Монолог 25

25.

Если бы Фотограф собрал все свои работы и решил устроить выставку, то пришлось бы долго искать помещение, которое в состоянии вместить все, что он наснимал за долгие годы. Я думаю, не менее половины Города прошла через его объектив, во всяком случае, женская половина. К нему шли фотографироваться целыми семьями, дружескими группами, производственными коллективами. Стоило лишь одной сняться у Фотографа и увидеть себя на фотографии, как уже вслед за ней выстраивались в очередь сестры, подружки, соученицы и многие, многие другие особи, попавшие в цепную реакцию неукротимого желания запечатлеть свой потрясающий образ для потомков.

Конечно, если учесть, что в Городе женская красота никогда не была явлением исключительным, а Фотограф, как и большинство мужчин, был истинным ее поклонником, то в задачу мастера, чаще всего, входило лишь передать неповторимость, я бы сказал, изюминку той или иной девушки. Однако, бывали случаи и посложнее, когда дама или юная особа были несколько обделены лучшими свойствами обворожительности моих горожанок, или была рождена вдали от Города, что тоже накладывало свой отпечаток, к сожалению, отличающий его обладательницу не в лучшую сторону.  Вот тогда Фотограф и проявлял свои колдовские чары, находя даже в простушке черты утонченности и миловидности, и, к величайшему удивлению объекта съемки, представлял фотографии, на которых была изображена сказочная принцесса с буйным водопадом волос, томными глазами, губами, зовущими к поцелуям  и мягкими извивами тела, роскошь которого не уступала киноэкранным дивам.

Именно это свойство, характерное для лучших образцов бытовой фотографии, и привлекало к Фотографу  многочисленных поклонниц его чародейства. А он, скромно опуская глаза, тихим голосом говорил, что он всего лишь констатирует действительность, ни на йоту не отступая от действительности. Думаю, не все ему верили, так как огромное количество красавиц в Городе давно перешло в качество и распределение ума не соотносилось с уровнем красоты, а посему, нередко, именно простушки не обладали качествами, которыми их принято было наделять в связи с отсутствием иных.

Особенно любили Фотографу позировать юные барышни, фотопортреты которых необычайно хорошо удавались. И не мудрено, свежесть красок молодости не требовала каких либо сложных приемов или хитрых ракурсов, разве что, в отличие от съемок зрелых дам, возрастные признаки которых на фотоснимках требовали некоторой корректировки, в портретах юных созданий необходимо было добавлять немного взрослости, что достигалось довольно просто при помощи причесок и макияжа. Не один раз, я, будучи введенным в заблуждение фотографиями той или иной красавицы, узнавал ее черты в хрупкой девчушке, почти ребенке, лишь отдаленно напоминающей изображения на снимках. 

Вот за это девушки и обожали Фотографа до беспредельности, а он, в свою очередь, относился к ним покровительственно, по отечески опекая, нежно и заботливо приобщая к миру прекрасного, хотя и понимал это весьма своеобразно. Чуть повзрослев, они разлетались в разные стороны, унося в сердцах память о добром и бескорыстном человеке, который помог им по-новому взглянуть на себя, обретя уверенность в своих женских чарах. А к Фотографу, как в цветник, снова слетались прекрасные бабочки, чтобы он помог им научиться верить в свои силы, обрести прекрасное ощущение полета...

Мир давно обрядился в мышиную серую шкурку.
Люди ходят по миру, я тоже куда-то иду
Я похожа на всех – я хожу по костям и окуркам.
Но я ведаю нечто – я яркую вижу звезду.

Это трудно – ползти, это трудно – сгибать свои шеи.
И не хочется вовсе, но легче поверить в беду.
И когда уж совсем от чернухи в глазах почернеет,
Поднимите лицо и на небе найдите звезду.
***