5мм времени из жизни исполнителя желаний

Ванна. Я свет выключил, не к чему, только мешает. Горячая ванна и тусклая тишина, это всё что мне нужно. Так мне сначала показалось. Довольно улыбался я только первые две минуты. Дело было совсем не в том, что свет, искажаясь сквозь витраж, отражался на стене разноцветными плевками, и не в звуках джазовых экстазов Гленна Миллера, пробивавшихся сквозь созданный мной вакум, а в том, что я чувствовал. Всё то, лишь мелочи, которые я заметил потом.
 
Я лежал в ванне с закрытыми глазами и пытался расслабиться, в голове моей стремительно плыли мысли, рождая образы и звуки, они ненадолго задерживались, но уплывали куда-то дальше, не оставляя и намека. Будто бы пустой поезд останавливался  на безлюдном перроне ночью, в жуткую метель. Внутри его пахнет только приготовленным великолепным ужином, огоньки в лампадах подрагивают от немного затхлого, но свежего воздуха дорогого купе. Скатерти выбелены, полы идеально чисты’. Но нет никого. От чего-то даже посторонних звуков нет. Ни кухонного галдежа, ни мытья посуды,  ни суеты обслуживающего персонала, ничего…
Только поезд задумчиво ждёт, тарахтя своими внутренностями.
Но вот он трогается и его поглощает придорожная тьма.    
И остаётся от него ничто. Любопытные пассажиры не ловят взглядом встречающих, а встречающие не топчутся на месте, ежась от холода, желая попасть в тёплый поезд или же скорее дождаться родственников, друзей, чтобы скорее спрятаться туда, где теплый свет, где паршивый снег, кажется безобидным.
Так мне представлялись мои мысли, промежуточной станцией которых была моя голова.
То состояние скорее напоминает грань между сном и действительным, нежели что-то другое.
И как иногда бывает, из тех бессвязных картин и фантазий, меня  стремительно вырывает в реальность что-то ещё более странное и непонятное.
Я открываю глаза и начинаю слышать потрескивание пластинки, видеть разноцветные блики, и чувствовать что-то ещё. Что-то, что так важно, но скрыто от моего взгляда.
На мгновение я теряюсь, но тут же натыкаюсь взглядом на причину моей тревоги.
Поверхность темной, прозрачной воды пульсирует в такт моему сердечному ритму. Я заворожено смотрю на пульсацию воды, и это поглощает меня всё больше и больше. Сердце колотится сильно и быстро, наверное, именно так  работает двигатель, сердце паровоза, везущего безликих пассажиров в неизвестность. Но это другое…
Время проваливается и остается лишь колеблющаяся ударами моего сердца вода.
Постепенно я замечаю, как по щекам моим катятся слезы, как губы утопают то ли в умилительной,  то ли в счастливой улыбке. Всё, что есть вокруг, заполняется теплом, словно платина, вдруг прорвавшаяся, топит крохотный город подле себя.
Я поднимаюсь из ванны, утомленный горячей водой и иду в зал.

Кто знает, сколько я в тот вечер выкурил сигарет, сколько выпил алкоголя. Сколько раз билось сердце болью и тоской…
Сколько времени я провёл, стоя у окна, вглядываясь в заснеженную ночную мглу, безнадежно пытаясь уловить в ней её прекрасный силуэт.