Сказочник

Я не знаю, что это было – сон или явь, но я отчетливо помню его лицо – такое доброе, открытое… и серьезное…
Был вечер, шел дождь. Я возвращалась из института домой. В подворотне было темно, горел всего один фонарь. И в тот миг, когда стала открывать дверь подъезда, я увидела его.
Он был маленький, лет шести или семи. На ногах у него ничего не было, да и одет он был очень легко.
Я подошла к нему:
- Мальчик, ты что здесь делаешь?
Он молчал.
- Где твои родители?
Мальчик молчал.
Мигрень дала о себе знать – снова начала болеть голова. Я не удержалась и схватилась за виски.
Тут мальчик поднял белокурую головку, и я увидела его глаза – голубые-голубые, как небо летним днем:
- Я ждал тебя.
Я удивилась. «Откуда этот мальчуган знает меня, черт возьми?» - еле слышно для себя самой прошептала я.
Малыш укоризненно покачал головой:
- Не чертыхайся. Это грех.
Я усмехнулась. Этот мальчик был прекрасен своей детской непринужденностью и наивностью.
- Пойдем, - улыбнулась я, беря его за руку – тебе нужно погреться.
Ребенок не возражал.
При свете настольной лампы мы пили чай с молоком – любимое дело моей бабушки.
- Как тебя зовут?
- Дима. - Сколько тебе лет?
Малыш загадочно улыбнулся:
- Я не знаю. Здесь мне может быть шесть лет, на Плутоне – тридцать четыре, а на небе… - он не договорил. – Ты красивая, Белла. Я знал, что ты красивая.
Я испугалась.
- Кто ты? Что тебе нужно?
- Я сказочник.
Лампа замигала и стала гореть еще ярче.
- Я пишу сказки, - сказал Дима, доставая из кармана толстую потрепенную тетрадь и протягивая ее мне.
Тетрадь была теплой и мокрой от дождя. Я открыла ее.
- Не надо. Потом,- остановил меня мальчик, - Пожалуйста.
Он стоял в дверях и смотрел на меня. Голова снова разболелась, и я поморщилась.
Малыш кивнул:
- Я приду. Я буду приходить, и у тебя все будет хорошо.
Он приходил. Он приходил каждый вечер на протяжении нескольких месяцев, и с каждым днем был все грустнее и бледнее.
Я вспоминала Антона и наше расставание. Я любила его, и никто кроме меня не был виноват в нашей ссоре. От этих мыслей на мои глаза то и дело наворачивались слезы.
Тогда Дима брал меня за руку и говорил:
- Не плачь! Все будет хорошо, поверь мне.
Недавно он пришел ко мне весь бледный, больной.
- Наверно, это наша последняя встреча, - слабо прошептал он.
Вдруг он пошатнулся и начал падать.
- Дима!
Я подхватила его и уложила на диван. Схватила телефон, набрала 03.
Была ночь, за окнами холодными хлопьями ложился снег. Я сидела в белом халате около двери палаты.
Только сейчас я поняла, что у меня перестала болеть голова. Антон недавно позвонил мне и предложил встретиться. Мы гуляли по парку, пили горячий кофе и вскоре померились. Все было хорошо, как и обещал мой добрый Дима. Но тут он сам заболел…
Тут я вспомнила про толстую потрепанную тетрадь, уже несколько месяцев лежащую у меня в заднем кармане пальто. Я достала ее и открыла. Листы были сплошь исписанными, пожелтевшими и пахли временем. И на каждой страничке читалось мое имя…
Вышел врач, я вскочила и зашла в палату. На кровати, на выцветшей простыне лежал мой мальчик. Его лицо было светлым, как белоснежное облако весной…
Я cтояла и молча смотрела на него. Вдруг я услышала чистый детский голосок:
- Не волнуйся. Все будет хорошо, - Дима очнулся. Он улыбался.
Я обняла его. Только сейчас, за эти несколько месяцев, я поняла, как этот малыш дорог мне.
Тут я вспомнила про тетрадь со сказками.
- Скажи, ты сказочник? – Спросила я его – Какие сказки ты пишешь?
Он молчал и смотрел на меня так серьезно, а потом заговорил:
- Мы пишем сказки. Мы пишем много сказок, их миллионы… Людям они нравятся и не нравятся. Они сами выбирают сказки. Они выбирают, - говорил малыш без тени улыбки – Они. Когда-нибудь выберешь и ты. Может быть, ты уже ее выбрала. Пойми это. Выбираешь ты, ты сказочница. Ты.