114

***

Разрезали живое яблоко на две половинки, положили их срезом вниз, убив двух зайцев – не видно пореза и лежит прочно – и стали карабкаться на получившиеся скользкие холмы, видя на их вершинах рай, сосок, сочащийся молоком и медом…

Две туфли домашние вечером снимаешь, всего две, почему же, когда надеваешь их утром, всё время возникает путаница, почему всё невпопад…

Слушаю баптистские песни: «никого никогда не вини» – замечательно, но заложен и второй смысл: не вини баптистскую церковь, если тебе, не дай бог,  в ней становится дурно. И так всюду…

Все предметы располовинены: начиная от двух половинок яблока до двух половинок стола. Причем одна половина всегда черно-белая, а вторая  цветная – и обе неприятные: первая угрюма, вторая криклива и пестра…

***

…Ему надо бы работать приучаться – он из блатной среды, отравлен легкими деньгами. А  хочется ездить везде и о Боге рассуждать – прямой путь в платные миссионеры и проповедники… И как о женщинах речь заходит, рожа прямо масляной становится, словно он блинов поел.
(Про жену я ему сказал – «игриво!» - а  про работу  нет. – «У самого рыло в пушку?!» - «Нет, просто не пришло в голову» – «Вот-вот, не приходит вам в голову, что работать надо»)

«Хочу всего себя посвятить Богу, семьей себя не хочу связывать» – «А с похотью как?» – «Хорошо бы сожительствовать»!

***

В творчестве  лететь вертикально вверх, чтобы среди людей сохранять способность хотя бы к горизонтальному полету…

Лучшие культурные кричат, а не поют, а лучшие религиозные поют, но как сущие дети… (Но и грешат или с криком, «на нервах» или  как дети)

__

Вовке талдычу про А.: «…я, главное, не боюсь, что меня оскорбят – меня уже нельзя оскорбить. В случае чего скажу ей: «ты, всё-таки, пигалица – не забывайся»!»

***

 
«Почему эти личности называют себя широкой общественностью?!» Две расфуфыренные дамы, один гном, один подобострастно примазавшийся и несколько примазавшихся поскромнее...

***

…В один прекрасный вечер засну, а проснусь уже в раю. Домашние найдут кровать пустою, пелена одни, одеяло и штаны.

Хмелел от слов хмельных, духовных. «Всё, пьян уже, больше не хочу». Душа летала, во многих чудесно-странных местах побывала, головка стала маленькой, устала и ничего не соображала…