Змея

Змея
Всю ночь лил дождь. А утром выглянуло солнышко, и его жаркие лучи быстро высушили траву и песчаную почву возле дома. Я лениво встал с кровати, оделся и прибежал на кухню, где мама уже приготовила завтрак.
- Миша! Садись скорее за стол, каша почти остыла.
- Ну и ладно. Ненавижу манную кашу, особенно горячую.
- Ешь! А иначе не выпущу из дома.
Я нехотя начал ковырять ложкой неаппетитную белую массу, размазанную по тарелке. А потом, решил скорее с ней покончить. Набирал полные ложки и глотал, не жуя, чтобы не чувствовать вкуса. Доев кашу, с удовольствием выпил сладкий теплый чай.
- Все, мам, я позавтракал. Пойду на речку, порыбачу.
- Иди, только к обеду возвращайся…
Я захватил пустую стеклянную банку, удочку и неторопливо вышел из дома, а вернее сказать, хижины. Это ветхое деревянное строение в деревне Малтаква уже много лет служило нам дачей.
В домике было две комнаты и кухня с русской печкой. Домишка утопал в густой зелени. Возле окна моей комнаты росла большая веерная пальма и целые кущи сассапарели.
С противоположной стороны нашего участка, за живой изгородью из колючих кустов трифолиаты проходила грунтовая дорога, по которой почти никто не ходил, а тем более не ездил. Если же перейти на другую сторону, то можно было попасть в посадку – созданный человеком сосновый лес. Там всегда стоял приятный запах разогретой солнцем хвои и лесных трав. Сразу за посадкой начинался песчаный берег Черного моря. Это был дикий, редко посещаемый пляж. Вода в море поражала кристальной чистотой. Здесь водилось немало разной рыбы, крабы, мидии и рапаны. Ловить на удочку с морского берега было не интересно. Даже слабый прибой не позволял далеко закинуть крючок и вскоре поплавок оказывался у самого берега. Какая уж тут рыбалка! Поэтому я предпочитал ловить рыбу в речке. Там было намного интереснее.
А гулять я больше любил в лесу.
В посадке росли замечательные съедобные грибы маслята. Мы с мамой часто их собирали. Грибов было великое множество и поэтому брали только самые молоденькие и красивые с оранживыми слизистыми шляпками и светло желтой губкой снизу. Их можно жарить или мариновать на зиму. В любом виде они очень вкусны.
В лесу было множество прекрасных цветов: ослепительно белые пахучие ромашки, нежные розовые скабиозы, желтые, словно лакированные, купавы. А еще там росли удивительные, несравненные дикие белые тюльпаны. Местные жители называли их лилиями. И, действительно, их форма больше напоминала этот цветок. Белые тюльпаны -  крупные растения с голубовато-зелеными сочными стеблями и листьями. Они росли повсюду: в лесу, в посадке, возле речки, у пляжа и цвели с конца мая до середины июня. Их нежные крупные белоснежные цветы обладали сильным и резким, но очень приятным запахом. Все кому не лень рвали их, собирали огромные букеты, набирали целые охапки, а потом…безжалостно выбрасывали. Тюльпаны нельзя было занести в жилье и поставить в вазу. От их запаха начинала болеть голова и могла пойти носом кровь. Все, местные жители и приезжие,  это прекрасно знали, но все равно безжалостно срывали цветы, срывали и бросали. А они сразу же умирали под лучами жаркого южного солнца.
Когда я повзрослел, и лет через десять снова приехал в Малтакву, то не встретил не одного кустика этих растений. Они исчезли с лица Земли. А вернее, их истребили люди. Жадные, глупые и безжалостные. Напрасно я бродил по лесу и берегам, в надежде встретить хоть один белый тюльпан. Их просто не стало.

В посадке обитало множество живых существ, за которыми было интересно наблюдать. В густой траве водились два вида ящериц: маленькие серенькие с коричневой полоской на спинке и более крупные изумрудно зеленые с желтым пузиком и синеватым хвостом, удивительно красивые создания. Я часто ловил их,  рассматривал и отпускал обратно, в траву. Пусть бегают!
Иногда мне попадались неуклюжие толстые крапчатые лягушки. Если поймать такую важную особу, то она будет вырываться из рук и возмущенно квакать. Очень забавно!
Иногда я любовался прекрасными бабочками. Знал название почти всех, а если попадалась какая-нибудь неизвестная крылатая красавица, то я внимательно ее разглядывал, запоминал, а потом, когда мы возвращались в город – находил в справочнике. Как-то я пробовал собрать коллекцию этих замечательных насекомых, но мне не удалось привезти домой с дачи: перед самым отъездом ее разворовали муравьи. Было очень обидно, но вместе с тем и смешно.  После этого случая, я больше никогда не ловил бабочек.
А еще в Малтакве водилось огромное количество змей: ужи, гадюки, эфы и даже кавказские кобры. Эти существа наводили на меня смертельный страх. При одном только взгляде на змею все мое тело покрывалось холодным потом, а руки и ноги отказывались повиноваться.
Я часто встречал ужей и гадюк прямо на нашем участке. Они любили лежать на камнях и греться в лучах солнца. Всегда старался обойти их стороной, так, чтобы они меня не заметили. Обычно это удавалось. Но как-то раз, вечером мне понадобилось сходить по нужде. Деревянный туалет находился метрах в двадцати от дома, к нему вела узкая тропинка. Почти дойдя до цели, я вдруг увидел светло коричневую толстую змею, свернувшуюся прямо на дорожке. Я хотел- было убежать, но она меня заметила. Ужасное создание подняло переднюю часть туловища и посмотрело на меня холодным немигающим взглядом, от которого мое сердце почти перестало биться. А гадина начала принюхиваться, высовывая время от времени розовый, раздвоенный язык. Что-то ей, как-видно не понравилась, она раскрыла капюшон и громко зашипела, как закипающий чайник. Тут я не выдержал и бросился наутек не оглядываясь. Лишь вбежав в дом я немного успокоился и пришел в себя.
- Мама! Там кобра! Самая настоящая,  с капюшоном! – заорал я.
Мама, которая в отличие от меня, змей не боялась, побежала посмотреть на кобру, но оказалось, что ее уже и след простыл.
А однажды я наблюдал, как эфа переползает дорогу. Это была крупная, толщиной с мою руку,  змеища черного цвета. Ее отличала  необычная, похожая на наконечник копья, голова. И передвигалась она по-особенному, не вперед, как другие змеи – а боком, оставляя на песке след, похожий на отпечаток колеса автомобиля. Когда она переползла через дорогу и скрылась в лесу, я подбежал к тому месту, где она двигалась и хорошенько рассмотрел ее след на песчаной поверхности.

Возле забора росла старая алыча. Ее продолговатые желтые плоды почти созрели и ветки склонились под их тяжестью до самой земли. Проходя мимо дерева, сорвал несколько ягодок, но они были настолько кислыми, что я тут же выплюнул их на землю.
Мне нужно было накопать червей, и я подошел к заброшенному курятнику. Там, у корней гранатового дерева, эти создания водились в изобилии. Я подобрал с земли острую палочку и стал рыхлить влажную, разогретую солнцем землю. В желтоватой песчаной почве водилось множество всяких тварей: какие-то мелкие черные жучки, муравьи и мокрицы. Но они меня не интересовали. Вскоре мне попались несколько толстых грязно-розовых, остро пахнущих дождевых червяков. Я сложил их в банку, а сверху присыпал землей, чтобы не пересохли. Затем медленно, не  торопясь, пошел к речке.
Наше владение было довольно большим, почти шестьдесят соток.  Весь участок зарос плодовыми деревьями: желтой и красной алычой, яблонями, инжиром, гранатами. За растениями уже много лет никто не ухаживал, но они ежегодно исправно плодоносили.
Алычи бывало столько, что мы просто не знали, куда ее девать. Мама варила пряный соус ткемали и варенье, закатывала на зиму компоты, и все равно оставалось еще больше, мы предлагали ягоды соседям, но они не хотели брать: своей алычи было много. Яблок тоже рождалось немало, но они были кислые, годились только для джема. А сосед-старовер гнал из них самогон, мы ему отдавали почти весь урожай. Инжир поспевал в конце лета. Здешний мягкий климат был, как видно, очень благоприятен для этих растений. Плоды получались просто огромного размера, с мужской кулак, нежные  не очень сладкие, по вкусу они напоминали пирожные с заварным кремом. Я очень любил инжир и мог съесть его сколько угодно.
 Вдоль правой границы весь забор зарос виноградом и сейчас, когда лоза цвела, оттуда доносился удивительный, ни с чем не сравнимый, аромат. Попробую объяснить, как пахнет цветущий виноград. Если взять запах жасмина, смешать с ароматом ванили и добавить немного розового масла, может быть, получится что-то похожее, но все равно немного не то. Это прекрасный, особенный аромат! 
Я с наслаждением его вдыхал, идя по узкой тропинке к речке.
Наш участок оканчивался  ветхим дощатым причалом, устроенным еще старыми хозяевами землевладения. Там протекала речка Капарча, впадающая в Черное море. Ее воды были полусолеными. В ней водилось множество разнообразной рыбы: бычки, караси, судаки, сомы и окуни. Течение в устье совсем слабое, почти незаметное. Вода прозрачная и теплая. У берега можно было хорошо различить песчаное дно, поросшее элодеей и валлиснерией, по которому бегали сероватые полупрозрачные креветки и мелкие черные крабики.
Причал от участка отделяла деревянная калитка, возле которой, почему-то лежал буйволиный череп. Откуда он взялся и зачем тут находился, знали только бывшие хозяева участка, но их об этом никто не спрашивал. Так череп и лежал среди травы, раскинув в стороны побелевшие от времени тяжелые рога и глядя на меня пустыми глазницами. Я его слегка побаивался. Череп казался мне олицетворением смерти и символом тленности всего живого. Осторожно пройдя мимо мертвой головы, я оказался на берегу реки. Он был песчаным, как и морской пляж, но поросший редкой травой. Тут же росла молодая мушмула. Деревце уже отплодоносило, и его красивые крупные листья давали легкую кружевную тень на песке. Поставил под мушмулу банку с червяками и стал разматывать удочку. Рядом на причале лежала старая дырявая лодка, в которой валялось мое ведерко, служившее садком для рыбы. Набрал в него воды и поставил в тенечке, рассчитывая на богатый улов.
Тут мое внимание привлекло какое-то движение возле соседского забора. Вскоре на свет божий показалась куриная голова на длинной шее, а вслед за ней – и сама курица. Большая, белая, коротконогая и толстозадая, почему-то очень похожая на женщину. Она внимательно посмотрела на меня умными золотистыми глазами, и стала разгребать песок короткими оранжевыми лапами. Я тут же понял, в чем дело.
Соседские куры, жившие на свободе, частенько ходили на наш причал и несли яйца прямо в песок, им почему-то больше нравилось это делать здесь, на природе, а не в собственном курятнике.
Потом отложенные яйца поедали коты, приблудные псы и даже чайки. Вот сейчас эта важная дама сделала свое дело и оповестила весь мир о нем громким кудахтаньем. А после величественно удалилась, неуклюже переваливаясь на своих коротких лапах.
Я немедленно схватил светло коричневое яйцо, оно было еще теплым. Пробил ногтем в скорлупе маленькую дырочку, и с наслаждением выпил его. Как же это вкусно! Не то что, манная каша.
 Подкрепившись таким образом, я наживил червя на крючок и закинул удочку в реку и стал внимательно следить за поплавком. Шло время, но яркий красно-белый шарик оставался неподвижным. Не клевало. Странно! Обычно тут хороший клев. Наверное, приманка слишком близко к берегу. Сейчас мы это исправим!
Я снял кеды и носки, закатал брюки выше колен и осторожно вошел в реку. Вода была теплой, очень приятной и прозрачной. Вокруг моих ног сразу же скопились мальки. Их было очень много – целая стая. Крошечные рыбки что-то склевывали с моей кожи, у них были такие маленькие ротики, и я почти не чувствовал их прикосновений. Я до того увлекся наблюдением за мальками, что не срезу заметил, что у меня клюет.
Наконец-то! Резко подсек добычу и стал вытаскивать ее из воды. К моему разочарованию это был всего лишь бычок. Маленький, пучеглазый, пятнисто-коричневый с огромным широким ртом. осторожно снял его с крючка, бросил в садок и снова закинул удочку. И опять не клевало.
 Я смотрел по сторонам, замечаю разные интересные вещи. Вдруг прилетела стрекоза, маленькая, изящная с бирюзовой спинкой. Она покружила над водой, и, на мгновение коснувшись ее поверхности, куда-то упорхнула. Я понял, так она попила водички. Много ли надо такой крохе! А вот на противоположном берегу пасутся коровы, они далеко от меня. Там очень высокая трава, почти им по брюхо.
Тут моих ушей достиг какой-то слабый шорох, доносящийся с нашего берега. Неужели, опять курица? Но нет, никого не видно. Я вгляделся повнимательнее. О, ужас! Да это же змея. Гадюка. Огромная, светло серая, с характерным черным узором на спине. И ползет прямо ко мне. Неужели она войдет в воду? Мне кажется, гадюки не любят плавать, они предпочитают лежать на теплых камнях и нежится в лучах солнца. 
Но нет, это какая-то особенная гадюка. Черт! Она ползет прямо ко мне, вернее к воде. Медленно-медленно и неотвратимо. Страх сковывает меня. Я пытаюсь закричать, но не могу. Хочу убежать, но ноги не слушаются. Мама! Мамочка! Мне конец. Она уже в воде! О, как стучит мое сердце. Я сейчас умру от страха. Ей не придется даже кусать меня.
А гадюка все ближе, она почти вплотную к моим ногам. Уже касается их своим телом. Как странно! Ее кожа не скользкая и холодная, как мне всегда казалось, она теплая и даже приятная на ощупь. Змея медленно обвилась вокруг моей ноги плотным кольцом, не поднимаясь из воды, и так застыла на мгновение. А потом разжала свои объятия и спокойно поплыла дальше.
 Я смотрел, как она уплывает прочь, как извивается в воде ее гибкое серебристое тело с красивым черным узором на спинке. Странно, ведь змея совсем не злая! Она могла укусить меня, но не сделала этого!  И я вдруг понял, что страх покинул меня.
Долго следил, как змея уплывает вниз по течению, пока она не скрылась из виду. А потом вышел на берег и обулся. Заглянул в ведро. Бычок был жив и вовсю плескался, пытаясь освободиться. Я не стал больше мучить рыбку и выпустил его обратно в реку. Плыви малыш!
А потом пошел домой, приближалось время обеда. С тех пор я перестал бояться змей.