1. Кирилл Куш - сталкер поневоле

Прячась от непогоды, я сижу за столиком в местной забегаловке. При входе в здание, на стене красуется старая облезшая, покосившаяся вывеска - «Пельменная», но все живущие в округе попросту называют это место «Пельман», потому, как хозяин этой забегаловки одесский еврей Миша Пильман, а уж такое удачное созвучие народный фольклор никогда не пропустит.
Обшарпанные стены зала не радуют глаз, а столики и стулья в нем имеют следы частых погромов, драк устраиваемых посетителями этого заведения.
За стойкой, щелкая пальцем по клавишам калькулятора, среди разнокалиберных бутылок скучает бармен-Захар, человек среди сталкеров уважаемый. К нему приходят, и выпивку или харчей взять в долг, и просто «поплакаться в жилетку». В пределах определенного лимита он сам себе хозяин. Пильману конечно же не нравится эта самостоятельность, но тут даже он, ни чего поделать не может.
 Помниться, раньше такого разнообразия не было, стояла водка, да изредка завозили пиво, однако никто тогда не жаловался, даже наоборот – «белая» уравнивала всех, и удачливого сталкера и неудачника. А теперь стоит только зайти вечером в бар, и сразу понимаешь кто «в шоколаде», а кто «на бобах».
Мне нравится приходить в «Пельман» днём, когда здесь почти ни кого нет, в этот час в баре царит тишина и спокойствие, а воздух чист и свеж. Однако пройдут, какие-то три – четыре часа и здесь начнет собираться лихой и весёлый народ. Как пелось в одной старой песне: «Кто пришёл напиться, кто пришёл подраться, кто пришёл послушать свежих новостей».  Воздух к полуночи превратиться в смрад наполненный дымом сигарет, перегаром и тяжелым, маслянистым запахом закуски. Короче, воздухом назвать эту субстанцию можно только условно. Даже три кондиционера установленные недавно спецами привезенными евреем из райцентра не спасают ситуацию.
Но это еще впереди. А сейчас под тихий шелест потока очищенного прохладного воздуха дующего прямо на мой столик я сижу и допиваю заказанный апельсиновый сок. Я люблю апельсиновый сок – это напоминание о детстве, когда я получал апельсины и мандарины только на Новый год. Призрак из советского прошлого, как и Чернобыль.
Дела с Пильманом я уже закончил - сбыл ему весь свой небогатый «улов», собранный в зоне за предыдущую двухдневную ходку. И теперь мог идти собираться в новый рейд. Обычно денег вырученных за собранные в Зоне побрякушки хватало на пару недель, если же выдавался удачный день и хабар так и плыл в руки, то можно было безбедно прожить и месяц и полтора, но только не в этот раз. Как назло когда деньги нужны сильнее всего, они не приходят. Промотавшись два дня к ряду по полям над Припятью и даже рискнув побывать в деревеньке, о которой меня предупреждал один знакомый сталкер – Мозилыч: - «Там вроде как кровосос гнездо свил!», Я так и не нашел чего либо более или менее ценного и вернулся почти пустой.
Я уже собрался уходить, когда  смартфон на поясе коротко пискнул, подавая сигнал о том, что пришло новое сообщение. Достав его и прочитав сообщение, я в сердцах выругался:
Дрозд «телеграфировал» мне о том, что у него появился новый покупатель, дающий большие деньги за кое какие безделушки, которые я уже успел «благополучно» сбыть Еврею за копейки.
- Не везет, так не везет. – Тихо сказал я и поднялся со стула.
- Ничего, завтра все будет замечательно. – подбодрил я сам себя, вспомнив, что на прошлой неделе мне удалось вытянуть КПК из останков, какого-то бедолаги попавшего в «жарку». Сам компьютер, конечно же, был безнадежно испорчен, корпус оплавился, экран выгорел. Однако флэшка к моему удивлению оказалась целой. На носителе нашлась довольно таки интересная информация о паре тайников с хабаром расположенных в старом миротворческом КПП на линии обороны семилетней давности, а это ни много немало десять километров вглубь зоны.
Уже находясь у двери, ведущей на улицу, я махнул рукой Захару прощаясь с ним, и вышел в сумерки.

Моя берлога располагается на другом конце посёлка. Домик этот я купил спустя полгода после моего появления в приграничной зоне. Сразу же после того, как вышел приказ «О депортации всех не местных жителей из зоны, прилегающей к Зоне». Мы с ребятами долго смеялись, прочитав этот «литературный перл» штабистов на развешенных по всему поселку плакатах. На моё счастье молодая семейная пара, у которых я снимал угол, решила переехать жить к родственникам в Слуцк – подальше от злополучной Зоны. И я купил у них этот дом на оставшиеся от продажи квартиры в Москве деньги. Вот так я и стал «местным жителем».
Дом был добротный, сделанный хозяином для себя. И если бы не приближающаяся Зона стал бы родовым гнездом для большой, крепкой белорусской семьи. Хозяин, набивая цену, хвастал, что фундамент и перекрытия выполнены из железобетонных плит, а стены дома, выложены из обожженного кирпича, и за все это «удовольствие» просил накинуть еще пару тысяч монет.
Под домом имелся большой подвал, из которого уже позже,  я соорудил потайной ход в один из сараев. Правда «крепостью» в полном смысле этого слова дом стал после того, как я заказал местному сварщику-алкашу металлические двери и решетки на окна.
Тяжелые двери были сварены из двух листов толстой листовой стали. Запирались они на мощные стальные засовы и имели отверстия для стрельбы как в инкассаторских броневиках.
Заперев за собой входную дверь, я прошёл в заднюю комнату и прямо в одежде упал на застеленную кровать и спустя пять минут провалился в сон.

- Милый! – Послышался голос жены из соседней комнаты.
- Милый?! – Вновь позвала Гея. – Иди кушать!
- Иду! Иду! – Негромко, оторвавшись от экрана монитора, ответил я.
Прошло еще несколько минут. Все это время из кухни доносился шум воды в кране, глухой стук расставляемой посуды и мелодичный голос супруги напевавшей какую-то модную песенку.
Я как раз заканчивал свой авансовый отчет, когда через дверной проем легко, как мотылек,  впорхнула Гея и проплыв через всю комнату ко мне, обняла меня сзади за шею.
- Ну, хватит сидеть за этим ящиком. – Горячо зашептала она в ухо. – Пойдем к столу, ужин простынет.
Откинувшись на спинку кожаного кресла, я закинул руки назад, обняв свою молодую красавицу жену за голову. Утопив руки в шелковистом водопаде золотистых волос, я закрыл глаза и с наслаждением вдыхал её аромат. Гея, то прижималась к моей щеке, то порывалась покрывать частыми, короткими поцелуями моё лицо. Наконец, насладившись своей нежностью, она снова потянула за рукав.
- Кир! День-то сегодня, какой! Ну, пошли скорее!
Гея вся просто светилась от счастья. Да, день сегодня был действительно необычный. Ровно год назад мы – Кирилл и Гея встретили друг друга. В честь этого юбилея супругой и был приготовлен этот праздничный ужин. Весело напевая супруга, вновь упорхнула на кухню, а я, поднявшись с кресла, потянулся, разминая затекшие мышцы спины и рук.
Подойдя к окну, я отдернул в стороны шторы и, усевшись на подоконник, стал всматриваться в море зелени раскинувшееся передо мной. Мы с супругой купли эту квартиру только из-за этого вида из окна. Тимирязевский парк, раскинувшийся, как казалось, до линии горизонта тихо шумел, мерно покачивая кронами деревьев. И каждый раз, глядя на эту картину, я поражался этому спокойствию.
Супруга на кухне вдруг перестала петь. Послышался звон бьющейся посуды. Соскочив с подоконника, я поспешил на кухню.
Она стояла ко мне спиной, как-то, ссутулившись и безжизненно опустив руки.
- Что случилось? – Спросил я Гею.
Она не пошевелилась и не ответила мне.
Сделав шаг, я взял ее за плечи и повернул к себе. Внутри у меня все похолодело. Кожа была серая как оберточная бумага, глаза глубоко ввалились, а вокруг них образовались черно-синие круги. Губы только, что целовавшие меня, губы налитые здоровым цветом теперь были мертвенно бледны. С усилием разлепив потрескавшиеся губы, Гея произнесла хриплым, севшим голосом:
- Ки-и-р-р-р…

Вскочив, я уселся на кровати. Сердце бешено колотилось в груди, лоб покрывала холодная, липкая испарина. Поняв, что я уже проснулся, я обхватил голову руками и принялся раскачиваться на кровати пытаясь унять неимоверно сильную боль, пульсирующую в висках.
- Прости меня Гея, прости. – Прошептал я. Прости, что я не успел…

Прошло чуть больше суток, я начал собираться в рейд. В десантный ранец с множеством карманов я уложил свои нехитрые пожитки: старенький, потертый бинокль, моток прочной альпинистской веревки, пару жестяных банок белорусской тушенки, упаковку сухих американских галет, двухлитровую полиэтиленовую бутылку с водой, а так же спички и соль, куда же без них.
- Прямо как на пикник собираюсь, - подумал я, криво усмехнувшись.
Поверх грубого, теплого свитера я натянул легкую камуфляжную куртку и застегнул её, сверху надел разгрузочный жилет с карманами под обоймы винтовки, а на пояс ремень с плоскими металлокерамическими контейнерами под редкие артефакты.
Заканчивала мою экипировку старая прорезиненная плащ-палатка защитного цвета и сумка с противогазом образца 1973 года. Вообще-то на окраинах Зоны он почти не нужен, разве, что ветер поднимется, и начнёт гнать радиоактивную пыль из эпицентра, да и, то только в сухую погоду, какая в Зоне бывает очень редко.
Костюма радиоактивной или хотя бы химической защиты у меня не было по причине их дороговизны. Барыги, такие как Скобель, были похлеще средневековых алхимиков  и обычный  прорезиненный костюм химзащиты советских войск образца «…надцатого года» становился в их руках просто золотым. А о современных средствах защиты западного образца можно было и не мечтать.
Из оружия с собой из дома я брал только пару ножей с обоюдоострыми лезвиями в кожаных ножнах, крепящихся на предплечьях.
Вот теперь я был практически готов к выходу. Осталось присесть на дорожку - обычай, которому я следовал неукоснительно перед каждой ходкой.
Через десять минут я уже бодро вышагивал по центральной улице нашего небольшого посёлка в сторону кафе.
Я как раз проходил мимо «Пельмана» когда из-за угла мне на встречу вышел военный патруль. Я посторонился уступая им дорогу, но офицер жестом велел мне остановиться. Солдаты, сопровождающие его, тут же сделали два шага в сторону и, подняв стволы висящих на плечах автоматов, направили их на меня.
- В Зону собрался? – полувопросительно, полуутвердительно сказал старший, осматривая меня с головы до ног.
- Да шо вы господин официер! Господь с вами, какая Зона?! Чего я там не видел? – кося под хохла, ответил я.
- Ты не придуривайся, сталкер, все вы здесь торчите только из-за этой чертовой Зоны.
Слово «сталкер» из его уст прозвучало как оскорбление. Он буквально выплюнул его с неприкрытой ненавистью.
- Так я и не придуриваюсь, просто шучу. – Сменил я тон. – Вышел вот перед сном прогуляться, законом это не запрещено, насколько мне известно.
А про себя подумал: - Новенький видимо, рвение в глазах так и светится, перед начальством выслужиться хочет.
- Ну, что ж, иди «гуляй»! – Зло процедил сквозь зубы офицер. – Но знай, попадешься по ту сторону колючки, разговор будет коротким!
- Разговора вообще не будет. – Тихо произнес я и, обогнув ухмыляющихся вояк, направился дальше. Я физически ощущал сверлящий мою спину взгляд этих уродов.
- Специально, что ли «таких» вот сюда направляют? – в очередной раз подумал я.
Мне давно уже не давала покоя эта мысль. Большая часть тех солдат и особенно офицеров, с которыми мне приходилось сталкиваться на улицах нашего небольшого поселка, в заведении у Пельмана или в комендатуре, которую мне периодически приходилось посещать по житейским делам, не испытывала к нам – сталкерам дружеских чувств, более того, они откровенно ненавидели нас. А ведь не раз были случаи, когда сталкеры спасали жизнь солдатам, выводя их из Зоны.
Отойдя от посёлка километра на полтора, я забрался в кусты и, устроившись удобнее, стал ждать. Пролежав в кустах минут тридцать и не заметив слежки, я поднялся с земли. Отряхнув налипшие на одежду влажные листья и траву, двинулся дальше. Пройдя ещё с километр на юго-восток я, наконец, добрался до своего схрона. В нём была спрятана моя походная амуниция – оружие, спецсредства, боеприпасы.
Сталкерство занятие конечно незаконное, но до тех пор, пока на тебя специально не «спустят собак» практически не доказуемо.
Да и доказывать ни кто, ни чего не будет, если зарвёшься, просто грохнут на входе или выходе из Зоны и всё.  Слишком много людей завязано в этом, слишком многие военные и чиновники получают деньги за своё молчание и бездействие.
Неприятно было осознавать, что мы – сталкеры, тоже являемся частью этой коррумпированной системы. Но, во-первых, я сам не такой уж честный и правильный, за мной тоже водилось немало грехов, а во-вторых, лично я, ни кому взяток не даю. Я просто пытаюсь выжить и по возможности заработать на своё существование.
В отличие от труднодоказуемого сталкерства,  ношение нарезного огнестрельного оружия – верный срок. Потому и приходилось брать с собой оружие не из дома, а забирать его по дороге в Зону из специально оборудованного тайника.
Свой схрон я устроил в воронке от взрыва снаряда или бомбы, оставшейся еще со времен второй мировой. Спустившись на дно воронки и присев на корточки, я был практически незаметен со стороны. На дне, в метре на юго-восток от небольшого куста росшего почти в центре воронки под слоем мха и располагался мой тайник. Стальной сейф большого размера, закопанный вровень с землёй.
Сняв с дверцы сейфа мох и убрав кусок черной полиэтиленовой пленки, защищавший дверцу от влаги, я вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Отперев замок, я потянул дверцу вверх, петли негромко, жалобно скрипнули, открывая моему взгляду содержимое тайника. В сейфе находились аккуратно уложенные ряды заряженных обойм для пистолета и ВСС. Сама винтовка лежала разобранная. Детали ее были обернуты промасленной хлопчатобумажной тканью и завернуты в пакет из толстого полиэтилена. Здесь же лежал заряженный, готовый к использованию пистолет Walther P88 купленный мной у одного местного барыги за баснословные деньги.
В схроне помимо оружия лежали полевая армейская аптечка с полным набором антидотов, пара гранат и несколько дымовых шашек.
Достав «винторез», я принялся аккуратно, не торопясь собирать его. Присоединив газовый поршень к толкателю с пружиной, и соединив ствольные накладки, я начал собирать ударно-спусковой механизм. Когда осталось присоединить затворную раму к затвору и закончить сборку винтовки, вставив возвратный механизм в канал затворной рамы, сбоку метрах в десяти послышался скрип и звук удара. Схватив лежащий рядом Вальтер, и одним движением большого пальца сняв его с предохранителя, я чуть привстал, чтобы осмотреться. Вокруг ни кого не было видно, поодаль лежало упавшее сухое дерево с вывороченными из земли корнями.
Через минуту, присоединив к винтовке оптический прицел и обойму, я закончил сборку. Винтовку я положил к себе на колени, после чего достал из походного рюкзака банку тушёнки и пачку галет, решив перекусить, перед тем как двинуться дальше.
Пережевывая жилистые куски мяса, я поглаживал рукой цевьё винтовки как поглаживают любимую женщину. Я действительно любил это оружие, наша «совместная жизнь» началась в первое же моё посещение Зоны. В первую свою ходку я отправился с другом Вальтером и сапёрной лопаткой. На «троих» у нас было двадцать патронов, что составляло полторы обоймы. Артефактов я тот день не нашёл, но за то в высоких кустах набрёл на высохший труп спецназовца, судя по всему имевшим неосторожность попасть на обед к кровососу. Рядом с ним и была подобрана мной «винтовка снайперская специальная» и несколько обойм к ней. В благодарность за находку я похоронил бедолагу, вырыв неглубокую могилу.
Отобедав и закрыв тайник, я тщательно замаскировал его.
- Всё, пора. – Сказал я сам себе, поднявшись, и поправив амуницию, стал аккуратно, что бы ни оставалось следов, выбираться из воронки. Утренний туман уже начинал рассеиваться. Мокрая, покрытая росой трава, мягко шурша, приминалась под ботинками, оставляя за мной неглубокий след. Но я знал, что пройдёт всего лишь, каких, то полчаса трава в том месте, где я прошёл снова поднимется и окончательно скроет мое присутствие в этих местах.