Алешкины рассказы. Свобода со слезами пополам

Вот уже год жил Алёшка с мамой и старшим братишкой на родине родителей - в селе Котовка Касторненского района.
Сюда они вынуждены были бежать после того, как в один из вечеров в их квартире раздался стук и в комнату, осторожно оглядываясь, вдруг тихо вошёл немец и тут же, с жаром и сбивчато, что-то залопотал по-немецки. Он пугливо что-то говорил скороговоркой, то,  переходя на знакомые русские слова, то от волнения снова что-то говорил по-немецки. И, через определённые промежутки своего несуразного рассказа, бил себя в грудь, поднимал вверх сжатый кулак
 и выкрикивал жарким шёпотом: - …»Рот фронт, паненка!…Понимаешь?…Рот фронт!…Тельман!…Понимаешь?…Гитлер капут!»…- затем снова понижал голос и с мольбой в глазах талдычил одно-по-одному -  …»Уходить!…Капут!…Уходить!» - и махал рукой в сторону села Латного.
Не надо было обладать сверхсообразительностью, чтобы понять эту пантомиму.
Оказалось, что он не немец, а чех, воюющий на стороне немцев; что он бывший социал-демократ, некогда знакомый с самим Тельманом. Что пьяная соседка Нюшка («Хрюшка» - как дразнил её Алёшка) проговорилась немцам, что рядом с ней в комнате живёт жена коммуниста Ваньки Завалишина, бывшего начальника цеха, теперь командира, воюющего на стороне Красной Армии; что сейчас эти сведения уточняются в комендатуре; что вечером за ними придут; что надо немедленно уходить, иначе - «капут»!
Алёшкиной матери не надо было такого говорить дважды. С трясущимися губами она тут же похватала кои-какие вещи, с трудом перетащила раненного и испуганного Женьку на тачку, перекрестилась и вся семья подалась в сторону села Латного.
Только на третий день, пройдя 70 километров на одном дыхании, они доплелись до села Котовки. Здесь уже было полегче. Это была её родина. Почти все в деревне были её родными или роднёй по мужу. Здесь не продадут, решила она. Здесь и отсидимся.
Вот и подрабатывал теперь  Алёшка работой, какую Бог пошлёт - то на току подметает, то извёстку в тачке возит, то мешки таскает.
Чуть в Германию на работы не угнали, хорошо староста отмазал, перед комиссией выступил с жалобной речью о единственном кормильце и раненом брате. Мордатые немки из комиссии почмокали губами, о чём-то посовещались - и отстали.
Брат Женька стал ходить понемногу, потом бегать. Вот и сейчас он бегал где-то с друзьями, которых он тут же завёл.
Господи!
Что ещё случилось?  Почему мать не просто идёт - бежит домой!? Мать вошла в избу, тут же выпила сразу три ковша холодной воды из ведра и строго так спросила:
- Ты ток подметал - ничего не слышал? Никакого шума?
Алёшка подумал, вспоминая.
-Да ничего такого. Постреляли немного где-то на краю деревни - и всё. Кажется… - неуверенно проговорил Алёшка - А что случилось, мам?
Сволочи!…Какие сволочи! - уставившись в одну точку невидящим взглядом, прошептала она - Людей пожгли! Совсем озверели после Сталинграда! Староста приказал - очистить вагоны. Сегодня после обеда и пойдём.
Из дальнейшего рассказа мамы Алёшка узнал, что на разъезде «Благодатное» стоял эшелон с мадьярами. Они заявили немецкому командованию, что они больше не хотят умирать за чужие интересы и их эшелон дальше никуда не поедет. Тогда немцы закрыли их в вагонах, полили сверху бензином и подожгли.
-Господи, как они орали!! Живьём сожгли! Целый эшелон! Окружили вагоны мотоциклами и добивали выживших из пулемётов! Звери!!! - закончила свой рассказ мать. 
На семейном совете было решено - Алёшку с собой не брать, на станцию пойдут мать и бабка Саша. Вот только отсутствие Женьки почему-то очень беспокоило всех. Уже давно было замечено, что если Женька пропал - жди беды.
Наконец, заявился и Женька, как всегда голодный, взъерошенный и чем-то озабоченный. Страсти улеглись, мать успокоилась.
Вот так проходили дни и месяцы жизни в оккупации. Ударили морозы. Наступила зима.
В Котовке почти половину гарнизона составляли итальянские и румынские сапёрные части. Фашисты, конечно, но всё-таки подобрее немцев. Жилось относительно сносно, хотя и голодно.
Мать строчила на машинке фуфайки и поддёвки, Алёшку недавно «повысили» в должности - доверили управлять тележкой, с помощью которой убирали и вывозили навоз из-под лошадей румынских солдат. Женька, как всегда, бегал с друзьями по деревне, ища, чем бы поживиться.
Однажды, благодаря его стараниям, на столе появился начатый и недоеденный кем-то торт, почему-то буквально нашпигованный осколками от мины. Ничего, съели и с осколками….Вот в один из таких зимних вечеров и произошло событие, о котором тогдашний маленький Алёшка рассказывает со слезами на глазах.
Все уже укладывались спать, как вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился здоровенный парень в белом маскхалате и с автоматом наперевес. Бабка аж присела на кровать и прикрыла рот рукой - чтоб не заорать со страха. Ребята сгрудились вокруг стоящей, в растерянности у окна, матери.
- Немцы в деревне есть? Много? - по-русски заговорил парень, опасливо обводя дулом автомата комнату.
Все вдруг заговорили разом, разом кинулись обнимать первого нашего бойца, которого они увидели за долгих полгода . Ну, дождались!!! Вот она - свобода!!
Парень неуклюже вырвался из объятий, с улыбкой пошел к порогу, и, говоря, что у него ещё много дел, вышел.
Когда он ушел, тогда вдруг все окончательно поняли - всё, наши пришли! От возбуждения всем сразу расхотелось спать.
Вдруг в дверь постучали, громко и властно. На пороге стоял лейтенант в форме НКВД, с пистолетом в руке. Полы его шинели были испачканы свежей кровью.
- Ну-ка, мать, выйди-ка  на минуточку! -  скомандовал лейтенант.
Мать оделась и вышла. Где-то с полчаса её не было. Затем она молча пришла и, плача, уткнувшись в подушку, заснула не раздеваясь.
Уже потом она рассказала сыновьям, что с ней происходило эти полчаса.
Лейтенант вывел её из хаты, и они вместе вошли в сарай. На полу сарая лежали два трупа в луже крови, в одном она узнала деревенского старосту, того самого, что спас её сына от отправки в Германию. У стены стояла, трясясь, их молодая соседка Любка Камынина, дальняя материна родственница.  Из одежды на ней была только шубейка, накинутая на ночную рубашку.
- Ну! Узнаёшь?? - стальным голосом спросил молодой лейтенантик - Расскажи-ка нам,
Любаша? Чем ты тут занималась и с кем? Только не ври, сука! Под немцами валялась, их ублажала? А вот мы тебя сейчас - « по законам военного времени «, без суда и следствия, курва!
В темноте  раздался щелчок взводимого курка.
-Погоди-ка, дружок… - прозвучал спокойный хрипловатый голос кого-то сзади.
Все обернулись. На пороге стоял высокий мужчина в тёмной бурке. За его спиной были видны силуэты бойцов. Прямо на лейтенанта из темноты дверного проёма был направлен ствол трофейного пулемёта.
-Кто это тебя уполномочил вершить тут расправу? Ты откуда такой взялся? - спокойно продолжил высокий мужчина, подходя к Любе, которая тряслась от плача и холода. - Не плачь, Любаша! Всё уже хорошо, мы пришли. Мы тебя в обиду не дадим. Запахни шубейку и иди себе, замёрзла вся, - как малого ребёнка уговаривал её, провожая до дверей. - Спасибо тебе, милая. От всех, кто жив - спасибо.
-А вы, товарищ лейтенант, предъявите ваши документы. - повернувшись, обратился он к лейтенанту, когда Люба, плача, скрылась в темноте за порогом.
-А, собственно, на каком основании!? С кем имею честь? - напустив на себя давешнюю наглость, высокомерно начал лейтенант.
-Ты, гадёныш, имеешь честь говорить с майором НКВД, командиром штурмового батальона.
-Тогда предъявите ваши документы! - переходя на визг, потребовал лейтенант.
- Документы тебе? Я и без документов тебя сейчас по стенке размажу!! И стоять по стойке «смирно», когда с тобой майор разговаривает!!! - вдруг зычным голосом заорал на лейтенанта  майор . - Документы!!!
Лейтенант молча, трясущейся рукой, достал из нагрудного кармана документы.
 - Так. Трофейная команда, значит? - пододвинув к себе поближе «коптилку», вслух прочёл майор. - А где вы были, товарищ лейтенант, когда миллионы таких вот Любаш остались без защиты, когда мы их бросили, когда их насиловали и убивали их детей? Сказать? А вы тем временем геройски драпали в сторону Уральских гор со своей винтовочкой, все мы драпали, пока нас приказ « Ни шагу назад…» не вразумил. Да мы им в ноги должны поклониться, а не отчёты с них требовать. Да если б не Любаша и её сведения, половина моего батальона полегла бы. Ладно, пойдешь с нами, там разберёмся - закончил он, обращаясь к лейтенанту.
- А тебе, мать, чего надо? - только сейчас майор разглядел стоявшую в темноте маму - Иди, иди! Всё кончилось…!
Мать только развела руками и молча вышла из сарая.
Так закончилась война для Алеши и его семьи. Так он, когда-то маленький Алёшка, а теперь  - крупный седой мужчина Алексей Иванович, рассказал мне о своём военном детстве. И именно благодаря этим повествованиям появилась на свет повесть « Алёшкины рассказы «, которую пересказал мне сам тогдашний Алёшка, мой отец. Спасибо ему!