Просто ты умела ждать. Глава 1

                «Просто ты умела ждать…»


                «Как я выжил, будем знать только мы с тобой.
                Просто ты умела ждать, как никто другой»
                /К. Симонов/

                Часть 1

                Глава первая
                1

- Вы так боитесь летать самолётами?

-Нет,  почему вы так решили?

- Вы очень нервничаете, я ведь вижу.  Сидите очень напряжённая, вцепились в подлокотники кресла. Ну-ну, успокойтесь.
 
-Это не полёт на меня так действует. Тому другие причины.- Молодая женщина всхлипнула и поспешно вытерла платочком вмиг покрасневшие глаза.

- Нам долго лететь рядом, давайте знакомиться. Потом вы расскажите о своей беде. Меня зовут Майя Фёдоровна. А вас?

-Мария Викторовна. Можно просто Маша. Мой муж, офицер, лежит после тяжёлого ранения в госпитале Ташкента, я лечу к нему.
 
 Это была очень красивая женщина:  чёрные узкие брови, гладкая смуглая кожа, оттенённая нежным румянцем, изящной формы лоб обрамляли кольца медно-рыжих, коротко остриженных волос; большие миндалевидные глаза цвета морской волны  непреодолимо влекли к себе.  Чуть вздернутый, красиво очерченный носик как будто подчёркивал выражение дерзкой смелости, запечатлевшейся в её чертах.
 
-Вот видите, вы зря так переживаете, Машенька!  Значит, он жив. Это ведь главное. Военные медики вмиг поставят его на ноги.  Я сама офицерская жена,  более двадцати  лет по военным гарнизонам вместе с моим Сергеем путешествовала.  Сейчас он служит в штабе Сибирского военного округа, так что мы теперь окончательно осели здесь, в Новосибирске. А сейчас я лечу проведать свою маму в Ташкент, старенькая она совсем уже.  Сергей мой тоже, когда был молодым,  получил тяжёлое  ранение в бою.  Чехословакия, 1968 год. Знаете ведь об этих событиях? Пролежал в госпитале больше месяца, я была все эти дни с ним рядом. До сих пор с содроганием вспоминаю то время. А за эти годы медицина шагнула ещё дальше, так что поднимут  и вашего супруга на ноги. Как его зовут?

-Алёша. Алексей Павлович Лисицын, старший лейтенант. Он подорвался на мине,- Мария  спрятала лицо в ладонях, плечи её затряслись, но она старалась сдерживать рыдания. – Он ведь прислал мне такое чудовищное письмо.  Как  же он мог подумать, что я его брошу?! Как мог подумать! Вот сами прочитайте.

    Маша судорожно покопалась в сумочке, протянула своей соседке, пожилой, совершенно седой женщине, листочек из тетрадки в клеточку.

    Майя Фёдоровна кивнула и негромко прочитала содержание:

«Моя дорогая, милая Машенька! Ты молода, красива, вся жизнь у тебя впереди. Считай себя совершенно свободной, потому что на меня теперь страшно взглянуть (я подорвался на мине). Леша».

    Пожилая женщина привлекла к себе свою соседку, по-матерински обняла за вздрагивающие плечи. Молодая женщина  утопила своё лицо на её груди, дала волю чувствам. Она плакала тихо, по-бабьи кривя красивые полные губы и  непрерывно шептала: «Как он мог? Как он мог?!»
 
    Самолёт сильно тряхнуло на воздушной яме, он снова выправился, полетел ровно. Но эта встряска сразу привела в чувства. Мария уже не плакала, старательно промокала заплаканные глаза, размазывая по лицу тушь.
 
- А что ты хочешь, Машенька?  Твой Лёша, конечно,  напуган, ему трудно и больно.  Но ты ведь летишь к нему, помнишь и любишь его. Он поймёт это, и сам будет стыдиться этого письма. Возьми себя в руки! Ты должна быть сильной, ты сможешь, я знаю. Не показывай ему своего страха, не охай и не ахай над ним. Что бы ты ни увидела, держи себя в руках. И не вздумай рыдать на его груди. Тогда он точно будет несчастным.  А сейчас рассказывай всё по порядку. Я очень внимательно слушаю.

-А что рассказывать? Я сказала самое главное о его ранении. Я даже не знаю характер его травм.

   Мария быстро приходила в себя;  сейчас она смотрелась в маленькое зеркало и стирала потёки туши с лица.

- Как вы познакомились, как жили все эти годы. Давай-давай, не стесняйся. Ты должна выговориться, тебе сразу станет легче. Вот увидишь!

-Хорошо, Майя Фёдоровна. Я готова. Постараюсь припомнить всю историю нашей любви.


                2

    Когда я получила это письмо, то сразу стало не спокойно на душе, хотя и узнала почерк мужа. Как порой бывает: постучит кто-то в дверь, и сердцем чувствуешь – беда стучится. Помню, очень нервничала, когда вскрывала конверт. И такое письмо. Слёзы, тяжёлые, невыносимо горькие, разом наполнили глаза.  Теперь и строчки сливались, казались неразборчивыми.  Даже промелькнула спасительная мысль, мол, не он это писал, и вообще оно не для меня, чужое письмо, случайно попавшее в этот конверт.
 
    Тут заплакал наш десятимесячный Вовка. Взяла его на руки и машинально подумала: «Как он похож на Алёшу». Успокоив ребёнка, несколько минут посидела молча, до боли сцепив пальцы рук.    А перед глазами уже поплыли картины из нашего знакомства, из последующей счастливой жизни.  Надо срочно действовать,  немедленно лететь в Ташкент, а я сижу и вспоминаю. Даже улыбаться начала, как дурочка. Ей-Богу! Так и просидела сиднем не менее часа. Потом взяла себя в руки. Стала лихорадочно соображать, что делать?

    На кого оставить маленького Вову? Знакомых в Новосибирске никого. Я ведь меньше месяца, как перебралась в этот город. Мы с мужем жили в Забайкальском Военном Округе, там у нас была хорошая, тёплая однокомнатная квартира, потом его перевели в Новосибирск. Только принял новую должность, как получил назначение в Афганистан, сразу и уехал, лишь приезжал на несколько часов, чтобы со мной попрощаться.  В отпуск после первого ранения Алёша приехал отцом: родился тогда наш Вовочка.  Я у него спрашиваю, мол, что это за шрам на руке, а он отшучивается – поцарапался где-то. Уехал опять в свой жаркий Афганистан, а мы остались в своей квартире. Но он уже тогда хлопотал, чтобы нам дали жильё в Новосибирске.  Вот и ждали мы  столько месяцев.

    Наконец, нам выделили маленькую комнатку в коммунальной квартире. Бывшие сослуживцы Алексея помогли собрать вещи, отправить контейнер. Так и оказались мы с сыном в незнакомом большом городе.   Тут я вспомнила, что когда добиралась из аэропорта в своё жилище, в такси познакомилась с супругами  Ниной и Борисом Шапиро. По пути рассказала им коротко о себе, о том, что муж – офицер, выполняет интернациональный долг в Афганистане, а я вот приехала жить в незнакомый город. Те предложили заходить в гости, сказали, что готовы всегда и во всём помочь. На автобусном талоне написали свой телефон.
 
     Я долго тогда искала этот талон, нашла в записной книжке. Слава Богу, он сохранился.  В телефонной будке у соседнего дома  я набрала номер:

-Здравствуйте, я Маша, помните, мы в такси вместе ехали? Помогите, пожалуйста, возьмите на несколько дней Вовочку. Очень надо, прошу вас!

   В ответ услышала короткое слово: «Привозите». Не представляете, как я была рада от такой отзывчивости людей! Нина и Борис помогли мне и деньгами, достали билет на самолёт. По их же совету я перед этим обратилась в военкомат, где мне выписали проездные документы. И вот я лечу в самолёте к своему Алёшеньке.
 
- Это ты мне поведала последние события, а теперь давай возвращайся к истории своего знакомства. Мне всё интересно будет узнать. Я буду сравнивать твою и свою историю. Уверена, наберётся много похожего, ведь мы обе – офицерские жёны.

 - Сейчас, я только соберусь с мыслями, Майя Фёдоровна.  Даже не знаю, что  рассказать, ведь у меня совершенно обычная судьба простой деревенской девчонки. Да-да. Я родилась и большую часть жизни прожила в небольшой станции Каменный Ключ, это в Кемеровской области.  Отец мой, машинист тепловоза, умер, когда я училась в начальных классах.  Мама моя всю жизнь проработала кассиром на железнодорожном вокзале, она там до сих пор трудится.  Я закончила нашу восьмилетку, училась, правда, хорошо.  Помню, кажется, в седьмом классе с подружками мы посмотрели в сельском клубе кинофильм «Офицеры». Фильм произвёл на меня неизгладимое впечатление, девчонки весело «щебечут», а я иду, молчу,  и весь фильм заново проживаю.  Потом заявила, что замуж выйду только за офицера.  Одноклассница Людка засмеялась, мол, лучше сразу за генерала. Но я тогда промолчала – пусть смеётся.
 
   А меня с нашей армией судьба связала навеки. Я ведь родилась 23 февраля, да-да, Майя Фёдоровна,  в этот день я позднее  поздравляла мужа с праздником, а он меня – с днём рождения. Большое семейное торжество у нас отмечалось.
 
    Так получилось, что спустя пять лет в свой день рождения я и познакомилась  с курсантом выпускного курса Новосибирского высшего военно-политического общевойскового училища имени 60-летия Великого Октября. Уф, кажется, ничего не перепутала в названии. Это меня Алёша всё проверял на мою память, мол, выучу или нет. Произошло почти так, как в моём любимом кинофильме.  Я не сказала, что после окончания школы решила попытать счастья в большом городе, поехала не в наш областной центр,  а в Новосибирск. Там жила хорошая знакомая моей мамы, у неё я и остановилась на первое время.  Поступила я  в электротехнический техникум, дали место в общежитии, хотя тётя Зоя уговаривала остаться жить у неё. Но я не хотела её стеснять.
 
   Почти четыре года учёбы пролетели интересно. Я старалась восполнить пробелы в своём образовании, подтянуть свой культурный уровень. Мы с подружками посетили все театры города,  музеи, часто ходили на выставки и концерты.  Я просто влюбилась в этот большой и красивый город.  Я и не подозревала, что встречу свою судьбу именно здесь. Случилось! Но я помню, что жила тогда ожиданием счастья. Это ожидание - знакомое всем нам чувство, особенно когда счастье кажется, действительно реальным и остаётся сделать к нему лишь один шаг, - это чувство близости счастья.

    Помню, нам на вахту в общежитии принесли пачку пригласительных билетов в военное училище. Я и не хотела идти в свой день рождения, рассчитывала отметить с подружками в своей комнате. Но Вера, моя самая  близкая подруга, уговорила-таки.

     Он пригласил меня на танец, а потом уже до конца вечера не отходил от меня ни на шаг. Я танцевала с увлечением, со страстью, теряя голову от радости, не думая ни о чём, упиваясь триумфом своей красоты (да-да, девчонки все мне говорили, что я очень красивая, а тут я сама почувствовала это).  Мы танцевали  с Алексеем  все танцы подряд, и он говорил-говорил-говорил.  Я даже и не вспомню сейчас, о чём шла речь. О жизни, о будущей профессии, о своём училище. Я лишь кивала и коротко отвечала на его вопросы.  Мы договорились встретиться через два дня у театра оперы и балета. Алёша проводил меня до общежития, хотел даже меня поцеловать на прощание, но я вырвалась и убежала.

               

                3

  - А что было дальше? – Майя Фёдоровна приняла от стюардессы сок, передала стакан и Маше тоже. – Удивительное дело, но история вашего знакомства, как две капли воды похожа на нашу. Мы тоже с Серёжей познакомились в его училище  по  окончании учёбы, правда, это был праздник 9 мая.
 
- Правда? Наверняка,  во многих офицерских семьях подобное происходило и происходит сплошь и рядом.  А на своё первое свидание я так и не пошла. Оробела как-то.  Но   все дни у меня не выходил из головы его голос, закрою глаза – вижу его лицо. Моя подружка Вера  всё пыталась меня успокоить, когда я несколько ночей проревела в подушку.  Она даже предлагала сходить и поискать Алёшу в училище. Да где его найдёшь? Я даже не знала его фамилию, к тому же не пустят ведь в училище.  Помню, Веруня сказала тогда, мол, если захочет, то найдёт меня сам.
 
    Нашёл! Это было, как в сказке. Возвращаюсь вечером в общежитие, а он стоит у двери с букетиком цветов.  Оказалось, что он уже не первый  вечер так меня караулит. А потом были свидания. Каждый раз я летела на них, как на крыльях.  Я уже знала одно, что буду любить его всем сердцем, я чувствовала, что и он будет обожать меня всеми силами души. В такие моменты, когда мы гуляли под звёздами, шли рука об руку, прижавшись один к другому, ясно слыша биение сердца друг друга, ощущая теплоту плеч,  любовь наша сливалась с теплотой тихого весеннего вечера.

   А однажды мы оказались один против другого, лицом к лицу, так близко, что каждый ощущал дыхание другого, наши взгляды встретились. И это были пристальные, испытующие, острые взгляды, в которых словно сливались две души.  Я почувствовала, что мы пронизываем один другого немым, настойчивым вопросом: Чем мы будем  друг для друга? И я поняла, что отныне никогда не расстанусь с этим человеком.
 
   Вот говорят, что любовь слепа. А, по-моему, у неё тысячи глаз: ведь находит же она одного, своего среди тысяч и тысяч, и не лучшего выбирает, а необходимого.

    А в мае месяце мы расписались.  Была весёлая молодёжная свадьба.  Мне выделили отдельную комнату в общежитии, тем более что через месяц-другой нам придётся ехать по месту службы мужа.
 
       Никогда ещё жизнь не казалась мне такой прекрасной: первые дни промелькнули как строфы чудесной песни любви, прерывавшейся только припевом поцелуев, это было длительное и глубокое наслаждение, которым мы вдвоём упивались, не переводя дыхания, не размыкая глаз, как пьяные, засыпающие в обнимку с бутылью восхитительного вина.
 
      Вечером я возвращалась домой в свою крохотную комнатку с мыслью, что если не увижу сейчас Алёшу и не услышу его голоса, то этот день будет безнадёжно испорчен.  Но военная служба требовала исполнения. Приходилось заступать на дежурства, тогда я ночевала одна, успокаивая себя, что завтра обниму своего любимого.
 
      Утром, уходя на занятия, муж частенько оставлял мне листочек со стихами. Как я его обожала за это.  Это были не его стихи, но мне они очень нравились.  Многие я даже заучивала наизусть.  Например, это:

«Я думать о тебе люблю,
Ручей, ропща, во мрак струится.
И мост. И ночь. И голос птицы.
И я иду. И путь мой мнится
Письмом на двадцати страницах.
Я думать о тебе люблю».

     К тому времени я уже окончила свой техникум и занималась на подготовительном отделении Института ядерной физики Сибирского отделения Академии наук СССР.  В конце концов, мне пришлось оставить любимую физику. Быть офицерской женой – тоже высокая, если можно так сказать, должность.
 
   Алёша  летом 1981 года окончил училище, стал лейтенантом. Солдатом. Он так любил говорить по каждому случаю, когда требовалось принять волевое решение: «Я  - русский солдат!» А солдату без крепкого тыла никак нельзя.  Вскоре мы с ним уехали в далёкий забайкальский гарнизон. Могоча. Вы, Майя Фёдоровна, как офицерская жена,  наверняка слышали это выражение: «Бог создал Сочи, а чёрт – Могочи».

- Это точно, муж упоминал этот гарнизон. Он вообще расшифровывал ЗабВО (Забайкальский Военный Округ), как «забудь вернуться обратно». Многие офицеры служили в гарнизонах десятилетиями. Нам пришлось послужить лишь в Дальневосточном Военном Округе, Смоляниново, это под Владивостоком.   Серёжа страшно не хотел оказаться в ЗабВО. Повезло. А что ты, Маша, ничего не рассказала о самом Алёше. Откуда он, кто его родители. Они на вашей свадьбе были?

- Ох, Майя Фёдоровна, вы самый больной вопрос затронули.  Перед свадьбой Алёша возил меня к своим родителям знакомиться. Они жили в городе Искитим, это недалеко от Новосибирска. У Алексея есть младшая  на пять лет сестра, школьница ещё была тогда. Отец  его занимает высокий  пост в райкоме партии, мать тоже там работает.  Видимо, я не понравилась своей будущей свекрови, я ведь из простой семьи, деревенская дурочка (я случайно услышала, как она меня назвала Алексею).  Мы тогда сразу уехали, Лешёнька проявил свой характер, пошёл против несогласия матери на брак со мной.  Его родители не приехали на нашу свадьбу, а моя мама была. Лихо отплясывала вместе с молодёжью. Ей мой супруг очень понравился. Сразу стала называть его сынком.
 
-Бывает и такое. Самое интересное, что и у нас было нечто подобное. Правда, родители мужа на свадьбе были, но свекровь не сразу меня приняла, только с рождением первенца.  Как же вам жилось в Забайкалье?

- А вы знаете, не плохо. Не так страшен чёрт, как его малюют.  Впрочем, расскажу попорядку.


                4

      Думаю,  я была для Алексея надёжным тылом. Пока он замполитствует в роте, я наведу в комнатушке общежития уют и жду, жду его, глядя в продуваемое морозными ветрами оконце.  А к новому году мы получили отдельную квартиру. Наше первое и такое уютное жилище. Впрочем, я вполне могла тогда довольствоваться малым, ведь не зря говорится, что «с милым рай в шалаше».  Потом я устроилась на работу.  Выбирать специальность не приходилось, как правило, занимала освободившиеся вакансии, подменяла женщин, пока они были в декретном отпуске или по уходу за ребёнком.  Была пионервожатой в школе, нянечкой в детском саду, агентом госстраха, связисткой.
 
    Тосковала ли я по огням большого и любимого Новосибирска? Сожалела ли, что не сбывается мечта стать физиком?  Да, было такое.  Но никогда не говорила Алексею, что, мол, в глуши проходят лучшие годы. Встречала его каждый день улыбкой, будто бы только поженились. Так прошёл год.  А ещё спустя пару месяцев состоялся перевод на новое место службы, с которого вскоре муж и уехал в Афганистан. Об этом я уже рассказывала.
 
   Помню, что когда с ним прощались, я сказала: «Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой!». В октябре восемьдесят второго он оказался уже в Афганистане.   Леша много написал мне хороших писем, в которых писал о своей любви, о надежде на встречу, просил, чтобы я берегла себя, ведь я тогда была в положении. Рассказывал о стране, об обычаях афганцев, о своих сослуживцах и немножко о себе.  Написал, что служит теперь не в мотострелковом, а в автомобильном подразделении. «Сидишь в кабине и отдыхаешь под упругой струёй воздуха – жарко здесь очень. Пустыня Регистан рядом,- писал он мне в одном из писем. Я запоминала многие наизусть, так часто перечитывала их.- Жарко здесь и совсем безопасно». Незадолго до приезда в отпуск, он написал мне, цитирую по памяти:
«Ни одна звезда не заменит мне тебя, дорогая моя Машенька! Без тебя все пути в любом направлении окажутся всего лишь пустым блужданием. Без тебя я погибну, без тебя незачем стремиться к чему-то, мечтать, познавать, завоёвывать.  Только любовь к тебе придаёт всему этому смысл. И, если вдруг этот луч погаснет, то я погружусь в бездонную, безвоздушную тьму».

 И каждое письмо он заканчивал одинаково: «Береги себя! Я не смогу без тебя жить».
 
   К тому времени из газет и журналов я уже знала многое про службу советских воинов в Афганистане. Например, я точно знала: автомобилисты там всегда на переднем крае. Душманы часто обстреливают колонны.  А в его письмах – сплошные уверения в том, что «у нас совсем безопасно». Все письма Алёши я, конечно, сохранила.  Ну, а потом родился мой сынок, мы заранее с Лёшей договорились, что сына назовём в честь моего  трагически погибшего отчима, заменившего мне отца, а если дочь, то он хотел назвать Машей, в мою честь.  Очень жалел, что не смог забрать меня из роддома.
 
    Потом был отпуск после первого ранения, о котором я узнала совершенно случайно. Как мы были счастливы все эти дни!  О чём говорили? О любви, о нашем будущем, несмотря ни на что, светлом и радостном.  Уехал Алексей опять в свой жаркий Афганистан, а я даже и не почувствовала тревогу, лишь сынок наш расплакался, я долго не могла его успокоить. Наверное, ребёнок предвидел эту подкрадывающуюся беду, дети ведь чувствительнее нас.   Потом было это страшное письмо.  «Ты вольна решать…»  Ох уж эта семейная прямота  всех Лисицыных. Дядя Алёши  - во время войны лётчик, капитан  Алексей Иванович Лисицын (в честь него и назвали племянника)   написал с фронта, чтобы его не разыскивали, если станет инвалидом,- не хотел быть обузой.  Вот и вся моя история, как видите, ничего интересного. Хотела ещё спросить вас, Майя Фёдоровна, вы не жалеете, что связали свою судьбу с военным, что пришлось пожить в дальних гарнизонах, довольны ли вы своей судьбой?

-Ах,  дорогая Машенька! Отвечаю тебе, как на духу. Нет, не жалею. Если бы пришлось начинать заново, то я выбрала бы этот же путь.  Да, было нелегко. Были и периоды непонимания, обиды, но каждый раз мы находили разумное решение возникшей проблемы.  Вот это и есть любовь. Вот это нестерпимое, ни на минуту не проходящее, сжигающее – нет, испепеляющее желание быть рядом, дышать тем воздухом, которым дышит он, знать, что ему хорошо, и делать всё, чтобы ему было ещё лучше. Болеть его болью, гордиться его гордостью, радоваться его радостью.
 
    В семейных отношениях людей, годами живущих вместе, бывают периоды различной близости, то большей, то меньшей. Меньшей, когда ровное течение жизни придаёт видимость неизменности, неподвижности отношений. Большей, когда жизнь внезапно поворачивается под острым углом и новым светом озаряется привычное, устоявшееся чувство.

     Скажу тебе больше.  Благодаря удивительному человеческому свойству все перенимать нередко после нескольких лет совместной жизни муж и жена начинают походить друг на друга.  Так и произошло в нашем конкретном случае, мы теперь, как две половинки одного яблока.   Я до сих пор люблю своего  мужа, любит и он меня, я знаю это.  Кто-то из классиков сказал: «Любовь, истинная, настоящая, великая любовь, может посетить смертного только раз; любовь эта подобна молнии, она испепеляет, опустошает душу. И так, что уже никакое другое сильное чувство, ни даже тень его не может зародиться в ней». Думаю, что и в вашем случае имеет место такая великая любовь. Берегите её и не дайте ей погаснуть.

   Я  вычитала ещё у Ремарка и твёрдо уверена в его правоте, что если между двумя близкими людьми уже доходит до того, что они должны обязательно о чём-нибудь разговаривать, то, сколько бы они не говорили, они никогда ни до чего не договорятся. Говорить хорошо, когда за словами счастье, когда слова льются легко и свободно. А когда человек несчастлив, могут ли помочь ему наши неверные, сбивчивые слова. От них только тяжелей.  Мы с моим мужем легко можем обходиться и без слов, и это говорит о полном понимании друг друга. Хочу  и вам с Алёшей пожелать этого. Так что, Машенька, радуйся, что  пришла к тебе любовь, но будь готова, что она принесёт  тебе не только радости, но и беды, боль ссор, счастливое примирение, с невыносимой потребностью рассказывать и слушать, раскрываться и раскрывать.

   Я думаю, Маша, что ты меня хорошо понимаешь.  И возьмёшь на вооружение всё, о чём мы говорили. Ты уже достаточно взрослая для этого.  Человек – не помидор. Это помидор с одного бока зреет, а с другого зелёный. А человек  если уж зреет, так весь, целиком. Я рада, что ты смогла выговориться, облегчить свою душу. Ты стала сильнее, я уверена в этом. А сила тебе сейчас очень будет нужна!  И ты очень умная женщина.   Как правило, только умный человек в разговоре с почти незнакомым гораздо откровеннее, чем недалёкий, ограниченный, - последний либо неуёмный говорун, либо в таких обстоятельствах великий молчальник. Поверь мне, я повидала многих людей.
 
   Да, Маша, мы приземляемся уже. Я думаю, ты поедешь со мной к моей маме, отдохнёшь, как следует, а завтра с утра я сама тебя провожу в госпиталь к твоему Алёше. И не вздумай мне возражать. Это приказ,  так ведь принято у военных жён.

- Спасибо вам, Майя Фёдоровна! Подчиняюсь вашему приказу, - Мария впервые за всё время полёта широко улыбнулась.  Она теперь твёрдо верила, что всё будет хорошо.  Выпадают ведь редкие счастливые дни, когда всё настолько ладится, идёт как бы само собой, что и мысли не допускаешь о возможности какого-то срыва, сбоя. Удачи подбадривают, придают свежих сил…

= продолжение следует =