Вениамин Смехов. Многоглавая роль

Не мечтая об актерской профессии, тем не менее, он сыграл Воланда в «Мастере и Маргарите», короля Клавдия в «Гамлете», Атоса в «Трех мушкетерах», Глеба в «Доме на набережной». Не мечтая о профессии режиссера, он ставил спектакли, мюзиклы и оперы в разных странах. Выходили книги, пластинки, циклы телепередач. Что же было для него главным? Какую из своих жизненных ролей Вениамин Смехов считает самой состоявшейся – мужа, отца, актера, режиссера, писателя, чтеца, телеведущего, друга или путешественника?

- Хороший вопрос… (улыбается, на минуту задумывается). - Ты уже как будто написала статью о неком человеке, у которого в связи с недостатками холестерина или мозговых опорных пунктов такой разброс занятий и истинных или мнимых успехов, что совершенно не важно, зовут ли его Веней Смеховым или как-то иначе. В общем, я тебя поздравляю с уже готовым эссе. Что же касается конкретно меня, то моя роль – многоглавая. Первая – это наш семейный кружок, наш очаг, наша жизнь с Галочкой (Галина Аксенова – жена Вениамина Смехова – Ш.Ш.) в семье и в искусстве, внутри и вовне, а дальше концентрическими кругами идут другие. Важную роль играет Алика и ее дети. Она для меня не просто дочь, она - друг. Старшая дочь Лена написала книгу, пишет вторую… Сейчас все пишут книги. Как отец могу только порадоваться. Но главная заслуга Лены – ее сын, свободный и талантливый мальчик Леня. Ему двадцать два с половиной года, он выпускник МГУ, занимается русской филологией, в настоящий момент находится в Лондоне по интересам своей будущей диссертации.
У Алики жизнь сложнее: ей помогают с детьми няньки, изредка сбегающие. Младший, Макар, смешной, грозится быть великим артистом. Старший Артем – ему девять лет, умеет контактировать и партнерствовать и мучает мать точно так же, как мучил год назад в Вермонте меня, когда Галка забрала его на два месяца в свою летнюю школу, где она была заместителем директора, вела историю кино и прочее. Мы были с Артемом взаимно невыносимы, я его мучил в награду за его издевательства над моими понятиями дисциплины… Алика выпустила книгу «А и Б сидели на трубе» на тему своей трагической истории любви, написанную в веселом и легком жанре, которая положила конец ее психологически тяжелому периоду. «Депрессухе конец», как она заявила.

«Абсурд под названием Интернет»

Задумчиво: - Не нами пишется сценарий в этом божьем мире. И если нас что-то пугает и огорчает, можно быстро затушевать яркость этих отрицательных сигналов спокойной мыслью: все повторяется, все уже так или иначе было. Впрочем, чего-то и не было. Например, интернетной зависимости от цивилизации, развития не самой жизни, а ее средств. Я как будто чужой этому виду абсурда под названием Интернет, но, с другой стороны, его анонимность привлекает. Например, когда незнакомые люди из разных стран, создавшие мой сайт, обсуждают на нем языком интеллектуалов мои успехи, говорят о прочитанных книгах и вышедших фильмах, а кто-то, живущий в Киеве, собирает публикации сорокалетней давности. До сих пор читаю ссылки на статьи (улыбается, делает многозначительную паузу)…где утверждается, что я был режиссером театров, к которым не имею отношения, и снимался в фильмах, где никогда не снимался и тому подобное. Друзья говорят – «Это хорошо. Создается впечатление, что ты везде успеваешь». Мне скоро 70, как я могу везде успевать? Мне интереснее отзываться на строчку Окуджавы: «А умный в одиночестве гуляет кругами, он ценит одиночество превыше всего…», быть дома с Галкой и моими бумагами, что-то писать…(прерывается, чтобы ответить на звонок: звонят с НТВ, просят дать интервью. Отказывается в довольно жесткой форме и возвращается к нашему разговору) Интервью мне неинтересны. Я иду на них крайне редко, только по старой дружбе. Вот сейчас, на твоих глазах отказался от еще одной попытки вмешательства в нашу с Галкой жизнь…

«Моя родина – русский язык»

- Моя профессия, моя родина - русский язык. Если бы не «слово» с большой буквы, я не был бы актером, режиссером, литератором. Сегодня еще сохранились некоторые культурные зоны сотрудничества на русском языке – «Огонек», «Эхо Москвы», где звучит хорошая правильная речь, но в основном – это искажение и горе. Русский язык терпит беду. Думаю, что так было всегда, но не теряю надежды: все равно хорошее вылезет. Оно и вылезает. У меня по-прежнему довольно нервический подход к графоманству. Не люблю обсуждать эту тему, чтобы не впадать в уныние. Вместо свободы у нас вседозволенность, оттого и происходят многие беды на родине русского языка. А я как будто с самого начала писатель и родился таковым. Поэзия поэтов, проза прозаиков и моя – в этом кругу примерно и движется наша с Галкой жизнь. Кстати, Любимов блестяще использовал многие актерские импровизации. Нынешняя «Таганка» - театр Любимова, а раньше это был наш общий театр, уникальность которого - в его студийности. Театр, который возродил школу авангарда и соединил все жанровое богатство, все станиславское, мейерхольдовское, вахтанговское… Соавторство, как и поэзия – были отличительными свойствами Таганки, где я тоже в той или иной степени присутствовал. У меня вышли книжки «Когда я был Атосом», «Театры моей памяти», двухтомник: «Та Таганка» (театр и моя биография) и «В жизни так не бывает» (повесть, рассказы и театральные портреты). Было несколько книжных ярмарок, где я получал удовольствие от общения с читателями.

«Путешествие избавляет от предрассудков»

- За последние двадцать лет Атос и все мушкетеры подорожали в цене. Достойный фильм. Но, как говорил Воланд, «Каждое ведомство должно заниматься своими делами». Надеюсь, что теперешнее повышенное внимание ко мне не потому, что так свежо выглядят кадры первого фильма.

…Мне помогают сохранять равновесие и не впадать в какую-то максималистскую риторику путешествия. Цитату из Юлия Цезаря «Путешествие избавляет от предрассудков», которая когда-нибудь станет гвоздем моей будущей книги «Жизнь в гостях» я получил в подарок от своего друга из Питера. Правда, никто эту цитату нигде не может найти, - улыбается. – Но даже если Цезарь этого не сказал, мы ссылаемся на него правильно.

Ты упомянула друзей…По строгому разумению их должно быть немного. Но независимо от ежедневности или неежедневности встреч сохраняется свежесть чувств и сочувствий с друзьями и приятелями, которые живут в разных странах. Могу долго называть каждого из них, и особенно живущих в Израиле Наума Бундера и его Лидочку, Славу и Юлю Ганелиных, Аню Исакову и Яшу Цигельмана, Яшу Магена и его Таню, Амоса Этингера - благодаря ему моя Галка совершила в свое время уникальный подвиг, создав несколько серий фильма «Сны об Израиле», о котором Булат Окуджава сказал: «Там не было никакой политики, а был рассказ о разнообразии и чистоте воздуха израильской жизни».

…За последнее время мы прекратили ездить большую часть года, как это было прежде. Путешествуем, но гораздо скромнее, потому что главная новость последних пяти лет – это работа в Москве и в России. У меня было много концертов с музыкантами - в основном поездок, связанных с именами Окуджавы, Визбора, Высоцкого. Это была дань памяти…

«Искусство спасает от правды жизни».

- Мы поменяли квартиру и живем теперь в «шаговой», как говорят москвичи, доступности от Галкиной службы: она работает в школе-студии МХАТ у нашего любимого театрального писателя Анатолия Смелянского, где он является ректором и придумал для нее курс по истории кино, обязательный для студентов второго года обучения. Галку увлекают и другие, вполне интеллигентные и безрассудные авантюры. Например, винтаж – все, что составляло практику жизни и быта в недавние десятилетия. В Москве есть место, где встречаются многие художники, кутюрьме, артисты: это бывший Тишинский рынок, а ныне – винтажная выставка-ярмарка. Все это очень интересно и помогает не замечать грубой действительности. У Ницше есть фраза, которую я часто употребляю в пищу дня: «Искусство спасает от правды жизни».

Но на самом деле я ничего особенного в своей жизни не поменял за последние 30 лет. Важный центр ее – это наша с Галочкой корпорация и роль, мужа, любовника и сына, подаренная в ней мне. У нас истинно счастливая жизнь со множеством привходящих обстоятельств – счастливых моментов и неизбежных потерь. Но слова «Слава богу» звучат из наших уст каждый день. И особенно здесь, в Израиле, где люди сообщаются с богом по «местному телефону».

«Давайте жить, друг другу потакая…»

- Скромность советского человека, очевидно, уже растворилась в крови и мне гораздо интереснее говорить о других и о другом. Когда у тебя получается, и ты по характеру беспринципно-гуманитарен, не требуешь ничего и не умеешь завидовать - а я прошел в жизни мимо этого соблазна - дурное оплывает, облетает, ты улыбаешься и проходишь мимо. Жизнь коротка. «Давайте жить, другу другу потакая», - это сказано хотя и по-детски, почти с улыбкой, но очень мудрым человеком. Краткость и подарочность бытия – вот что главное и что составляет суть моей второй сигнальной системы. Поэтому свой успех, который вызывает раздражение, хочется спрятать, уберечь от чужих глаз и считать своим личным имуществом. У меня были постановки в Германии, Израиле, Америке, Франции, Чехии, Голландии. Потом были Омск, Москва… В Москве я ставил «Самоубийцу» - свою любимую пьесу Николая Эрдмана, и она имела твердый и счастливый успех. В 2004-м я поставил в Омске – в чудесном странном театре под название «Пятый театр» - спектакль «Красавец-мужчина» по пьесе Островского, забавно его придумал, со всякими пантомимами, соединяя крайности трагического и комического, и он до сих пор идет. Это все везуха, которую хочется спрятать у себя дома и никому не показывать.

«Вениамин Борисович, какой же вы злой!»

- Есть успех и навязанный, которого не ждал. Когда идешь по улице, ловишь машину и встречаешься взглядом с людьми, которые реагируют прежде всего на «Атоса»… Фильм продолжают показывать и его смотрит уже поколение, которое народилось за последние 30 лет. Что же касается «Монте-Кристо», тут - серьезнее. Социальная картина узнавателей в Израиле оказалась более густой, а в Москве меня больше всего порадовала реакция на этот фильм профессионалов. Например, Женя Миронов, необыкновенно любимый мною артист, встретившись где-то в коридорах киностудии, по-актерски насупил брови и сказал: «Вениамин Борисович, какой же вы злой!», - смеется. - Но «Орлов» на каждом шагу – это только здесь, в Израиле. Когда я поселился в гостинице, милые горничные выстроились в очередь за автографом. Так что я почти зазнался и осозанно горжусь этим. Мне эта роль досталась без каких-либо усилий и «локтей».

Успех «Монте-Кристо» – это просто большое везение с компанией. «Все зависит от компании» - эти слова Любимов часто повторял за Эрдманом, добавляя: «какая компания, такие и успехи». Студия «Медиа» приглашала меня на 300 с чем-то серий, которые решили бы мою материальную жизнь враз и навсегда. А мы в тот момент как раз меняли квартиру и всю свою жизнь, и еще надо было кому-то помогать… Но мне тогда легко было отказаться, сославшись, что я на два месяца уезжаю сниматься в Одессу по поводу продолжения «Мушкетеров» и подписал контракт с условием постоянного присутствия там. Было еще два-три предложения, от которых я воротил нос, как и от рекламы. А потом моя боевая подруга показала, какие хорошие бывают сериалы: «Доктор Живаго», «Казус Кукоцкого» (по роману Людмилы Улицкой), «Граница. Таежный роман». Их можно было обсуждать на уровне настоящего кино. Когда я согласился на участие в сериале «Капитанские дети», мне казалось, что это чужое. Для меня главным остается интерес работы, а заработок – это уже второе, а иногда третье дело, если работа горяча и интересна.

Что касается команды «Монте Кристо», то она была прекрасна. Актеры составили похожую на театральную команду. Мы без конца репетировали. С первого дня мною был найден ключ. Я «не знал», что играю отрицательного человека: как актер, внутри, я так сумел себя обмануть, как того хотел Станиславский. Мне эту роль вспоминать в такую же радость, как работу над Воландом в «Мастере и Маргарите», или работу над Глебом в «Доме на набережной». Приятно, что получилось, я услышал очень много интересных слов похвалы об Орлове, и они отзывались во мне удовольствием. Артисты говорили, что во время перерыва в спектакле бегут к телевизору смотреть «Монте-Кристо». Я не склонен к тщеславию: честолюбие – профессиональное качество. «Монте-Кристо» - вещь пустяковая, но, очевидно, там угаданы какие-то процессы жизненные и семейные, которые касаются каждого человека. Густой навар жизни, в котором ты и сам живешь, отношения людей… Мне неприятно, когда говорят: «Я смотрел все серии из-за вас. Остальное фуфло». Этого не может быть. Когда актер сам по себе – это уже не актер. Я связан со всеми, у меня там замечательный сынок - актер Димочка, и все мои дамы…

«Кино мне было чужим…»

- Если говорить о мечтах и снах - они не готовили меня к кино или актерскому успеху. Скорее это были мечты о книгах, которые я когда-нибудь напишу, или поступках, что я кого-то спасу (я же дитя войны).

Кино мне было чужим. Меня охотно брали на пробы еще из инстиута и с Таганки, но я вылетал по причине неправильного носа или «пятого пункта», причем, это говорилось откровенно. Леонид Филатов даже сострил по этому поводу: «Известно, что Веня не любит кино, потому что кино не любит Веню». В самом начале я вообще хотел уйти из актеров, не веря в себя. Но тут в нашем провинциальном театре драмы и комедии появился Любимов. Он хвалил меня за исполнение мазурки в «Герое нашего времени», где я был первым «мазуриком», хвалил за усердие, за то, что я никогда не опаздывал. И надо было уже уходить в литературу, я написал повесть, и вдруг случилось, что спектакль «Антимиры» и стихи основательно вынесли меня на сцену. Любимов дал мне одну большую роль, потом другую, и жизнь пошла так, как она пошла. Клавдий в «Гамлете», Воланд в «Мастере и Маргарите», Глеб в «Доме на набережной» - все это было актерским счастьем, на которое я не рассчитывал. Мой опыт – от мамы: принимать жизнь такой, какая она есть, не спешить, не раздвигать никого локтями, служить там, где ты оказался. Все, что приходит, очевидно, и есть то, что ты заслужил, и надо принимать это как дар с небес.

Когда по случаю 20-летия Таганки мы собрались за столом и произносили прощальные, как нам тогда казалось, комплименты друг другу, уверенные, что партия этот театр уничтожит, Леня Филатов произнес полушутливую и, вместе с тем, правдивую речь в мой адрес: «Известно, что Веня карьерист, он всегда обретался где-то там в кабинетах, близко к Любимову, отчего наш брат смотрел на него косо, полагая, что Веня хочет того-то и того-то. Но прошло 20 лет, и все мы, кто думал так про Веню и приписывали ему какие-то вещи, сами их получили, а он остался тем, кем был, никуда не пролез, не протырился, не получил звания, а почему-то очень счастливый со своей «Глашей».

«Как актер я на сцену не спешу…»

- Как актер я на сцену не спешу, и этому удивляется Наташа Манор, такой же безрассудный тип вечного рыцаря сцены, как Табаков, Гафт, Калягин, которые давно могли бы успокоиться. Наверное, я по предпочтению если и актер, то в чем-то другом. Я реализую себя во множестве книг, которые прочитал в издательском доме у Владимира Воробьева. Там многие актеры записывались, но моими книгами он гордится больше. Там и прочитанная мной трагикомедия Эрдмана «Самоубийца», и «Вальпургиева ночь» Венедиката Ерофеева, и «Мастер и Маргарита», и два тома «Трех мушкетеров», где я искупался во всех ролях и понял, насколько был не готов к первым съемкам: роль знал, а книги – нет.

Моя последняя работа – с Олегом Митяевым и Давидом Тухмановым, которая закончилась выходом альбома «Да здравствуют музы» и которую мы отметили празднованием в Михайловском дня рождения Пушкина… Отсюда, из Израиля я еду в Царское село получать общественную премию вместе с несколькими известными бардами и певцами, а так же – Ниной Ургант – бабушкой изумительного Иванушки…