«Кто я? Кто я в этом огромном мире, среди миллиардов людей? Если собрать их всех вместе и образовать необозримую человеческим глазом толпу, кто буду я среди нее? Никто? Никто. Никто!!!»
С такими мыслями он подходил к костру. У огня сидели студентки, как и он с друзьями, приехавшие сегодня отдохнуть в лагерь. Он их не знал, но мог бы сказать о них все одним словом – «сброд». Он высказал свое мнение вслух, остановившись возле кого-то из своей компании. Все слилось для него в такую кашу, что он не мог разглядеть кто рядом с ним и только чувствовал знакомое плечо друга. На лагерь давно опустилась ночь. Среди густой темноты остава-лось лишь несколько пятен света: костер, который так облюбовали студенты, да фонари возле одноэтажных летних домиков, в которых они жили. Девушки гре-лись у огня, и что бы хоть как то развлечь себя в еще непривычной обстановке, пели веселые песенки, от которых у него резало уши.
- Какая-то детская фигня, - сказал он стоящему рядом.
В голове было ясно и в то же время пасмурно. Под действием алкоголя мысли, столь долго удерживаемые взаперти за ненадобностью, рвались наружу. Их оглашение вызвало визг, ругань и крики студенток, налетевшие со всех сто-рон. Девушки были до глубины души возмущены тем, что этот мальчик, пусть даже и известный в институте как хороший певец, так нелестно отзывается о них, не имея для этого ни малейшего основания.
«Что им от меня надо?! Пошли на х..!» - думал он. Но отовсюду продол-жали звучать какие-то глупые, несуразные обвинения в его адрес. Одни крича-ли, что он пьяница, другие начинали учить, как надо жить, призывая более оп-тимистично смотреть на свое существование на Земле и людей, обитающих ря-дом.
- Но вы сброд. Я тоже сброд. Все люди сброд, – защищал он свою философию.
Они продолжали высказываться наперебой, но в куче слов он различал лишь отдельные фразы. Он отвечал на них, говоря о бессмысленности бытия и о своей скорой смерти, и это порождало новый всплеск эмоций и ругани. Все девчонки слились для него в единое целое, но среди общего возмущения он ясно услышал: «Ты чего сюда приперся? Вали отсюда!»– от близстоящей студентки с маленькими глазками. Осознав свою ненужность, он развернулся и ушел.
Темнота и одиночество давили на виски. Хотелось плакать. Весь этот мир был чужд ему. «Они сидят, пьют водку, поют всякую чушь, катаются на лодке. А зачем? Зачем это? Что изменится от этого в Мире? Все равно все они сдохнут, сгниют, и о них никто не вспомнит. Все. Конец. Нет ничего, и их нет. А они даже не думают об этом. Придурки».
Сегодня днем он прижег кузнечика сигаретой. Насекомое дергалось – сработала нервная система, подала сигнал – «боль». Но ведь кому-нибудь еще, кроме него, должно же быть больно. Почему страдает лишь он один. Все сидели и, глядя на его зверства, молчали. Лишь кто-то из девчонок крикнул, чтобы он отпустил кузнечика. А потом и эта красавица, - вроде Оля ее зовут, - тоже попросила об этом или даже приказала. Он отпустил.
Еще в автобусе он обратил внимание на эту Олю и не он один. Парни заглядывались на ее загорелое тело, смазливое личико, которое казалось ему до омерзения слащавым. Похоже, она знала себе цену. Еще, садясь в автобус, эта дама с таким презрением и высокомерием окинула взглядом всю его компанию, а особенно его, что вполне бы могла посоперничать в заносчивости даже с ним. Таких кукол он видел не раз. Они всегда строили из себя королев красоты, жеманничали, кокетничали и думали, что все должны быть сразу же у их ног. А загляни им в душу – пустота, ничего нет, их можно ввести в ступор одним умным словом. Такие красавицы не знают ничего, кроме своей внешности. Ну, хватит о ней. Где Светка! Она его спасение. Она не красивая и толстая, но зато всегда можно поспать на ее мягких бедрах и прижаться к горячей груди. «Светка класная баба, и она любит меня. Лишь она может запрятать обратно эти ужасные мысли. Света! Света! Мне больно! Где ты?»
Света сидела у костра. Она всегда выделялась среди толпы любых девчонок то ли своим телом, то ли веселым, энергичным характером. Вот и сейчас она непринужденно и грубовато болтала, сосредотачивая на себе всеобщее внимание.
Он встал за ее спиной, ища защиты.
- Где была моя лапочка? – залепетала Света, почувствовав рядом столь драгоценное для нее создание.
- Отдыхала от этого сброда, – буркнула лапочка.
Нет. Мысль не уходила. Ему хотелось, очень хотелось говорить, обсуждать, спорить, доказывать. Но с кем? Студентки, услышав, что он снова обозвал их сбродом, накинулись на него с новой силой, отвечая на его философское утверждение приземистой чушью. От напряжения и злости тело его задрожало, бесконечные упреки вывели из себя. Захотелось тишины.
- Извините, извините!!! – заорал он, чтобы хоть как-то утихомирить этот «сброд».
Света попыталась спасти ситуацию и перевести все в игру.
- Проходите, садитесь, – весело защебетала она. – Итак, Вас мучают какие-то проблемы?
- Да, - он нехотя сел напротив нее через костер. Пламя бережно освещало его измученное мыслями лицо. Переливы света не давали понять, кто предстал перед публикой – мудрый старец, дьявольски сменивший свой облик, вселив в него дыхание свежести, или беспомощный, глупый птенец, выпавший из гнезда, и поэтому растерявшийся от массы вопросов, которых некому разрешить.
- Давайте поговорим об этом, - Света изобразила американского психолога. – В чем Ваша проблема?
- Все люди живут для того чтобы сдохнуть, сдохнуть и сгнить. Смысла жизни нет и лучше было бы умереть, – в тишине прозвучал его довольно низкий голос с хрипотцой.
- И Вы хотите поговорить об этом?
- Зачем?!
- Ну, говорите. Давайте обсудим эти вопросы. – Светка смеялась.
Он мрачно исподлобья взглянул на нее. «Она не понимает!» Волна бес-силия и отчаяния захватила юношу, он вскочил и, низко наклонив голову, пошел к своей комнате. «Я пьян, пьян, - неслось в его голове. – Надо отдохнуть, выспаться, иначе я сойду сума. Я и так уже схожу». Он добрался до первой кровати и сел на нее, прижавшись к стене. Алкоголь давал о себе знать – его тянуло в сон. «Все равно, люди – это сброд, и я – сброд» - была его последняя здравая или не очень здравая мысль. Дальше в голове понеслись лица, лица, огонек костра, Светка, и еще кто-то, и еще, и…
- Яша, - пауза, - Яша!
От дремоты разбудил чей-то голос. Он с трудом открыл слипшиеся глаза и почувствовал, что напряжение мышц принесло нестерпимую боль в висках.
- А! – откликнулся он тихо, совершенно не понимая, кто и зачем его зовет.
- Яша, давай поговорим.
Голос был женский.
- Заходи. – Он отозвался скорее из любопытства, чем из поиска общения. Ему приходилось делать огромные усилия, чтобы говорить и двигаться, и толь-ко неуёмное желание всегда казаться в форме, особенно перед особями женского пола, заставляло искать резервы энергии в ослабленном организме.
В комнату проникнула бесформенная фигура. Он не мог разглядеть кто это, и это обстоятельство особенно интриговало.
- Давай лучше пойдем на улицу, - предложила она.
- Пошли, - не смог отказать он.
«Интересно, кто это и что ей надо?»
Обычно девушки подходили к нему после выступления и зачастую за одним и тем же. Юноша редко отказывал им в просьбе. Он уже давно понял то, что надо использовать каждый шанс, который пока еще предоставляет судьба, и умело применял свою природную сексуальность, дабы обворожить милых девочек-фанаток.
Было темно, и он не разглядел лица незнакомки, но чувствовал, что не видел ее раньше.
- Идем туда, - девушка выбрала самое темное и безлюдное место.
- Да, да, идем, - он тоже хотел туда.
«Интересно, мы идем потрах.ся или действительно поговорить?» - озада-чился он.
Они сели на траву, спрятавшись за спуском к озеру. Даже если бы кто-то шел мимо, в этой темноте он вряд ли мог заметить две еле вырисовывающиеся на фоне воды и неба фигуры.
- Яша, - обратилась она к нему.
- Меня зовут не Яша.
- А как?
- Это не важно, я не хочу говорить как.
- Хорошо.
Она очень быстро согласилась.
- Все называют меня Яша. И пускай. Меня зовут Яша. И я не хочу, чтобы было иначе. – Он все еще злился на нее за столь неожиданное вторжение в его обитель и за прерывание сулившего успокоение сна.
- Да как хочешь.
«Покладистая девушка. Кто она?» - подумал он, а вслух произнес:
- Я не знаю, кто ты и, может, завтра не вспомню тебя. Да наверняка не вспомню.
Этими словами он хотел дать ей понять, что рассчитывать на многое с ним не надо. Переспать – еще куда ни шло, но гулять с ней после этого он не станет. Ему совершенно наплевать кто она.
- Ну и, слава Богу! Мне этого не надо. – Тихо ответила она.
«Не надо. Ей этого не надо! – Он немного возмутился. - А что, в самом деле, ей надо? Чего она от меня хочет? Не понимаю».
Он вздохнул, прижал колени к груди и спокойно впялился вдаль. Тяжелые мысли были затолканы куда-то вглубь. Хотелось спать и ни о чем не думать.
- Яша, а ты любишь кого-нибудь?
Ее голос прозвучал сигналом к пробуждению, и даже не столько голос, сколько слово «любишь». Он мысленно окинул взглядом всех близких людей. Вспомнилась Инга. Но нет, нет, он даже не хотел думать о ней, она забыта, забыта…
- Да, папу, маму.
- Но если ты их любишь, то, как можешь думать о смерти?! Представь, как им будет тяжело, если с тобой что-нибудь случиться. Мне кажется, сейчас ты должен жить хотя бы ради них, а уж потом ради детей, которые у тебя появятся.
- Может быть. – Он еще с трудом понимал, чего от него хотят.
Немного подумав, он ощутил, как мысли возвращаются в прежнюю струю, из которой их выбил сон.
- Да, растили меня папа с мамой, думали, человек выйдет, а вышло чмо.
Он потер рукой лоб, явственно ощущая справедливость своих слов. Юноша не смотрел на собеседницу, но чувствовал ее внимательный, пронизывающий взгляд. Потихоньку он начал трезветь. Этому способствовал не только разговор, но и прохладный ветер, несущий с озера предрассветную свежесть.
- Яша, а для чего ты живешь? – вопрос был задан напрямик.
- Чтобы сдохнуть, – зло буркнул он, продолжая тему, начатую у костра. – Сегодня я наговорил там много лишнего, - он мотнул головой в сторону огня. – Извини, если я тебя лично чем-то обидел.
- Я не знаю как других, но меня ты не обидел ничем, кроме того, что обозвал всех сбродом.
- Все люди сброд. Да и я тоже. – Он пытался оправдаться своей философией.
- Я не понимаю, зачем живут люди, - продолжил юноша. – Чтобы сдохнуть, сгнить?! – Его вопрос звучал как утверждение.
- Я лично живу для того, чтобы, как это выразить, стать лучше. Понима-ешь, - начала объяснять она, сопровождая речь жестикуляцией, - люди развива-лись от древнего человека до современного, постоянно совершенствуя свой ра-зум, вырабатывая нормы, мораль, становясь умнее и добрее. Так вот, я хочу следовать эволюции, то есть продолжить эту линию и сделать все, чтобы ощу-тить себя достойной нашего времени и идти вперед.
- Красивые слова, - усмехнулся он. – А зачем? Ты умрешь, и никто не узнает, к чему ты там стремилась, живя в своем маленьком мирке. Люди гибнут, ничего не оставляя после себя на земле, кроме груды костей да жалкого барах-ла…
- Подожди, - остановила она его. – Знаешь, у Вернадского есть такая тео-рия о…, ну, как ее…гидросфера, атмосфера…
- О ноосфере? – подсказал он.
- Да, да, о ноосфере. – Она с уважением взглянула на него. – Ноосфера, по-моему, достойная замена Бога для людей. Для меня душа – это информация. Когда тело умирает, информация остается в ноосфере. И то, что я не смогу донести до людей при жизни, будет использовано кем-то, как знания из ноосферы. Ведь приснилась же Менделееву таблица. А возможно, душа человека формируется одновременно в двух местах: в самом человеке и в ноосфере. Кто-то что-то придумывает и мысль разлетается, как по сетям в Internet, и, когда нахо-ит подходящую голову, обрабатывается и трансформируется. Это как радио придумали – почти одновременно на разных концах земли. А, может, все гораздо проще. За свою жизнь, помимо опыта предыдущих поколений, люди узнают что-то новое, а потом передают это своим детям, а те, в свою очередь, плюс к этому приобретают дополнительные знания. И так всегда.
Девушке очень хотелось объяснить свою жизненную позицию, поэтому она старалась привести максимум доводов. Но юноша прервал ее полет, разрушив все доказательства одним вопросом:
- А зачем?
Но и тут, после непродолжительной паузы, она нашла ответ.
- Но, Яша, для чего-то ведь был создан разум. Значит, к чему-то мы идем.
Она старалась говорить ненавязчиво, одновременно рассуждая и все более увлекаясь своей идеей.
- Иногда я думаю, что Бог всетаки есть. Но он иной, не такой каким его видят христиане, мусульмане, католики. Он шире, он больше, он для всех миров, для всех живых существ, созданных Вселенной. Откуда он взялся? Я часто думала над этим. Мне кажется, что это мы сами творим его. Наши души реинкарнируют, стремясь к совершенству. Однажды, те, кто достигнет определенной степени чистоты, нравственности, ума, смогут соединиться с Всевышним. Значит, Бог – это мы, но не такие, как сейчас, а лучше. Например, если человек прожил несколько жизней и только под конец последней понял, что значит со-страдание, у него должен быть шанс – новая жизнь, пускай и не очень легкая. Поэтому я хочу становиться все умнее, добрее, интереснее. Больше читать, общаться, узнавать, мыслить, анализировать – не отставать от стрелы времени.
- Но, таких людей как ты мало, очень мало, - в его словах была обреченность. - А в основном, все люди – придурки. Они не к чему не идут, ничего не делают, пьют, употребляют наркотики и редко задумываются. Зачем, спрашивается, они живут?
Девушка не знала, что ответить. Он продолжил:
- Разве эти люди были рождены для такой жизни?! Они нищенствуют, живут в поганых хрущевках. Человечество развивалось столько времени для то-го, чтобы поселиться в этих халупах?
Видимо эта проблема давно волновала его, поэтому он говорил страстно, эмоционально, яростно доказывая мысль о бесполезности бытия. Его собеседница подумала и спокойно возразила:
- Хрущевки - это, конечно, плохо. Но, я думаю, раньше (всего лишь век назад) людям жизнь в таких домах казалась бы раем: вода, огонь, тепло – все есть. Так что, все относительно. Человеку свойственно быть недовольным тем, что у него есть – это двигатель прогресса. Если бы всех все устраивало, эволюция бы остановилась, а это уже регресс.
На данный момент она сильно пошатнула его теорию, но менять позиции он и не думал.
- Ты просто, как и многие на протяжении веков, успокаиваешь себя. Ты просто очень боишься умереть, вот и придумываешь сказки, чтобы не страшно было. Все люди бояться, поэтому и верят в мифы. А надо реально взглянуть правде в глаза. Материя не может жить после смерти – это чушь.
- Если ты себя считаешь простой материей, то ты и не будешь жить после смерти! – Девушка негодующе взглянула на собеседника, но быстро взяла себя в руки и продолжила более спокойно. – Трудно спорить о том, что недоказуемо. В любом случае, если бы человек знал правду, он не хотел бы жить и стремился к смерти. Подтвердись теория материалистов – человек впадет в уныние от бессмысленности бытия. Если же найдутся доказательства существования «загробного мира», люди перестанут наслаждаться жизнью на земле. Каждый живет так как он хочет, выбирая ту философию, которая более удобна для него. Оптимист всегда найдет оправдание тому, что он родился в «хрущевке» и будет надеяться на лучшее, а пессимист обязательно найдет виноватого. К тому же, как я заме-чаю, люди всегда получают то чего достойны. Главное, по-моему, не испортиться богатством и не впасть в уныние от нищеты. Ведь и то и другое – испытания для души. Я думаю, если роптать на судьбу – легче не станет. Просто надо жить, совершенствуя внутренний мир, развивая его в гармонии с умением общаться и дарить радость.
- Нет, нет, я не хочу жить, как все, – не унимался юноша. – Я не буду сбродом, жалкой ординарностью, каплей в море. Такие обычные люди умирают без следа, а не исчезают только гении, и я стану гением, как Хемингуэй.
- А ты увлекаешься Хемингуэем?! – удивилась она.
- Да, я прочитал почти все его рассказы, - гордо отозвался он. – Я преклоняюсь перед его талантом.
- А я, кроме «Старика и море», ничего у него не знаю.
- Это для начинающих, - снисходительно заявил он. – Я тоже начал с этого, а затем прочитал «Прощай оружие», «Фиеста» и многое другое.
- Ну, если ты утверждаешь, что он так замечателен, я, пожалуй, ознаком-люсь с его произведениями.
Он удовлетворительно покачал головой. Девушка начинала нравиться ему своей покладистостью, мягким голосом, тихой ненавязчивостью. Она спорила с ним, доказывала, но не настаивала на своей точке зрения. Его умозаключения не вызывали у нее негативных эмоций, она лишь пыталась показать иную философию, оставляя при этом право выбора. Но главное – она его слушала, а этого так не хватало ему, особенно последнее время.
- А я не люблю американскую литературу и фильмы, - сказала она. – В большинстве своем они пропагандируют жестокость и насилие. Я предпочитаю русских писателей, особенно таких, как Достоевский и Толстой. Их произведения кажутся мне более глубокими и осмысленными.
- Хм, - презрительно хмыкнул он, - «Война и мир» - полная ерунда, а «Преступление и наказание» я так и не смог дочитать. Ну, Достоевский - куда ни шло, но я не понимаю, чем так велик Толстой!?
- А ты читал другие его произведения?
- Какие?
- «Анна Каренина», «Отец Сергий», «Смерть Ивана Ильича»?
- Ты все это читала? – Он недоверчиво взглянул на нее.
- Да.
Яша бросил на нее вызывающий взгляд.
- Нет, я этого не читал, - смело признался он.
Мальчик не знал, да и не хотел знать, о чем писали эти люди, а ведь именно их мыслей о жизни ему и не хватало. Он не мог понять их, потому что главная идея русских классиков заключалась в величайшем человеколюбии, а это изначально было ему противно. Весь мир и люди в нем стали для него сбродом, и он смеялся над тем, что этот сброд надо еще и любить, уважать, ценить. Для него человечество представлялось в виде однородной, серой массы, кото-рую можно только презирать. Часто, стоя на сцене, Яша свысока оглядывал надменным взглядом толпу, восхищенно наблюдавшую за своим кумиром. Нет, он пел не для них, не для того, чтобы кому-то стало легче или веселее. Он использовал свой великолепный голос для привлечения к себе их внимания. И чем больше толпа превозносила его, тем серее и неинтереснее становилась она в глазах юноши.
Тишина ночи не нарушалась никем и ничем. Голоса опьяневших студен-тов, звучавшие ранее где-то вдали, совсем утихли, и только мягкий шелест волн напоминал о том, что мир еще жив. Забрезжил рассвет, и красные лучи Марса стали тонуть в приближающемся свете солнца.
- Зачем ты подошла ко мне? – не выдержал он и излил любопытство в словах.
- Не знаю, пожала плечиком она. – Я просто увидела, что тебе плохо.
Он слегка поморщился и пресек ее доводы:
- Я не верю в альтруизм.
Яша снова притянул к себе колени и уткнулся в них.
- А я и не альтруистка. В городе я никогда бы так не сделала – постеснялась бы. А тут, вижу, что тебе надо поговорить, не так, как это делала Света и без крика. Просто поговорить. Ты рассуждал о том, что давно волнует меня. Я тоже часто думаю о смысле жизни. Я почувствовала, что мы найдем общий язык, и решила подойти. Мне не составило труда сделать это.
Ее слова шли от души, и он ощутил это, но не поверил.
- Но зачем? Не просто же так ты подошла. Все люди всегда ищут выгоду, стараются получить пользу. Но, альтруизм – нет, не знаю…, может быть…, но нет…
Он сомневался, путался. В бескорыстие он давно не верил, не ждал его, не понимал. До него не доходило, что двигало этой девушкой. Может секс? Девчонки подходили к нему за этим, а потом гордились, что он с ними спал. Но почему тогда она ничем не проявила это желание за два часа их разговора? А что еще может быть ей надо? Ну не ради же спасения его души она все это за-теяла! Нет, он в это не верил. Это было бы глупо, ведь она даже не знает его.
Она прервала молчание:
- Мне стало жалко тебя, когда я поняла, что никто не видит глубины твоих мыслей. Я подумала, что не игра в психолога, а разговор по душам хоть как-то поможет тебе. К тому же, с умным человеком всегда общаться интересно.
- Нет, нет, Светка она хорошая, класная, она понимает меня лучше всех. Мы с ней, как брат с сестрой. – Юноше не понравилось, что какая-то малознакомая девушка ставит под сомнение его отношения с друзьями. Он говорил, волнуясь, как бы пытаясь защитить свою мечту, свою надежду, огородить от любых посягательств эту тонкую соломинку жизни, за которую он хватался, чтобы не утонуть в собственном мире обреченности.
Света и Тюлень стали для него единственными настоящими друзьями. Конечно, он считал себя выше их, и по уму, и славе, и красоте. Но оставаться совсем одному не хотелось. Со Светкой он познакомился год назад, и с самого начала она стала ему второй мамой, что он более всего и ценил в девушках. Как было приятно находиться рядом с ней – теплой и нежной. Казалось, своим телом она загораживала его от всего мира, от злых слов, от проблем. Он даже был готов влюбиться в нее, но мешало одно – ее внешность. Он, такой хорошенький, любимец публики, а значит и симпатичных девчонок, не мог себе позволить любить толстушку. Он боялся, очень боялся сплетен и пересудов, вроде таких как: «Яша любит Свету?! Фу, как он мог так опуститься!» Гораздо эффектнее в глазах людей выглядело то, что он влюблен в Ингу, такую красивую и интересную. Может быть, она плохо понимает его, зато не уступает в славе и привлекательности. Яша всегда стремился к девушкам, умеющим выделиться на фоне толпы. Они казались ему похожими на него самого. Такими же умными, краси-выми и желающими жить вечно. Окутывая их подобной иллюзией, он и не по-нимал того, что сам додумывает их образ. А когда со временем обнаруживал это, начинал терзать себя мыслями о том, что нет на свете женщины, способной разделить или понять его мысли.
Света же очень любила его. Она упивалась этим мальчиком, столь беззащитным и в то же время, столь энергичным и свободным. Будь ее воля, она при-вязала бы его к себе и не отпускала ни на шаг, хотя власть над ним и так была в ее руках. Он всегда бежал к ней чуть что случиться, как ребенок бежит к мате-ри, спасаясь от темноты. И она, как орлица, была готова окружить его теплом и свободой, защитить свое чадо от любых нападок со стороны. Света знала, что нужно этому мальчику и, найдя тонкую ниточку его потребностей, умело дерга-ла за нее, управляя не только действиями юноши, но и эмоциями. Она иногда не понимала его, но всегда отвлекала от тяжких мыслей своей беззаботностью и радушием. Она любила его, борясь, как на войне, за каждую крупинку чувств. Света предпочла бы видеть его несчастным, но на своих руках, чем в объятиях другой. И только Богу известно, что творилось в ее душе, когда этот мальчик уходил с какой-нибудь «девкой», лишь потому, что у нее смазливое лицо и кра-сивая фигура.
Сашу Тюленина Яша знал давно, и они всегда, что называется, были «сладкой парочкой». Оба невысокого роста, веселые, неординарные. Но, в отличие от друга, Тюлень не отличался особой миловидностью. Он не носил модную одежду, его не прельщали украшения и пирсинг. Тюлень не страдал манией величия и снисходительно принимал закидоны Яши. Ощущая свою неполноценность в чем-то, он философски воспринимал это и старался найти свое предна-значение в ином. Когда это не получалось, друг Яши просто пил, и, следует заметить, не менее половины жизни он проводил в состоянии опьянения. Не смотря на это, он всегда оставался добрым и честным малым, стараясь прийти на помощь или проучить за недостойное поведение сбившегося с пути друга. Он был очень молод, и его тянуло на безрассудства и необдуманные поступки, что более всего и сближало их с Яшей. Они не плохо смотрелись в клубах, изображая гей-парочку , хотя боле менее опытный глаз без труда различал в них озорных сорванцов. В общем, Тюлень был единственным человеком, способным понять друга и, более того, терпеть. Поддерживая его приколы, в то же время, он настойчиво и с методичным занудством заставлял того признать ошибку, если считал, что таковая имела место. Яша любил друга, но чувство-вал, что своим характером и жизненной позицией не заслужил его преданности. Где-то глубоко он понимал – если Тюленя не будет, он останется один. Он очень боялся этого и оттого, повинуясь страху, часто обижал, бросал его, отда-лялся. Он играл дружбой – риск потерять близкого человека заставлял сердце биться с удвоенной силой. Мысль, что Тюлень уйдет от него первым, приводила в отчаяние. Желая спасти себя от этого, Яша искал новых товарищей, принимая за крепкую дружбу легкое приятельство. Когда это обличалось, он в очередной раз разочаровывался в людях, и только Саша мог спасти его от уныния.
Он, Светка да Тюлень были центром их компании. А остальные? Для него они мало что значили. Они просто были рядом, превозносили его в своих гла-зах. Всех их он считал неплохими ребятами, но не более того, ведь до уровня центра им было далеко.
В озере булькнула вода – плюхнулась рыбка.
Они еще долго говорили о его жизни, привычках, поступках, о людях, и на протяжении всего разговора его не покидала мысль о том кто эта девушка. Вскоре его любопытство достигло предела. Когда она немного рассказала о себе, упомянув свое имя, его будто озарило.
- Значит, тебя зовут Оля, - заинтересовавшись, обернулся он.
- Да, - подтвердила она.
Он долго и пристально вглядывался в ее лицо. Лучи рассвета приоткрыли завесу столь интриговавшей его тайны.
- Подожди-ка, - он сосредоточил на ней почти трезвый взгляд. – Так это ты, та загорелая, красивая девчонка!!!
Яша не мог скрыть захлестнувших его эмоций. Он округлил глаза и замер в ожидании ответа.
- Ну, вроде я, - скромно улыбнулась она, немного ошарашенная такой реакцией.
Шокированный, он долго не мог прийти в себя.
- Я думал, ты одна из этих… со смазливыми рожами, которые толком ничего и сказать не могут, не только думать, – он, пораженный, выдохнул. – Я столько таких видел! А ты…, ты другая.
Он замолчал, очарованно уставившись на девушку. Такого поворота со-бытий он не ожидал. Его любопытство было удовлетворено более чем. Эта девчонка, которая с таким презрением смотрела на него днем, которая, казалось, брезговала удостоить его даже взглядом, сама подошла к нему и вот так, запросто, болтает о жизни без тени неприязни. В этот момент он действительно поверил в искренность всех ее слов. Вряд ли ей, такой красивой и уверенной, что-то было нужно от него. Но, осознав это, он почувствовал, как где-то глубоко кольнуло самолюбие. И если пару минут назад он видел в ней просто хорошего от-зывчивого человека, то теперь в его душе стало зреть что-то совершенно иное. Он любовался, как она свободно и естественно сидела на траве, как мечтательно смотрела вдаль. Думалось, что все качества: красота, ум, доброта - которые он так боготворил в женщинах, воплотились в этом создании. Оля, видимо погру-женная в совсем иные мысли, прервала его грезы:
- Яш, мне кажется, что ты просто, извини за грубость, зажрался.
- Почему? – он немного опешил от такого высказывания.
- Наверное, тебя очень любят мамочка и папочка. Они все тебе по-зволяют, опекают тебя всегда.
Он задумался и отвернулся.
- Да, может быть, - в этом он легче согласился с ней, так как прекрас-но знал, что, за гордым нарциссом, коим он предстает перед людьми, скрывает-ся совершенно иной человек, слабый и беззащитный.
- Тебя не волнуют земные вопросы, потому что за тебя их решают близкие. Ты не занят ничем реальным, ни к чему материальному не стремишься, только мечтаешь. И грузишься ты постоянно от безделья, ну или от односто-ронности интересов.
Он слушал, потупив покорный взгляд. Ощущение того, что рядом с ним не просто человек, а интересная девушка, уводило его душевные переживания в сторону от гнетущих мыслей, и он с трудом мог настроиться на прежнюю волну.
- Люди, живущие в бедности, - продолжила Оля тихим голосом, - за-частую не задумываются над смыслом жизни. Они настолько погрязают в быту, что мечтают только о том, чтобы дожить до завтрашнего дня. Обеспеченные люди стремятся к еще большему обогащению, к власти, к славе. Они тоже не обременены размышлениями. По большей части ищут смысл жизни те, кто не вынужден думать о хлебе насущном, и не стремится к материальным благам. Только зачастую они до того погрязают в своем придуманном мире, что на-прочь забывают о реальности. Пользы от них другим людям никакой.
- А почему от них должна быть польза? Пусть живут себе да думают.
- В общем да. Только почему их должен кто-то кормить, поить, оде-вать? К тому же, они постепенно совсем отрываются от быта и становятся скуч-ными, а без общения с людьми теряют смысл жизни, спиваются или того ху-же…
- Дак что же теперь, и не думать совсем?
- По-моему, надо все делать в меру, и мечтать, и работать.
- Ты так и делаешь?
- Я хочу так делать. По жизни у меня есть две мечты: одна – земная - жить в достатке, выйти замуж, родить детей; другая духовная – больше знать, быть добрее, оставить после себя культурное наследие. Первое желание служит второму. А о тебе складывается впечатление, что у тебя все уже есть, все, что мог, ты после себя уже оставил и жить теперь незачем.
Он не знал, что ей ответить. Очень часто он хотел умереть. Почему? Этому способствовало многое. Он был рожден философом, а это нельзя назвать обнадеживающим фактором. Были и другие причины.
Его детство прошло среди радушия и заботы. Отец любил его как единст-венного сына, мама и старшая сестра видели в нем объект для нежности и ласки. Целыми днями мать и дочь не отходили от славного мальчугана, и он искренне весело улыбался им, требуя очередной порции внимания. Отец, наконец-то улу-чив момент, и завладев сыном, начинал рассказывать ему о великих людях, пророча чаду славное будущее. И маленький Игорек слушал байки отца, плохо понимая их значение, но чувствуя всю важность его слов. Тетки и дядьки не спускали его с рук, да и как было не потискать этакого карапуза. И он улыбался им всем, постепенно начиная понимать, что людям доставляет удовольствие общаться с ним, и за это они даже готовы платить: дарить конфеты, игрушки давать деньги на мелкие расходы.
Но однажды случилось непоправимое – погибла его сестра. Он был еще очень мал, недавно пошел в школу, и потеря столь дорогого человека оставила глубокую рану в его юной незатвердевшей душе. Первый раз он почувствовал смерть так близко, узнал, что старуха приходит и к молодым.
После похорон его родители перенесли свою любовь с двух детей на од-ного. Он стал единственной надеждой в семье. Все мечты, касавшиеся его сест-ры, были возложены на его еще не окрепшие плечи. Он стал для родителей и сыном и дочерью одновременно. Может, Игорь и не был похож на нее, но пред-ки упорно желали их сходства и видели его во всем: внешности, характерах, по-вадках. Тень сестры постоянно преследовала его, и иногда он уже переставал ощущать свой пол. За чудесным ангелочком, коим этот ребенок представал пе-ред людьми, прятался чертенок, грозящий превратиться в демона. И чем больше в нем было темной силы, тем труднее становилось удерживать ее взаперти. Игорь до того свыкся с мыслью: «он – это его сестра», что верил – он живет ее жизнь, поэтому должен рано умереть. Эта идея так застряла в голове юноши, что часто он переставал ждать неизбежного и хотел ускорить процесс. Пробовал резать вены – спасали, глотал таблетки – выжил, садился на иглу – отвезли в психушку. Странно, но Игорь чудесно провел там время. Порядок, чистота, спокойствие, тишина внезапно окружили его. Люди там не кричали, не злились, они просто ходили и улыбались, сидели и улыбались, спали, и опять же с их ли-ца не сходила улыбка. Там было легко и светло. Не надо было думать о модной одежде, о смятой прическе, не нужно защищаться от чьих-то нападок. Можно было не строить из себя героя – ты есть и уже хорошо… На третий день он сбе-жал оттуда.
Девушка улыбнулась и легла животом на траву. Он лег рядом. Яша еще раз удивился ее простоте и свободе. Она лежала, устремив взор вдаль, и теперь была его очередь разглядывать ее, ибо рассвет уже почти наступил. Ее одежда мешала его созерцанию, и он почувствовал как к горлу подступило желание увидеть и почувствовать ее тело. Днем эта мысль была ему почти противна, но теперь она нравилась ему, не вызывая приторного отвращения от пустой красо-ты.
- Пойдем купаться, – предложил он, загоревшись азартом и интересом.
- Да у меня и купальника то нет. – Она вопросительно взглянула на него.
- Я тоже без плавок. – Игорь пристально посмотрел на девушку и заранее предполагая отрицательный ответ предложил, - Можно сходить, взять.
Оля с негой потянулась
- Как-то влом идти.
- Мне тоже, - улыбнулся он.
Яша долго смотрел на нее, принимая решение.
- Пойдем так, - предложил он. В его глазах блеснул огонек.
Она хитро улыбнулась, заметив его интерес, и ответила:
- Пойдем.
- Без всего?! – ошеломленно и с недоверием спросил он. Надеясь на со-гласие, юноша не ожидал его.
- Ну, да. А как ты предлагал?
Он не мог прийти в себя: неужели она вот так просто пойдет купаться го-лой. Девушка очередной раз шокировала его. Он на некоторое время завис, об-думывая происходящее. Ситуация не была для него неординарной. Яша знал много приемов, чтобы уломать девушку. Главное было не настаивать, не спе-шить, дабы не спугнуть жертву, желание всегда должно было исходить от нее. Он привел мысли в порядок и несмело предложил:
- Так идем.
- Идем, - откликнулась она.
Нет, она была не права. У него была цель в жизни, и лишь она удерживала его на этой земле. Он хотел стать гением, выделиться из серой, однородной мас-сы людей, возглавить человечество. Юноша вожделел, чтобы его, любимого, неповторимого, запомнил народ, а его душа через это обрела бессмертие. Он не единожды за свою жизнь представлял свои похороны. Яша видел их пышными, торжественными: миллионы людей оплакивают его кончину, смерть гения. Мальчик хотел быть как Хемингуэй, Гиппократ, Аристотель, Ницше, но не ду-мал о том, что эти люди стали знамениты не оттого, что хотели быть таковыми. Они посвятили жизнь человеку, и человек признал их гениями в благодарность. Наполеон, Гитлер, Сталин тоже стали знамениты, но была ли их жизнь посвя-щена людям? Нет, скорее себе, своей славе. Их помнят до сих пор, но гениями не считают. А он хотел стать гением, гением для всего того сброда, коим считал людей. Он презирал народ, но вожделел его признания. Игорь не понимал, что именно этот самый сброд играет решающую роль в появлении гениев. Народ порождает выдающихся людей, людей, опередивших время. Помести гения на век вперед, и он будет вполне заурядной личностью. Просто все люди эволю-ционируют, а он революционировал, чем и запомнился простым смертным. Но, чтобы тебя признали гением, надо хотя бы уважать тот «сброд», из которого ты вышел, иначе тебя признают скорее сумасшедшим, чем великим.
Они, мокрые и замерзшие, вылезли из озера на берег. Наскоро одевшись, Оля почувствовала радость и негу от ощущения тепла. Игорь же медленно натя-гивал на свое голое тело брюки и футболку, одновременно находя время на раз-глядывание тела новой знакомой. Оля, заметив томный взгляд его ярко зеленых глаз, кокетливо улыбнулась. Он подошел к ней ближе с намерением обнять, но что-то остановило его и даже заставило забыть о нахлынувшем желании. Этим чем-то стала, как ни странно, сама девушка. Игорь неожиданно открыл для себя, что она выше его по росту. Он в недоумении застыл рядом с ней, и если его гла-за говорили одно, гордость шла наперекор разуму. Страстный, чувственный ло-велас моментально превратился в простого мальчишку.
- Мне кажется или ты действительно выше меня? – высказал он свои опасения вслух.
Оля внимательно взглянула на юношу, напомнившего ей зверька, уди-вившегося появлению хищника. Он, действительно, был ниже ее, но совсем не на много, но девушка, почувствовав, как это обстоятельство важно для него, решила слукавить. Воспользовавшись покатостью берега и улучив момент, она переместилась чуть ближе к воде, тем самым компенсировав недостающие ему сантиметры.
- По-моему, мы одинакового роста, - пожала плечиком Оля и нежно улыбнулась.
Он еще раз взглянул на ее голову и провел рукой линию от своих во-лос до ее. Линия оказалась ровной, и он успокоился. А она улыбнулась про себя, по достоинству иронично оценив его самолюбие и ребячество.
Сев на старые полусгнившие доски, они прижались друг к другу, пыта-ясь согреться прикосновениями. Он первый нарушил молчание.
- Мне говорили, что ты очень скромная и тихая. Я не ожидал от тебя та-кого!
- Ты меня не знаешь. – Оля загадочно улыбнулась.
Он обнял ее, вопросительно взглянув в ее серые глаза. В ожидании сна его веки припухли, кожа приобрела рыхловатый вид, волосы взъерошились. Но именно таким он был похож на человека, а не на хорошенького пупсика, коим предстал перед Ольгой днем.
- Яша, а что ты делаешь, чтобы стать гением? – поинтересовалась девуш-ка.
- Ты знаешь, я ведь пишу книгу, - решил поделиться сокровенным он.
- Да!? А о чем?
- Я пишу о человеке, который очень любил одну женщину. Он совершал для нее много подвигов, но ни она, ни кто-нибудь другой не понимали его. Од-нажды его отправили в психбольницу с диагнозом – шизофрения. А когда, через годы, он вышел от туда, то не узнал Мир. Его любимая вышла замуж, друзья разбрелись по Свету. И тогда, получив допуск к красной кнопке, он, обозлив-шийся на весь Мир, взорвал его.
Девушка почувствовала, что от рассказа веяло темнотой и агрессией. Бы-ло совершенно ясно, что мальчик писал о себе, о своих переживаниях, пробле-мах. В рассказе он отразил то, чего ждет от своего будущего. Нет, он не просто хотел умереть, он грезил, чтобы об этом знали все, все на планете. Люди, в его понимании, должны были биться в истерике и кричать: «Игорь, Игорь, ты вели-кий человек, знай, что мы любим тебя!» Но, если человечество не признает в нем гения, то оно должно уйти вместе с ним. Он не любил людей и на это имел свои причины.
Однажды, вступив во взрослую жизнь, он резко лишился внимания близких, к которому так привык. И теперь он жаждал нежности, ласки и доб-роты от своего окружения, а получал лишь насмешки и грубость. У каждого были свои проблемы и всегда не хватало времени разобраться в чужих. Внешне он любил их и считал лучшими друзьями, своей опорой. Но он даже не представлял, как где-то в глубинах своего эго, ненавидел большинство из них. Этот юноша мечтал, что когда-нибудь заставит человечество обратить на себя внимание, что он станет велик, как Хемингуэй, и также как он покон-чит с собой, и тогда все осознают великую потерю. Но по-настоящему маль-чик нуждался далеко не во всем человечестве. Уже сейчас он обладал опре-деленной долей славы: перед ним заискивали, его имя не сходило с уст дру-зей и поклонников. Яша страшно гордился этим, но жаждал большего. Обыкновенный студент из пригорода он, достигнув популярности, желал за-воевать сначала страну, а затем и весь Мир. Но, одновременно с этим, он просил любви, простой человеческой любви. Сладкий мальчик, самовлюб-ленный нарцисс, искал чувств у таких же эгоистов, как и он, занятых поис-ками славы. Он натыкался на стену непонимания и все больше разочаровы-вался в людях, замыкаясь на самом себе. Человеческие качества, теплящиеся в его душе, не находили выхода – в них никто не нуждался, и они, лишь ино-гда зажигаемые Тюленем, угасали за ненадобностью.
- Я «близнец». Я очень разный. Я живу две жизни и постоянно борюсь сам с собой. Но однажды один из моих «я» одержит победу. – Подытожил раз-говор он.
Они расстались оттого, что хотелось спать, ведь рассвет уже давно всту-пил в свои права. На прощание он поцеловал девушку, которая так неожиданно помогла ему, и сказал:
- Мне очень легко с тобой, и я хочу, чтобы мы встречались.
Оля не ответила. Не смотря на родственные души, внешние стороны их жизни резко контрастировали друг с другом.
- Подойди ко мне завтра, если захочешь продолжить отношения. – Он с надеждой взглянул в ее темно-серые глаза. – Я сам не смогу подойти, я никогда не подхожу первым.
- Я не знаю, но постараюсь, - натянуто улыбнулась она, ощущая, что на нее перекладывается не свойственная ей ведущая роль.
- Обещай мне, - взмолился он. – Я очень хочу быть с тобой.
Он смотрел на нее напряженно-выжидающе, боясь отказа.
- Обещаю, - после некоторого раздумья согласилась девушка, уступая его порыву.
Она ушла в свою комнату, а он побежал будить друзей, дабы они зафик-сировали его столь позднее возвращение. Затем он тоже отправился спать, со-провождаемый проклятьями разбуженных.
Загорелая красавица грезилась ему всю ночь, и даже во сне Яша боялся, что она предпочтет ему другого. Опасаясь отказа, он решил огородить новую знакомую от любых посягательств соперников.
Утром его засыпали вопросами.
- Где ты был? Откуда вернулся? Мы всю ночь искали тебя. Кстати, не только тебя, но и Ольгу из соседней комнаты. Уж не вместе ли вы были?
Он подумал, загадочно улыбнувшись. Поднялся с кровати, с негой потя-нувшись перед этим. Не торопясь, размял шею, плавно покрутив головой. И только выдержав паузу, видя напряжение присутствующих, соизволил нару-шить молчание:
- Мы были вместе, - сказал он, взглянув на парней, по виду которых, было видно, что они ждут продолжения рассказа.
Внимательно приглядевшись, юноша заметил, что некоторые из них бы-ли сильнее и красивее его. Он отвернулся, стараясь заглушить обиду презрени-ем к простым смертным.
- И что? Вы всю ночь это самое…? – глаза, окружающих его, горели. Он заметил данное обстоятельство и не смог не оправдать их надежды.
- Да, мы тр..лись всю ночь. – Яша смотрел в пол.
Он был очень доволен произведенным эффектом. Отовсюду послышались восхищенные возгласы. Кто-то сглотнул, кто-то недоверчиво улыбнулся.
- Да, я х..чил ее несколько раз. Зашибенно провел ночь. А вы что, спали что ли!? – Он торжествующе поднял глаза на парней, окинув их чистым правди-вым взглядом.
- Яш, а как вы… ну это, ну,… как вы пересеклись?
- Она ко мне подвалила и попросила тр..нуть. Я как всегда не смог отка-зать девушке.
Его мало волновало то, что он говорил. Сейчас, в окружении приятелей, он знал лишь одно – в их глазах он герой. Он самый лучший и не важно, какой ценой.
II А.
«В основе эгоизма и нар-циссизма лежит недостаток истинной любви к себе».
Эрих Фромм.
«Никто не понял его в этом ужасном мире. «Так пусть вместе со мной ум-рут все». – Решил он и нажал красную кнопку. Через несколько мгновений че-ловечество было стерто с лица земли.» Так была закончена повесть о человеке.
Игорь еще раз перечитал последнюю фразу. Его трясло, по телу разливал-ся леденящий холод. Вот уже несколько месяцев прошло с тех пор, как он напи-сал эту книгу, но ни одно издательство не взялось выпустить ее в тираж. Сего-дня он услышал высказывание очередного критика о никчемности его творения. После первых отзывов ценителей, Игорь не верил, бесился, напивался и про-должал бороться за признание. Друзья помогали ему в этой неравной битве, и он старался не впадать в отчаяние, но сегодня угасла последняя надежда. А ведь это было его детище, детище его души, его чувств, его мировоззрения. Он тру-дился над этим произведением несколько лет. Это была его вера в будущее, жа-жда проснуться знаменитым. Прочитав его творение, люди должны были понять его мысли, увидеть в нем гения. Это великое, по его мнению, произведение рас-сказывало о человеке, ищущем жизнь, а нашедшем смерть, об одиночестве сре-ди людей, о гибели во имя любви. Но никто не понял его.
В комнату вошла его девушка.
- Тебе надо чего? – обратилась она к нему.
Он взглянул на нее исподлобья темным ненавидящим взглядом.
- Отстань от меня. Пошла на х..! – крикнул он и дернулся со стула, одно-временно ища что-нибудь, чем можно было бы запустить в незваную гостью. Под руку попалась лишь его книга. Он в бессильной ярости схватил драгоцен-ный труд и бросил его, попав лишь в закрывающуюся за молодой женщиной дверь. Постояв минуту, уставившись ненавидящим взглядом в пространство, он тихонько осел на пол. Затем, встав на колени, он сгреб руками проявление сво-его таланта и, упав на него, безудержно зарыдал. Хлопнула входная дверь – гос-тья ушла.
С Ингой он жил уже два года. Он всегда называл ее «гостьей», не смотря на то, что другого постоянного места жительства у нее не было, хотя последнее время она редко появлялась и здесь. Они снимали квартиру в центре города, и почти треть заработанных денег Игорь тратил на оплату жилья. Вторую треть он тратил на Ингу. Она была красива, любила хорошо одеваться и жить в ногу с модой. Вести хозяйство она не умела да и не хотела, поэтому все обязанности по дому лежали на нем. Инга любила элитные вечеринки - он ими уже не инте-ресовался, поэтому вместе они были только дома. Она работала юристом, но, как считал он, это не прибавляло ей ума и чуткости. Девушка, действительно, не считала нужным вникать в дела Игоря, а уж тем более понимать его. Ее удержи-вало рядом с ним лишь одно: он был взбалмошным и экстравагантным, к тому же мог удивить ее. Однажды он купил ящик шампанского и огромный букет роз. Вылив вино в ванную и, бросив туда цветы, Игорь привел ее, показать этот шедевр, а затем торжественно пописал на него, сделав это, что называется, от всей души. Она долго смеялась.
Инга нравилась ему в сексе, она не противилась почти ничему. Он сво-бодно звал к себе друга, не подцепившего на ночь очередную «телку», и одал-живал тому свою. Правда иногда она изменяла ему и без его согласия, но он старался закрывать на это глаза, главное, что она всегда возвращалась. Игорь тоже не хранил Инге верность. Продолжая начатую в институте карьеру певца, он всегда был окружен поклонницами, заходившими в клуб дабы услышать его голос и отдохнуть от серых будней. К двадцати пяти он еще мог сойти за мило-го мальчика, хотя черты его лица погрубели, а фигура, не смотря на все усилия, отяжелела. Но в сексе он не потерял себя ничуть, а скорее очень многое приоб-рел. Женщины за версту чуяли его магнетизм. Они липли на него, а затем, как и прежде, с такой же быстротой бросали, едва узнав как личность. И только Инга могла терпеть его выходки и оставалась неизменно с ним. Не смотря ни на что, Игорь дорожил этой девушкой, к тому же ее имя приносило ему массу воспо-минаний из прошлого. Он всегда радовался, что не выдавал своих истинных пе-реживаний, произнося в забытьи имя той, которую так любил. При помощи этой Инги Яша хотел хоть немного приблизить для себя то время, когда был с той, другой Ингой, самой красивой и интересной. И вот, очередная девушка хлоп-нула дверью и ушла. Шестое чувство подсказало ему, что она не вернется.
После непродолжительного оцепенения, он, по-прежнему сидя на коле-нях, приглушенно начал размышлять вслух, обращаясь почти как всегда к неви-димому образу только что бросившей его женщины, ибо в действительности они говорили мало:«Почему ты кинула меня в самый тяжелый момент, когда я так нуждаюсь в чьей-нибудь поддержке, участии? Я столько сделал для тебя ко-гда-то, а ты… Неблагодарная дура!»
Раздался телефонный звонок.
Юноша долго не реагировал на него, но, наконец очнувшись, решил взять трубку.
- Яш, я заскочу к тебе. – Звонил Саша Тюленин.
- Да. – Игорь не хотел быть многословным.
Через пару минут его квартира озарилась легким оптимистичным темпе-раментом Александра. Саша, в отличие от Яши, нашел себя в жизни. Сначала, не без помощи друзей и знакомых, он занялся мелким бизнесом, и теперь руко-водил фирмой по сбыту телефонов. Он заметно повзрослел за эти пят лет, но сохранил прежний жизненный принцип: «работа, работа и снова праздник», - добавив в него еще одно слово «работа». Друзей он никогда не бросал и всегда помогал им не зависимо от своих сил и возможностей. Особенно в его участии нуждался Яша. Зная об этом, Александр старался быть как можно чаще с дру-гом, не отказывая тому ни в материальной, ни в моральной помощи.
- Как жизнь!? – деловито поинтересовался он, заходя в квартиру.
- Хреново, - тускло отозвался Яша, закрывая дверь.
Саша, развязной, чуть покачивающейся походкой ввалился в комнату. Его глаза, всегда казавшиеся чуть пьяными, но неизменно добрыми, покосились на брошенную книгу, а затем на друга.
Яша плюхнулся на стул, сложив ладони между колен и поболтав ногами. Наконец-то, пришел понимающий его человек и можно было расслабиться, стать ребенком. Он сидел и ждал жалости, защиты, уговоров, но Саша не спе-шил с этим, понимая бессмысленность бесконечного сострадания.
- Опять не признали?! Вот видишь, - начал он, - тебе пора смириться и понять, что это не то, что надо.
- Но я столько работал! – захныкал Яша.
- Я все понимаю, я сам это видел. Но кто тебе мешает начать все заново?
Саша изо всех сил старался не поддаваться на эту игру в беззащитного ребенка, где ему неизменно отводилась роль няньки. Поэтому он перешел на деловой тон, чем заставил собеседника сменить маску. Яша сел прямо и твердо взглянул в глаза друга.
- Нет, пока не признают это, – в его голосе были упрямство и обида.
- Но не всегда все получается сразу. – Саша убавил резкости в тоне, чув-ствуя, что Яша окончательно сбросил личину капризного малыша.
- Игорь исподлобья взглянул на друга.
- Я гений! – Произнеся это, он сжался и, казалось, готов был наброситься на любого, усомнившегося в его словах. Но Саша не сомневался в таланте дру-га.
- Ты гений, никто с этим не спорит. Но ты не проявился еще. Попробуй себя в чем-то другом или найди иную тему.
- Гений проявляется сразу! – Не унимался Яша. – То, что я написал – тво-рение великого человека. Это должно стать классикой. Меня признают в других странах, если не признают в этой поганой стране. Я по-любому уеду отсюда. Я стану популярен, как Хемингуэй, и все будут любить меня! Ты понял?!
Игорь постепенно выходил из себя. Маленький слабый ребенок исчез без-следа, и сейчас взрослый мужчина, столь долго удерживаемый взаперти, рвался наружу.
- Никто не посмеет указывать мне, что делать, даже ты. Нет, ты не ве-ришь, что я гений, ты притворяешься. Я знаю, все думают: «Яша глупенький дурачок, он ничего не понимает, ничего не может, ничего не знает». А я, я луч-ше тебя, я лучше вас всех, я талант! А вот ты, ты как раз – жалкая бездарность, пропойца. Ты всегда был моей тенью. Не будь меня, ты бы сгнил под забором. Обыкновенная, жалкая ординарность, блеклый человечишка!
Сердце Игоря колотилось с немыслимой силой, ярость доводила до уду-шья. Он еще долго изливал желчь на друга. Саша не раз пытался остановить его, но вскоре понял, что это абсолютно бесполезно и направился к выходу. Он все-гда жалел друга и даже сейчас, поносимый его бранью, переживал за него. На пороге Александр остановился. – Игорь замер, оцепенев от его долгого, прони-зывающего взгляда.
- Брось это. Пора выходить из депрессии, - посоветовал Саша. – Возьмись за ум, ведь ты давно растерял всех друзей.
Его тихую речь заглушил истеричный вопль Яши:
- Они просто никто не любили меня, никто меня не любит, и ты тоже, то-же, как они! Вы все ненавидите меня! – надрывался он.
Саша, грозно взглянув на друга, спросил:
- Яш, а ты сам то любишь кого-нибудь?
Фраза отозвалась в мозгу Игоря мучительным воспоминанием. Заданный однажды, этот вопрос навсегда застрял у юноши в потаенных глубинах мозга, и Яша очень боялся, что когда-нибудь придется на него ответить.
Саша вышел, на прощанье хлопнув за собой дверью.
Игорь сидел на полу, прижав колени к груди. Рядом с ним стояла уже почти пустая бутылка водки. Ему не стало легче после дозы спиртного, но зато теперь он мог мыслить свободнее. «Кого я люблю? – обратился он к себе. – Ко-го? А кто, спрашивается, любит меня? Нет, ну почему я должен любить первый? Вы, вы все сначала оцените меня по достоинству, приласкайте, пожалейте, и может тогда и я смогу полюбить вас, как вы просите».
Он никак не мог поверить, что нелюбим. Конечно его любят, считал несо-стоявшийся писатель, но просто люди настолько погрязли в быту, что боятся признаться в своих чувствах. Кто его любит? Да у него тысяча поклонниц. Они собираются со всего города, дабы всего лишь лицезреть его образ. Это все? Ко-нечно нет. Мама, папа, море друзей – все помнят его, надо лишь позвать и все. А та единственная? И в этом он не обижен. Инга до сих пор не забыла его. Нет, Яша не думал о той женщине, которая жила с ним. Он предался воспоминаниям, воспоминаниям об ангеле, чистом и прекрасном, которому было посвящено столько лет и трудов, результатом коих стала книга. Этот несчастный до сих пор верил в сказку о том, что Инга просто живет с другим мужиком из-за денег, а любит по-прежнему его. Успокоив себя подобными утверждениями, он, дер-жась за ручку двери, попытался встать. Тоска и одиночество, навалившись сра-зу, начали тянуть к полу. Но Яша, собрав последние силы не поддался минутной слабости и рывком выскользнул из квартиры.
На улице было уныло и пасмурно. Тучи хмурились еще с утра, но дождь никак не хотел начаться. Яша, решив, что прогулка по дороге будет слишком скучна, свернул в парк. Он шел, а разноцветные листья, упавшие совсем недав-но, шуршали под ногами, вводя в состояние небытия. Деревья, почти голые, удерживали на своих обнаженных ветвях серое небо, будто преграждая ему до-рогу и не давая обрушиться на одинокого, маленького человека.
Повинуясь внутреннему голосу, Яша свернул вправо и через двадцать минут оказался возле знакомого и дорогого когда-то дома. Вот уже более чем пять лет Яша старался избегать этого места. Он встал под балконами и с надеж-дой устремил взор в темные окна. Неприятная дрожь пробежала по телу – кош-ка терлась о его брюки, мурлыча и ища ласки и нежности. Яша брезгливо ото-шел в сторону, но животное не унималось и осторожно подойдя, прижалось к его ногам. «Брысь», - раздраженно огрызнулся он, почувствовав признаки лег-кого удушения. Кошка не унималась, и он в гневе пнул ее от себя, не рассчитав удар. Животное жалобно пискнуло, отлетая на газон, а он зябко поежился и пре-зрительно скривился.
Увлекшись разборкой с котенком, Яша не заметил, что за этой сценой на-блюдала с балкона молодая мама с малышом на руках. Поймав на себе взгляд мужчины, она гневно сверкнула глазами в его сторону и скрылась в комнате. А он еще долго смотрел ей вслед, теряя последнюю надежду на сохранившиеся к нему чувства.
Близился вечер, а небо по-прежнему никак не могло разразиться дождем.
Нащупав в кармане деньги, Яша направился к остановке и сел в автобус. Он ехал к родителям. «На всем белом свете я нужен только им, - сделал вывод он. – И как я мог пойти к ней?! Нет, я больше не люблю ее. Она предпочла меня какому-то придурку из-за денег, дорогих машин и шмоток. Она родила ему уб-людка и думает, что это счастье. Инга просто такая же, как и все бабы. Все они продажные шлюхи, ни одна не думает о чужой душе, лишь о своей выгоде». За окном в толпе прохожих мелькнуло знакомое лицо. Где он видел эти глаза? Почему стало не по себе от мучительных мыслей?
- Проезд оплочен? – от раздумий его отвлекла кондуктор.
Он язвительно взглянул на тетку и ответил:
- Надо говорить «оплачен».
- Ладно, умник, плати или выходи. – Женщина обиженно уставилась на скривившего гримасу мальчишку.
Он презрительно окинул ее взглядом, достал из кармана деньги и швыр-нул их ей под ноги.
- Ва..азмите!
Женщина застыла в полном недоумении, пунцовая краска залила ее лицо. Пассажиры негодующе заперешептывались.
- Ах, ты дрянь! - наконец пришла в себя кондуктор и обрушила ряд руга-тельств на обидчика. – Да ты мне в сыновья годишься, идиот!
На ее крик Яша ответил тупым взглядом маленького ребенка, непони-мающего, за что это тетя его так бранит. Она орала, а он молча глядел на нее наивным дурачком. Наконец, женщина, решив, что крик здесь не поможет, и мальчик просто-напросто спятил, взяла деньги за проезд с пола. Яша, присев на корточки, и не меняя тупого выражения лица, стал смотреть, как она собирает мелочь. Когда она закончила, он презрительно ухмыльнулся и сказал:
- Сдачи не надо.
Приоткрыв рот, он как будто с блаженством поймал на себе ее злобный, полный мимолётной ненависти взгляд. Насмешник едва успел прикрыться ру-кой от монет, летящих ему в лицо, а затем мерзко захихикал.
- Идиот, пьянь подзаборная, - буркнула женщина и, пытаясь скрыть слезы обиды, ушла в другой конец автобуса. А «идиот» разразился злорадным хохо-том, постепенно переходящим в истерику, вызывая возмущение одних и смеш-ки других пассажиров.
Дома явно не ждали его приезда. Еще не доходя до дверей квартиры, в ко-торой прошло его детство, он услышал ругань, доносившуюся из нее. А Игорь уже и забыл, когда предки ссорились последний раз. Дверь открыла мама. Ее беспокойное, строгое лицо мгновенно просияло при виде сына. Яша покорно позволил себя обнять и расцеловать.
- Чё цапаетесь? – уныло спросил он, едва освободившись от крепких объ-ятий и проходя в квартиру.
Мать виновато подняла плечи, сразу ссутулившись и став еще меньше.
- Повздорили немного, - попробовала оправдаться она перед сыном. – Видишь ли, твой отец …
- Ну, ну, - покивал головой он и направился в комнату, где сидел его папа.
Он застал того за нервным перелистыванием страниц журнала. Яша бух-нулся в кресло напротив родителя.
- Привет, па, - окликнул он его, через некоторое время, так и не дож-давшись соответствующей реакции на его внезапный приезд.
Отец был так погружен в свои мысли, что не сразу отреагировал на появ-ление постороннего человека. Но, увидев сына, он забыл все только что не да-вавшие ему покоя неприятности, и озарил радостью всю гостиную.
- Здравствуй, сынуля. Дорогой мой, какими судьбами тебя к нам занесло? Я уж начал забывать, как ты выглядишь. – В его лучезарном приветствии зате-сался упрек.
Подлетев к своему ребенку, отец успел потрепать его по щеке, взъеро-шить волосы, притянуть к себе и прижать к толстому животу. Он даже хотел приподнять его над полом, но вовремя спохватился – возраст обоих давал о себе знать. Яша покорно, как тряпичная кукла, принимал нежности папы. Наконец буря восторга отца поутихла, и он, оставив в покое сына сказал:
- Посиди здесь, а мы с мамой придумаем, как отметить твой приезд.
- Ладно, - Яша плюхнулся обратно в кресло.
Отец ушел на кухню, тогда Игорь включил телевизор и бездумно впялил-ся в голубой экран старенького панасоника. Минут через десять он услышал все более нарастающую брань родителей. Иногда их ругань становилась тише, но вскоре из кухни стали доноситься откровенные крики матери и возмущенный ор отца. Яша с надеждой ждал, что они образумятся, и, чтобы успокоиться, то за-тыкал уши, то включал громче телевизор, но это не помогало. Наконец, он не выдержал и пошел на кухню. Открыв пинком дверь, он, уперев руки в бока, злобно уставился на родителей.
- Вам не надоело собачиться!? – возмущенно спросил он. На что получил ответ отца, отмахнувшегося от него, как от назойливой мухи.
- Подожди, сынок, у нас серьезный разговор.
Игорь удивленно взглянул на родителя, оскорбленный до глубины души его словами. Но тот по-прежнему не обращал на него никакого внимания, а пы-тался закончить разговор с женой.
- Пошли вы на х…! – крикнул он и, выйдя в коридор, хлопнул за собой дверью. Какой мог быть еще разговор, когда приехал любимый единственный сын!
У выхода из квартиры его догнали перепуганные этой выходкой родите-ли. Они пытались остановить его – не давали одеться: отбирали куртку, крос-совки.
- Берите, берите все! Мне ничего не надо! Ничтожные твари! – он зады-хался от негодования. – К вам приехал сын, сын, а вы вместо радушного приема продолжаете ругань! При мне бы могли и помолчать. Вы просто-напросто нена-видите меня и друг друга тоже! И я вас ненавижу! – Он постоянно порывался уйти, сопротивляясь отцу.
- Тихо, тихо, - шептала ему мама. – Мы любим тебя.
- Неправда! – заорал он. – Ненавидите! Я вам не верю. Вы жалкие лице-меры, как и все люди. Вам нет до меня никакого дела. Никому нет до меня дела. Я один в этом мире. Вы жалкие, ничтожные твари, которые живут, чтобы сгнить. Вы сдохнете и никто о вас не вспомнит даже я.
Он кричал иногда переходя на истерический визг. В его полупьяных гла-зах светились злоба и отчаяние.
- Зачем надо было рожать меня?! Я вам не нужен. Зачем было рожать се-стру, она все равно умерла? Зачем вы всегда сравнивали меня с ней и внешне и характерами? Теперь я живу ее жизнь, а она умерла… Вы во всем виноваты и в том, что не сделали меня гением! Да, да, только вы!
Он сжал виски руками и замотал головой. Мать уже не обнимала его, она стояла в стороне, - слезы обиды и горечи от тягостного воспоминания утраты ребенка катились по ее щекам. Отец стоял рядом с ней, понуро опустив голову. Яша замолчал и презрительно отвернулся от них. Он стоял и ждал, что они поймут его, пожалеют, попросят прощения.
- Вон! – В тишине прозвучал голос отца. – Вон из моего дома! На этот раз ты зашел слишком далеко! Погуляй и подумай на досуге, как надо разговари-вать с родителями.
Яша, окинув семью равнодушным взглядом, вразвалочку вышел из квар-тиры, спокойно наблюдая за кроссовками и курткой, перелетающими через его голову. Дверь за спиной с шумом захлопнулась. Яша оделся, окинул взглядом подъезд, так быстро ставший ему чужим, и спустился по лестнице на улицу.
Было уже темно. Сквозь тучи мелькала луна, сияя как рана на груди неба. Яша взглянул ввысь, устремив взор далеко за пределы Солнечной системы. Одиноко мерцающая звездочка, прорвавшаяся сквозь тучи, манила своей неж-ной, пьянящей красотой. Он сел на землю, прислонившись к тополю, стоящему во дворе. Тяжелые мысли снова закрались в его душу.
«Зачем, зачем эта земля носит меня, мое тело? – думал он. – Зачем я ей нужен? Кто я? Кусок мяса, материя, способная познавать самое себя? Если я со-стою из химических элементов, из которых состоит морковь, картофель, лук, значит я овощ, набор из углерода, воды, железа. Если я умру, то мое тело, мой мозг разложатся на атомы, которые поглотит кто-то другой. Значит этот кто-то будет состоять из меня, а я стану этим кем-то. Это, по-вашему, и есть переселе-ние душ? А люди-то думают, надеются…»
Он взглянул на двор у дома. Когда-то давно он бегал здесь, играл в песоч-нице. Мама, папа, тетки и дядьки по очереди водили его за ручку не отпуская ни на шаг от себя. Он всегда был послушным мальчиком для близких, ведь это было выгодно. О школе Яша не хотел вспоминать вообще. Только институт смог стать для него вторым домом, лучшие дни своей жизни он провел именно там. Друзья, выступления, подготовка к ним, - там было весело. Теперь он вы-рос, и это в прошлом. У друзей появились семьи, они нашли смысл жизни в пе-ленках, тряпках, телевизорах… А как хорошо было раньше – бесконечно весело. Но теперь их время ушло – на смену пришли новые. Он от кого-то слышал, что у Светки счастливый брак, значит стала заботливой женой, мамашей. «Туда ей и дорога, - огрызнулся он. - Я думал – она человек, а она баба!»
Он съежился от зябкого ветерка. На голову упал с дерева чуть тронутый желтизной лист. Яша вздрогнул, мотнул головой, и лист опустился на землю.
«Он еще зеленый, а время его уже пришло» - подумал юноша. - «А я так и не достиг того чего хотел в этой жизни. Нет, нет я по-прежнему гений, только эти жалкие люди не видят этого, не понимают меня. Но ничего, когда-нибудь они найдут мою книгу и поймут, что я опередил эпоху. Они признают свою ошибку и пожалеют, что смеялись надо мной. Талант зачастую признают после смерти гения».
Яша вытянул ноги и почти лег на землю. Было холодно, но он не хотел замечать этого. За минуту ни одна мысль не пронеслась в его голове. От безду-мья его разбудил смешок мимо проходящей парочки влюбленных. Он угрюмо проводил их взглядом. «Никто не посмеет смеяться надо мной – решил он. – Они скорее станут валяться у моих ног. Все, кто общался со мной, будут гор-диться этим и умолять о прощении за недостойное обращение с гением. А я еще подумаю, стоит ли их так быстро прощать. Хотя, может быть, я буду мило-стив…» Яша глубоко вздохнул, где-то в глубине души понимая, что совсем замечтался. Но нет, еще чуть-чуть, всего одна фантазия: «Я соберу вокруг себя всех друзей: Тюленя, Светку, Серегу, Юрку, ну и кто там еще есть – и мы будем зажигать как раньше все вместе».
С мыслью об этом он весело взглянул на толпу молодежи, собравшуюся с гитарами во дворе. Яша встал с земли и подошел к ним. Все удивленно взгляну-ли на юношу. Никому из них не понравился парень, одетый по последней моде и бесцеремонно севший на скамейку рядом с гитаристом и девушками. Огром-ный детина, разливавший водку, с усмешкой оглядел непрошеного гостя.
- Малыш, здесь подают только по субботам.
Парень бил по больному – Яша всегда ощущал ущерб в росте, к тому же в его словах был прямой намек, что здесь все свои, кроме «малыша». Не долго думая, Игорь встал и под хохот компании поплелся в темноту. Кто-то крикнул ему вслед:
- Эй, парень, он пошутил. Возвращайся.
Но гордость, подступившая к горлу, уже душила его, не давая дышать. На глаза наворачивались слезы. И этим людям он был не нужен. Они даже не знают его и не хотят знать никогда. Никогда! Ужасно! А ведь он такой же как и все. А может даже и лучше. Нет, действительно, лучше! Его нельзя не замечать. Он достоин большего: славы, уважения, любви.
- Кто я? Кто я в этом ужасном мире, среди этого сброда?
- Никто. – Ответила тишина.
Сквозь пелену слез он заметил все ту же звезду, сияющую в тучах. Каза-лось, лишь она понимала его и манила к себе. Юноша почувствовал, что отдал бы все, чтобы вот так вечно светить над землей. Облако закрыло белую точку.
- Мерзкая туча, и ты не любишь меня! – крикнул он ей. Но звезда показа-лась вновь, и Яша успокоился. Он вдруг почувствовал, что хочет дотянуться до нее.
Стоя на крыше девятиэтажного дома, юный певец смотрел вверх. Звезда снова спряталась за тучами, и он терпеливо и покорно ждал ее. Он ждал ее как спасение, спасение от мук.
- Если она появится, значит, она любит меня и значит зовет. – Решил Игорь.
Звезда на мгновение мелькнула сквозь тучи.
- Да! – обрадовался он. – Меня любят! Меня ждут! Хотят! Я гений!!!
Его бедный рассудок совсем помутился от одиночества и боли. Он встал на край крыши, совершая очередное безумие. Ощущение свободы захлестнуло его душу, а страх сковал тело. Из ясных глаз брызнули слезы. Никто не ждал его на этой грешной земле, никто не любил. Лишь маленькая звезда искала его, ма-нила к себе где-то там за облаками. Как ей хорошо в высоте сиять и быть веч-ной! Человек хотел быть как светило – озарять небо, раз не удалось землю, об-рести бессмертие и красоту. Он казался себе маленьким принцем, потерявшимся на пустынной планете, среди чужого, такого близкого и такого далекого веселья и любви. «А ведь Сент-Экзюпери летал…И маленький принц летал… - зашеп-тал звездный мальчик, стоя на краю выбора и вспоминая строки из знаменитого рассказа: «Но я был слишком молод, я еще не умел любить». Губы его дрожали, руки цеплялись за перила. Наконец, он решился и взлетел. Воздух, независи-мость, легкость, тишина и свобода – пьянящая сила. Он смог, смог это сделать! А никто не верил. И он ничуть не слабый! Он самый сильный!
Кто-то глубоко внутри крикнул: « Нет!!! Ты не смеешь убивать меня! Жизнь прекрасна! Люби и будешь любим!» Но он не хотел слушать этого, одурманенный полетом. «Никто не любит меня и значит я не должен любить никого. Я звезда. Я птица. Я дух. Я…». Пошел дождь.
Было мало цветов, мало людей. Они смотрели на тело этого юноши и ду-мали о том, что Мир стряхнул с себя очередную непосильную ношу.
II Б
« Сведи свои притязания к нулю, и весь Мир будет у твоих ног».
Карепейлн.
Я близнец – я очень разный. Я живу две жизни и постоянно борюсь сам с собой. Но однажды один из моих я одержит победу.
Ольга шла по берегу реки, вдыхая воздух первой весенней свежести. Под ее ногами весело чмокала снежная слякоть. Солнце слепило глаза. Сегодня генеральный директор поручил ей встретиться лично с режиссером и оговорить с ним все детали будущего документального фильма о своей фирме. Организа-ция, в которой она работала, выходила на международную арену, поэтому ее владельцы требовали достойной рекламы производимой продукции. Деньги не являлись проблемой, поэтому было решено нанять лучших в своем роде режис-сера, оператора, продюсера.
Ольга шла, детально обдумывая предстоящую встречу с режиссером. «Надо держаться с достоинством, уверенно, - решила она, - придерживаться де-лового тона, но и не перебарщивать: улыбаться, обаять. Говорят, он хоть и большая шишка, но человек открытый, простой».
В свои тридцать пять, Ольга оставалась очень привлекательной женщи-ной и легко умела очаровывать мужчин. Двое детей, любимый обеспеченный муж, хорошая работа, - что еще нужно женщине для красоты?
Услужливая секретарша, поинтересовавшись на какое время назначена встреча, предложила Ольге выпить чашечку кофе пока босс занят и извинилась за причиненные неудобства. Вскоре она сообщила, что шеф освободился и ждет посетителей. Женщина вошла в кабинет.
За высоким громоздким столом сидел молодой мужчина небольшого роста. На его широком упитанном лице сияла приветливая улыбка, которой он обычно озарял всех гостей. Посетительница сразу обратила внимание на ощу-щение лучезарного сияния, будто исходившего от этого человека, благодаря ко-торому становилось легко и приятно на душе.
- Игорь Владимирович, - представился он, протягивая руку. – Чем могу быть полезен?
- Ольга Алексеевна, - ответила она мягким рукопожатием. – Мы догова-ривались о встрече вчера вечером. Наша фирма очень нуждается именно в ва-ших услугах.
- Чем, позвольте поинтересоваться, обусловлен ваш выбор? – режиссер плавно разжал кисть руки, высвободив ладонь женщины, и жестом предложил ей сесть напротив.
- Нам доподлинно известно, что если вы беретесь за дело, клиент не бы-вает разочарован.
- Возможно. Только учтите, я берусь не за все. – При этих словах мужчи-на лукаво улыбнулся.
- Для этого я и здесь. Надеюсь наши условия вам подойдут.
Улыбаясь, они как бы застыли, одновременно испытывая непонятные чувства. Его глаза, имя, голос с хрипотцой оживили далекие воспоминания в ее голове. С одной стороны – это был абсолютно не знакомый ей человек, с другой – она могла представить его совершенно иным. Этот иной заставлял ее душу сжаться в комок и давил гнетущим прессом. Мужчина же, в свою очередь, тоже рылся в памяти, ища схожие образы. Это было видно по его напряженному ли-цу, по зеленым прищуренным глазам.
Вдруг, снискав озарение, Ольга прервала затянувшуюся паузу.
- Ой, подождите… У Вас ведь фамилия Павлов, точно, Игорь Павлов. – Она удивленно улыбалась, найдя ответ к загадке. – Я даже подумать не могла!
- А Вы, помниться мне, учились там же где и я, – он с интересом наблю-дал за посетительницей.
- Да, да, так и есть, - подтвердила она.
- О! Я припоминаю, мы были знакомы и даже, кажется, довольно близко, – его и без того широкая улыбка стала еще шире, а глаза засветились энергией и добродушием.
Оба собеседника, очень довольные таким поворотом событий, удобно устроились на своих местах. Ольга, поняв, что прежнее знакомство позволит быстрее прийти к соглашению, переориентировалась на бизнес тон. Он поддер-жал ее настрой, ощущая недостаток времени для дружеской беседы. Завязался деловой разговор, результаты которого порадовали обе стороны.
В конце встречи, понимая преимущество своего положения, Игорь Вла-димирович протянул для прощального рукопожатия ладонь и ненавязчиво предложил:
- Может поужинаем сегодня вместе, вспомним беспечную юность. Не говорю молодость, ибо, глядя на Вас, понимаю, что жизнь только началась.
Ольга кокетливо улыбнулась в ответ и приняла приглашение.
- Я заеду за Вами в семь часов, - уточнил он.
- Хорошо.
Она оставила адрес и, приветливо кивнув головой, вышла из кабинета. Встреча со старым знакомым принесла ей массу воспоминаний, и если Ольга уходила от него с веселой улыбкой, навеянной сложившейся атмосферой, то, подходя к своему кабинету, она обнаружила отразившуюся в зеркале мину, ско-ванную тягостными раздумьями.
Что сулила предстоящая встреча, женщина не могла и представить, но любопытство брало верх, и она ждала ее весь день.
Ровно в семь к ее дому подъехала чужая машина, фиолетового окраса. Легко, как лань Ольга сбежала по ступенькам. Ах, как давно она не ходила на свидание! У крыльца стоял шикарный автомобиль, из которого вышел шофер и услужливо открыл ей дверцу. Ольга проникнула в полутемный салон.
- Здравствуй, Оля, - нежные мужские губы прикоснулись к ее лицу.
- Привет, Игорь, - ответила она и, немного отстранившись от него, захо-хотала.
Встретив его удивленный взгляд, женщина пояснила причину столь не-обычной реакции.
- Помнишь, как мы стояли в столовой и не знали как заговорить друг с другом?
- Это на следующий день после нашего знакомства? Конечно помню! Мы начали разговор с просмотра Жалобной книги, - подхватил он.
- Точно. Ты тогда, прямо как сейчас, сказал: «Здравствуй».
- А ты долго молчала. Я даже было заволновался. Но потом ответила: «Привет».
- А я тогда понять не могла, что ты сказал и даже думала, может ты с книгой разговариваешь. А потом решила, что бы ты там ни сказал, надо поздо-роваться.
- Похоже, ты меня тогда совсем за дурочка принимала. Но, все-таки, хо-рошо, что ты вообще ответила. Я ведь жутко смущался, - а вдруг ты не захо-чешь со мной общаться, и все, что было – просто сон.
- Да нет, все действительно было.
Они ехали по светлым от бесчисленных огней улицам и болтали обо всем, что приходило в голову.
- Тебя без проблем отпустили на свидание с незнакомым мужчиной? – поинтересовался он.
- Я сказала, что иду с хорошим другом, с которым вместе учились. Хотя, впрочем, муж был не очень то этому рад, и я обещала вернуться до двенадцати.
- Надеюсь ты не уточнила день? – Игорь захохотал почти как и раньше, с хрипотцой, но Ольга с удивлением отметила про себя, что смех его стал откры-тым и беспечным.
- Значит ты замужем.
- Да, а как же! Муж, двое детей – все как положено: семья, дом, работа – все есть, - она по-женски гордо подняла голову. – А ты как?
- Тоже, семя, дом.
- Дети?
- Двое
Более личные вопросы Ольга задавать не стала. После стольких лет раз-луки устанавливались рамки, создаваемые обществом, статусом, работой.
- Мы едем в ресторанчик «Прощай оружие», - предупредил он.
- О! Хемингуэй! По-прежнему увлекаешься?
- Да, но в другом аспекте, - он значительно улыбнулся и похлопал себя по животу.
Ольга, взглянув на его располневшую с возрастом фигуру, понимающе рассмеялась.
Они сели друг напротив друга за столик в уютной кабинке. Теперь при более ярком свете столь долго не видевшиеся знакомые могли более свободно разглядывать лица друг друга, ища черты ушедшей юности. В ожидании заказа они продолжили начатую беседу.
- Игорь, расскажи, как ты стал режиссером. Я никак не ожидала, что ты изберешь себе подобный путь.
Он пристально посмотрел на собеседницу и многозначительно улыбнулся.
- Это длинная история.
- Но мне кажется, у нас есть время, если, конечно, ты никуда не торо-пишься. – Она в ожидании склонила голову набок. Но он ответил молчанием. Оля не понимала, что сдерживало его от подобных разговоров, и деликатно сдержала свой интерес.
- Знаешь, Игорь, ты совсем не похож на того мальчика, которого я когда-то знала.
- Неужели!? Совсем не похож?
- Ну, разве только чуть-чуть. Глаза все те же. – Оба засмеялись.
- Да, с тех пор моя жизнь круто изменилась.
Официант принес охлажденное шампанское и фрукты. Игорь откупорил бутылку и разлил вино по бокалам. Передав шампанское даме, он торжественно, но в то же время как бы играя, произнес:
- Выпьем за любовь и дружбу. За красоту, а главное, за эту чудесную жизнь!!!
Раздался звон соприкоснувшихся фужеров.
Отпив глоток вина, Ольга заметила:
- Пятнадцать лет назад, я думаю, ты вряд ли бы стал пить за жизнь, а уж тем более за чудесную жизнь.
Поставив на стол бокал, он сложил руки на столе и покачал головой.
- Ты права. Мне тяжело вспоминать то время, когда самое драгоценное, что есть в этом мире, я имею ввиду жизнь, было для меня непонятной, даже от-вратительной вещью.
Ольга изучающе смотрела на этого полного, добродушного, но, к сожале-нию, мало знакомого ей человека. Грустно улыбнувшись, он задумчиво уста-вился в пустой фужер. Поняв, что своим напоминанием причинила ему боль, она решила сменить тему разговора.
- Ну, теперь тебе есть для кого жить. Кстати, как у тебя дети? Большие уже?
- Дети?! – Он быстро очнулся. Стало очевидно, что Ольга затронула его любимую тему. – Дети большие, почти.
В кабинку вошел официант. Выполняя оставшийся заказ.
- О чем мы говорили? – спохватился Игорь, когда служащий ресторана вышел.
- О детях, - напомнила она.
- Ах, дети, дети… - он был немного рассеян. – У меня их двое. Старшая девочка учиться в школе. А сыну всего лишь год. Он у меня совсем еще малыш. Кстати, догадайся, как его зовут, - он хитро взглянул на собеседницу.
- Подожди-ка, кажется, ты хотел назвать его Станиславом.
- Нет, нет, - отрицательно закачал головой Игорь, заодно отгоняя о себя дурные мысли, - это я оставил в прошлом. Все намного проще, его зовут Яков, Яша! – при этих словах Игорь залпом осушил свой бокал и в очередной раз лас-ково улыбнулся.
- Не может быть! – искренне удивилась Ольга. – Почему так? Я имею ввиду, как это пришло тебе в голову?
- Я просто решил, что это забавно и оригинально. Я думаю, он одобрит мой выбор. К тому же мой мальчик будет напоминать мне себя в молодости.
Ольга пристально взглянула на режиссера. Алкоголь постепенно снимал с него деловую напыщенность и ей показалось, что время для него идет вспять. Это раньше он был мудрецом, отягощенным пессимистичными мыслями стар-цем. Теперь пред ней предстал юноша, озорной и беспечный. Он будто воспол-нял упущенное когда-то.
- А ты не боишься, что твой сын пойдет по следам, оставленным тобою в отрочестве? Прямо сказать, юность у тебя была опасна для жизни.
- Ну, нет. Что ты! Я не боюсь своего прошлого. Я учусь на нем. – Игорь даже возмутился. – Я научу нового Яшу любить эту жизнь. Наверное, только я смогу ему рассказать, как сладки мгновения бытия.
Они замолчали, и каждый подумал о чем-то своем. Вечер, полумрак, ца-ривший в ресторане, и тяжелый пыльный воздух стали навевать на собеседни-ков сонные настроения. Заметив это первым, Игорь предложил:
- Пойдем гулять. Проветримся, подышим воздухом, сгоним пару моих килограммов.
- Посидим где-нибудь на берегу речки, - добавила Ольга, напомнив ре-жиссеру о далеком вечере, ушедшем вместе со студенческими годами.
- Конечно посидим у речки, - согласился он, - озера то ведь нет. Кстати, помнишь, мы почему-то всегда называли озеро речкой, значит теперь можем смело называть реку озером. Ну что, идем!
Они дружно встали и, оплатив счет, отправились на улицу. Ветер обдал их чистотой, свежестью и свободой. Благо река была близко, они дошли до нее пешком. Следом за ними, следя за каждым движением босса, шофер аккуратно вел машину. Достав из автомобиля одеяло, мужчина и женщина присели на скамейку, затерявшуюся в деревьях на берегу. Прижавшись друг к другу и уку-тавшись в плед, так неожиданно встретившиеся знакомые, разглядывали звезды и луну.
- Оль, а ты любишь своего мужа? – неожиданно и для самого себя спро-сил он.
Она немного подумала и ответила:
- Не знаю любовь ли это, но я привыкла к нему и не представляю жизни с кем-то другим. Он для меня родной совсем, почти как отец, в том смысле, что если мы даже и поссоримся, я не смогу вот так просто уйти от него, ведь он все-гда останется для меня самым близким человеком.
Игорь, отвернувшись, пристально вгляделся в пустоту и о чем-то заду-мался.
- А я люблю свою жену. – Сказал он обернувшись. – Очень люблю в те-чение тринадцати лет нашей совместной жизни. Она для меня – всё.
- А дети?
- Ну и дети, конечно. Вообще, вся семья для меня – это всё: и любовь, и опора, и поддержка, да и мало ли еще что.
Наконец, он собрался духом, заранее предполагая какой будет от его слов эффект, и произнес:
- Оля, а я женился на Светке.
- На Светке?! Не может быть, - она действительно, была поражена до глу-бины души. – Ты просто кладезь сюрпризов!
- Вот так вот, - он утвердительно покачал головой.
- Подожди-ка, ведь раньше ты говорил что-то там про внешность.
- Да это все ерунда. Просто однажды я понял, что лучше женщины, чем Светлана мне не найти. К тому же, - он похлопал себя по животу, - она рядом со мной просто стройняшка.
Они снова рассмеялись.
- Значит, ты решился! Поздравляю! – Ольга восхищенно и с интересом созерцала Игоря. – Но как это произошло?
- Не знаю. Но вдруг, однажды, я перестал смотреть поверхностно на дру-гих и решил заглянуть не только в свою грешную душу. Я понял, что должен изменить отношение к людям и к жизни. После этого Света стала казаться мне совсем иной. Счастье всегда было рядом со мной, а я, как и многие, был слеп. Стараясь заполучить то, что мне не должно принадлежать, я рушил чужие на-дежды, изводил своими выходками, а потом смеялся. С людьми нельзя так по-ступать.
- Значит теперь люди для тебя - не сброд?
- Конечно нет. Люди – замечательные создания. В каждом человеке есть что-то хорошее, в этом я уже убедился. Просто некоторые умудряются прятать это так далеко, что и не разглядеть, тем более юному неопытному мальцу. Я ведь раньше каким был? Все на себя смотрел: какой я, каким меня видят, что у меня не так и т.д. Чувствуешь? Все «я» да «я», куда ни глянь. А теперь я все больше на людей смотрю: какие они, чем живут, что ищут… А ты знаешь как приятно помочь человеку найти то, что ему нужно? Какая радость оттого, что ему стало легче! Это истинно счастье. Особенно, если это делаешь просто так, от души, ничего не требуя взамен. Расплата за добро – это только ответное доб-ро и только от чистого сердца.
Она слушала его приоткрыв рот. Он говорил невероятные вещи, которые давно были понятны ей, но становились удивительными, сходя с его уст. Как когда-то давно, он осторожно ладошкой тронул ее подбородок, заставив сомк-нуть губы. Ольга смущенно засмеялась, а он спросил:
- Я поражаю тебя?
- В общем, да. А смысл жизни тогда для тебя в чем? – ей не терпелось по-скорее узнать самое главное.
- Помогать другим. Если получил что-то хорошее от одного, сделай что-нибудь хорошее для него или для другого – не важно, главное помнить, что добро, равно как и зло, всегда к тебе вернется. Или, просто так, возьми и совер-ши замечательный положительный поступок. Люди улыбнуться или расплачут-ся от неожиданной помощи, а тебе станет легче, и ты поймешь, что нужен.
- А если получил что-то плохое?
- Забудь. Плохое не стоит памяти.
Она с интересом продолжала смотреть на него. В душу закрались сомне-ния: не мог же он так резко поменять свои жизненные взгляды. Она искренне призналась в этом:
- Прости Игорь, но я невольно продолжаю ассоциировать тебя с другими мировоззрениями.
- Это что-то типа: «Все люди сброд и живут, чтобы сгнить»?
- Что-то вроде.
Игорь отрицательно помотал головой.
- Даже если человек умирает, дела его остаются, он все равно будет вечен продолжением своих трудов, которыми займутся потомки.
Ольга улыбнулась ему в ответ.
- Да, ты все правильно сказал. Я смотрю, тебя совершенно не испортили власть и слава. И это удивительно. Раньше ты так стремился стать знаменитым! Я думала, что если ты добьешься своего, то погрязнешь в эгоизме, цинизме, пессимизме, наконец. Обычно, деньги портят людей.
- Конечно. Когда ты беден и живешь одинаково со всеми, ты ничего не боишься, тебе легко и свободно. Вроде бы, у тебя и нет ничего, а, вроде бы, все есть. Ты весел, если не голодаешь и не думаешь о деньгах, ты любишь и любим, у тебя полно бескорыстных друзей, и ты уверен, что нужен им как человек. В темноте люди все вместе, и им хорошо.
Дорога же к власти и деньгам трудна, особенно первый шаг. Хорошо, ес-ли тебе поможет ангел-хранитель. Да только не известно: хранитель он или ис-куситель, каждый день приводящий новых жертв соблазна. Да, в мире денег и власти светло. Там теплые, большие дома, яркие краски, манящие своими пере-ливами и красотой вечеринки. Но попасть туда не легко, и много людей тол-питься около касс, ожидая своей очереди. Мало кто из них перестает ждать и сам уходит обратно. Но, еще просто стоя в ожидании, они уже воочию видят, что это за жизнь. Большинство богатых уродливы, но не внешне – внутренне. Они носят дорогие одежды, а за ними прячут темные мысли и черную душу. Они эгоистичны и очень одиноки, ибо точно знают, что ни друзей, ни любимых, ни даже родных давно не вернешь, возможно, именно с тех пор, как они встали в очередь, дабы купить пропускной билетик в мир роскоши. Они всегда чего-то бояться и прячутся в своих норах от людей, превращаясь в животных.
- Мне кажется ты избежал подобной участи. Ты не такой, я это чувствую.
- Все очень просто. Люди, о которых я тебе говорил, ищут работу ради денег, а я – элементарно делаю то, к чему лежит душа. Главное – заниматься тем, что тебе нравиться, а слава, деньги и голуби появятся следом. Только не за-бывай трудиться не для себя, а для других, и помни: чем качественнее то, что ты сотворил, чем больше души ты в это вложил, тем больше радости ты доставишь клиенту. Все просто.
Послышались приглушенные шаги – кто-то прошел мимо скамейки, про-чавкав подтаявшим снегом. Этот кто-то искоса окинул взглядом сидевшую у реки пару и печально вздохнул, зарывшись потеплее в длинный шарф. От воды веяло холодом и предрассветной свежестью. Деревья тянули свои кроны к небу, завидуя птицам, но радуясь, что смогут совсем скоро стать домом для пернатых созданий.
Игорь, заметив, что Ольга замерзла, обнял ее, укутав потеплее в плед.
- Так лучше? – заботливо поинтересовался он.
- Спасибо. – Она уютно устроилась, прижавшись к нему, как к близкому другу, будто и не было пятнадцати лет.
- Смотри, какая красивая звезда, - обратил он ее внимание на почти тем-ное небо.
- Да, я тоже наблюдаю за ней.
- А помнишь Марс. Он тогда был очень близок к Земле. А еще пляж, вол-ны…
Ольга романтично улыбнулась, дав понять, что ничего не забыла. Но, за-глянув в прошлое, она вспомнила еще одну, интересовавшую ее вещь.
- Игорь.
- Да.
- А как же твоя книга?
Он удивленно взглянул в пространство, и, будто роясь где-то в глубинах памяти, стал смотреть в пустоту.
- Книга?… Что книга… Нет книги… - он тоскливо зевнул.
- Как так.
Ответа не последовало.
- Но ты написал ее хотя бы?
- Нет. Вернее, почти да. – Он сделал паузу, во время которой достал си-гарету и закурил.
- Я не смог закончить ее, просто не смог. Я не знаю, что произошло, но вдруг я понял, что она не несет в себе ничего жизнеутверждающего, а лишь же-лание смерти и агрессию. Да и какой из меня, к черту, писатель!
При последних словах он грустно улыбнулся и печально взглянул на во-ду.
- Я болел, очень болел, но мне помогли. Я не представляю, что бы со мной сталось, если бы я выбрал иной путь. Но однажды, я понял, что человек сам хо-зяин своей судьбы. Если на него злятся, то это не потому, что люди плохие, а оттого, что он сделал что-то не так. Его не любят не потому, что люди не спо-собны любить, а оттого, что он не достоин этого, ведь сам то он любит только себя. В одно прекрасное время я понял, что есть люди способные думать как я, так же глубоко познавать мир и в то же время стремиться к чему-то, искать свой смысл жизни. Мне помогли друзья и ты тоже. А особенно Света. Тогда я на ней и женился.
Я вот думаю, сколько раз судьба давала мне почувствовать настоящее го-ре. И каждый раз я садился и думал о своей жизни. В такие минуты мне пред-ставлялось, что все у меня ужасно и страшнее некуда. Только взрослея, я начал понимать, что, вкусив боль до конца, выпив до последней капли чашу горя, надо все-таки сказать себе: «Это не вечно. Все пройдет, наступит счастье». Теперь я считаю, что именно в этом сила человека – в его вере в будущее. Не надо те-шить себя тем, чего нет, уходить от реальности. Нужно сначала принять на себя весь груз, который опускает на плечи судьба. И только после этого ты сможешь ощутить легкость и состояние полета, лишь тяжесть упадет с плеч. Все познает-ся в сравнении. Вкусив настоящую скорбь жизни, ты сможешь ощутить на сколько сладок нектар счастья, любви, радости. Лишь только долго пробуя горькие плоды, ты с наслаждением потянешься даже к маленькой грозди вино-града. Главное – не отчаиваться, искать в себе силы для дальнейшего шага.
Моя философия постепенно менялась, и я обрел цель бытия. Именно то-гда мне стало легче.
- И в чем же она для тебя?
- Быть счастливым. Я счастлив, ибо я живу. Я люблю. Я радуюсь. Раду-юсь всему: деревцу, кустику, травке, бабочке. Я сейчас сижу и просто балдею от ощущения ветра. Он вроде бы холодный и зябкий, но одновременно ласковый и беспечный. Хочется смеяться, когда ветер щекочет подбородок. – Игорь гово-рил быстро, взахлеб. - Эндорфин переполняет душу. Так бы взлетел в небо и крикнул: «Ура!!!». Желаю всегда быть искренним, как ребенок, и чистосердеч-ным. Возможно, это позволит проникнуть в другой, более развитый мир и тем самым приблизиться к границе мироздания.
- Или еще более отодвинуть ее от себя.
Он внимательно взглянул на нее и задумчиво произнес:
- Вечное стремление к идеалу. Ты опять опережаешь меня.
Они улыбнулись друг другу. Он нежно притянул ее к себе и поцеловал в золотистую щеку.
- Знаешь, Игорь, я давно хотела сказать тебе, что ты сыграл очень важную роль в моей жизни, не смотря на такое кратковременное появление в ней. Ты открыл во мне уснувшие с детства черты. Ты дал мне уверенность и новый ви-ток мыслей. Наконец-то я могу сказать тебе: Спасибо.
По-прежнему легкий ветер, обдавая холодом сидящих рядом мужчину и женщину, заставлял их кутаться в теплый плед и ближе прижиматься друг к другу. Небо было ясным, и эта странная парочка могла свободно наблюдать за весело блестящими звездами. На востоке подавал признаки жизни рассвет – на-чинался новый день. Мужчина с женщиной встали и пошли к машине.
- Ты знаешь Оль, я хочу, чтобы дети продолжили меня на земле. Я поста-раюсь дать им все, чтобы они стали достойными людьми.
- Я в этом ничуть не сомневаюсь.
Он довез ее до дома. На прощание они пожали друг другу руки.
- До свидания Игорь. Увидимся.
- Конечно увидимся. Нашим дорогам суждено пересекаться на протяже-нии всего пути.
Так они разошлись, чтобы когда-нибудь встретиться вновь.
Утром Ольга пришла на работу в боевом расположении духа. После вче-рашнего свидания радость и желание жизни переполняло ее душу. Игорь бук-вально за одну ночь вытащил ее из плена житейских забот. И почему она так боялась и беспокоилась из-за этой встречи?
Первым делом она пошла к начальнику, дабы сообщить, что все в поряд-ке, и договор будет заключен на выгодных ему условиях. На ее светлое привет-ствие босс ответил очень сдержанным кивком. Она, заметя, что шеф не в духе, отогнала от себя негативные мысли и улыбнувшись сказала:
- Все хорошо. Он согласился с нашими условиями. Я обо всем договори-лась.
Босс тяжело вздохнул и поднял глаза на Ольгу.
- Я думаю, что повода для радости у нас пока что нет.
Сердце ее упало. «Что, что еще выкинул Игорь! Неужели он так и остался неисправимый мальчишка!»
- Почему? – с трудом выдавила из себя она.
- Не утешительные известия…
Она замерла в ожидании.
…Мне сообщили, что сегодня утром наш режиссер разбился, насмерть… Он ехал в машине – дорогу перерезала здоровая фура. Шофер остался жив, а Павлов даже не дождался скорой. Так что, вряд ли что выгорит, - завершил он.
Но Ольга не слышала последних слов. Горькая обида перешла в невыра-зимую тоску. Женщина, бледная как снег, держась за кресло, встала и вышла из кабинета. Шок сменялся слезами.
- Не расстраивайтесь так, Ольга! Найдем нового режиссера, у меня есть один на примете. Работу я вам и так оплачу… - крикнул вслед босс.
Она не ответила – была не в состоянии.
Еле сдерживая волну эмоций, Ольга дошла до ванной. Наконец-то спря-тавшись от ненужных слов и расспросов, она дола волю чувствам. Спустившись по стене женщина безудержно зарыдала. В окно ярко светило весеннее солнце. Казалось, весь мир очнулся от затяжного сна.
Было много цветов, толпа людей. Никто не хотел смириться с утратой ве-ликого человека, столь любимого всеми.
2005г
Ищу тебя, жизнь
© Copyright: Ольга Денисова 2, 2009
Свидетельство о публикации №209121301114
Свидетельство о публикации №209121301114
Рецензии
Если честно, я в легком шоке..... Грустный рассказ! Оля, а концовка, надеюсь, выдумана?
Нина Мазалецкая 05.09.2010 00:02 • Заявить о нарушении
Нина Мазалецкая 05.09.2010 00:02 • Заявить о нарушении
Какая из концовок? 2 и 3 часть об одном и том же человеке, только с разными восприятиями жизни. Конечно, все выдумано. Я писала это в 20 лет, и, надеюсь, Он избрал для себя вторую дорогу. Хотя, я ничего о нем не знаю.
Ольга Денисова 2 06.09.2010 09:36 Заявить о нарушении
Ольга Денисова 2 06.09.2010 09:36 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.