На железной дороге

С железной  дорогой связана  вся моя  жизнь в Белореченске, до отъезда на учебу в училище. Отец работал на железной дороге и железная дорога, со всеми ее  атрибутами  начиналась  с домашней вешалки, на которой висела  рабочая  форменная железнодорожная фуражка  отца. Черного цвета, с зеленой окантовкой по верху, черным бархатным  околышем. На  пуговицах  для ремешка были отштампованы скрещенные  молоток и  разводной ключ. Такая  же эмблема была на околыше фуражки и на пуговицах верхней одежды.. Сколько  я   себя  помню, весной, летом  и осенью  отец постоянно  носил  фуражку.
       Вообще то, ему выдавали полный комплект    железнодорожной формы – китель, брюки, обувь, шинель. Но  одевался    он  полностью по форме редко. Для парадных  выходов в  выходные дни, в гости, на рынок   отец надевал   другую  фуражку, с серым  верхом, которая  хранилась в шкафу  на полке. Полную  форму  отец  надевал  тогда, когда ему приходилось  выезжать в командировки  на  разъезды  и станции  Туапсинского отделения  Северо-Кавказской железной дороги  для ремонта дизелей.
      Ездить ему  приходилось   любыми   поездами, кроме товарных поездов, по служебному  билету, который давал  право  проезда, лишь  бы  было  посадочное  место. Позже, когда  электроснабжение на  ж.д.  станциях  стало централизованным,  необходимость в дизель-генераторах   исчезла, их  убрали,   и отца  перевели на должность  слесаря.
      Все разговоры в доме,  так или иначе, касались железной дороги.  Слова «депо», «ВРП» (вагонно-ремонтное предприятие), «водоснабжение», «ПЧ» (путевая часть), «вокзал» я узнал,  наверное,  самыми  первыми.
      Возле депо располагался   продовольственный   магазин, который так и называли – деповской. Там  же, рядом, располагалась  деповская столовая  для работников  ж.д.  узла.
       В маленьком закутке, иначе это не назовешь, за территорией ПЧ, находился  продовольственный магазинчик,  в котором  отец  покупал  хлеб и в обед  приносил  его домой. Я застал  то время, когда  хлеб  давали еще  по норме,  и летом мать  посылала меня «за хлебом». Я  прибегал  к отцу  на электростанцию, вместе с ним  шел к этому магазинчику, мы стояли в очереди других таких же рабочих  и, наконец, из  маленького окошечка отцу  выдавали  хлеб – «кирпичик», половинку «кирпичика» и еще маленький довесок.  Отец укладывал хлеб в  черную  кирзовую  сумку с раздерганным   замком, вручал  мне   и отправлял  домой с наказом не заходить  больше никуда. Чаще всего  хлеб  бывал  «черный»  по 14 копеек за булку,  иногда «серый» по 16 копеек.  Но какой же он  был  ароматный! Хлеб  привозили свежий, прямо с хлебозавода,  и   я, по пути  домой,  расправлялся с этим  маленьким  довеском,  откусывая  маленькие  кусочки. Чтобы продлить удовольствие.  Белый  хлеб в  доме  не бывал, это уже считалось  роскошью.
     Заканчивая рассказ о хлебе, хочу  сказать, что    вскоре ситуация изменилась,   и в деповской столовой хлеб  стоял  бесплатно  на столах, бери сколько хочешь.
     Все  наши  родственники  и соседи    также  работали  на железной дороге.. Если по улице проходил   мужчина в замасленной одежде, а в руках  нес  металлический, затертый на углах до блеска  сундучок, то можно было определенно говорить, что это  или  машинист  паровоза, или его помощник  или  кочегар.  Когда на смену паровозам пришли тепловозы и  электровозы,   внешний  вид  членов бригады коренным  образом  изменился. Машинист  и его помощник в поездку  уходили в форме, начищенные,  наглаженные, при  галстуке.
         В старой хате, из которой наша семья переселилась в новый построенный дом, долгое время  жили  квартиранты, как правило, семейные, и все  работали на железной дороге. Многие из них  остались потом  нашими хорошими знакомыми и друзьями. От них  осталась, и  долгое время в доме  валялась  книжка – таблица  сигналов. Для меня это была  самая  интересная книга, я часами перелистывал ее,  разглядывая картинки с изображениями поездов, семафоров, светофоров, предупредительных  табличек,  людей с фонарями  и флажками  в руках. Картинки  были цветные, изображалось  ночное и дневное время. Это была вся железная  дорога в картинках!
     На  ж.д.   узлу  работали  целыми  династиями, в два, три поколения. У моих  одноклассников по   школе все родители  также  работали  на  железной  дороге, в разных  цехах  и службах.
       Производственное обучение проходило также в цехах  ж.д.  узла.  Брат  Слава еще в  десятом  классе  получил  профессию  электросварщика в  цехе  «Водоснабжение».
      Вообще, железная  дорога была для нас  неиссякаемым  источником информации, развлечений  и забав, хотя это очень опасное производство. Чтобы попасть на ВРП,  надо было перейти десятка два путей, по которым постоянно ходили маневровые паровозы, а по главным путям часто проходили  поезда,  пассажирские  и  грузовые. Так что  надо  было  быть очень  внимательным.
          На вагоноремонтном предприятии производили ремонт товарных  вагонов.  На подъездных  путях  длинными вереницами  стояли  колесные пары,  железные каркасы вагонов. А рядом с токарным  цехом находилась  свалка металлолома, где можно  было найти  множество «ценных»  вещей, для нас, разумеется. Если на свалку  выбрасывали свежую стружку из под  резца токарного  станка, то  на солнце она  переливалась  всеми  цветами  радуги, а ее завитки  были  такими фантастически   кружевными. И такая стружка обязательно попадала в карман. Дома это  «богатство»  выкладывалось вместе с остальными   предметами наших  карманов,  а через  день  стружка покрывалась тончайшим слоем коррозии, теряла свой драгоценный вид и… выбрасывалась в мусор.
       Если  очередная прогулка приводила к локомотивному  депо, то была большая вероятность на свалке металлолома найти  уплотнительное   кольцо  с парораспределительной  машины  паровоза. Дома к этому кольцу  делался из проволоки крючок с длинной ручкой  и  вот это кольцо, подгоняемое  крючком,  уже катится по дорожке возле двора. Такие  были  наши  развлечения.
       Когда  на вокзале сделали  выход к поездам через  эстакадный переход,  а затем  переход   удлинили и стало возможным  переходить  безопасно  за ж.д.  пути в аэропорт, вокзал стал  своеобразным  прогулочным  местом.
       Исторически он как бы приобрел свое первоначальное предназначение. Из  истории железной дороги в России  известно,  что  первая железная дорога была построена  в  пригород   столицы,  где находился царский  дворец. И у конца ж.д. пути был построен концертный зал, куда  съезжалась  на новом виде транспорта праздная публика. Зал  так и назвали  - вокальный. А со временем слова сократили и объединили, и получился  «вокзал».  Когда страна стала покрываться сетью дорог, вокзал стал принадлежностью ж.д. хозяйства.
      Так вот,  для нас,  молодежи тех  лет, вокзал был  местом  встреч, прогулок, демонстрации  нарядов, знакомств. Перрон вокзала в вечернее  время,  в отличие  от наших  улиц,  был прекрасно  освещен, покрыт асфальтом и тротуарной плиткой, там в вечернее время  работал буфет  и маленькие киоски. Так как это сейчас мы видим в любом  городе в   наше время.
      Ходили  группами, девушки  отдельно, парни отдельно, маршрут  был  от   багажного отделения и до аллейки,  которая в конце перрона тянулась вдоль ж.д. полотна   до самого локомотивного депо. Щелкали семечки, которые  здесь же предлагали в стаканах  бабушки. Обменивались  шутками, подковырками, оценивали внешность,  подбирали себе кавалеров  и  дам  для знакомства. Это была для нас и  московская Тверская   и питерский Невский проспект и киевский Крещатик  вместе   взятые. Обязательным  атрибутом  были   транзисторные приемники,  которые  тогда  были очень  популярны.
     Такой  променад  начинался с наступлением темноты и продолжался часов  до  9-10   вечера. Затем  все расходились, чтобы на  следующий вечер  совершить то же  самое.  Но такие  прогулки  происходили  только в летнее  время.  С началом  занятий в школе все  прекращалось,  и центр  общения  перемещался во  дворы.

    Железная  дорога  жила и живет  своей  особенной жизнью, встречая  каждого, кто вступил  на эту землю, характерным  запахом  металла, смазки, тормозных колодок,  иллюминацией светофоров  на путях,  несмолкаемым шумом   от маневрового тепловоза, скрипом тормозных  башмаков под   колесами вагонов на сортировочной горке и лязгом стыкуемых  вагонов. Периодически в  этот  шум врезался голос  дежурного диктора, который  объявлял  о прибытии или отправлении  очередного пассажирского поезда или вел переговоры с составителем поездов. 
    Я любил  наблюдать  за прибытием поезда на вокзал с высоты переходного моста над путями.  Среди  неподвижных  огней  вдалеке появлялся  один движущийся  источник света. Он медленно, и как бы неуверенно двигался  в разные стороны, как бы разыскивая свободное место,  постепенно  приближался, увеличиваясь в размерах.  И вот  к платформе медленно подкатывает   электровоз, за ним  тянется длинная череда  выгонов   и, наконец,   замирает   в   неподвижности. Но это только на мгновение. В следующую секунду  поезд  брался в осаду бесчисленным количеством  торговцев  и   торговок.
     Наш  городок был  бывшей  кубанской  станицей,  почти  у каждой семьи  был свой дом и участок земли, на котором  выращивались  овощи  и фрукты. Их  вырастало  столько, что хватало с  избытком  и  для  себя и для реализации. А рынок сбыта был на вокзале. Все, что  можно  было продать,  несли  «к  поезду».
      Торговля шла круглый  год,  немного  затихая  зимой и  оживая ранней весной. Зимой продавали  яйца домашние свежие  и вареные, разные  разносолы,  сухофрукты,  вяленую  рыбу, различные горячие блюда вроде вареного картофеля и т.п.  С наступлением весны ассортимент продуктов расширялся,  пополняясь  всевозможной  зеленью и ранними цветами. Ну  а летом   было  полное изобилие всего,  что  может  вырасти на грядках и на  деревьях,   и  употреблено в пищу в сыром и приготовленном виде. Особо  популярными всегда бывали   малосольные  огурцы в  комплекте  с  молодым  отварным  картофелем.
       Ближе к осени ко всем  этим яствам прибавлялась  молодая отварная кукуруза. Торговля у поезда  была  доходным  делом, приносившим в бюджет  семей существенную прибавку,  а для пенсионеров, зачастую и единственным реальным  источником  дохода при тех  мизерных  пенсиях.
      Возле каждого  открытого  вагона собиралась  толпа  галдящих  продавцов, расхваливающих   свой  товар,  и  у пассажиров  глаза разбегались от  такого сервиса и выбора. Но, самое  главное,  каждый  находил себе   продукт  по вкусу и карману. И редко кто из продавцов возвращался  домой  с непроданным товаром. Особо повышался спрос на продукты у тех поездов, которые возвращались с побережья. Торговля  шла  круглые сутки, и в два  часа ночи,  и в четыре утра   выходили пассажиры и забирали все,  что им предлагалось. Везли  домой , c запасом, на  домашние  заготовки. Ведь все  было очень  дешевое. Потому что всего  было  очень много. Где сейчас  можно  купить ведро огурцов или ведро яблок,  груш  за  1-2  рубля?
    В целях наведения порядка милиция гоняла с  платформ всех желающих продать  плоды своего труда, налагались  штрафы,  но это оказалось делом  напрасным и преследования  закончились.
    Для меня  железная  дорога памятна еще  и тем,  что в детские  годы  родители  возили нас с братом  на Черноморское побережье,  на пляж   в   г. Туапсе.
    Как правило, на проходящие поезда билетов в южном направлении  бывало очень мало, и поэтому родители брали билеты на   поезд  местного  формирования «Кавказская- Адлер»,  с номером на число после 500, который являлся почтово-багажным одновременно.  Садились  мы на поезд вечером, и он медленно, останавливаясь подолгу на каждой станции для выгрузки почты и багажа,  на каждом полустанке для пропуска скорых и  встречных   поездов, тащился в сторону  Туапсе. Из-за того, что этот поезд шел так медленно, говорили, что он останавливается у каждого столба, и называли его  «пятьсот веселым»
       Когда я был  маленький,  для меня такая поездка  была  настоящим  мучением. Я не мог уснуть от стука колес, от шума встречного поезда,  от  скрипа тормозных  колодок. Зато утром, я самый первый  продирал  глаза и садился к окну, чтобы ничего не упустить.
       Поезд  шел через перевал Кавказского хребта, сначала поднимаясь вверх по извилистому  ущелью, в котором протекала речка  Пшиш. Из окна можно было увидеть голову  или хвост  поезда, так круто изгибалось полотно дороги. Совсем рядом, в двух-трех  метрах  от вагона стояла отвесная стена скалы  из  стланца и  песчаника, и сразу, за очередным  поворотом открывалась  маленькая  долинка, где речка разливалась в маленькое озерцо с  такой  прозрачной  водой, что  был виден  каждый камешек  на дне  и мелкие  рыбешки.  А потом поезд нырял  в  тоннель. В  открытые окна задувало в вагон  угольную пыль, мимо мелькали фонари. Звук идущего поезда отдавался гулко  и,  казалось, что едешь в какую-то бездонную  пропасть, в ад.
       Но вот поезд подходил к самой верхней точке перевала. Здесь  находилась  станция  Гойтх, возле горы с птичьим названием Индюк. Рядом была и станция Индюк. Самым интересным  было наблюдать, как поезд проходил по этой станции, нырял в очередной туннель, и вот  уже было видно  эту станцию внизу,  метрах в двадцати - тридцати. Поезд  объезжал гору по кругу и затем уже начинал спускаться вниз к побережью. Теперь  за окном, в лучах утреннего  солнца сверкала вода  речки  Туапсинки, которая впадала в Черное море прямо в городе Туапсе. Мы сходили с поезда на вокзале, проходили   узенькой улочкой к рынку,  проходили через него, переходили по подвесному пешеходному мосту  через  р.Туапсинку, сворачивали  направо  и  оказывались  на городском  пляже.
        Но и здесь  железная  дорога не отпускала  нас.  Пляж  тянулся узкой полоской между морем  и железной дорогой,   которая    проходила  в десяти метрах выше нас по насыпи.   И каждые двадцать минут  гремели  над  головой колеса или электрички, или поезда.  На рейде  обязательно стояло какое нибудь  судно. Чаще всего это были танкеры. В Туапсе  производилась перевалка нефти, и вода у берега была очень сильно испорчена нефтяными пятнами. Если такое пятно попадало на тело, смыть его можно  было только   бензином или керосином. И на самом пляже  песок и камни  были испачканы  пятнами нефти. Как говориться, «не фонтан».
   К вечеру, накупавшись вволю, обгорев до красноты под палящим солнцем  с помощью  соленой воды, мы  из последних сил  тащились на вокзал, чтобы возвращаться  домой.  И опять те же скалы за окном,  те же туннели, но переполненный дневными  впечатлениями, я на это смотрел уже полусонным взглядом и потом уже  никакой стук колес не мог  меня   разбудить.
      Много  лет  спустя,  с  своей дочкой  Юлей  я  ездил  той же дорогой на тот же самый пляж.  И с радостным удивлением для  себя отмечал и перемены на железной дороге, и неизменность пейзажа  возле нее. Как приятно  было узнавание мест, знакомых еще с раннего детства,  я САМ  окунулся в это прошлое, и с жадным интересом смотрел вокруг.
     Ехали мы электричкой. Садились рано утром. Время в пути составило всего три  с небольшим   часа.  И теперь уже я ей показывал те «диковинки» в пути,   о  которых когда-то мне рассказывал и показывал отец.  Были те же горы, та же речка,  только мост в городе был новый и большой,  а пляж  был  чистый и благоустроенный. И было мне радостно, что сохранилось все то,  что было в детстве, и что все  здесь  стало  удобнее,  лучше,  красивее!
     Потом у меня было много поездок, некоторые  были длительными и впечатляющими, как поездка в г. Улан–Удэ к брату в 1965 году. И колеса спать уже не мешали,  ездил я с интересом, с непреходящим чувством новизны  впечатлений, знакомств.
      Железная дорога на  долгие   годы стала для меня символом встреч  и расставаний, в отдельных случаях  навсегда!