Лунный кратер

Эссе-воспоминание

(Эссе "Лунный кратер" в конкурсе "Звезды Внеземелья" 2009г-2010 г. награждено Именной Звездой реально существующего звёздного неба с вручением сертификата на Звезду).




Сегодня полнолуние. Огромная  луна выползла на черное небо, осветила все голубоватым  призрачным светом. Я смотрю на верную спутницу нашей планеты, разглядываю  на ней темные пятна. Дитя первой половины двадцатого века, я не один раз видел фотоснимки поверхности Луны, ее многочисленные кратеры. И знаю, что там, среди их множества, есть один, который дорог мне, дорог тем, что напоминает об удивительном человеке, имя которого еще при жизни стало достоянием истории человечества. И призрачный лик  Луны все дальше и дальше уносит меня в космос моих воспоминаний…
Накануне этого дня я простудился и заболел. С вечера меня температурило, тряс легкий озноб. Напичканный лекарствами я уснул, а утром проснулся совершенно разбитым. Мама посмотрела на меня, пощупала лоб и велела не ходить в школу, а лежать и глотать таблетки. И я остался дома один. Родители ушли на работу. Телевизора у нас тогда еще не было, читать мне не хотелось – сразу начинала болеть голова. Я включил радио. И вдруг: «Говорит Москва! Передаем важное сообщение…» Прослушав его я лихорадочно бросился одеваться. Радость распирала меня. Мне хотелось кричать на весь мир, непременно рассказать об услышанном кому ни будь. И я помчался в школу. Я влетел в кабинет директора школы и закричал: « Владимир Николаевич! Ура! Человек в космосе! Наш советский летчик в космосе!»
Владимир Николаевич Кича был человек строгий и обстоятельный.
-Сядь! – сказал он. – Воды выпей! А теперь всё подробно!
У меня с детства была очень хорошая память, и я продиктовал сообщение ТАСС слово в слово. Владимир Николаевич неторопливо записывал мои слова и переспрашивал: - Всё правильно? Ты ничего не перепутал?
Я, захлебываясь в эйфории радости, повторил ему сообщение, смотрел на него и не понимал, почему он не кричит от восторга, не прыгает и не хлопает в ладоши. Ведь свершилась мечта человечества – человек в космосе. Юрий Гагарин!
Немедленно была созвана экстренная общешкольная линейка, на которой директор оповестил всех о том, что произошло. Что началось! Всё смешалось в школьном коридоре, все кричали, целовались и обнимались, хлопали друг друга по спинам. Это было похоже на всеобщее помешательство, потому что у всех были счастливые шалые глаза.
Рядом со мной вдруг оказался мой друг Колька, который заорал мне в ухо:
-А следующим я полечу! Вот увидишь!
-Нет, я! – не собирался уступать я Кольке.
Эх, как летит время! Вижу эту картинку наяву – бушующую школу, наши возбужденные глаза…
Не удалось нам полететь в космос, Колька! Жаль! Это потом мы узнали, сколь это трудное дело и какой отбор надо пройти… Ты поступил в педагогический институт, стал учителем, потом директором школы. Я ушел на завод, потом неожиданно стал фотокорреспондентом телевидения, потом кинооператором, телеоператором, режиссером, директором студии телевидения…А как мы мечтали с тобой о космосе. Сколько фантастических книг мы прочитали о полетах на другие планеты!
 Но суждено нам было жить и работать на Земле. И заниматься земными делами.
А в августе того же года мы снова радовались и повторяли уже другое имя – Герман Титов.
Не знал я тогда, что судьба сведет меня с этим замечательным человеком.
Знакомство это было достаточно юмористическим. Но по порядку.
Это было воскресенье. Тогда я уже работал на Брянском телевидении телеоператором. Был выходной день и пошел я прогуляться по городу. Меня схватили прямо на улице, засунули в машину. Это был мой старшой, телеоператор Александр Федоров. По дороге на телестудию, Саша рассказал мне, что в город приехал летчик-космонавт Герман Титов и его уговорили выступить на местном телевидении, вот и собирают всю бригаду. Вытаскивают всех, кого с квартиры, кого с дачи. Вещания нашего в этот день по графику не предполагалось, но Центральное телевидение, разрешило нам по такому случаю выйти в эфир, перекрыв какие-то передачи общесоюзные. В съемочном павильоне мы все приготовили к эфиру и стали ждать.
И вот он вошел, Титов Герман Степанович! Сегодня, когда полеты в космос стали обыденностью, многим не понять, что испытывали мы тогда. Космонавт для нас был где-то рядом с Богом!!! Если не выше Бога по рангу! (Пусть простят меня верующие, но так было!)
Титов вошел, сел на указанное ему место за столом, рядом с ним сел один из руководителей области. Сбоку робко присела наша диктор Алла, которая должна была вести беседу. Она трясущимися руками перебирала свои бумаги и никак не могла справиться с волнением. Ответственность то, какая – провести беседу в живом эфире, практически без подготовки!!!
Титов снял с головы фуражку и положил ее около себя на стол, продолжая начатый разговор с обкомовским начальником.
Тут следует пояснить, что волосы на голове у Германа Титова уже тогда начали редеть, повыше лба образовались две глубокие залысины. Когда космонавт снял фуражку, хохолок волос между залысинами встал дыбом, этаким кренделем устремленным вверх.
-Юра! – шепчу я режиссеру, - пойди, скажи Титову, чтобы волосы пригладил… Восемь минут до эфира!
-Сам иди! Это твоя обязанность! - отвечает бледный и  испуганный режиссер. Как я уже говорил, ответственность, о-го-го какая – такую передачу в прямом эфире вести…
Делать было нечего, пришлось идти! Я подошел к разговаривающим сзади и остановился около них, не решаясь прервать их разговор.
Наконец Титов заметил, что кто-то стоит рядом, и вопросительно посмотрел на меня.
-Извините, Герман Степанович! – пролепетал я. – Простите, пригладьте, пожалуйста, волосы на голове.
Это спустя много лет узнал я, какой Титов хохмач и шутник! Знать бы тогда!
-Да -а? – грозно спросил он.
Клянусь вам, до сих пор не знаю, как со мной не случилась …ну, медвежья болезнь! Я перетрухнул до смертельного ужаса, решив, что сказал какую-то бестактность.
-Нет, это же надо! – громогласно произнес космонавт. - Везде Титов был, в Индии, Вьетнаме, в других странах… И везде говорили – Титов лысый! А в Брянске говорят: пригладьте волосы! Да я с удовольствием!!!
 Смеясь, он достал расческу и причесал волосы. Смешно ему, видите ли, было! А у меня ноги подгибались от страха!
Как прошла передача помню плохо. Закончили мы ее, и наше руководство попросило Титова сфотографироваться с коллективом.
-Пожалуйста! – ответил Герман Степанович. – Только… А где этот, который у меня волосы на голове нашел? Снимите нас с ним.
Он подошел ко мне, стал рядом и попытался положить мне руку на плечо. А рост у меня – 190 сантиметров. Титов же совсем невысок, как и все первые космонавты.
-Нет! Так не пойдет! Давай вот здесь! – он встал на край деревянного помоста для камеры и сравнялся со мной в росте.
-Снимай! – велел он нашему фотографу.
Так у меня появилась фотография, где летчик-космонавт Титов стоит со мной рядом и обнимает меня левой рукой. Назавтра я пробился к нему, когда он выходил после встречи из Дворца пионеров и через спины оцепления просунул фотографию. Титов взглянул, засмеялся, и ручкой написал на фото: «Спасибо! Герман Титов»
Потом протянул мне и подмигнул. Эта фотография долгие годы хранилась у мамы. Висела на стенке.
 Вскоре я уехал в Казахстан. А фотографию, предмет гордости моей мамы, какой-то негодяй у нее украл.
Прошло лет двадцать, наверное. Я – директор Ленинской студии телевидения на Байконуре. Мы получаем распоряжение Казгостелерадио о проведении телемарафона «Спасите, Арал!», в котором должно быть и включение из Ленинска, нашего закрытого космического города. После долгих обсуждений, что мы можем предложить на этот телемарафон, оказались мы перед грустным выводом, что все это мелко и неинтересно. И тут мне пришла в голову мысль совсем отчаянная.
-Мы же в космическом городе живем, черт возьми! – сказал я. -  Неужели мы не можем добиться, чтобы космонавты провели репортаж с орбиты, показали, как уменьшается, исчезает Аральское море, и прокомментировали, высказали свое мнение…?!
Весь коллектив посмотрел на меня, как на идиота. Надо сказать, что тематика наших передач ограничивалась в основном городскими проблемами. В дела космические нас допускали минимально, так как находились они под эгидой Министерства обороны СССР и Министерства общего машиностроения (так были зашифрованы предприятия и организации, занимавшиеся ракетостроением). То есть секретность была очень высокая.
-Это невозможно! – сразу ответили ветераны Ленинского телевидения, знавшие порядки с этим делом.
-Чем сложнее задача, тем интереснее ее решать! – отпарировал я.
Уже через сутки мы знали, что это возможно!!! Нам пошли навстречу. Центр управления полетами, который находится в Подмосковье, дал окно для беседы с орбитой!!! Целых десять минут мы могли беседовать с космонавтами на орбите! До сих пор не знаю, почему так расщедрилось тогда космическое начальство.
Опуская технические и организационные подробности, скажу, что мы сделали этот репортаж, когда космическая станция пролетала именно над необходимой нам поверхностью Земли, записали его на видеомагнитофон. К сожалению, выветрилось из памяти, с кем мы тогда беседовали, кто показывал Арал с орбиты, рассказывал о нем. Могу и ошибиться, но кажется это был космонавт Джанибеков… Или Манаков? А может Манаров?  Забыл!!! Не было у меня привычки вести дневник, о чем сейчас, в старости, очень сожалею. Но не это главное в моем повествовании.
 В день прямого включения в телемарафон Ленинской студии телевидения, мы узнали, что в город прилетел космонавт-2, Герман Степанович Титов и пригласили его стать участником телепередачи. Почему его? Опять требуется пояснение. Некоторые тупые политики, особенно среди казахских националистов, уже поднимавших головы, в обмелении Арала винили космодром Байконур. Дескать, это ракеты своим пламенем его высушивают! Каково? Не смейтесь, этот абсурд имел место! Я ничего не придумываю. А  Г.Титов был тогда заместителем командующего Военно-Космических войск. Вот и предстояло ему развеять в умах эту чепуху.
Опять опускаю несущественное. Прошла телепередача, в которой продемонстрирована была видеозапись с орбиты, беседа с Титовым. Из Алма-Аты, где находился центр телемарафона, по связи,  мы получили благодарность руководства и облегченно вздохнули. Все получилось! Ура!
Совершенно измочаленный предварительными организационными хлопотами, я подошел к Г. Титову, поблагодарил его за участие в передаче, за оказанную помощь и неожиданно для себя ляпнул: - Герман Степанович! Наверняка вы и не вспомните, а мы уже встречались однажды…лет двадцать назад!
-И где это было? – заинтересовался Титов.
-Если вспомните, конечно… Город Брянск, ваше выступление на Брянском телевидении…Я тогда там работал.
Титов внимательно смотрит на меня, не отрывая взгляда, потирает лоб, и вдруг спрашивает: - Это не ты ли, тогда у меня волосы на голове нашел?
Сказать, что меня охватил столбняк – сказать мало. Этого просто не могло быть, черт меня побери! Ну, не мог он помнить, никак не мог отложиться в его памяти этот незначительный юморной эпизод, происшедший ДВАДЦАТЬ ЛЕТ тому назад! И, тем не менее…Я лишился дара речи и смог только кивнуть головой.
Глядя на мой ошарашенный вид, Титов засмеялся и сказал: - Правду говорят – мир тесен! Вот как бывает! А волос у меня с той поры еще меньше стало!
До сих пор не знаю, как это могло произойти. Была ли это феноменальная память Титова, наваждение какое ли – один Бог это знает. Но факт остается фактом – он меня вспомнил!
Через несколько минут, он подошел ко мне, и мы познакомились с ним по настоящему! Пожав друг другу руки, как мужчины!
А еще через полчаса я сидел за столом в генеральской гостинице, куда меня пригласил космонавт-2, на « нулевой площадке» - так называлось это место на Байконуре. Там всё называлось площадками.
Знаменитая гостиница космонавтов, откуда они отправляются на старт – площадка 17, знаменитый гагаринский старт – площадка 2, стартовый комплекс «Протона» - площадка 95 и так далее.
Мы сидели за столом, пили какой-то очень хороший коньяк, и Герман Степанович расспрашивал меня, как я оказался на Байконуре. А потом настал и мой черед расспрашивать его. Он охотно рассказывал о своем полете, с массой интересных подробностей, а я никак не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего.
Мы стареем физически, но то, что закладывается в нас в детстве и юности остается с нами навсегда, как осталось во мне восхищение космонавтами…Я не мог поверить, что сижу за одним столом с легендой космонавтики, генералом…Он был старше меня на десять лет, но я не чувствовал разницы в возрасте и положении. Не было в нем генеральского чванства, которое мне так часто доводилось видеть. Сидел за столом нормальный мужик, можно сказать Мужик, с большой буквы. Может быть, бывал он и крут – положение,  должность и звание обязывали, но мне не довелось видеть этого. Многое тогда я узнал впервые. Хотя в юности прочитал об этом полете  очень многое. Но одно дело прочитать, другое – услышать от самого Титова.
Первый полет в космос – это шаг в неведомое. Юрий Гагарин своим первым полетом доказал, что человек может жить в космосе. А на вопрос, может ли он работать в мире без тяжести, ответил полет Титова, космонавта-2, продолжавшийся сутки.
Герман Степанович рассказывал, как не мог заставить себя поесть в полете – организм отказывался принимать пищу. Как потом оказалось и в космосе можно получить «морскую болезнь»…
Он рассказывал и, хоть ни разу не высказал своей обиды напрямую, ни слова не сказал плохого о Гагарине, я все равно почувствовал в нем внутреннюю обиду – ведь первым  человеком в космосе должен был стать он, Герман Титов, потому что был самым подготовленным. Почему он стал вторым – много есть документов и рассказов на эту тему, где за полет, именно Гагарина, приводятся доводы, как политического свойства, так и чисто исследовательского… Найдите, почитайте! Но видно, все-таки задело Титова за живое, это не очень справедливое решение, не мог он забыть юношескую обиду, ведь было ему тогда всего двадцать пять лет! Совсем молодой человек! И 25 часов 18 минут в космосе. 703 143 километра вокруг планеты.
Мы пили хороший коньяк, до которого, как признался Герман Степанович, он большой любитель, я слушал его рассказ, пересыпанный шутками и анекдотами – всегда к месту, всегда в тему, просто любовался этим открытым удивительным и красивым человеком. Мы засиделись до двух часов ночи, пока он не спохватился, что завтра, вернее уже сегодня, много важных дел, а надо еще поспать малость.
Память не сохранила многое из того, что довольно откровенно рассказывал генерал Титов. А рассказывал он, по тем временам, довольно крамольные вещи. Почему именно мне? Не знаю. Возможно потому, что я не входил в его окружение, а ему нужно было выговориться. Рассказывал он о тупости многих военачальников, получивших генеральские звезды за лакейство, говорил о том, как гибнет армия и загнивает космодром. А больше всего тревогу у него вызывало плохое предчувствие какой-то социальной катастрофы, грядущего распада.
Он не был провидцем, но слова его подтвердились позже доподлинно. Распался Советский Союз, а с ним начались катаклизмы с космодромом, который оказался вдруг в чужой стране. Что творилось на космодроме и в городе Ленинске – описать невозможно. Понадобится целая книга об этом. С болью в сердце видели мы, как распадается байконурское братство, как рядом находившихся людей, обуял вдруг демон национализма…Бывшие советские, вдруг вспомнили, что одни украинцы, другие белорусы,  грузины, армяне, казахи…Корабль Байконура стал медленно погружаться в пучину хаоса.
С Германом Степановичем мы больше не виделись, но когда он прилетал на Байконур, а было это довольно часто, он всегда звонил мне и мы минут десять – пятнадцать с ним непременно разговаривали о жизни. Сквозь обычные слова я улавливал, что его, летчика-космонавта, генерала, оттесняют от реальных дел. А ведь почти тридцать лет своей жизни он отдал военному космосу. Оттесняют молодые, бесцеремонные, «с голодными и жадными очами».
Я не набивался Герману Титову в друзья, даже никогда не просил его московский номер телефона. Я знал свое место. Мне было достаточно того, что он меня помнит.
А потом его всё-таки «ушли»!!! В 1991 году его, генерала – полковника, отправили в запас. О дальнейшей его жизни я узнавал из информационных сообщений. Радовался за него, когда он стал депутатом Государственной Думы. Я иногда бывал в Думе, но зайти не решался – не хотел мешать занятому человеку. Его рабочий кабинет находится на 15-м этаже здания Думы. Друзья мои из Думы рассказывали - в небольшой комнатке стояли четыре стола: за самым большим сидел Титов, а рядом - его помощники. Лишь однажды, случайно, встретились мы в одном из коридоров Государственной Думы. Титов куда очень спешил, окруженный людьми, вероятно помощниками. Я поздоровался с ним. Мы обнялись, обменялись какими-то торопливыми вопросами о жизни и разбежались. Уже на ходу он пригласил заходить к нему без церемоний. Но…Как-то не получилось.
 У Германа Степановича часто бывали люди с разных  космических предприятий. Они шли к «своему» депутату.  Он помогал «выбивать у начальства», Правительства и руководства Российского космического агентства, финансирование орбитальной станции «Мир», чтобы она полетала еще несколько лет.
Его деятельность в Думе была посвящена комиссии по конверсии и наукоемким технологиям, где он брал на себя решение сложнейших задач и политических вопросов. Любое дело Титов всегда доводил до конца, отстаивал свою правоту – может за это его и отодвигали раньше. Ну не любят у нас инициативных людей, особенно отстаивающих свою правоту. Был он всегда приветлив и дружелюбен, доступен, потому что всегда был, прежде всего, Человеком.
А потом пришла эта скорбная весть – не стало космонавта-2, Германа Степановича Титова. Подвело сердце. Первая мысль моя была… Были это строчки Маяковского, посвященные Есенину: « Ночь. Летите, в звезды врезываясь…». Как будто о Титове это написано... Жил он, как говорится, на полную катушку…
Где-то в океане, есть подводная гора, названная его именем. Увидеть ее я не могу. А кратер на Луне, носящий имя Германа Титова, могу. Знаю, что где-то он там. Может и душа этого прекрасного человека тоже там – кто знает?
«И по-прежнему лучами серебрит простор луна…»*


* Рэй Брэдбери «Марсианские хроники»