Ох уж эти москвичи! Записки москвича

 "Я смотрю на Москву через призму поэзии, призму музыки, призму любви.
Просто так на Москву смотреть бесполезно - ничего не увидите вы!"               
http://www.bards.ru/archives/part.php?id=6596 

Такую вот добрую песню  придумали  в середине  шестидесятых  два москвича, совсем не поэты по своей профессиональной подготовке и образованию и не композиторы. А  для меня и многих они  -     Геннадий Иванов  и   Юрий Колесников - поэт и композитор.  И придумали  они  эту песню о Москве не для того, чтобы стать известными, прославиться    или,  как теперь принято говорить, «стать звездами».
Эту песню пели на кухнях и у костров, на студенческих сценах и туристических  слетах,  да  где только не пели. Наверное, кто-то даже и сейчас поет. Только все меньше  нас, кто знал, любил и пел такие песни.  Да и самого поэта уже нет.
   Нужно ли кому доказывать,  что не пишут такие песни по заказу и за деньги. Значит, чувствовали они душой, сердцем этот наш город.  Наверное, любили его.
   И вдруг  по глазам  в центральной, пусть и виртуальной прессе : 
«Приезжие - о жителях столицы: «Москвичи нас ругают и обманывают!»
(07.12.2009http://www.kp.ru/daily/forum/article/581282//
  Опять, в который раз, как о больном  зубе: «москвичи такие-сякие» или наоборот: «эти приезжие превратили город   черти   во  что!».

P.S. Когда начинаю перечитывать или редактировать, самому становится неловко. Ведь, всё это знакомо "на сто рядов", скучно и тоскливо. Ты выдай хоть что-нибудь "поострее". О каком-нибудь Шарикове, с мозгами дворняги, начинающем прививать свои "правильные взгляды" и т.п. Читайте, читайте, любезные, не меня. Я только учусь...
 
Что же все-таки произошло со всеми нами, что одни стали ненавидеть этот город, родившихся  и проживающих в нем,  а сами москвичи, исконные, коренные или хотя бы пожившие в  Москве  какое-то долгое время,  редко кто с большой симпатией стали относиться к так называемым «приезжим».
Как и любой крупный город, тем более  любая столица, Москва   притягивала  и будет притягивать людей извне. Нет в этом ничего не объяснимого, странного и непонятного. И тем более, пугающего.
Есть только  особенности, которые одни не понимают или не хотят их понимать и принять, а другим лень на это обращать внимание. Есть и третьи, которые все понимают, ничего им не лень,  и из всего, что дает прибыль, они ее извлекают. Куда уж тут деться, век такой: практицизм и лирика понятия из разных миров. Можно, конечно, более точно,  предметно, не столь упрощенно, но это не научный трактат и не социологическое исследование.
В первые послевоенные годы и в самой Москве и на ближайших, тогда ещё подмосковных землях, жить было не проще и не легче, чем сейчас. Бараки и дома, домишки и коммуналки были сплошь и рядом. И жили в столице  бок о бок русские и татары, азербайджанцы и евреи, цыгане и  прибалты,  - да кто только не жил. Хотя, все же русских в массе было куда больше. И не все были такими уж «белыми и пушистыми».  Случались и раздоры и «стенка на стенку» ходили, но не  по этническим или каким-то другим признакам. А чисто по хулиганским.   А по существу – происходило  отстаивание или захват территорий.  Постепенно  территории размывались, люди менялись, дикость затушевывалась, и жизнь принимала все более  нормальный  и человеческий вид.
Если очень вольно допускать, то жизнь вообще на планете Земля так и осталась коммуналкой.  Есть соседи с востока и запада, с севера и юга. Есть у каждого свои интересы и есть интересы общие. Есть у каждого то, что может сблизить или превратить во врагов.
Никогда ни в одной коммуналке никто и никого не стал бы даже пытаться понять, если бы сосед никогда не мыл общий коридор, но ходил бы по нему в грязных сапогах и калошах.  Если бы плевал во все стороны, учил бы всех как надо правильно жить, а сам везде матерился и издавал совсем неприличные звуки.
Откуда появились пословицы «Не делай добра – не наживешь врагов!», «Моя хата с краю!» и тому подобные -  история умалчивает, но догадаться можно. Только нужно ли...
Есть другая пословица. Если кому угодно, жизненная философия. И звучит непритязательно: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят!». 

В пятидесятых и  шестидесятых автору  довелось немало пожить в московских    коммуналках.
В семидесятых и восьмидесятых  изъездить  немало русских и не русских земель, от Прибалтики и Белоруссии до Сибири,  и  от Заполярья до Туркменистана  и Киргизии. А чуть позже соприкоснуться с людьми и с жизнью заморской. Африканской, американской, турецкой, всякой разной.  Но сейчас этим никого не удивишь.
И еще в шестидесятых  доводилось слышать от людей всю жизнь проживших в глухих  таежных местах  того же Южного Урала или где-нибудь под Ашхабадом,  недалеко от Каракумского канала: «Как вы там, в Москве живете? Это ведь ненормальная жизнь! Все кругом куда-то бегут, торопятся, жуют на ходу.  Некогда остановиться и хотя бы подумать о чем-то».
Меня не тревожит, что все последние годы в нашем и соседнем дворах в самом центре Москвы, с метлами ходили наши русские пожилые и молчаливые дворники и дворничихи. Но   вдруг им на смену появились упитанные с самоуверенным выражением на сытых лицах молодые и, скорее всего,  довольные своей жизнью  люди,  судя по всему из Средней Азии. И хорошо, что довольные.  И пусть хоть из Улан-Удэ или Бишкека или вообще из Никарагуа или Зимбабве.
Но когда эти довольные и уверенные начинают себя вести так, что становится неуютно рядом с ними из-за  их не уместно громогласных  приветствий,  неуемно  широких рядов на тротуарах, когда другие начинают прижиматься к стенам домов или сходят из-за них  на проезжую часть, - это каждого нормального человека  задевает и раздражает.
Есть в том же Нью-Йорке, в самом центре, на Бродвее, рядом с Таймс-Сквер полицейские. Доводилось встречать. На лошадях и в машинах, пешком патрулирующих по городу.  Они спокойно, с доброжелательными или хотя бы равнодушными лицами, точно так же, как где-нибудь на набережной Теплы  в Карловых Варах или на Унтер ден Линден в Берлине, незаметно выполняют свою работу.  Но именно -  скорее незаметно, чем вызывающе и выпячиваясь своей кичливостью: «Вот он я! Представитель власти! Нишкни все!».
И эти люди, вновь прибывшие в Москву, желая здесь жить, должны знать и понимать, истинным москвичам кичливость, выпячивание своего любимого «Я»  в семьдесят втором шрифте никогда присуще не были. И если им кто-то не подсказал, как пройти по городу и как что-то найти: аптеку, театр, да мало ли что, - совсем не значит, что их, приезжих не уважают. Иногда и москвичи  не знают номер соседних домов и где та или иная улица и переулок.
«Времена меняются,  и мы меняемся с ними»  (Овидий), - так говорили древние. 
Москва, как любой живой организм, не могла бы развиваться без притока  свежей силы, свежих мыслей, свежей крови.
Но и безудержный и неоправданный  наплыв приезжих не нужен как самим горожанам, хоть москвичам в десятом колене, хоть в первом,  так и самим покорителям московских просторов.
Не нужно только забывать о правилах в чужих  монастырях.