Граффити

Коля подвозил Серегу домой. Не сам, с водителем, ясное дело. С корпоратива, где  оба красиво надрались и теперь пребывали в том недолгом блаженном состоянии, когда мир вокруг – прекрасен, любая погода (даже зимняя московская) чудесна, а все люди кругом – братья. Ну, кроме тех, которые сестры, само собой. Только две мысли беспокоили коллег своими заманчивыми перспективами. Первая - про то, что было бы здорово где-нибудь остановиться и добавить, а вторая – про этих самых сестер, которые тоже сейчас бы совсем не помешали. Но ребята были пацанами серьезными, бывалыми, не понаслышке знали, чем все это обычно кончается, и поэтому…. Коля подвозил Серегу домой!
От нечего делать, и чтоб заглушить вредные фантазии, они громко обсуждали встречные машины, рекламные щиты и немногочисленных прохожих, бредущих по щиколотку в грязно-снежной каше навстречу злой ночной поземке. Внезапно, фары их машины на повороте осветили глухую стену дома, на которой огромными буквами было намалевано что-то иностранное, а снизу подрисовано некое животное, отдаленно напоминающее мышь с рогами.
- А у нас в районе все стены на баллоне, - фальшиво пропел Серега.
- Свиньи, блин! Стрелять у этих стенок, - сурово заявил Коля, спьяну не на шутку озабоченный чистотой родного города.
- Не скажи, Колян, - возразил Серега. – Граффити эти, вещь иногда полезная… Мне, вот, помогло как-то…
- Что, хомяк этот рогатый беременный?
- Да не, Колян, там все проще было. Без хомяков. – Серега помолчал, задумался, как бы, вспоминая, потом продолжил. – В кризис это было. В прошлый. Я тогда с ГКО сильно попал. Помнишь, что за фигня?  Не, откуда, ты ж у нас молодой! Короче, набрал я этой дряни по самое нехочу, а 18-го августа – опа! Никто никому ничего не должен. Ну, кроме меня, само собой. Я-то всем должен оказался…  И причем людям таким! Блин, сложным людям. Нетерпеливым. Короче, стали меня прессовать. Черных подключили. А тут еще, для комплекта, менты наехали. Денег хотят, посадить обещают, дело завели. Я прикинул – или в тюрьме сгину, или в зиндане в Аргуне каком-нибудь. Ну, то есть и так, и так пипец, и еще не известно, где мучаться больше придется. Семьи у меня тогда не было, родители – умерли, в общем, решил я, что если что, плакать по мне никто не будет. Приобрел ствол,  напился для анестезии, загнал машину в подворотню и пошел к стене. Ну, думаю, хрен вам сейчас будет с майонезом, а не долги! И, собственно, уже со стволом во рту заметил, что на стене какая-то фигня написана. О, думаю, надгробная надпись! Дай, почитаю, спешки-то нет. Спрятал ствол, врубил фары, гляжу, а там крупными такими буквами написано: МЫ БУДЕМ БОРОТЬСЯ!
- Ну, и что?
- Да ничего! Очень меня это по пяни зацепило. Как это так? Они, значит, будут, а я, значит, нет? ХрЕна! Короче, уехал я оттуда с неизрасходованным боеприпасом. А с утра бороться начал. С нетерпеливыми поговорил, убедил. Они, кстати, и с ментами помогли. Друзей всех обошел. Денег не просил, мне не дал бы никто. Просил помочь заработать. Связи-то у меня были. И идеи. Короче, два года жил на 200 баксов в месяц, кроме шуток. Все остальное отдавал. Рассчитался, в гору пошел, выкарабкался. Тяжко было, так я в подворотню приезжал, вспоминал, как стволом давился, надпись читал…  Бодрило, знаешь ли… Одно расстроило: через два года надпись закрасили. Очень я тогда разозлился!
- И как тогда?
- Как-как? А вот так! Теперь она у меня с собой. Постоянно. – Серега полез под галстук, расстегнул пуговицу у рубашки, вытащил жетон, типа армейского, на стальной цепочке и показал Коле. Коля прищурился и в свете встречных фар прочитал выгравированную надпись. Почти ту самую.
Только эта начиналась с местоимения «Я».