Пестрый мир

Автор: Даниил Рубанов, написано в возрасте 15 лет
 

Наконец, я могу сделать то, о чем мечтал последние месяцы. Предвкушение подхлестывало меня, заставляя шаг сменить на бег. Я вынырнул из подземного перехода, свернул за угол и спустился по широким ступенькам. Слева от меня стояла одинокая скамейка. Я залетел на нее, даже прокатился немного и застыл, закрыв глаза.
Сквозь ветки деревьев, на которые не падала тень от небоскребов, пробивалось солнце и щекотало мне лицо. Изредка возникал ветерок, который взъерошивал мою лохматую голову. На деревьях переговаривались птички, внизу шелестела трава, и даже облака проносились с еле уловимым шумом стихии над головой.
Все было идеально.
Лишь только рев моторов, да крики и свисты проходящих мимо людей, говорящих по телефону, возвращали меня в реальность. Сердце билось быстро. И скорее не от бега, а от сознания того, что сейчас произойдет.
Я открыл глаза и опустил взор на то, что лежало на коленях. Это была книга. Сердце замерло, а нос сразу учуял аромат - так пахнут только интересные книги. На первом листе значилось имя автора и название книги. Я перевернул страницу.  Вверху справа, чуть выше названия главы, была напечатана фраза: «Моей большой семье и друзьям посвящается». Ниже шло предложение, с которого начиналась новая история…
На скамейке напротив сидел ветхий старик и громко ел яблоко. Я продолжал читать, но ощущение чужого взгляда засело у меня в голове. Между строчек на бумаге я видел смутные светло-голубые глаза. Я оторвался от книжки. Подняв голову, я решил ответить старику тем же, но вскоре глаза заслезились, и я отвел взгляд.Черные вереницы уже не заставляли меня забыться и уйти из мира, где постоянно рычат автомобили.
Краем уха я услышал, как в урну упал огрызок яблока. Затем старик поднялся, опираясь  на трость, и пересек дорожку.
Сделав вид, что продолжаю читать, я замер, вслушиваясь в звуки. Старик потоптался на месте, постучал тростью по скамейке, и еле слышно обратился ко мне. Мой нос уловил запах старости и чего-то еще, такого знакомого.
-Не разрешите мне присесть?
Я нервно сглотнул и помедлил с ответом.
-Лавка не моя, – ответил я, не отрываясь от книги. – Вы вправе сидеть на ней, так же как и я.
Я не видел реакции старика, но, готов поклясться, что он широко улыбнулся.
-Ну, это просто была любезность, – тепло произнес он.
-Кажется, я уже и не помню, когда в последний раз слышал это слово… Любезность… Разве оно еще не исчезло? - спросил я его.
…Старик был невысок, хотя в мои годы был наверняка выше меня. Держался он ровно. Трость, атласно-черная, с серебряной фигуркой льва на конце, была словно и не нужна ему. Палка скорее служила атрибутом его наряда: на голове находилась старомодная шляпа, какую я видел в фильмах, на очень старых, еще магнитных кассетах. Легкий пиджак с подшитыми заплатками на локтях, идеально выглаженные брюки, черные туфли, под цвет трости. С внешнего  нагрудного кармана пиджака сбегала золотая цепочка, и терялась во внутреннем, той же стороны. Из-под шляпы выглядывали седые волосы, чуть вьющиеся, но уже столь редкие. Морщинистое лицо заставляло задуматься о том, какие времена он повидал, но живые, ясные глаза, словно принадлежали мальчишке моего возраста.
-Если я загляну в словарь двадцать второго века, то, может, и не найду этого слова. Однако это не значит, что оно пропало. Нам, старикам, это слово так же знакомо, как и тебе слово «компьютер». Я просто обязан его хранить, чтобы передать другим. Тем, кто захочет знать.
-Но это вряд ли случится, не так ли? Ведь сейчас не найти человека, которому будут интересны забытые глупые слова…
-Что меня просто удивляет.
Я не понял, что он имеет ввиду. Современность и прогрессивность наших дней вроде бы не ново.
-Ведь вы, несомненно, знаете, что оно означает? – спросил старик и вскинул брови, которые подняли несколько рядов тяжелых морщин.
Я поджал нижнюю губу и кивнул. Старик стоял и молчал. Я вдруг понял, что он смотрит на меня как то странно, будто я сижу чуть правее.
-Э-э… так вы знаете? – повторил старик.
-Да, - ответил я, – разве этого не видно?
Губы старика сжались и побелели.
-Не разрешите мне присесть? – снова задал свой вопрос старик, и его лицо приобрело гримасу безразличия.
-Разрешаю, – ответил я и еле подавил смешок.
Он повернулся к скамейке спиной, и очень осторожно начал опускаться. После того как его погружение закончилось, он поставил трость между ног и сложил на нее руки. Я повернулся к своей книге и решил прочесть абзац заново, так как забыл, о чем он был.
-Можно поинтересоваться?
Я нервно задвигал челюстью. Что ему молча не сидится?
-Интересуйтесь, – бросил я.
-Что за книгу вы читаете, юноша?
-Если я скажу, то возможно дорого поплачусь, – проговорил я, чтобы отвязаться, хотя сказанное было истиной.
-О, уверяю вас, мой юный друг, что я никому не проговорюсь. Все, что вы скажете мне, я унесу с собой в могилу.
«Думаю, это произойдет очень скоро», - зло отметил я про себя.
-Эта книга не куплена с полок обычного магазина, - ответил я, но обложку показывать не стал.
-А о чем она?
-О мире, который мы потеряли…
-Как интересно. И кто же автор?
Я повернулся к старику и еще раз оглядел его. Нет, он однозначно не из них.
-Мой друг.
Старик восхищенно открыл рот.
-Но вы должны помнить, – строго и быстро произнес я, – что дали слово, о том, что ни единой душе не расскажете.
-Я и не собираюсь, – ответил старик и улыбнулся, – друг вашего возраста?
-Да, ему тоже пятнадцать.
-Чудесно!
-В самом деле?
Последней фразой я словно осадил его. И мне уже показалась, что я слишком груб с ним. Ведь он просто интересуется…
-Мой сын никогда не читал книг. Он даже и не знает о сказках, – покачал головой старик, – разве что кроме той, которую я рассказывал ему, когда он еще не умел включать компьютер самостоятельно.
-Мне жаль вашего сына, – произнес я, чтобы поддержать беседу.
-Мне тоже. Но ему, несомненно, было лучше без них, чем мне с ними. Он был человеком этого мира, – старик обвел рукой окрестность.
-Был? – спросил я и понял, что книга остыла: столько времени она была без внимания.
-Да. Он умер в сорок лет. Как и все умирают ныне.
-Неправильно это.
-Что именно?
-Присутствовать на похоронах сына.
-Наверняка, так же неправильно, как и присутствовать на похоронах своего внука.
Я замер. Этот старик видел похороны своего внука…
-А сколько ему было?
-Тридцать…
-Простите?
-Тридцать, – тщательно проговорил он, – слава богу, его дочери только десять. И я смогу уйти раньше, чем она.
Я немного испугался старика. Он с такой легкостью говорил о конце жизни.
-Сколько же вам? – не сдержался я.
-Почти сто один год, – протянул старик, – и чувствую, не дотяну до среды.
-Этой среды? Я не верю, что вам столько лет! Вы не выглядите…
-Да, знаю.
-Но разве можно быть долгожителем в наше время?
-Да, но при одном условии.
-При каком?
-Если следовать старым традициям.
В этот момент я проникся теплом к совершенно незнакомому мне человеку.
-И думаю, проведу праздник в одиночестве. Где, спрашивается, моя дочь? Куда же занесло ее время?
И кого это он спрашивает? Мне-то почем знать, кто его дочь?
Что-то щелкнуло у старика в кармане. Он живо вскочил, отчего я даже вздрогнул.
-Кто бы мог подумать, что уже так поздно? – заговорил он.
Я посмотрел на небо и увидел, что оно становится темным. Строки книги были уже плохо видны. Короткая беседа унесла слишком много времени.
-Могу я полюбопытствовать, вы завтра будете здесь?
- Скорее всего.
-И вы не будете против, если я прерву ваше чтение в три часа?
-Не буду.
-Значит до завтра?
-Если только мир не перевернется.
-Я думаю, это не случится завтра.
-Вы утешили меня.
-Тогда позвольте мне пожелать вам «спокойной ночи» и попрощаться.
-Снова любезность?
Старик прибавил себе морщин теплой улыбкой. Затем развернулся, и зашагал, как мне показалась, неуверенной походкой, изредка постукивая тростью по бетонной дорожке.


Я подлетел к окну во всю стену и стал вглядываться в город, отыскивая единственный в округе Парк. С семисотого этажа были видны лишь макушки деревьев. А вокруг Парка теснились высоченные здания, крыши которых терялись в облаках.
Старик придет в три.
Оказавшись в коридоре, я встал возле персонального лифта. Спустя две секунды, передо мной раздвинулись дверцы из полимера. Я зашел в него и легким прикосновением к панели, заставил спуститься на первый этаж. Спуск не занял больше десяти секунд. Все еще не привыкший к тошноте, я бросился на улицу вдохнуть чистого воздуха. Хотя значение слова «чистый» изменилось за последние сто лет.
Отдышавшись немного, я повернул направо и остановился возле посадочного трапа. Послышался жуткий свист, и передо мной появился скоростной поезд. Дверцы распахнулись ровно на три секунды, но я успел в них нырнуть. Поезд тронулся, качнув всех стоящих пассажиров. Меньше чем за полминуты транспорт привез меня к Парку.
Я оказался в самом центре Парка. Найти вчерашнюю скамейку оказалось не трудно: их было не больше десятка. Я присел на нее и, переведя дух, открыл книгу на тринадцатой главе.
Строки превратились в волны чувств и эмоций, и покатили меня по временам, плавно опуская в действительность двадцать первого века. До чего же раньше было все так просто и так сложно. Так интересно…
-Не разрешите мне присесть?
Я поднял голову и увидел вчерашнего старичка. Он был точно так же одет, снова со своею тростью.
-Конечно, присаживайтесь – ответил я, приметив, что голова старика при этих словах чуть дернулась в сторону. Что это с ним?
Старик тяжело погрузился на скамейку и уложил свою трость на колени.
-Почему вы читаете в Парке? – спросил старик, – Почему не дома?
-Я терпеть не могу запах пластика и…
-Электричества?
-Да! Если так можно сказать… Дом, словно пропитан им… и пахнет так искусственно…
-Понимаю, – покачал головой старик, – я сам бегу от этого.
-А где вы живете? – спросил я, проникаясь к старику родством.
-В квартале «Новый век». В самом высоком здании, но на втором этаже.
-Переехали недавно? – поинтересовался я, зная, что этот квартал был отстроен два года назад.
-Да-а… Несколько месяцев назад… В рамках помощи пенсионерам.
-Вам бы надо в рамках помощи очень древним пенсионерам.
Старик засмеялся. Я понял, что не знаю, о чем говорить. Но меня выручил он:
-Чем вы займетесь в будущем?
-Не знаю. Я много чего хочу, но это неосуществимо. А из оставшегося выбрать нечего. Все пусто, как выеденное яйцо.
-В мире можно все, пусть даже в этом.
-Вы знаете место, где можно сыграть на сцене?
-Вы хотите играть в театре? – спросил он.
-Это так ужасно?
-Это чудесно! Кто ваши родители?
-Судьи.
-Они читают?
-Нет. По крайней мере, я так думаю. Я не видел их больше года.
Старик стер с лица улыбку и повесил новую маску, более хмурую.
-Где же они?
-В Америке. Они лишь присылают письма. Раз в месяц. Исключением был разве что мой день рожденья. В этот день они мне позвонили.
-Тем более удивительно!
-Что именно? – осведомился я.
-Вы самое большое исключение из правила!
-Я должен радоваться этому?
-Но это уж вам решать…
Я замолчал.
-Вы личность, - продолжил старик.
-Спасибо…
-У вас есть своя натура.
-Я догадываюсь…
-Вы не склоняемы.
-Я счастлив…
-Вы имеете характер. А в наше время это значит многое.
-Я польщен.
Старик вновь восхищенно уставился на меня. Я отвел взгляд. Мои шнурки стали вдруг такими интересными. Что-то щелкнуло у старика в кармане, и я догадался, что это, как и в прошлый раз, сработали механические часы на золотой цепочке. Значит, уже четыре.
-Вы поддерживаете связь с субъектами подобным вам?
-Вы очень любопытны – ответил я и перевел взгляд на соседнюю лавку, на которой расположилась парочка влюбленных, явно не знающих как себя вести.
-Я старик. Причем тот, который потерял всех своих друзей.
Стало вдруг так жутко горячо в животе. Мне было жаль его, однако он говорил очень весело. Словно говорил не о себе.
-Да, у нас есть свое тайное общество – произнес я и чуть не шлепнул за это себя по губам.
-Расскажите…
Деваться было некуда.
-Оно было основано примерно сто лет назад, когда упадок культуры достиг критической точки, когда в библиотеки перестали ходить, а все музеи позакрывали. Писатели, поэты, художники, несколько ученых, достойных носить это звание, и еще люди, которые просто не хотели мириться с губительным прогрессом, приняли решение о создании тайного общества. Общества, которое будет продолжать сохранять традиции и ценности, помогать всем нуждающимся и просвещать каждого желающего… но естественно хорошо проверенного. Заброшенные музеи, дома культуры, библиотеки, театры – все это служило пристанищем для скрывающихся талантов всего белого света. Но мы теряем людей… время и все его прелести глупой жизни забирают почти все молодое поколение. Мы вымираем, словно малопотомственная раса. Нас осталось катастрофически мало. Что сказать, времени помогает правительство, которое нас отлавливает и за нелегальность сажает в тюрьму. А некоторых в психушку - за бредовые идеи и за «неспособность адаптироваться в окружающей среде»… На наших картах появились пробелы. В некоторых городах не осталось ни одного члена нашего общество. Исчезли и целые страны…
-Как называется это общество?
-В первый день, когда собралось общество, один человек принес с собой Библию. И все поняли, что нет ничего ценней, чем страницы, несущие знание. Мы так и назвались - «Страницы». Словно каждый из нас - составная часть большой и ветхой книги знаний. У каждого были свои полномочия и цели…
-Какие полномочия лежат на вас?
-Нет у меня полномочий – ответил я грустно и провел большими пальцами по корешку книги – просто стараюсь быть человеком.
Старик отвернулся и поднял голову к небу.
-Не все в этом мире потеряно, - с жаром продолжал он - нужно просто уметь рассмотреть скрытое… Взгляните на небо, на тот уголок неба, что еще позволяют нам увидеть небоскребы.
Я вскинул голову вверх и не увидел ничего, кроме аквамаринового полотна.
-Сейчас еще светло, – говорил старик, – но все равно, даже ночью их не видно.
-Простите, но кого не видно?
-Звезд. – просто ответил старик. - Больше не видно звезд, ярких красок, которыми они переливаются  в безветренную погоду.
Я задумался над тем, что он сказал, и вдруг понял, что и впрямь ни разу не видел звезд. Но ведь в книжках, в старых фильмах они были. Я поспешно оглядел небо, словно старался отыскать хоть маленький огонек. Но ничего не было. Пусто.
-А почему больше нет звезд? – спросил я, и в голове мелькнула дикая мысль – они же остались на своих местах?
-Да, – захохотал старик, причем от всей души, – да, они остались. Это, пожалуй, единственное в мире, что еще не подчинил себе человек.
Старик смеялся, да так, что слезы потекли из глаз. Он нащупал платок в кармане, достал его и утер глаза. Глядя на то, как он смеется, и я невольно улыбнулся.
-Все теперь принадлежит человечеству – продолжил старик с ноткой печали в голосе – всем заправляют люди: мы решаем, быть дождю или нет, мы решаем, где расти лесам, мы решаем, где  течь рекам, мы решаем, где жить животным… Только кто нас назначил быть Господом Богом?
Старик смолк. Он спросил не меня, а весь мир. И я погрузился в собственные мысли, полные давящей атмосферы гибели, и не мог понять, как это, еще минуту назад, мы со стариком смеялись.
-Теперь слишком много огней, – начал старик, и я даже не сообразил, что это он говорит мне, – весь город ночью светится пестрыми красками, яркими огнями ночных клубов. Мы не можем увидеть то, что творится наверху из-за того, что нас сильно слепит то, что находится внизу. Вот почему звезд больше нет… пестрый мир… хотя, если забраться на самое высокое здание, и посмотреть на небо сквозь подзорную трубу без увеличительных стекол, то можно увидеть звезды.
-Неужели только так… неужели мы вычеркнули из своей жизни красоту неразгаданного? – не мог поверить я.
-Ну, возможно, на Северном Полюсе ты еще сможешь увидеть северное сияние, – улыбнулся старик, и его часы громко щелкнули, – сколько страниц осталось в твоей книге?
-Примерно триста, – ответил я, взглянув на место, где была закладка.
-Встретимся завтра?
-Я не против.
-Только не здесь. Давайте у меня дома.
-Почему?
-У меня есть кое-что для вас, что, несомненно, понравится. И я надеюсь поговорить о ней, – старик указал на мою книгу – а то мало ли кто подслушает… Знаете где я живу?
-Я же еще не дал вам согласие!
-Квартал «Новый век», первое здание, квартира с номером двести двадцать. Это очень близко отсюда, – говорил он, вставая, – и не забудьте книгу. Приходите утром, скажем часиков в восемь, идет?
-Да, – ответил я, не зная, на что соглашаюсь.
-Вот и здорово! – воскликнул старик и повернулся ко мне спиной.
Не успев попрощаться, я уже смотрел в спину ковылявшего старика, странно выбрасывающего трость перед собой.


Мой сон прервался резко, на том самом моменте, когда я обреченно повис в паутине, а на меня стал надвигаться черный косматый паук с человеческой мордой. Спустя секунду, я понял, что не дышу, и громко хватанул охлажденного воздуха.
С лица стекал холодный пот.
-Так испугался, и чего? – спросил я сам себя – глупого сна?
Я посмеялся над той картинкой, что видел во сне, но тут же перестал: уж больно пугающе были эмоции, слишком реалистичны кошмарные грезы.
Я встал с кровати и подошел к окну. Свет автоматически включился, как только ноги коснулись пола, и в комнату въехал робот.
-Что произошло, хозяин? – прогоготал он металлическим голосом.
-Все в порядке, – огрызнулся я, – проваливай!
-Хозяин имеет плохое настроение. Хозяин слушать музыку?
-ПРОВАЛИВАЙ! – заорал я и, схватив со стола какой-то предмет, швырнул его в робота.
Фигурка Статуи Свободы, подаренная родителями, ударилась о металлический панцирь робота и раскололась на две части. Робот тут же принялся все убирать, но статуэтка попала в дисплею, и тот погас. С минуту робот выполнял странные движения, а затем отключился.
Я не знал, отчего так разозлился. Но точно не из-за сна. Я смотрел в окно и видел в нем две картины: отражение ночного, неспящего города, и себя, за чьей спиной стоял робот. И тут я понял, что было причиной моего гнева. Когда я проснулся от кошмара, встревоженный и испуганный, я увидел лишь робота. Не родителей, а робота, который стремится тебя утешить заложенной на все случаи человеческого настроения программой. Не машина была мне сейчас нужна, а человек, способный понять, способный успокоить.
Я обернулся и посмотрел на разломившуюся Статую Свободы, лежавшую у резиновых гусениц робота.
-Так не должно быть, – произнес я, – вы не должно были бросать меня!
          В комнате, казалось, остался звон последнего моего крика, словно он был заперт. Это слишком давило на меня. Я схватил штаны, быстро надел их и выскочил из комнаты. Я подошел к маленькой двери, которая скрывала за собой кладовую, открыл ее и стал шарить рукой по полу. Несколько секунд спустя, моя рука нашла то, что искала. Я выпрямился, сунул этот предмет за пояс, и выбежал через пожарный выход.
Я запрыгнул на лестницу и, быстро перебирая ногами, взбежал на последнюю ступеньку, откуда открывался вид на весь город. Я был на крыше.
Ветер трепал мои штаны и заставлял челку беспорядочно перемещаться по лбу. Несмотря на лето, ночь была прохладной, отчего я поежился и поспешил к центу здания. Когда ноги остановились в центре латинской буквы «P», я достал из-за пояса сломанную подзорную трубу. Несколько стекол в ней оставалось, и поэтому я с размаху швырнул ее на крышу. Осколки разлетелись в разные стороны. Я просунул внутрь два пальца и провернул ими, освобождая трубку от мелких стеклышек.
Не обращая внимания на изрезанные пальцы, я приложил глаз к металлической трубке, а другой закрыл. Какое-то время мне не было ничего видно, но спустя минуту я увидел их. Старик не врал.
Ветер обдувал лицо, и уже стало почти все равно. Плевать на мир! Как же красиво!
Сотни маленьких огней сияли в вышине. От каждой звездочки тянулись разноцветные, неописуемые шелковые нити: они были то перламутровые, то сизые, то рубиновые – все необычайно красивые и загадочные. И все сияло, переливалось и мерцало. И все кружилось, и не знаешь, что кружится - небо или ты. Мир чудес, который заставлял забыть, где ты и кто ты. Ты падаешь в ямы и несешься многие километры неизвестности и, кажется, преодолеваешь вечность, что натянута меж звезд, и звезды уже не мерцают разноцветными огнями, они становятся просто источником света, какие-то ближе, а некоторые далеко в глубине бесконечной синевы; мир чудес, который не видел никто, кроме тебя.
…Я совершенно не ожидал резкого толчка в грудь, от которого я повалился на спину и больно ударился головой. В глазах стали расходиться круги, и появились звезды, но совсем не такие как на небе.
-Что с вами, господин Немов? – раздался громкий и встревоженный мужской голос.
Я все еще приходил в себя. Оторванный от сказочного мира, я никак не мог вернуться в реальность, в пестрый мир. Но вскоре зрение вернулось, и я вздрогнул, поспешив откатиться от края крыши. Оказывается, столь увлеченный звездами, я не заметил, как подошел к самому краю.
-Что случилось? – пробормотал я, поднимаясь на ноги и опасливо глядя вниз.
Охранник, который отвечал за личную безопасность каждого, кто здесь проживал, замешкался. Он все время бросал нервные взгляды на синее полотно над его головой.
-Я увидел вас в камере слежения. Вы стояли на самом краю здания и кружились, запрокинув голову к небу. Вы занесли ногу над пустотой, но я успел...
Я нервно сглотнул, узнав, что был на волоске от гибели. Вы занесли ногу над пустотой…
-Что вы увидели, господин Немов? – осторожно спросил охранник.
-Где? – не понял я.
-Ну… - охранник кротко указал пальцем на небо, а потом шепотом, словно боясь, прибавил, – там.
-Вы хоть раз видели звезды?
-Ну… нет, разве что в старых фильмах…
-И вы ни разу не хотели увидеть настоящие звезды?
-…а еще я видел их в новостях о комических достижениях, – продолжал он, словно и не слышал меня, но потом вдруг встрепенулся – зачем на них смотреть?
-Чтобы полюбоваться! Держите – я протянул охраннику трубу.
-Но ведь в ней нет стекол! Это бессмысленно!
-Просто смотрите! – не выдержал я и вскрикнул довольно громко.
Охранник недоверчиво оглядел меня и уставился на небо.
-Видите? – спросил я.
-Просто огни, – произнес он, отнимая глаз от трубки, – похожи на те, что горят на новом торговом центре, видели?
И он стал оглядывать местность в поисках этого центра.
-Но, а как же звезды? – отчаянно спросил я – как же их сияние?
Охраннику не нравились мои вопросы. Он подошел ко мне поближе, словно боялся, что я сейчас сигану вниз.
-Может, мне позвонить вашим родителям? – проворчал охранник.
Родители… и снова вернулось то самое чувство одиночества. Я покачал головой в знак отрицания.
-Может, нужна медицинская помощь?
Я снова покачал головой.
-Пойдемте со мной. Я провожу вас до квартиры.
-Но, а как же звезды… - промолвил я и отыскал глазами крышу дома старика.
Старик  мирно спал далеко отсюда.
-Вы не поймете – сокрушенно произнес я и первым побрел к лестнице, оставив позади недоумевающего охранника.
Я выпал из скорого поезда, и меня вырвало.
Никто не подошел и не спросил, что со мной. Все как всегда спешили по своим делам.
-Слишком быстро, – промямлил я и утер рот тыльной стороной руки.
Пройдя Парк, я пересек дорогу, и оказался в квартале «Новый век». Я миновал пару зданий, минимаркет и уже стоял возле больших стеклянных дверей, в которых отражались сотни меня. Служащий поспешно открыл дверь и низко поклонился. Я прошел внутрь и тут же почувствовал жжение в волосах – значит, меня просветили на наличие опасных веществ.
Звон от моих ботинок с каждой секундой становился все громче и все более пугающе. Я сбавил шаг.
Коридор был пуст. Справа и слева располагались одинокие двери с жутко блестящими номерами. В конце коридора находилась полуоткрытая дверь, из которой сочился неровный свет. Номера рассмотреть было нельзя, но я не сомневался, что он оканчивается на двадцать. Я ускорил шаг. Перед самой дверью я почти бежал. Я чувствовал, что произошло нечто тревожное.
Я резко затормозил у самой двери и распахнул ее. Перешагнув порог, я оказался в заваленной грудой книг прихожей.
          Дверь за мной захлопнулась – моя книга выпала из рук – и я вздрогнул.
-П-простите! – крикнул я. – Здесь есть кто-нибудь?
Никто мне не ответил. И даже эхо молчало. Мои слова поглотила давящая тишина. Тишина, которая звучала по-своему.
          Комната была захламлена. Старинные афиши фильмов или театральных спектаклей. В воздухе витал запах табака и ментола. Дым не выходил, так как все окна были наглухо закрыты и задернуты шторами. Обогнув колонну книг, я увидел кожаное кресло, а в нем мирно покоящегося старика.
Его глаза были закрыты, руки, что-то крепко сжимавшие, сложены на груди, ноги уложены на стоящий рядом пуфик, а сам он был, несомненно, мертв.
-Кто вы? – раздался громкий голос за моей спиной.
Он был неожиданным, но я не испугался. Сознание того, что старика нет, меня потрясло слишком глубоко. Сейчас ничто не могло меня удивить или напугать. Я медленно обернулся и увидел позади кресла мужчину лет сорока. В его руках была большая сумка для мусора.
-Кто вы? – повторил мужчина, оглядывая меня и территорию вокруг, словно проверяя, ничего ли я не трогал.
-Я… моя фамилия Немов.
-Вы знали его?
-Да, я…
Но в голову мне так и не пришел ответ. И вправду, кто я ему? Друг? Я даже имя его не знаю. А он не знает мое. Не знал…
-Мы с ним познакомились в Парке. Мы беседовали, – ответил я и опустил голову вниз. Глаза отчего-то высохли, словно в лицо дул сухой ветер.
-Давно знали его? – спросил незнакомец.
-Нет. Всего два дня.
Мужчина задумчиво покачивал головой…
-А я неделю. Интересный старик, правда?
Я не стал отвечать на этот вопрос. Было и так все ясно.
-Он умер ночью. Примерно в полночь. Спать он не ложился, как видишь, он одет. Но что его убило?
-Старость, – ответил я и оглядел руки старика – ему ведь… да, как мог я забыть, ведь ему сегодня исполнился сто один год!
Мужчина напустил брови и стряхнул пепел с сигары.
Оба мы замолчали и молчали долго. Первым пришел в себя мой немногословный собеседник. Он поднял с пола сумку и стал бросать в нее различные книги. Не все. Он читал названия, и если что-то бормотал, значит, клал в сумку, а если молчал - оставлял. В сумку попадали не только книги, но и разные вещи с полок, статуэтки, кубки, фотографии.
-Что вы делаете? – решившись, наконец, спросил я.
-Спасаю историю – ответил он, и, забив сумку доверху, вышел из комнаты.
Я остался сидеть в кресле. Через пару минут мужчина вновь вернулся. Сумка его была пуста.
-Он разрешил вам трогать свои вещи?
-Он наказал мне – спокойно ответил человек, погружая в сумку трость старика.
-Куда вы это все денете? Выбросите?
-Нет. Сохраню.
Он продолжал ходить по комнате, приглядываясь к разным книгам.
-Можно я заберу трость? – спросил я.
Мужчина повернулся и вынул изо рта сигару.
-Это, парень, не ради наживы. Эта трость была неотъемлемой частью его жизни. Зачем она тебе?
-Вам я не скажу. Но найдутся люди, которые сохранят ее лучше вас. И он знал об этом – кивнул я на старика.
Человек замер, а сигара испускала дым из руки.
-Если Юлианус осмотрит местность…
-…повсюду он увидит друзей, – договорил я пароль – значит вы тоже… в тайном обществе? – прибавил я шепотом.
Мужчина кивнул и вновь принялся за работу.
-А он знал, кто вы?
Мужчина вновь кивнул.
-И как давно?
-Пять дней.
Значит, старик знал обо всем, когда меня спрашивал. Но зачем это было ему? Зачем притворяться, будто ничего не понимает?
-Он хотел от меня услышать, что я думаю о жизни, – сам себе ответил я.
-Что?
-Я вам помогу.
           Пока мы работали, я успел заметить, что в комнате старика нет никакой электроники. Не было даже компьютера, через который все делают закупки продуктов и вещей. Он жил, словно в двадцатом веке. Лишь только возле окна стоял старенький факс.
-А что он зажал в руках? – вдруг спросил я.
Незнакомец пожал плечами. Потом подошел и аккуратно вытащил из рук старика немного скомканный лист бумаги. Эта была бумага для факса. Мужчина развернул его, пробежался глазами, потом отдал листок мне. Я взял и прочел:
С днем рождения, папа! Тебе исполнился сто один год… надо же! Надеюсь у тебя все хорошо.
Я счастлива. Прости меня за все. Я не думала, что говорила тебе тогда. Прости, прости,  что уехала с ним. Но я хочу, чтоб ты знал, я всегда гордилась  и буду гордиться тобой.
С любовью,
твоя дочь Алиса…
-У него была дочь…
-Я не знал – произнес человек.
-Он жил один. Все у него погибли, он говорил. Видимо он похоронил и свою дочь раньше времени. А она любит его. Должно быть, сердце его не выдержало, когда он это прочел…
-Прочел? – в голосе человека появилась некая странность - парень, он же был слепой.
-Что?
-А зачем ему, по-твоему, трость?
Я держал листок и смотрел на него, хотя видел совсем другое. Я видел те дни, когда он странно садился на лавку, как странно он смотрел на меня и не замечал протянутой книги, как неуклюже уходил домой. И как же я этого всего не увидел!
-Он никогда не показывал свою маленькую слабость, – проговорил я.
Человек не ответил.
-Но почему у него в доме столько книг?
-Он же не всю жизнь был слепым. Он потерял зрение несколько лет назад. А эти книги - вся его жизнь до…
Я крепко сжал зубы, но все равно не смог сдержаться. Слеза спустилась по щеке и упала на ковер. Мужчина деликатно отвернулся и пошел к двери.
-Ему не нужно было видеть. Он знал, что там написано, – сказал я, – он знал…
Прежде чем уйти из квартиры, я вложил листок старику в руки и крепко сжал их. Уходя, бросил взгляд на спокойное лицо старика и в этот момент понял, что оно счастливое. Старик будто спал, и ему снился приятный сон. Как ребенок обнимает игрушку ночью, так же и он сжимал листок, в котором было написано, что дочь гордится им, и что она его любит…