На Оценку

Только сейчас закончил переписывать расказы своего дяди (он пишет их вручную на листах А4). Перед глазами еще прыгают буковки, и мысли в голове так тяжелове-е-есно вороваются. Тяжело будет написать вступительное слово, а написать надо, иначе будет непонятно что тут вообще происходит.

А дело в чем, есть я. И у меня есть дядя ( и надеюсь будет еще долго) человек интересной судьбы. Рыбак в Эстонии, отслужил, работал на заводе в Брянске, кочегаром в Салехарде, таксистом. (Мне влом перечислять дальше а там много чего еще). При этом умный и ироничный человек. (Скорее даже саркастичный). Так вот... под старость он стал писать рассказы. И попросил меня, чтобы я "показал их кому-нибудь". Потому что нам это нравится из-за того, что это история нашей семьи. А как к этому люди отнесутся?

Оцените пожалуйста! )

Первый рассказ

                Ленинградская Тетя Маня

 

Ленинградскую тетю Маню я помню смутно, фрагментами. В ту пору я еще ходил только за ручку или ездил на руках. Она запомнилась строгой, и я ее боялся больше мамы, перед которой робел еще до своего рождения. Почему «Ленинградская» тетя Маня? Дело в том, что у нас имелась Московская тетя Маня. Младшая сестра тети Груни, жена дяди Саши Хандошко, служившего в бутырке. А это родная сестра мужа Груни, Андрея. По родственной субординации обе они были мне двоюродными бабушками. Но если бы я произнес это слово, то они бы меня убили и, наверное, очень изощренно. После того, как Николай Трифонович выгнал свою дочь Марию из дома, она уехала на Магнитку (ударная стройка страны, Магнитогорский металлургический комбинат). В годы индустриализации не только страна интенсивно развивалась, но и сами строители социализма. Учебные заведения с разнообразными формами обучения, курсы, наставничество на рабочих местах, самообразование, познавательные лекции и документальные киноленты, все это не оставляло в покое людей и преодоление невежества и ограниченности умов стало всенародным движением и тоном жизни. Под горячую руку попала церковь и народ, затеявший в корне улучшить жизнь на земле, уж очень по-максималистски обошелся с религиозными культами, внушающими терпение и осознание того, что каждый сверчок должен знать свой шесток. В дальнейшем Яковлевы встретили свою сестру Марию, когда она уже была районным прокурором в Ленинграде. Одно время, после войны, она была замужем за странным человеком, служившим секретарем исполкома. Интересный в нем был повод для развода. Во время обеда тетя Маня нарезала немного хлеба в хлебницу, а остальной хлеб с ножом находился там же и подрезался по мере потребления, чтобы не черствел. К хлебу на Руси прежде было трепетное отношение. Он стал валяться в мусорных баках и на мостовых уже в ту пору, когда страна стала безнадежно не в состоянии обеспечивать себя отечественным хлебом. Секретарь исполкома счел, что это намек на то, что он много жрет хлеба. На самом деле он, наверное, не выдержал властной натуры супруги, бывшей иконой для подражания моей маме. Далее Мария не отвлекалась на мужиков и полностью отдавалась работе и воспитанию Искрины (девочки, удочеренной в блокаду). Есть высказывание: «Плох тот человек, который в юности не был революционером и еще хуже тот, который остается им до старости». В те годы вольнодумствующая молодежь проявила себя в движении «стиляг», бросивших вызов зашоренной морали, укладу жизни и манере тускло одеваться. Искрина примкнула к этому шебутному и официально осуждаемому слою населения. Считалось, что стиляги – это результат идеологической диверсии, что в пору «холодной войны» и соперничества общественных строев не могло быть иначе и при любой, даже малейшей возможности враждебная система покажет «козу» своему недругу. «Золотая молодежь» и дочь прокурора, в их числе, танцевали твист. Мария умерла от сердечного удара в 1957 году. Мама собралась вылететь на похороны из Хабаровска, но в последний момент материальная целесообразность подсказала, что лучше отправить вечно путешествующую и ни сегодня завтра все равно упорхнувшую бы туда бабушку Груню. Она была первая, кто в нашем роду летала на Ту-104 и вообще на пассажирском самолете. Для мамы, помимо ее тети Лены, тетя Мария была главным наставником по части твердости характера и упорства. Так прошла жизнь Марии, наглядно доказавшей, что человек творец своей судьбы. Наш род Яковлевых (по маме) гордится ею. Искрина и ее семья – наши близкие родственники и неплохие люди.