Церковь Покрова на Проломе

 
   Тревожащей душу загадкой остаётся и поныне для меня, рождённого в чухонской земле, северо-западный угол России. Место рубежное, судьбоносное для предков моих, выходцев из этих краёв, и России в целом.
    Ещё более загадочными представляются мне несколько мгновений из малых часов проведённых единожды сорок лет тому назад на этой земле, чтобы никогда больше не вернуться в те места.
   Командировка в Остров. Пересадка во Пскове. Малая толика времени. Ноги сами чудесным образом принесли этим осенним днём на берег Великой к угловой башне, похожей то ли на бабу в сарафане, то ли на купца подпоясанного под грудь. Но шелом-то выдавал воинское и мужское происхождение. Через пролом (как позже узнал – Пролом) крепостной стены попал я во внутреннюю часть острого угла, образуемого стенами Окольного города.
   За крепостными стенами стих шум современности. Сурово и насуплено молчали серые стены, клочья предзимнего тумана проплывали в воздухе, как дымы огневого зелья после стихшего сражения, а на взгорке, покрытом ещё зелёной травой скромно белела старинная церковка. Как встрепенулась душа! Как захотелось защитить её от тех пушкарей за рекой, что наводили по её крестам свои орудия! Таким родным повеяло от её неровных беленых стен, в которых, наверняка, укрывались увечные и раненые, где находили последнее утешение защитники этого угла земли Русской.
   Солнечный луч пробил на миг тяжёлые облака, и виденье неземной белизны на веки отпечаталось в памяти.
   Прошли годы, десятки лет…. Эх, жизнь наша тяжкая! Носит нас по миру, кидает то в тайгу, то под финики, а в голове нет-нет, да мелькнёт воспоминание о белой церковке на пригорке! Много чего известно теперь мне и про церковь, и про угол этот на острие Русской земли. Душа рвётся туда почувствовать единение с отцами своими, да грехи не пускают из «заграницы» теперешней. Теперь, вот, только из космоса возможно глянуть на землю предков. И в знании своём, закроешь глаза, и видишь, как рвут Пролом, как бьются предки за дворы свои, за жёнок и детей, за внуков своих и правнуков, и праправнуков, за моих прапрадедов, прадедов, дедов и отцов, за моё рождение. И в пушечном дыму, за лязгом и грохотом, воплями и стонами, где-то там, на далеком горизонте вырисовываются призрачные и зловещие фигуры полусумасшедшего Самодержца, честолюбивого гордеца Батория, купившего себе войско с, давно уже купленным, «первым нашим диссидентом», поднявшим руку на родную страну, интеллектуалом и подонком Курбским. Эти-то имена помнят.
   А синодик павших защитников пропал из церковки….
   Да я-то живу! И помню! Любуюсь, вот, из космоса, и перекатываю и так, и эдак название храма: «Церковь Покрова и Рождества Богородицы от Пролома», «Покрова в Углу», «Покрова от Пролома» и просто «Церковь на Проломе (или в Углу)» – красота-то какая! Жаль только, что шелом-шатёр на Покровской башне теперь сгорел. Негоже воину без доспеха.