Память. Глава 1

Глава 1

15.10.1991
  Ну вот и осень. Листья стартуют с веток-аэродромов, чтобы через мгновение разбиться о землю, холодные тучи, нависая над городами и деревнями, с нарастающей интенсивностью бомбардируют тяжелыми каплями всех, кто не успел укрыться в домах или не захватил зонтик. Ветра наступают по флангам, закрывая ловушку и не оставляя надежды тем, кто только что вымок, выйти из ливня в здравом теле и духе. По всем фронтам идет ожесточенная борьба...
  Осень наступила для всех неожиданно. В общем, как всегда. Хотя, наверное, стоило ожидать, ведь на улице ровно середина октября 1991. Я это знаю точно, ведь у меня сегодня должен был быть день рождения... Кажется, мне сегодня 70 лет…
   Сколько всего прошло за эти годы, как давно я не видел осень... Я так и не представился. Зовут меня Гера, кхм, то есть Георгий Константинович Волев. Хотя, к чему такие формальности. По имени и фамилии меня называли 2 раза в жизни: при выдачи паспорта и по призыву на воинскую службу. Кстати последнее случилось ровно 52 года назад. Я помню этот день как вчера...

 15.10.1939
  С окончания школы не прошло и полгода, а с момента как мне стукнуло 18 и 10 часов, как в дверь позвонили. Мать пошла открывать и вернулась вся в слезах. У меня час чтобы попрощаться с друзьями, час чтобы уложить вещи и еще два часа, чтобы прибыть в расположение части, куда я был зачислен районным военкоматом. Повестку принес высокий человек в форме. Я видел в окно, как он подходил к дому. Но что его визит по мою душу я конечно не догадывался.

 16.10.1939
 Сегодня первый день моей службы. Вчера я расписался за полученную мной новую форму, автомат, которого я еще даже не видел и надеюсь, что не увижу и за что-то еще... В составе части я встретил двух своих одноклассников и весь вечер мы обсуждали все подряд переполняемые эмоциями... Пока мне кажется, что 3 года пройдут быстро. Я еще не знаю, что менее чем через два года начнется ад...

  30.10.1939
   С начала моей службы прошло полмесяца. Форма, полученная мной тогда, была весьма не удобной, однако уже успела разноситься. Автомат я увидел на пятый день после моего прибытия. В тот же день он был не единожды разобран и смазан мною. После этого знакомства мы с ним виделись два раза в неделю.
   Вот и сегодня у нас с ним свидание. Сейчас я бегу 4-х километровый марш-бросок в полном снаряжении и проклинаю эту железку. Если на таком маленьком расстоянии он меня так выбешивает, что же будет через месяц, когда марш-бросок будет в 10км?! Пока я размышлял, из-за холма показалось стрельбище - конечный пункт назначения броска. В данный момент я думаю о том, что пропустил день рождения лучшего друга, и что через полгода он тоже будет призван, и не встретимся ли мы по нелепой случайности во время несения службы. Забавно. У него день рождения на три дня позже, чем у меня... Поэтому он сейчас сидит дома и мастерит очередную модель грузовика или трактора... 
    Мои мысли обрывает команда старшины "Ложись!"- я ложусь. "Оружие с предохранителя!"- снимаю с предохранителя... "Целься! Огонь!"- ловлю на мушку фанерную мишень, представляя, что это злостный враг отечества, даже не зная, как оный выглядит, но, тем не менее, спускаю курок... Вечером я приду в казарму и усну в течении минуты без задних ног...

31.12.1939
  Канун нового года. За прилежную службу и отличное выполнение нормативов мне дали отгул на два дня. Я подхожу к дому пытаюсь угадать реакцию родителей - они еще не знают, они не ждут меня... Я захожу в подъезд. Поднимаюсь на четвертый этаж. Вот я стою перед дверью. Сейчас мать откроет и бросится мне на шею, отец пожмет руку, вместе мы будем готовить праздничный стол, ночью разольем шампанское по бокалам... А через сутки снова слезы, суета, прощание... Я это и тогда хорошо понимал. Но я не думал, что я вижу их в последний раз...

 09.04.1940
  Я стою с тарелкой и жду своей очереди получить заслуженную порцию "супа" и картофеля в мундире. Все как всегда. Я уже привык. Взяв обед, я направлюсь ко второму окну и сяду один. Мне нравилось сидеть одному у окна. Выдавалась минута подумать о многом. Многие мои сослуживцы знали об этом, и поэтому я всегда оставался один и, изредка случалось, что ко мне подходили по какому-нибудь не очень важному вопросу, ответив на который я снова получал право на задумчивое одиночество.
  Вот я сажусь.
  Вот уже мысль закрадывается в мою голову.
  Я уже начинаю с ней диалог, мы уже спорим... Но тут мое внимание привлекла сводка по радио. «Германия оккупировала Данию и Норвегию». Мои мысли сразу перенаправили свое движение. Я стал думать, а что если Германия нападет на Союз. Легкий озноб пробежал по моей спине... «Бред. Надо же было подумать такое» - с этой мыслью я усерднее налег на еду, стараясь выгнать из головы ненужные домыслы.

 01.08.1940
  «Гитлер издал директиву №17 о проведении широкой воздушной войны против Англии!» Кто бы мог подумать! Англия! Я старался не впускать в себя мысли о возможности начала боевых действий на территории СССР... Но если Гитлер осмелился напасть на Англию, что может ему помешать издать очередную директиву?! Среди моих сослуживцев уже ходят споры «кто следующий?»... Обстановка накалялась. Нагрузка и дистанция марш-бросков увеличивались. Все начинали понимать, что готовятся к войне, но никто ничего не говорил вслух…

 22.06.1941 
  Я впервые видел столько самолетов, да и самолеты вообще. Разве только один раз отец возил меня посмотреть, как обрабатывает поля работяга Ан-2 «Кукурузник»…
  Конечно, я не сразу узнал о том, что мои родители погибли, но наблюдая за тем, как взлетают на воздух жилые дома, как небо прочерчивают пунктиры зениток, как десятки, а может и сотни бомбардировщиков, появляясь из облаков, жалят невинный город, я не мог оставаться равнодушным. Мне было больно, страшно, холодно. Смерть ходила рядом, я ощущал её дыхание. С каждой новой взорвавшейся бомбой, с каждым новым рухнувшим домом, чьим-то криком, она пыталась отнять у меня разум…
   Наша часть находилась на высоте за окраиной города, откуда он был виден как на ладони. Я, солдат советской армии, стою на холме рядом со своими товарищами, сжимаю в руках автомат так, что, кажется, он должен был уже расплавиться от давления, и смотрю на то, как разрушается мой родной город. До этого мне всегда хотелось, чтобы война обошла меня стороной, всегда хотелось оставаться в безопасности, если где-то стреляют. Но сейчас, когда война проносится в считанных километрах от меня, я жалею, что не нахожусь сейчас там и не помогаю эвакуировать раненых из горящих подъездов. А ведь они спали! Воевать со спящими… Я готов рвать на себе волосы и отказываюсь верить в происходящее. Все что могло самоходно передвигаться в части уехало на помощь пострадавшим раньше, чем я успел добежать до автопарка. Единственная зенитка уже была кем-то занята и беспощадно строчила по ползущим в небе Ju-88, едва дотягиваясь огненными языками до их размалеванных бортов…
   Вдруг, из облаков стрелой вырвалась небольшая тень. Описав полукруг, она устремилась по диагонали вверх, стремительно набирая высоту. Через миг её уже не было видно. Еще через секунду послышался винтовой рев и стрекот пулеметов. На мгновение мне показалось, будто из облака идет дождь из раскаленного свинца, поливая нашу зенитку. Она сверкала, как бенгальский огонек и звенела, словно кто-то насыпал щебень в жестяное ведро. Тень вылетела из облаков и дождь прекратился. В свете прожектора я разглядел молнию на борту пришельца и черный крест. «Молния» облетела безжизненное тело зенитки и, видимо решив, что опасность миновала, устремилась к городу на небольшой высоте. Истребитель сделал свое дело. Федоров и Злаченко, превратившись в фарш, свисая в позах, несвойственным позвоночным, обнимали землю остатками конечностей.
    Я не мог наблюдать за тем, как «молния», насытившись, улетает за новой добычей. С диким криком «Ура!» я, как идиот, бросил автомат и рванул к зенитке. Она истекала кровью, шипела, чуть дымилась, но была жива. За мной сорвались с места еще двое. Только припав к прицелу, я понял, что одному мне с ней не справиться, даже если бы она была в идеально новом состоянии. Благо мои товарищи поняли это раньше. Я изо всех сил крутил колесо наведения, ребята пытались развернуть туловище орудия. Мне хотелось всадить фрицу по заслугам. Месть и ничего лишнего… Но… 88… Проклятое число! Из необходимых 127 зенитка поворачивалась только на 88 градусов. Истребитель был уже недосягаем. Взревев от ненависти я направил стволы орудия вверх, пытаясь поймать Ju-88… 2 минуты я стрелял в пустоту. «Рабочая» зона зенитки составляла процентов 40 от нормального состояния. Курс немецкой эскадры пролегал в стороне и на еле досягаемом расстоянии. Сбить хоть что-то при таких условиях было невозможно...
   Вдруг над моей головой, словно вопреки моему отчаянию, огромное серое облако выплюнуло из себя массивную железную машину. 88-ой явно сбился с пути в повышенной туманности и задымленности. И сейчас, вылетев из дымки, пытался вернуться на курс. Второй такой ошибки ему совершить не удастся. Впрочем, права на ошибку нет и у меня. После 4 минут стрельбы израненная зенитка начала сдаваться. Стволы краснели в темноте словно факелы, патроны заканчивались. Я навожу в хвост бомбардировщику перекрестие прицела и открываю залп. Короткая очередь плевком прозвучала среди грохота разрывающихся в дали бомб. Патроны вышли. Остатки,  долетавшие до самолета, едва поцарапали ему обшивку и растрепали хвостовой руль или что там у него… Мои руки стонали от перенапряжения, глаза слезились. От злости, обиды и ужаса меня трясло. Товарищи еле отделили меня от орудия и отвели в госпиталь… Поцарапанный самолет какого-нибудь Ганца или Фридриха улетал в сторону моего родного города. Я так и не смог остановить его. Так же как не смог остановить «Молнию». Война началась не в мою пользу, разгромив меня со счетом 2:0…
 
   В этот день не только началась война. В этот день ас люфтваффе Фридрих совершил свое первое успешное бомбометание. Он был так рад, что подорвал 20 бомбами более десятка домов, сумел уйти от «грозной советской зенитки» на подлете к городу  и справился с управлением «изувеченного» самолета – а ведь в рапорте он бы обязательно так и указал - что потеряв бдительность и протаранив воздушное заграждение, рухнул на землю. Но и этого погибшему герою нацистской Германии показалось видимо мало! Приземляясь, он разметал в щепки крыши двух домов, задавил отвалившимся куском фюзеляжа чью-то сбежавшую овчарку, обломками хвостовой части превратил в груду металла новенький грузовичок ЗиС, а чудом уцелевшая при столкновении основная часть корпуса врезалась в дом №16 по N-ой улице, где благополучно взорвалась вместе с останками летчиков, остатками от успешного бомбометания, жильцами дома и моими родителями.  В тот день я чуть не сошел с ума и всем сердцем возненавидел этих тварей, даже не зная этого...

  Дальше я потерял счет дням...