Борьба тех с этими

Скучно, леди & Джентльмены!

Несколько мазков в начало печальной драмы, все желающие могут продолжить...

Первоисточник Сартр: "Роскошный педераст"!

Гламурный гомосапиенс Николя, трудно переваривал пидаров. Напамажаный клок трясся в возмущении при виде грубых пидорасов в сальных волосьях, свалявшихся козлиными хвостами.
Аляпистые клипсы, или тяжёлые серьги утягившие уши собратьев по аналу, морщили Николя до глубины тонкой душевной организации. Он был тоньше, понимал, что только одна серьга, тонкой мушкой пронзающая ушко, намякивает на принадлежность к высшей касте эстетов, и подчёркивает течение голубой крови в тухловатых жилах…

Продолжение от Зинаиды Шульц:

Николя с утра примчался на ее территорию. Наполированными пальчиками хватал приборы и речевым расстройством излагал обиду. Ей хотелось прибить этого придурка, но иногда она плакалась этому гламуру на жизненные тычки, приходилось слушать. Закатывание глаз Николя объяснялось тем, что грубый пидер Сэмми опять наезжал.
Пидер Сэмми был ей не совсем понятен, но использован всегда по назначениюю. В минуты мозгового застоя она отправлялась в его лабораторию подпитаться рассмотрением проблемы т.е. взгляду "те же яйца, но вид в ином ракурсе". Как правило такое общение приносила пользу.
Вечером, когда мозг плавился от духоды, они втроем лежали под звездынм небом. Тупо пялились на звезды. Ее место было посередине, с правой стороны пахнущий хрен чем, но вкусным Николя, слева Сэмми, хамски отрыгивающий свой ужин...
Они были разными с общем любовью к этой проститутке Науке.

Профессор, это евнух науки,третий день издевался над их мозгом.
Слушали его в пол силы. Тревожило окончание вопежа.
- Извращенцы! верну каждого матери Родине
Мать! каждого переносила с трудом. Любовь патриотическая была, но интима не получалось. Перспектива грустная.
В тоске унылыми животными брели по аллее зоопарка.
После звездной террасы это было второе место, где свободные мысли посещали их.
Особо следует остановиться на зоопарке. Это был огромный парк, окруженный горами, по узким огороженным тропкам ходили люди и звери ими любовались.
Угрюмость мысли объяснялась еще и тем. Что их кинули.
В их тройственный союз втесался четвертый. Первый раз он насторожил их тем, что имел тягу все измерять в евреях, точнее в ЕВРО. Они его так и прозвали "Один евро". Сами были не без особенностей, потому тот был прощен, взят на постой в их общежицкий блок.
Оказалось, что он их данные, над которыми бились пару последних лет слил. Короче сука. Сэмми его отымел, Вилли тоже. Она плюнула в морду...
Зоопарк встретил их как обычно. Звери недоумевали взором от этой живописной тройки. Морды лам округлились, бизоны повернулись задом. Природа выражала недружелюбие.
Посидев в ее ЯПОНской беседке, где капли срывались с потолка, звонко ударяли о землю и просветляли мозг.
Постояв возле Вилиных макак. Эти красножопые, увидав собрата сбежались и тянули неочеловеченные конечности приветствую гомосапиенся, завидую его гламуру с элементами винтажа.
Вольер Сэмми встретил птичьей вонью. Пидер смачно втянул воздух, не выдохнув еще раз втянул.
Все трое глянулы на страуса. Та полуптица выставила задницу и начала ссСССЦЦЦАААть. Для непосвященных. Птицы не сцут. У них из клоаки вываливается моча и кал одновременно. Все подчиняются закону природы, кроме страуса.
С него лилось и лилось. Вонюча струя брызгами разлеталась вокруг. Радуги не было.
Сэмми по хамски плюнул. Вилли хихикнул. Она скзала - насЦАть.
Быстрым шагом вернулись к машине, поехали в лабораторию. Не вылезали нежрамши-непивши-неиспражнявшись несколько суток.
На седьмой день.
Седой божественный профессор, сияя в отблесках Нобелевской премии, которая маячила на границе третьего тысячелетия, до которой не доживают...
- Можете ведь, придурки.
Они молча глянули на его сияние. Тихо вернулись в блок общежития. Замертво повалившись. Спали.
Каждому снился эротический сон. Им ОТДАЛАСЬ эта проститутка НАУКА. Каждый имел ее своим способом. Но улыбка удовлетворения отражалась на сонных мордах извращенцев.