу.  Из глаз в глаза. 
-Ведь Фениксы живы, правда отец?
-Загляни мне в глаза и узнаешь сам.»
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Остановись. Отложи. Дай стеклу застыть, приняв новую форму. Да, после можешь разбить её, заменив более прекрасной, но сейчас она слишком горяча и мягка. Остынь.
 Это был эксперимент. Технический инструмент в виде текста. Для внесения определенных изменений во вполне конкретных людях в определенное время с вИдением и контролем результатов. Ваши изменения Вам придется контролировать самому. Их нет — тем проще.

  Описание сновидца — очевидца:
 « Находясь в начале текста видишь длинную снежную горку, стоя с санками на вершине.  Кажется, что видишь её всю, до подножия горы. Ложишься на санки, легкий толчок и скоро ветер начинает свистеть в ушах. Пропасть. Которую нифига не видно было с самого верха. В которую уже падаешь, рефлекторно судорожно взмахивая руками. Держат! Эти маленькие взмахи остановили падение и позволяют подняться. Лечу! Куда захочу! … Да, это сон, но я научился летать. Я проснусь. И буду учиться.»

  Это поэтическое описание, техническое будет Совсем о другом. Напоминаю: это лишь инструмент.
«»»»»»»»»»»»»»»»