Смычком и кистью

1   
      

       Денег не было.
       Не фигурально.
       Денег не было в принципе, но Лёва не чувствовал катастрофы.   
       Час назад с  шумной толпой каких-то чучмэков он приземлился в аэропорту Кеннеди.  В самолёте накормили, и он был спокоен, зная, что спокойно выдержит дня три.   
        А то и четыре.
      - Где Бруклин? – спросил он у негра-носильщика по-русски.
       Тот уловил слово «Бруклин» и неопределённо махнул рукой в сторону.
       Лёва взвалил на плечо виолончель – единственный свой багаж и зашагал прочь.
      Вскоре выяснилось, что пешеходного пути из аэропорта нет. Тогда он сошёл на обочину, снял ботинки и зашагал босиком по свежей,  вечнозелёной траве.
      Спустя пол часа он присел всё у той же дороги.  Хищного вида чайки совершенно невероятных размеров,  походящие более  на птеродактилей, чем на птиц,  засуетились над ним.
      Лёва расчехлил инструмент. Смычок коснулся струн.
       Несколько птиц тут же рухнули вниз с лопнувшими глазами. Остальные разлетелись и больше не приближались к чудаку, который  не кормил, а убивал…
       Лёва хмыкнул и неожиданно ловко для своей комплекции голыми руками ощипал и разделал тушки птиц. Затем из каких-то сучьев и весеннего мусора соорудил костерок, пламя весело заплясало и в воздухе запахло жареным мясом, слегка отдающим рыбой и падалью…


                2


      Он брёл по бордвоку, оставляя кровавые следы на деревянном настиле. Путь от аэропорта с виолончелью на плече занял два полновесных  дня и стоил сорванных стоп. Десяток чаек и один енот лишились жизни, превратившись в запас пищи для нового репатрианта.
      Солнце садилось за мрачного вида дома.
      Бездонной пастью темнел Океан.
    Музыка и смех доносились из прибрежных  ресторанчиков. Пахло вином и истеричной радостью.  Раскаты смеха. Визг девок.
   - Ну что топчешься кругами? – раздался сиплый женский голос, когда Лёва в третий раз развернулся, дойдя до конца бордвока, - валяй к нам!
      Женщина, похожая на мальчишку-беспризорника, ловкой гадюкой вынырнула из-под настила, и помахала Лёве рукой.
    - Давай, показывай, что там у тебя есть! – это уже был мужской пропитый голос, и сильная рука дотронулась до грифа виолончели.
   -  Я… Эта…  - Лёва запнулся, но его поняли на полуслове. Рука сошла с грифа.
   - Валька,  налей бродяге! – тот же голос, но уже помягче.
     В кромешной тьме – пяток светляков от сигарет и едкий дым сырого табака.
   -  Эта… - Лёва протянул свёрток с  жареными чайками.
      Пахнуло странно:  рыбой и мёртвой крысой.
      Кого-то вырвало.
   - Что за говно он притащил? Выкиньте на хер!  Валя, дай ему пожрать!
       Выбросить чаек Лёва не позволил,  закрутил их поплотнее в картон и положил на дно чехла: мало ли…
      Из стакана пахнуло водкой, но Лёва заставил себя выпить.
    - Откуда ты, чмо? – спросили незло.
    - Эта… - сказал Лёва, спешно заглатывая  сладкие макароны, пахнущие костром.
      Потом он расчехлил инструмент, тщательно вытер руки об куртку,  и начал играть…



                3


       - Ну ты, артист, мухоморов и нагнал! – восхищённо сказал грубый голос.
        Под бордвоком затеплилась свеча и лица присутствующих стали различимы. Говорящий был похож на потрёпанного жизнью бульдога – брыдла выдавали в нём  пожизненного алкоголика, а кроличью глаза выдавали утаённую спонтанную агрессивность.
     - А я видела папу…. – мечтательно сказала Валька, теперь, при свете свечи похожая на бледную поганку, тоненькая, прозрачная, болезненно-зелёная.
    - А я – жену…
- А я…
 
     Каждый из честной компании что-то увидел в это вечер. 
     Кроме одного человека: невзрачного старичка, которого все называли Витёк.
     Витёк, не упал в транс, как вся честная компания, а молча собирал песок в пригоршни и выписывал песком ведомые лишь одному ему узоры.
    - Ты с ним поосторожнее, - кивнул Бульдог в сторону Витька, -  странный экспонат, художник. Полностью мозги отлетели…
    - Эта… - хотел что-то сказать Лёва, но Бульдог перебил его.
    - Ты ночь сиди с нами, а утром покумекаем, что с тобой делать, глядишь и пристроишься, как человек…  Сходим днём к Фаньке, у неё компьютер в голове…
      От  водки Лёва отказался и братия  с удовольствием поделила его стакан между собой.
      Потом одноглазый тип  удалился  в темноту, но быстро вернулся с бутылью размером с 3-литровую банку! Все одобрительно загудели.
     - Что ж ты, Кукиш, заныкать хотел дозу? – грозно спросил Бульдог.
    - Спрячешь от тебя, - отшутился Кукиш, - угощайся, братва! Как хоть тебя звать-то, земляк? – обратился он к Лёве.
   - Эта… - было начал тот,  но его уже ни кто не слушал.
    Началась заурядная пьянка. Валька-поганка вскоре заснула, а братва  в очередь имела её, не стесняясь друг друга.
      Лишь художник Витёк сидел в сторонке, пересыпая песок из одной ладони в другую.
   - Хочешь, засади, музыкант! – хохотал Бульдог. Краснота с его глаз сошла – как и не бывало!   
   - Я… Эта… - Лёва картинно замахал руками, - он не был юродивым, но когда волновался, слова не давались ему, лишь звуки виолончели моли сотворить чудеса.
  - Иди, иди, пробздись - осклабился Бульдог, - дай пять! – он протянул свою кряжистую клешню Лёве. Протянул и Лёва, и тут Бульдог обомлел: на руке музыканта не хватало пальца – большого!
  - Во, бля! Будешь теперича Непальцем, бродяга!  - сказал Бульдог.


                4

     Он перебирал тихонько струны, но шелест прибоя доминировал в кромешной тьме. Собственно, кромешной тьма не была, как и не было сакральным одиночество: нет да нет  проходили мимо Лёвы влюблённые пары, а многочисленные огни пароходов мерцали до самого горизонта, смешиваясь там с сиянием ярких южных звёзд.
     Он взял смычок, виртуозно пробежал по струнам четырёхпалой рукой своей, и вдруг лунная дорожка на воде поняла устремления и заволновалась в такт со стремительными пальцами, но смычок не спешил – тянул длинную  ноту, и мелкая рябь, как рыбья чешуя, покрыла воду.
      Порыв ветра секанул песком по лицу. А когда Лёва отряхнулся от песка, он увидел рядом с собой Витька-художника…
      Тот, застыв в невероятной  позиции бойца  кун-фу, зачерпывал ладонями мокрый песок.
      Пальцы Лёвы забегали быстрее, а смычок так и не изменил своей скорости.
     Чешуя воды  болезненно встопорщилась и вдруг  радужные разводы, как всполохи праздничного салюта, озарили волну изнутри!  Это художник, виртуозно вращая руками, запустил горсть песка в волну, и древний кремень, соприкоснувшись с древней водой вдруг вспомнил первозданный свет!
     Вот и смычок заработал быстрее! Волны замерли на мгновение, и потом, одна за одной стали собираться вместе, образуя одну, гигантскую, нависающую тяжким гребнем над линией берега.
    Витёк-художник в это время стремительно носился, то нагибаясь, то подпрыгивая, и под руками его вырастал город: башни, часовни и просто обычные дома чередовались друг с другом. Вот и пешеходы появились на песочных улицах! Появились повозки, запряжённые лошадьми, а втомобили, но самое странное –всё это двигалось!
    Звук музыки оборвался внезапно. Собственно лишь, когда наступила тишина, стало понятно, что это была музыка Лёвы, а не шумы всех стихий! И волна оборвалась вниз, смывая город и всё, что в нём находилось! Мгновение – лишь ровный песок, как чисты лист был под ногами художника, и новая волна-гигант стала зарождаться под пальцами неугомонного виолончелиста!
    На этот раз движения художника были  пунктирны и карикатурны и то, что возникало на песке, могло вызвать лишь недоумение: песок, и ровная линия ровных столбов.
    Внизу копошатся крошечные фигурки каких-то существ…
    И вот новая волна накрыла видение и смыла его без остатка…


                5


      Они сидели, опустошённые, на лавочке.
       Светало.
       Появились первые бегуны – ловцы долголетия.
       Масластая тётка, похожая на боевого верблюда,  уже второй раз пробегала мимо, сердито косясь на приятелей и невнятно шепелявя: «..алкошня…с самого утра… »
     - Ты эта… - Лёва достал жареных чаек.
        Витёк оторвал кусок мяса и отправил в рот. Потом поднялся,  потрепал Лёву по плечу, и неспеша отправился к месту ночлега.
      Только теперь Лёва заметил, что  художник  был вообще без пальцев!
    - Ты эта… - пробормотал Лёва ему вслед, но тот не обернулся.
      

      Тогда Лёва встал и побрёл за ним…



                (7 декабря 2009, Бруклин )


картинка а’ANTIst "суждение Леонардо_392" http://img-3.photosight.ru/e5f/3367865_large.jpg   с разрешения автора.