Рыжик и Медведь

Жил-был на свете серенький рыжик.
Вообще-то если честно, то изначально он был рыженьким рыжиком, но быть рыжиком одного и того же цвета ему быстро надоедало, и потому он экспериментировал с цветом. Он был рыженький рыжик, зелёненький рыжик, фиолетовый рыжик и даже, рыжик в пёструю крапинку. Вот такой он был эстет. Но речь, собственно, не об этом…
Как и положено рыжику, он день деньской носился по лесу, задрав к небесам хвост с роскошной кисточкой. Рыжик был очень занятой. Помимо беготни по лесу, рыжик ещё вёл широкую общественную деятельность – как-то: переругивался с сороками, скандалил с белками и учил ежей. Всякому учил. Но по большей части хорошему. Хотя случалось и плохому. (Это всё потому, что он был разноплановый рыжик и учить ежей только хорошему ему быстро надоедало).
Но основной страстью рыжика была охота. Охотился рыжик на грибы и на слова. Только ни с тем, ни с другим рыжику особенно не везло, потому что самые грибные и словные места в лесу были южнее, а рыжику больше нравилось бродить на севере. Так что вместо грибов попадались рыжику всякие условно съедобные Phallus impudicus, а вместо слов – одни междометья.
В конце концов, убойная смесь междометий и условно съедобная поджарка из фаллосов так доконали рыжика, что он решил отправиться на юг, чтобы самолично проверить слухи о богатых грибных и словных местах.
И потому рыжик задрал повыше хвост, распушил кисточку и двинул на юг, не обращая внимания на просьбы ежей задержаться и ещё поучить их плохому.
Долго ли шёл, коротко, но однажды столкнулся нос к носу с медведем. Столкнулся и застыл озадаченно, потому что раньше медведей никогда не встречал. «Это, наверное, ёжик такой, одичавший - подумал про себя рыжик. - Вырос на воле до гигантских размеров…» В общем-то, рыжик почти угадал.
Медведь действительно был одичавший, полгода спал в берлоге, а полгода старался понять чего именно проспал. Привычка полгода дрыхнуть, а после мучительно размышлять что в этом мире не так, сделали из медведя романтика. Частично ****утого.
-Ой, - вдруг воскликнул рыжик, увидав в лапах у медведя корзину. – А что это?
Мог бы и не спрашивать. В корзине были грибы.
Медведь на всякий пожарный прижал к себе корзину двумя лапами и с опаской ответил.
-Чегой та?.. Обабки это. Коровки ещё. Дубовики.
-Вас ист дас – обабки? – обалдел рыжик
Он всегда, когда обалдевал, начинал говорить на иностранных языках.
-Обабок. – удивился медведь дремучему невежеству рыжика. – Во чудасия! Да вот же он! – и медведь достал из корзины один гриб и показал его рыжику.
Рыжик нахмурился и сказал:
-Хм!
Следует отметить, что он был очень педантичный рыжик и не любил расхождения в терминах.
-Какой же это обабок, если это типичнейший Leccinum scabrum melaneum. – сурово сказал он медведю.
-Сам ты скребум. – возмутился медведь. – Мало того, что скеребётся, так ещё и ругается. А это обабок. Был обабок и есть обабок. И будет до тех пор, пока я его в жарёху не отправлю.
-Цо то есть «жарёха»? – обалдел рыжик окончательно. – Энд вот из ит «чудасиия»?
«Больной какой-то, - отстранённо подумал медведь – ****утей меня»
Но вслух принялся объяснять:
-Ну жарёха, понимаешь… Такое… На сковородке. С масличком. Жаришь. С луком. И ешь. Ам-ам – медведь с энтузиазмом изобразил, как он «ам-ам». – Вкусно. Понимаешь, затыка иностранная?
Рыжик затряс головой, потому что не понимал.
-А чудасия, - продолжал медведь, - Это такое вот, как ты, которое обабков не видело.
Рыжик напряжённо размышлял. И наконец принял решение.
-Уважаемый непонятный зверь, объясняющися неизвестными терминами, - сказал рыжик. – Можете ли вы в качестве научного эксперимента, для установления объективной истины, продемонстрировать мне что такое жарёха?
Медведь от неожиданности хрюкнул. Так умно к нему ещё никто не обращался. Половину слов медведь вообще не понял, а из того что понял, составил совершенно неверную карину: вот он пожарил грибочки, подхватил сковородку и пошёл с ней на демонстрацию, а людей на демонстрации полно, все принюхиваются, и некоторые уже тянут алчные лапы к сковородке для установления объективной истины.
-Ты бы сказал по-простому. – с тоской попросил он.
-Покажите мне пожалуйста, как вы готовите эту, так называемую жарёху. – чётко пояснил рыжик, убеждаясь что перед ним не только очень большой, но и очень тупой ёжик.
-А! – воскликнул медведь.
И задумался ненадолго
-Ин ладно, - решил он, наконец. – Я тебе даже продемонстрирую что такое жарёха под беленькую.
И медведь потащил рыжика к себе в берлогу.
Демонстрация началась с разбора и чистки грибов.
-Коровка. – умильно сказал медведь, доставая из корзины крепенький боровичок.
-Вoletus edilus pinocola. – уточнил рыжик
-Дубовик
-Вoletus luridus. – сходу определил рыжик.
-А это вот козлушечка.
-Suillus bovinus.
-А это вот польский грибок.
-Xerocomus badius. – важно кивнул рыжик.
-Сам ты херокомус обалдевший. – не выдержал медведь. – Хватит ругаться уже!
-Но послушайте! – возмутился рыжик. – Существует же специальная терминология!
-Не знаю я никакую дёрнизаногию ! – продолжал шуметь медведь. – А ругаться у меня в берлоге можно только нормальными словами. А то я с тобой скоро с глузду съеду.
Рыжик глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. А после спросил:
-Можно я за вами записывать буду? А то у вас столько непонятных слов.
-У тебя не меньше. – пробурчал медведь. - Только я за тобой записывать не буду, потому что я грубиян.
-Это я и так понял. – грустно сказал рыжик, и принялся записывать все этапы приготовления жарёхи, а также те новые слова, что узнавал от медведя. Но по мере записывания у рыжика появились некоторые сомнения, которые быстро переросли в уверенность, когда медведь грохнул сковородку с готовым продуктом на стол и присоединил к ней бутылку беленькой.
-Послушайте, - возмущённо сказал рыжик. – Но ведь это же обычная грибная поджарка под спиритус вини.
Медведь уже устал возмущаться и поправлять зверя рыжика, и потому сказал устало:
-Может в твоей Инострании это и обычная поджарка. А у нас в лесу, это грибная жарёха с луком и под беленькую, она же – зелено вино, или отрава алкоголическая, веселящая.
-Это просто кошмар какой-то! – воскликнул рыжик. – Какой варварский диалект.
-Сам ты диалект. – отпарировал медведь. – Бери ложку и давай порубаем.
-Ложку. – ужаснулся рыжик.
-Я лапами есть не приучен. – с достоинством пояснил медведь. – А ты, как хочешь. Если удобнее – я тебе плошку даже на пол поставить могу.
-Варварство. – простонал рыжик.
-Да ладно тебе. – добродушно сказал медведь. – Давай по первой дёрнем – сразу полегчает.
И действительно, после первой полегчало, после второй полегчало ещё больше, а когда бутылка ополовинилась, рыжик понял очень важную вещь, но внятно сформулировать то, что понял, так и не смог. За него это сделал медведь.
-После первой поллитры любой социокультурный феномен перестаёт быть значимым. – сказал он.
-Дык! – подтвердил рыжик. – Доставай вторую. А то, для такого феномена как ты, одной поллитры явно маловато.
Медведь не стал спорить. Просто хмыкнул довольно, вывалил на сковородку вторую порцию грибов, и полез в подпол за добавкой.


Рыжик и медведь говорят о вечном


Один раз рыжик и медведь сидели на крыльце и смотрели на облака. Смотрение на облака всегда располагает к философским размышлениям, даже тех, кто и слыхом не слыхал про философию.
-Я вот копчёную колбасу очень люблю. – попытался пофилософствовать медведь. – Потому что её если на чёрный хлеб, и с чесноком…
-Хм! – возмутился рыжик.
Он всегда там возмущался, потому что у него от возмущения все слова пропадали.
-Чего хмыкаешь? – насторожился медведь.
Потому что он по собственному опыту уже знал, раз это хвостатое создание начало хмыкать, то следом примется умничать, а потом вредничать.
-Колбаса - это бяка. – принялся за воспитание рыжик. – Надо есть мясо, подвергнутое термической обработке, так, как это делают в Китае. Раз, два, на сильном огне, все витамины сохраняются, минералы.
-И солитёры. – добавил грубый медведь.
-Какая гадость. – сказал рыжик. – В правильном мясе их не водится.
-В мясе всё водится. – принялся стращать медведь. – До мандавошек включительно. А в колбасе нет. Поэтому мясу надо жарить до вкусной корочки.
-Хам! – воскликнул возмущённый рыжик. – Как вы смеете! Такое! При даме!
Медведь огляделся с испугом.
-Где? – спросил он.
-Что где?
-Дама где?
-Я дама! – воскликнул возмущённый рыжик, и почему-то покраснел.
Медведь тоже покраснел, но где-то глубоко внутри, потому что он был толстокожий и шерстнатый.
-А чего я такого сказал? – принялся возникать медведь.
Он, вообще, возникал всякий раз, когда был не прав или стеснялся.
-Вы меня оскорбили упоминанием этих… как их… ну этих.
-Мандавошек, что ли? – удивился медведь.
-Нахал! - отреагировал рыжик. – Как вы смеете! Мне! Такое! Говорить!
-А что, нельзя?
-При дамах – нет.
Медведь замолчал подавленно. Он таких тонкостей не понимал.
-А про колбасу с дамами говорить можно? – осторожно поинтересовался он у рыжика.
-Про колбасу можно. – смилостивился рыжик. – Но не всё.
-А что можно? – забеспокоился медведь. – В колбасе же они точно не водятся.
-Опять? – грозно нахмурился рыжик.
-А чё я такого сказал! – возопил медведь.
-Пока ничего. Но подошёл очень близко к тому, чтоб сказать.
Медведь затосковал.
-Почему с дамами про колбасу нельзя?
-Потому что колбаса – это фаллический символ. – важно объявил рыжик.
-Чего? – испугался медведь.
Рыжик, как мог приличнее объяснил медведю, что такое «фаллический символ». После чего медведь впал в ступор и долго переваривал услышанное. Рыжик ему не мешал.
-Ну всё слышал, – изрёк наконец потрясённый медведь. – Но чтоб колбасой!
-Грубиян! – возмутился рыжик. – Как вы смеете!
-Нет, ну правда же, - попытался защититься медвдедь. – Чтобы колбасой и это…
-Что «это»?
Медведь замолк, поскольку догадывался, что реальное название «этого» дамам тоже вряд ли понравится. Рыжик грозно смотрел на него.
-Ну чтобы из колбасы делать символы. – вконец отчаялся медведь. – И потом использовать их… как символы. Потому что символы после употребления в фаллическом смысле употреблять нельзя. Ни в каком смысле…
-Вот! – рыжик поучительно вздел кисточку на хвосте. – Поэтому я тебе и говорю, колбаса – бяка. Надо есть мясу пожаренную так, как это делают китайцы! Понятно?
-Да. – жалобно сказал медведь, который уже подумывал о карьере вегетарианца. – Я лучше сало есть буду. С чёрным хлебом и чесноком.
-Какой плебейский вкус. – довольно махнул кисточкой рыжик.
-Да. – покорно согласился медведь. – Для меня это всё внове. Потому что я тоже дама. Наверное.
-Так тебе и надо. – буркнул рыжик.
И они вновь принялись смотреть на облака. Философствовать их больше не тянуло

Рыжик и медведь рассматривают разные аспекты одной кулинарной проблемы


Один раз медведь принялся жарить картофляные блинки.
Вот так прямо и сказал:
-Рыжик, - сказал медведь. – Я хочу пожарить картофляные блинки.
-Не картофляные, а картофельные. – сухо заметил рыжик и недовольно дёрнул кисточкой на кончике хвоста.
-Хорошо. – покладисто согласился медведь. – Пусть будут картофельные.
-Не пусть будут, а так оно и есть на самом деле.
-Так оно и есть на самом деле. – медведь являл собой чудеса вменяемости. – Картофляные блинки, которые, на самом деле – картофельные.
И медведь принялся, как он выразился «чистить картохи»
-Не картохи, а картофель. – снова не утерпел рыжик.
Медведь, буркнув в ответ что-то неразборчивое принялся очищать картохи от кожуры.
-И кто так чистит? – ехидным тоном спросил рыжик.
-Я! – гордо выпятил пузо медведь.
-И кто тебя этому учил?
-Никто, - ещё больше выпятил пузо медведь. – Самоучка мы. Самородок из глубин
-Самородок. – фыркнул рыжик. – Чистишь картошку, словно програмист какой-то. Кожуру нужно снимать тонким слоем, чтобы сохранить прилегающие к кожуре питательные вещества.
-С нитратами и канцерогенами вместе. – согласился медвдедь.
-Не умеешь чистить, так молчи. – вскомандовал рыжик.
-Не умею чистить, так молчу. – кивнул медведь.
И принялся натирать картохи на тёрке.
-Вот кто так натирает? – снова возник рыжик.
-Угадай. – медведь являл прямо-таки пример терпения.
-Явный програмист. – иронизировал рыжик. – Натирать надо возвратно-поступательными движениями, плавно, не напрягая кистей рук.
-Вовратно-поступательными движениями трахаться надо. – добродушно объяснил медеведь. – Плавно, не напрягая кистей рук.
На миг рыжик потерял от возмущения дар речи. Потом вновь обрёл его, вспыхнул, как маков цвет, и только и сумел, что выдохнуть:
-Хам!
«Ага!» – смекнул медведь Наскоро потерев картохи на тёрке, он от щедрот вбухал в картофляное месиво два яйца, плеснул туда же кефирчику, посолил, поперчил, всыпал две ложки муки и задумался.
-Чего-то не хватает. – сообщил он рыжику.
Рыжик только и сказал «Хм!», и всем видом показал, что не хватает у медведя мозгов.
-Шпеку сюда! – заявил медведь. – Шпек в студию! Щас я его порубаю меленько.
-Что за вздор! – возмутился рыжик. – При чём тут шпек? И не порубаю, а мелко порежу, или нашинкую.
-Мы его будем использовать в качестве нашинкованной вкусовой добавки. – добродушно объяснил медведь. – А ещё забацаем туда чесночный лук.
-Бред! – снова возмутился рыжик. – Есть чеснок, а есть лук…
-А есть чесночный лук. – добавил медведь, отправляя мелко порубанный лук вслед за мелко порубанным шпеком.
-Какое-то варварство. – бурчал рыжик.
-Варварство, это когда с сиськами наголо ходят, а хвататься за сиськи не дают. – ласково объяснил медведь, размешивая содержимое в миске.
-Пошляк! – отрубил рыжик и снова покраснел.
Вскорости первый блинок апетитно зашкворчал на сковородке. Медведь, довольно урча, перевернул его раз, потом ещё раз, и потом ещё один раз.
-Вот кто так делает? – завопил рыжик. – Согласно правилам аэродинамики, переворачивать блины следует только два раза.
-Блины может и два, а оладушки три. – возразил медведь.
-Какие оладушки! – возопил рыжик. – Где ты тут видишь оладушки? Это по-твоему оладушки?
-Я не вижу. Я про гипотетические оладушки. А это - драники. И их можно переворачивать тысячу раз. Аэродинамика не запрещает.
-Какой-то ****ец здравому смыслу. – простонал рыжик.
-****ец здравому смыслу, это когда у дамы такая прекрасная задница, а она никому не даёт. – сказал медведь, умильно косясь на всю даму целиком.
-Ну знаете ли!
-Не знаю. – ухмыльнулся наглый медведь. – Хошь блинка, зануда?
-Это не блинок! – в панике завопил рыжик. – Это драник. И вообще, как вы смеете!
-На, скушай драничек, рыженький. – принялся уговаривать медведь. – Вкусный драничек, с пылу с жару.
-Вот ещё! – гордо фыркнул рыжик. – Я эту гадость есть не стану!
-Не станешь? – кротко спросил медведь.
-Ни за что! Я принятых решений не меняю.
-А тогда, - коварно сказал медведь. – Мне придётся нанести тебе оскорбление действием. А ты знаешь, как наносят оскорбление действием дамам с симпатичными задницами?
-Давай свой драник. – завопил рыжик, видя, как медведь потирает лапы и облизывается. – Ты знаешь, что ты просто ужасен?
-Да! – гордо ответил медведь. – Но иногда это помогает.

Поэтические осенние радости в компании гениев.

Один раз рыжик и медведь сидели на крыльце и молчали многозначительно. Рыжик еле слышно вздыхал, а медведь сопел сосредоточенно. На промытом до блекло-голубого цвета небе медленно ползли пушистые, с серыми брюшками облачка. От близкой реки тянуло холодом, и лес шумел совершенно по-осеннему.
Рыжик наконец вздохнул еле слышно и сказал чуть ли не шёпотом:
-Вместе с хозяином дома
Слушаю вместе вечерний звон
Падают листья ивы.
-Вечерний звон? – обрадовался медведь. – Знаю, слышал. Как много дум наводит он, да?
Рыжик только вздохнул. У него как раз было вздыхательно-лирическое настроение, и на выходки медведя он решил не реагировать. И потому прочитал ещё одно хайку:
-Белый грибок в лесу
Какой-то лист незнакомый
К шляпке его прлип.
-Белый грибок? – всполошился медведь. – А какой? Вoletus edilus pinocola или Вoletus luridus? Видишь, я запомнил. – похвалился медведь. – А незнакомый лист надо от шляпки оторвать, в гербарий наклеить и потом в энициклопудии посмотреть и идентифицировать его.
Слово «идентифицировать» медведь произнёс с явным удовольствием.
Рыжик укоризненно вздохнул и утомлённо прикрыл глаза. Медведь озадаченно нахмурился. А рыжик помолчал ещё минуты две и снова прочитал тихонечко:
-Опала листва.
Весь мир одноцветен.
Лишь ветер гудит.
-Рыжик, - встревожился вдруг медведь. – А ты не заболел?
-Сам ты медведь, больной. – недовольно сказал рыжик. – Это Басё, понял?
-Ой! – испугался медведь. – А я про такую болезнь «Басё» и не слышал ничего. А какие у неё симптомы?
-Какой же ты дурак, медведь. – вспыхнул таки рыжик. – Басё – это великий японский поэт. Он стихи писал. Особые. Хайку называются.
-Так это стиииихи. – протянул медведь. – А ну, почитай ещё этого твоего Басё.
Рыжик вздохнул и прочитал, хотя уже чувствовал, что ничего хорошего из чтений не получится.
-Важно ступает
Цапля по свежему жниву.
Осень в деревне.
-Ещё! – потребовал медведь.
-Печального, меня
Сильнее грустью напои,
Кукушки дальний зов. – уже с упрямством сказал рыжик.
-А ещё. – подзадорил медведь.
-Всё засыпал снег
Одинокая старуха
В хижине лесной.
-Ну знаете ли. – возмутился медведь. Старуху мне, конечно, жалко, потому что замёрзнет он к хренам собачьим на своей лесной даче. А стихи ваши – глупость. В них ни рифмы, ни смысла!
Шлёп! – откуда-то сверху прилетела еловая шишка, стукнула медведя по голове и отлетела со звонким звуком. Рыжик хихикнул довольно, а медведь с недоумением задрал голову в небеса, ничего там не увидел и хмыкнул озадаченно.
-А что такое, по-твоему, стихи? – продолжил спор рыжик. - Нет, ты скажи!
-Стихи? – переспросил медведь. – Вот что такое стихи.
И стал читать с выражением.
-Звезди, звездюк, когда звездится
Но не тащи в звездец звездёж,
Не то рогожа и водица –
Вот всё, к чему, звездя, придёшь.
Тикай, коль бегать невтерпёж.
Обычай в каталажке груб.
Когда тебя, а не тетеш
Обхаживает душелюб…
-Какой кошмар! – рыжик в возмущении распушил кисточку на кончике хвоста. – Что это за ужас вы мне прочли?!
-Это не кошмар, это – Вийон. – запальчиво возразил медведь. – Великий французский поэт. Писал баллады на цветочном языке.
-Уголовник он, а не поэт! – вынес приговор рыжик.
Хлоп! – сверху прилетела ещё одна еловая шишка и угодила точнёхонько рыжику по макушке. Рыжик схватился за ушибленное место, потёр его и посмотрел на небо.
-Сам ты дурак. – отвлёк внимание рыжика медведь. – Слушай ещё.
Домушники, мазурики в чести!
Любители ломилом потрясти!
Ручонки пацанва укороти
И посиди тихонько взаперти!
Обабиться как Толстый – не ахти!
А коль буяна за мокруху хвать,
В казённом доме брачная кровать,
По рылу плюха и под зад солома…
-Не смей мне читать этого уголовника! – завопил рыжик. – Слушай лучше меня!
Вода так холодна!
Уснуть не может чайка,
Качаясь на волне.
Медведь упрямо тряхнул башкой и продолжил читать уголовного Вийона:
-И ты, пахан, фальшивые культи!
Оглобли от греха повороти!
Не то завоешь: «Мать тара-тати»,
Когда палач, погладив по плоти
Всего тебя разымет на ломти.
Чуток пощиплет фраера – и глядь,
Ужо заголосишь на дыбе: «****ь!»
Нет, лучше побалдеть ребята дома.
-Уголовник и бандит. – прихлопнул рыжик
-Малахольный декадент. – вздыбил шерсть медведь
Бац! Хлоп! Две шишки одновременно стукнули медведя и рыжика по головам.
-Ой, - сказал медведь. – Ничего не понимаю, с чистого неба кто-то шишками кидается.
-Вот что происходит с уголовными медведями читающими уголовных французов. – ядовито сказал рыжик.
-Нет, это происходит с малахольными рыжиками, читающими обожравшихся рисом японцев!
Бум! Бам! – ещё две шишки угостили спорщиков.
-Да что за безобразие! – возмутился медведь, задирая голову в небеса и держась лапой за макушку.
-Хулиганство какое-то. – поддержал его рыжик. – Давай, читай в знак протеста своего Вийона.
-А ты, своего Басё. – поддержал медведь. – А если что, станем швыряться шишками обратно в небо, может в кого и попадём.
И рыжик и медведь стали читать стихи любимых поэтов.
А вверху, на облаке, сидели Басё и Франсуа Вийон, пили сакэ, заедали его блинками, стыренными у медведя, и с удовольствием слушали стихи друг друга.

Про своё время.
Один раз зимой, рыжик и медведь пошли к морю.
Но море крепко спало. И только тихо ворчало под ледяным одеялом. Рыжик бегал по берегу и напрасно звал:
-Море! Море! Проснись.
-Проснись, проснись! – бухтел полусонный медведь, которого неуёмный рыжик растормошил из зимней спячки. – Поспать не дают. Ни морю, ни мне.
-Как же так! – волновался рыжик. – Море не должно спать!
-Все должны спать. – бурчал иззябший медведь, обхвативший себя лапами. – И море. И речки. И даже шалопутные рыжики.
-Дурак. – разозлился рыжик. – Как же ты не понимаешь – если море не проснётся, весна не наступит.
-Сам ты, рыжик, такое слово. – отвечал рассудительный медвдедь. – Проснётся, куда оно денется. Но, в своё время!
-А когда наступит своё время? – продолжал упорствовать рыжик.
-А вот прийдём в берлогу, расскажу. – предложил коварный медведь.
И первым заспешил в берлогу.
Рыжик вздохнул чуть слышно и посмотрел напоследок на уснувшее море. С запада, серой периной ползли облака. Тускло светило солнце, отражаясь неярко в ледяном одеяле. И лишь жалобно выл в торосах ветер, словно напевая морю колыбельную. Море спало.
А с другой стороны, в лесу, на узкой тропинке едва виднелась толстая, меховая медвежья задница, неторопливо трусившая в сторону берлоги.
Уже в берлоге, рыжик пихнул медведя в плечо и потребовал:
-Давай рассказывай про своё время!
-Своё время, - заурчал медведь, подгребая рыжика к себе под тёплый бок и подтыкая ему одеялку. – Это такое время, когда всё просыпается. Ежи просыпаются. Ручьи просыпаются. Речки просыпаются. Озёра просыпаются...
-Не думая, что я засну, пока они просыпаются. – предупредил рыжик, начиная сладко зевать.
-Леса просыпаются. Медведи просыпаются. Рыжики просыпаются. И море просыпается. – продолжал умильно урчать медведь, рыжику на ушко.
-И море? – уже сквозь сон удивился рыжик.
-Обязательно. – пообещал медведь.
И заснул. Чтобы дождаться своего времени.
...и однажды наступила весна.
Вдруг. Внезапно. Взрывом.
Медведь проснулся из-за того, что рыжик в возбуждении скакал по берлоге и блажил:
-Вставай-вставай, засоня!
-Чего это - вставай? – бурчал полусонный медведь. – Не хочу вставай, рано ещё!
Но рыжика было не остановить. Он уже обмотал вокруг шеи красный шарфик, и варежки красные надел. И даже кисточку на кончике хвоста расчесал по парадному.
Пинками выгнав медведя из берлоги, рыжик со всех лап заспешил к морю. Медведь широко зевая, трюхал следом.
А когда они очутились на морском берегу, медведь так и застыл с открытой пастью.
Море проснулось. Тёмно синее, в мелкой ряби, с нарядными белыми барашками, оно тихо, освобождённо воркотало. Так, словно дышало полной грудью.
-Море! – закричал рыжик. – Море здравствуй!
И море ответило, накатив на берег волной и забрызгав рыжика приветственно.
-Да, да, да! – закричал рыжик. – Я тоже скучал.
И от радости, что море проснулось, рыжик принялся носиться по берегу.
-Ой. – опасливо сказал медведь, подходя к самой кромке прибоя. – Так и застудиться недолго.
И чтобы подтвердить правоту своих слов, медведь повернулся задом и осторожно попробовал воду задней лапой. И немедля заорал:
-Ой-ёй-ёй. – и отдёрнул лапу.
Дальше происходило следующее:
Рыжик в восторге, продолжал носиться по берегу, от избытка чувств залетая в воду, и вопил при этом:
-Мореееее!
Медведь гонялся за ним, чтобы поймать и оттащить радостно верещавшего рыжика от воды. Рыжик с задорным визгом убегал, не забывая предварительно обрызгать медведя. Медведь вопил и ругался. Рыжик хохотал.
И так продолжалось до тех пор, пока обессилевший медведь не плюхнулся на задницу и не свесил набок язык.
-Какое же ты, ужасное, рыжее, крикучее, быстробегающее, малахольное создание. – тяжело дыша, сообщил медведь. – Никакого на тебя угомону.
-Сам ты малахольное создание. – задорно ответил рыжик. – Ну, чего уселся на холодное? Пошли домой, нюня!
И довольно задрав кисточку на кончике хвоста в небеса, первым побежал по тропинке к берлоге.
Только на прощание оглянулся и крикнул морю:
-До свиданья, море. Мы скоро вернёмся. Не скучай.
И море согласно зашумело.