Июнь. Танковые сражения на границе

 ВСЕ ГЕРОИ  в этой главе имеют реальных прототипов.Они стали просто "ЗЕМЛЕЙ, ТРАВОЙ", но ОНИ ЗАЛОЖИЛИ ФУНДАМЕНТ ДЛЯ НАШЕЙ ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ, и МЫ-ЧЕТВЕРО на этой фотографии -имели СЧАСТЬЕ  закончить войну в БЕРЛИНЕ.Роман.ТАКАЯ ДОЛГАЯ ЖИЗНЬ."
    "Танки медленно шли по равнине. Как только артиллерия перенесла огонь в глубину обороны -- увеличили скорость. Ожили уцелевшие огневые точки противника на первой линии обороны. Вспышки и пыль, которая поднималась при выстрелах перед стволами орудий, выдали расположение вражеской батареи. Один "БТ" справа от танка Алексея задымил. Алексей стал бить по вражеской пушке. Открыли огонь по батарее и соседние танки.
-- Есть! -- крикнул Алексей. Он был уверен, что это его снаряд свалил тридцатисемимиллиметровое немецкое орудие.
Вдруг его танк от прямого попадания вражеского снаряда вздрогнул -- будто ударило огромным колуном по броне. Еще один снаряд, попав в верхнюю лобовую броню, рикошетируя, с воем понесся вверх.
«Не берут! Не берут немецкие снаряды лобовую броню «тридцатьчетверки!» -- мелькнуло в сознании.
-- Механик! Полный вперед! Раздавим их к чертовой матери гусеницами!
Машина, послушная командиру, рванулась вперед на вражеские пушки. Следуя установленному правилу: «Делай, как я!», за командирским танком пошли другие.
Расстояние между танками и пушками резко сокращалось. В прицел Алексею хорошо было видно, как засуетилась прислуга у вражеских орудий, огонь их стал неточным -- ни один снаряд больше не попал в танк Путивцева.
Немцы побежали. Они поняли, что их пушки не берут эти новые русские танки.
-- Огонь! -- крикнул Алексей стрелку-радисту, и тот застрочил из курсового пулемета. Алексей тоже стал стрелять из пулемета вдогонку удиравшим немцам. Но большинство их уже успело скрыться за деревьями.
Наши войска успешно двигались на протяжении всей линии наступления. Первую позицию немцев смяли.
    Во рту Алексей чувствовал страшную сухость. Она возникла сразу же после команды «В атаку!» Теперь можно промочить горло. Путивцев, не отрывая глаз от прицела, сделал из фляги несколько глотков холодного чая. Повеселели и другие члены экипажа: боевое крещение прошло успешно. Позади валялись раздавленные немецкие пушки и трупы вражеских солдат. На поле дымило всего два наших танка.
    Но вот перед фронтом наступающих войск возникла речушка Слонувка. Невелика речка, но берега заболочены. Два наших танка уже застряли в низине. Натужно гудели моторами, греблись гусеницами, все плотнее садясь в грязь, на днище.
    Частям мотострелковой дивизии удалось захватить мост через речку. По радио последовал приказ: танкам взять вправо, двигаться через мост.
    Под огнем саперы дивизии стлали гать через заболоченные места, делали другие проходы через болотистую низину.
     Часть войск уже переправилась через Слонувку. На той стороне оказался и танк Путивцева. Началось хлебное поле. Высокие тяжелые колосья слегка волновались под теплым ветерком. И тут Алексей увидел вражеские танки. Их было много. Над колосьями виднелись только их башни. Казалось, по полю плывут одни башни с вытянутыми вперед орудиями. Из стволов вырывались короткие всплески огня. Гуще стали рваться снаряды на поле. Наши мотострелки отошли назад. Танки  замедляли ход, началась артиллерийская дуэль между двумя танковыми группировками.
Алексей приказал механику-водителю не стоять на месте, а маневрировать. Следуя за командиром, маневрировали и другие две машины взвода. Вдруг танк сержанта Подкалюжного из взвода Путивцева охватило пламенем. Тотчас же стена черных разрывов встала перед панорамным прицелом, перед глазами Алексея. Немцы бросили в бой авиацию: она-то и подожгла танк Подкалюжного. Загорелось еще несколько машин.
-- Вперед! Идти на сближение с врагом. На сближение с врагом!.. -- кричал по радио комбат.
И командирские танки, оборудованные рациями, двинулись вперед. За ними пошли остальные. Расстояние быстро сокращалось. Немецкие танки стали пятиться. Но скорость русских танков была значительно выше. Вскоре немецкие самолеты отказались от бомбежки, чтобы не ударить по  своим.
     С близкой дистанции огонь семидесятишестимиллиметровых пушек «тридцатьчетверок» был особенно губительным для немцев. И тяжелый танк «KB», и «тридцатьчетверки» смело шли на таран, круша, уродуя, выводя из строя немецкую технику. Преимущество русских было настолько очевидным, что оставшиеся целыми немецкие танки, уже не заботясь о тыле, о менее защищенной и уязвимой задней части своих машин, развернулись и на предельной скорости стали уходить от русских, стараясь во что бы то ни стало оторваться. Несколько наших танков ринулось вдогонку, основная масса замешкалась, и этого было достаточно, чтобы немцы оторвались, а в дело снова вступила их авиация.
-- В лес! Быстро! -- приказал Алексей Путивцев своему механику-водителю.
За ним последовали другие.
-- Куда! Куда?! -- Но тут же командир полка понял маневр и скомандовал: -- Всем танкам укрыться в лесу!..
   Танк от быстрого хода сильно качало. Перед окулярами панорамного прицела то и дело мелькали то небо, то хлебное поле, то трава. Но вот танк достиг спасительного леса, густая крона деревьев надежно скрыла его от глаз вражеских летчиков. В лес вкатывались другие машины. Преследовать врага, когда в воздухе господствовала немецкая авиация, было бы непростительной глупостью. Немецкие самолеты, как слепые, покружив еще некоторое время над лесом и сбросив наугад оставшиеся бомбы, пошли на свои аэродромы. Только воздушный разведчик «рама» по-прежнему «висел» в воздухе.
   Ночь на 29 июня прошла относительно спокойно. С рассветом соединения немецких самолетов появились над полем. Немцы подтянули тяжелую артиллерию. Они начали новое контрнаступление.
На левом фланге не оказалось 15-го механизированного корпуса, и немцы воспользовались этим -- сорок вражеских танков прорвались и ударили во фланг. Навстречу им командир 8-ого механизированного корпуса генерал-лейтенант Рябышев бросил свой резерв -- десять танков "КВ". Танки были вооружены стопятидесятидвухмиллиметровыми орудиями. К сожалению, снарядов к ним почти не было. Поэтому самым верным средством подавления немецких танков стал таран. Машины на большой скорости врезались в немецкие танки: невообразимо пронзительно визжало железо. Отваливались разрубленные гусеницы и катки вражеских машин. Из подбитых немецких танков выскакивали танкисты, многие из них горели, к комбинезонам прилипли жадные языки пламени. Бегущих настигали пулеметные очереди или гусеницы. Бой был беспощадным, жестоким, скоротечным. Из сорока прорвавшихся немецких танков ни один не ушел с горящего поля. Всю ночь здесь чадили подбитые, искореженные машины. Тяжелый едкий запах горелого мяса, пороха, краски драл горло.
Все атаки в лоб не принесли противнику успеха, и немцы прибегли к своему излюбленному маневру -- клещам.
На рассвете над лесом показался наш самолет. Немцы открыли сильный огонь по нему. Самолет загорелся. С земли видели, как метнулся через борт темный комочек, как, умело используя затяжной прыжок, летчик раскрыл парашют у самой земли. И все же немцы успели его подстрелить. Раненого летчика доставили к генералу Рябышеву. Летчик сообщил, что он вез командиру 8-го механизированного корпуса пакет, но, когда самолет подбили, пакет пришлось уничтожить. На словах он передал приказ командования Южным фронтом- ОТХОДИТЬ..
 Для прикрытия отхода генерал Рябышев приказал сформировать группу из тяжелых танков «КВ» и «тридцатичетверок»группу.
.     Танковый ночной бой, сумбурный, скоротечный.
В открытом поле наши машины сошлись с вражескими. Никто не мог их сосчитать. Из темноты, из дула, выплескивалось пламя, и на это пламя тотчас же разворачивал башню Алексей Путивцев и стрелял. Изредка он приказывал включать водителю фары. На секунду, не более. Мгновенная остановка -- выстрел. И танк с ревом срывался с места, меняя местонахождение. Алексей видел, как загорелся один немецкий танк, второй, третий, четвертый -- горящие танки эти остались позади. Вся степь была уже усеяна кострами, в которых горели железо и люди. Горели наши танки, а экипажу Алексея все еще везло.
Попадания в танк не причиняли пока ему серьезного вреда: оторвало левое крыло, разбило курсовой пулемет.
Все меньше становилось снарядов, а конца немецким танкам не было. Уже большинство наших машин вышли из строя, одни горели, у других  повреждены гусеница или мотор, а танк Алексея рвался все вперед и вперед, стараясь пробить всю железную стену, которую выстроили немцы.
И у Алексея, и у других оставшихся в строю танкистов не было иной дороги -- только вперед. Но вот гильзоулавливатель поймал последнюю гильзу последнего снаряда. Непривычно тихо стало в танке. После выстрелов мотор, казалось, только нежно урчал. Но танкисты не слышали ни этого нежного урчания, ни тишины: в ушах у них по-прежнему звенело от недавних выстрелов.
-- Стоп! -- крикнул Путивцев механику-водителю. -- Приказываю всем покинуть танк.
-- Товарищ командир, а вы?
-- Приказываю немедленно покинуть танк!.. Танк еще живой... Бросить его не могу... Есть еще гусеницы...
-- Мы тоже останемся, -- сказал заряжающий.
-- Быстро! ЭТО ПРИКАЗ!
   Первым через донный люк танк покинул раненый стрелок-радист, за ним вылез механик-водитель. Заряжающий покинул танк через башенный люк: ступил на решетку жалюзи, и тут его срезала очередь светящихся трассирующих пуль.
Алексей сел на место механика-водителя, включил первую скорость, затем вторую, зажал левый фрикцион и пошел на танк, который вынырнул из темноты слева. Заскрежетало железо. От удара мотор чуть не заглох. Алексей быстро воткнул первую скорость, с силой нажал на газ и стал толкать вперед разваливающийся под ударами легкий немецкий танк. Потом дал резко задний ход. Остановился. Снова рванул вперед, на этот раз забирая вправо -- на вспышку орудия. Тут вражеский снаряд ударил в моторную часть -- языки пламени лизнули решетку жалюзи. Танк остановился. Алексей соскользнул с сиденья, открыл донный люк, но в это время бронебойный снаряд прошил бортовую броню «тридцатьчетверки»...