Ларка

Ларка  знала, что завтра будет реветь и жалеть себя, но это будет завтра, а сегодня её несло! Несло!
Куда? Да никуда! Да и какая разница куда? В данную минуту она чувствовала то,
что чувствует игрок, которому начинает везти в игре. И, потому ум или естественное чувство самосохранения уходили в тень азарта. Азарт этот ещё был сродни азарту охотника, который пытается подстрелить как можно больше уток из поднявшейся  стаи.
И сейчас Ларке было важно, чтобы всё внимание было приковано к ней, чтобы во всём прилегающем пространстве не осталось ни одной пары равнодушных мужских глаз. А, ввиду того, что пространством этим  был огромный зал самого популярного загородного
ресторана, и ко всему был конец недели, то и недостатка  мужских глаз в этом пространстве  тоже не было.
С мотивами, которые побуждали это внимание, Ларка не считалась. Наивной, чтобы мотивы не различать, она никогда, увы, не была.
Она одна танцевала в центре зала, если, конечно, это можно было назвать танцем в традиционном смысле этого слова. Это скорее был театр плоти. Её гибкое и стройное тело призывно  извивалось под незатейливую ресторанную музыку, вызывая лёгкий гул и подзадоривавшие реплики мужчин в зале.
Заряжалась ли она таким  образом? Вряд ли. Она ни на секунду не забывала, что за всем этим последует: уныние с горькими слезами, отвращение к себе и черно-белое восприятие мира. Но, это все будет завтра, а сейчас никто и ничто не могло её остановить.
Казалось, что в такие минуты рассудок выключался, чтобы не мешать выходу этой потаенной женской сути, которая увлекала всех мужчин в округе, даже самых уставших.
Всегда ли она была такой? Да нет, конечно же, не была. Всё, как говорится, имеет и начало и завершение, порою не самое лучезарное завершение. Ларка не хотела думать о том, каким будет это завершение.
А, началом всего и вся был Гошка!

Ларка и Гошка учились на одном курсе  текстильного института в разных группах. Первые годы они друг друга просто не замечали.
Гошка был хорош собой, обеспеченный и удачливый мальчик, которому всё само шло в руки.  Он был популярен в институте, всегда был в центре  внимания. Воспитанный, учтивый, производил впечатление на всех преподавателей, вокруг него было много друзей, ну, о девчонках и говорить нечего. Гошка был постоянным героем девичьих пересудов и воздыханий.  Ларку всё это держало на расстоянии, она всегда  побаивалась   ребят этой породы.
Будучи из простой семьи, она  приехала в институт из маленького городка, где на окраинах в частном секторе  с хозяйством  и огородами  все в округе друг друга знают и помогают друг другу, чем могут, как  в деревне.
Ларка тоже была недурна собой и незамеченной никогда не оставалась даже тогда, когда ничего не предпринимала, чтобы обратить на себя внимание. Возможно благодаря где-то даже сельскому происхождению, по природе своей она получилась открытой, заводной и общительной девчонкой, иногда даже шумной хохотушкой. Истинные горожанки редко отличаются такой природной искренностью .
Тоненькая,  длинноногая, но, при этом с формами. На правильном личике бровки вздернутые, как бы всему удивляющиеся. В любой компании  Ларке удавалось быть самой яркой , хотя она , возможно , немного хитрила , не  пытаясь тусоваться  в особо интеллектуальных компаниях .
      
Всё это происходило накануне большого развала  великой державы, когда в вузах ещё работала  четкая государственная  система обучения и распределения молодых специалистов по всей нашей необъятной. Ларкин институт был далеко не единственным вузом  в городе, тут же находились несколько военных училищ.  Молодые люди последних курсов откровенно искали невест , чтобы уж если ехать к черту на кулички , то непременно с милой , чтобы  рай в шалаше …
Парни ходили табунами в общежитие, где обитала Ларка и множество её подруг. Институт  из-за своей специфики был можно сказать ярмаркой невест .
Ларка часто оказывалась в двоякой ситуации, нечаянно забирая внимание какого-нибудь  парня в уже почти сложившихся отношениях с одной из подруг или приятельниц.
Будучи не только миловидной, но и домовитой, она была очень ловкой в домашних хлопотах. Благодаря этим своим качествам, и желая угодить подругам, пыталась часто устроить общение «жениха» и «невесты», собрать нехитрый стол и создать обстановку, насколько это было возможно в стенах общежитской комнаты. Но, в итоге сама нечаянно оказывалась объектом внимания претендента, вызывая, таким образом,  недовольство подруг.
При этом с Гошкой они умудрились проучиться почти четыре курса, не столкнувшись ни на одной тропе в пятилетнем походе за дипломами. Их не сводил случай.

Хотя и доказано отсутствие  случайностей в этом мире, это всё же произошло. Был близок конца четвёртого курса, месяц до летней сессии.
В институте проводилась конференция по экологии. Рефераты представлялись студентами по нарастающей , согласно курсам. Дошла очередь до четверокурсников. Случилось так, что следом за Гошкой, выступавшим с темой о преимуществах современных технологий  в текстильной промышленности, вышла Ларка с темой о последствиях деятельности текстильной промышленности и смежных с нею производств.
Было очевидно, что работы не представляли научной ценности и явно не были интересны  для публикаций. Но, видимо, очарованный молодостью выступавших, их заинтересованностью, да и просто внешней привлекательностью ребят, профессор Арье, который вел конференцию бросил реплику:
-Замечательное выступление, барышня. Такое же замечательное, как и у     предыдущего молодого человека! Похвально, похвально.
То, что произошло в один миг, объяснению не подлежало. Гошка вопросительно посмотрел на Ларку. Она утверждающим взглядом ответила на его немой вопрос, смысла которого не понимала. Спроси самого Гошку в тот момент, в чём собственно состоял  вопрос, он бы тоже не ответил.
После конференции Гошка всё тем же безмолвным взглядом позвал Ларку. Она безропотно последовала за ним. Все происходило так естественно, что не вызвало никакого недоумения  даже у всегда любопытствующего ларкиного окружения.   
Ларка, последовавшая за Гошкой, даже знала, что они идут поесть в ближайшую блинную. Когда они зашли в кафе, она остановила свой взгляд на столике у окна, который  не был прибран. Гошка бросил :
- Ты сядь, я принесу.
Ларка  приземлилась за облюбованный столик, ловко освободив его от лишней  посуды.
Когда Гошка с полным подносом вернулся, она приподнялась ему помочь. Ларка спокойно расставила еду, даже не удивившись тому, что Гошка взял привычный для неё набор продуктов : один блинчик с мясом , другой с творогом  и сметанной , да еще чашку сладкого черного кофе. Всё это ей казалось естественным.
Однако быть легкой в общении, какой она была обычно, у неё  почему-то не получалось. То ли  усталость, то ли ещё что-то, чего не было раньше, делало её немного вялой и угловатой.
Они ни о чём не говорили, оба ели и смотрели в окно.
-В кино?- спросил Гошка. Ларка кивнула .
Они попали на просмотр какого-то шумного американского  боевика. Сидя рядом, смотрели в никуда, не понимая того, что происходит на экране. Оба пытались понять, что происходит с ними самими. А, происходило, по всей видимости, смутное осознание того, что вместе они представляют нечто одно, целое.
Когда они вышли из кинотеатра, было и темно и поздно.
-Пешком?
На вопрос Гошки  Ларка лишь кивнула. У неё не было ни то сил, ни то желания, а, может быть и того  и другого вместе, чтобы произвести хотя бы один звук.
Что-то было не так. Ларка сильно волновалась, ноги плохо слушались, все казалось очень шатким. В голове был легкий шум, она решила, что это из-за громкого боевика.
Гошка будто заметил  слабость Ларки, и взял её уверенно под руки. Ларка почувствовала, что шум  только нарастает, у неё стали подкашиваться ноги. Она не понимала, что происходит. Ларка невольно остановилась и посмотрела на Гошку  растерянным взглядом.
Гоша умилённо спросил:
-Ну, что ты, глупенькая?
Затем он крепко обнял её, и  последовал жаркий поцелуй в губы.
Ларка от неожиданности вся загорелась  непонятным огнём, который в свою очередь избавил её от слабости в ногах, шума в голове, да и, страха, наконец. На смену беспокойству приходило глубокое доверие к тому , в чьих объятиях она находилась .
Она больше не думала. С этой минуты Ларка добровольно отдала все полномочия  в области решать и думать ему, Гошке.
Оторвавшись от её губ, он стал целовать её руки, волосы, при этом приговаривая:
-Никому, никому, слышишь, никому тебя не отдам!
-Я и сама ни к кому не пойду, - дрожащим голосом произнесла Ларка.
Гошка громко рассмеялся.
-Я уже думал, что ты онемела после конференции.
Первый  шаг навстречу друг другу свершился!
Слабость и неуверенность Ларки сменились неуёмной радостью. Она заливалась весёлой трелью, отвечая на его шутливые вопросы, которыми он её забросал:
-Ты где до сих пор была?
-Я была на месте, где был ты ? - отшучивалась Ларка .
-Ты ни с кем не встречаешься?
-С тобой.
-Давно?
-Не помню.
-Замуж хочешь?
-Подумаю.
Они и не заметили, как пришли.
-Пришли,- разочарованно произнесла Ларка и посмотрела на Гошку. Он был очень серьёзным.
-Лариса, со мною такое впервые, ты не поверишь, наверное?
-Я знаю,- тихим голосом  отвечала Ларка.
У Гошки на лице читалось умиление и недоумение одновременно: как мог он ходить мимо этой девочки целых четыре года, не замечая её?
-Иди спать, ты устала, - мягко сказал он.
-И ты иди, я буду тебе всю ночь сниться
-Было бы хорошо, я очень не хочу от тебя уходить.
Гошка притянул её к себе и очень нежно  поцеловал. Ларка уткнулась лицом в его  плечо, глубоко вздохнула и серьезно произнесла:
-Ты не уходишь, ты идешь отдыхать, понял?
Видимо кто-то или что-то сверху дал ей почувствовать в это мгновение, что он уйдёт, уйдет очень рано, не посчитавшись с её желаниями.
Гошка рассмеялся, щёлкнул её по носу и со словами:   
-Понял, моя мудрая старушка.
Потом ещё раз её поцеловал и направился к своему корпусу.

Светка и Нинка уже спали. Лариса   проживала в одной комнате с ними и дружила с самого первого курса.
Ларке, несмотря на усталость, никак спать не хотелось.
В ней всё пело и играло, нужно было куда-то скинуть этот избыток чувств, в виде какой-нибудь деятельности. Стараясь не шуметь, она собрала какие-то пожитки и отправилась стирать.
Стирались девчонки в специальных комнатах, которые располагались в конце каждого коридора общежитского корпуса. Их любовно называли «прачками».
Пожиток оказалось слишком мало для сброса избытка энергии. Ларка, закончив  стирку, тихо напевая заводные народные мелодии, принялась наводить порядок в самой «прачке». Помыла стены, окно, раковины, пол. Перевесила веревки для сушки белья, как ей показалось, удобнее. Всё блестело и в ней всё играло. Сходила в душ, попила чаю, а спать всё не хотелось.
Когда она вернулась в комнату, одна из девчонок заворочалась.
-Лар, ты чё шизуешь?- услышала она шёпот Нинки.
-Что ты понимаешь,- ответила Ларка, растягиваясь на своей кровати со счастливой улыбкой.
Утром, когда она открыла глаза, Нинка и Светка стояли над нею. Нинка держала зеркало над Ларкой.
-Слышь, понимающая. Глянь на свою рожу, чё случилось-то, колись.
Ларка посмотрела в зеркало. На лице сохранилась счастливая улыбка, с которой она уснула, и  которая выдавала её необычное состояние.
- Хватит валяться. Чайник горячий. Вставай и выкладывай,- требовала Нинка.
-Сейчас, умоюсь, - потягиваясь, произнесла Ларка.
-Да ты искупалась только что, выкладывай, не томи, - не утихала Нинка.
Тут заговорила Светка:
-Лариса, если уже не спишь, давайте чай пить, чайник остынет. На первую пару нельзя опаздывать. Арье читает, тебя то он обожает, а, с нами строгий.
За чаем Ларка слегка обрисовала события минувшего дня, но Нинка не унималась:
-И всего-то? - на что мудрая Светка,  улыбаясь, назидательно произнесла:
-Нина, отстань от неё. Ты же видишь, она сама ещё не поняла, что произошло. Пусть сама всё пережуёт и проглотит. Потом, вечером. А, сейчас, девки, на  лекцию!
Светка  была на три года старше, и так завелось: с самого первого курса и Ларка, и Нинка безропотно ей подчинялись. Ко всему Ларка не могла пропустить первую пару, вернее сказать ей необходимо было, как можно быстрее увидеть Гошку.

Лекции по физколлоидной  химии читались в аудитории  амфитеатрального  типа, где места для студентов располагались  полукругом по восходящей. Ларка специально забралась на самый верх, чтобы видеть  Гошку. Каково же было её разочарование, когда последним зашёл профессор Арье и закрыл за собою дверь в аудиторию .
Поздоровавшись, Натан Фраимович начал читать лекцию, что-то периодически нанося на доску. Ларка ничего не видела и ничего не слышала  какое-то время. Её оцепенению положил конец заспанный голос Гошки:
- Доброе утро, извините, проспал. Натан Фраимович, можно войти?
В дверях стоял Гошка, взъерошенный и растерянный.
-Ну, конечно, молодой человек, проходите. У Вас вчера был нелегкий день,- лукаво произнёс профессор.
Из учтивости Гошка приземлился в первом же ряду. Ларке всё было видно сверху: он достал тетрадь, но писать явно не собирался. Ларка знала, что ему, так же как и ей сейчас не до того. Они оба пришли не на лекцию, они пришли встретиться друг с другом. Для них сейчас даже присутствие на одной лекции, было одной из форм близости, так необходимой двоим, на которых «снизошло» сверху.
В перерыве Гошка, увидев Ларку, поднялся к ней наверх. Большинство девиц сопровождало  его восторженными взглядами, что не осталось незамеченным Ларкой.
И надо признаться: ей это не нравилось. Но, взгляды тех же самых девиц, брошенных в сторону уже самой Ларки, с тенью откровенной зависти, уравновесили ощущение горечи, вызванной ревностью. Когда Гошка приземлился рядом со словами: «  Привет!», она обрела состояние полного счастья.
Прозвенел звонок, лекция продолжилась. Лектор, увидев Гошку уже рядом с Ларкой, всё с той же лукавой улыбкой кивнул им, как одобряя сделанный ими выбор.
-Что тебе снилось? - шепотом спросила Ларка.
-Ничего,- так же шёпотом отвечал Гошка,- только музыка какая-то очень приятная и ещё ты меня звала, вернее тебя я не видел, только слышал, что зовёшь.
-Я и сейчас тебя зову, - сказала Ларка и показала страничку, исписанную его именем. На, что не без гордости он открыл свою тетрадь, где красовалось, начерченное на всю страницу трёхмерным шрифтом слово «ЛАЛИК». Так он её и звал всё время, пока не ушёл…
Напрасно Светка с Нинкой ждали подругу вечером для «допроса с пристрастием». Ларкины вечера теперь принадлежали Гошке.
Через месяц наступила сессия, которая принесла влюблённым ещё больше свободы в общении. С утра они встречались в читальном зале, а вечером их можно было встретить где угодно, в любом  другом уголке города. Они почти не готовились к экзаменам, но видимо это особое состояние счастья влияло и на восприятие учебного материала. Все зачеты и экзамены, к удивлению всех, сдавались успешно. Зато сколько дискотек, выставок и кинотеатров они посетили в эту сессию! Про парки говорить нечего! Пару раз  Гошка сводил её в ресторан, он себе мог  это позволить. У Ларки не было опыта, и она  очень робела, когда он повел её первый раз в достаточно дорогой ресторан. За столом она что-то роняла, краснела, усиливая тем самым внимание респектабельных мужчин.  Н о, если её саму это жутко конфузило, то Гошку, наоборот, наполняло гордостью, прибавляло ему самомнения.
В эту сессию они занимались вдвоём,  гуляли вдвоём, спали только совсем чуть-чуть  и каждый в своём корпусе. Всех удивляло: как удавалось им  так хорошо сдавать сессию и при этом не уставать в таком режиме? Ответ знают все, но, не все, увы, на себе это испытывают.
На носу была самая большая  отраслевая практика. Гошка пытался что-то предпринять, чтобы не расставаться. Им двоим,  сейчас  пара часов казалась вечностью, если они были не вместе…
Но, было уже поздно что-либо предпринимать, на эту практику студенты распределялись загодя, чуть ли не за полгода. Им  предстояло расставание  почти на три месяца . Это  казалось трагедией , которую ни он ни она не смогут пережить .
И тут помог случай. Добрым ангелом выступил всё тот же профессор Арье. На кафедре физколлоидной  химии не прекращались работы и в летний период. Лаборатория кафедры проводила наряду с плановыми  институтскими работами и работы заказчиков. А, ввиду того, что лето сезон отпусков, ряды сотрудников редели, лаборантов катастрофически не хватало. Вот Натан Фраимович  и предложил Ларке остаться поработать на кафедре, и заодно утвердиться по теме предстоящего диплома. Ларке не нужно было менять точку привязки, а это уже было что-то.
С Гошкой всё было определено раньше. Ему предстояла поездка на Трёхгорку. В институте предполагалось создание музея  истории отечественной текстильной промышленности. У Гошки от природы был немного журналистский угол восприятия действительности, он хорошо владел словом, был очень коммуникабельным, хорошо фотографировал. Все эти качества, благодаря студенческим олимпиадам и КВНам, в институте были известны. Потому его и посылали на Трёхгорку за сбором соответствующего материала для музея. Предполагалась поездка на месяц для сбора необходимого материала и затем его обработка уже на месте, в институте, после возвращения. Таким образом, разлука предстояла только на месяц. Но, для Ларки и это было трагедией.

Гошка уехал через два дня после сессии, уехал ночным поездом. Перед отъездом, в девять вечера  зашёл проститься, уже собранный и с дорожной сумкой. Желание Ларки проводить его на вокзал пресёк на корню, сказав ей почти диктующим тоном:
-Лалик, не создавай мне проблем, мне будет спокойнее, если ты не будешь в полночь бродить по городу!
К удивлению девчонок, Ларка выразила свой протест беззвучно: кислым выражением лица, да глазами  полными слёз. Гошка глянул на неё и рассмеялся:
- Улыбнись, если пойдёт дождь, не доберусь до вокзала, я без зонта.
И тут же принялся весело рассказывать, что через месяц, а, то и раньше, он вернётся, и они ещё успеют и практику сдать и съездить на недельку  в Крым.

После отъезда Гошки  Ларку  одолела хандра. На кафедру, вернее на работу, где она была штатным лаборантом, ходила неохотно, работала вяло, что естественно, вызвало недовольство профессора Арье.
Как-то раз он пригласил её в кабинет, Ларка была уверена, что он будет ругаться. Она спокойно приготовилась к заслуженной взбучке.
Когда она зашла, профессор сидел с карандашом в руках и что-то читал. Ларка робко спросила:
- Вызывали?
Он поднял голову, улыбнулся, показал в сторону шкафа и сказал:
- Так, барышня, там чайник и все остальное, похозяйничайте. Приятно будет из Ваших ручек чайком или кофейком побаловаться. Правда, посуда, кажется, несвежая. Вы, конечно же, справитесь. А, пока вы приготовите, я  поработаю.
Сказав это, он уткнулся в свою статью в журнале.
Поначалу Ларка  растерялась, но быстро пришла в себя, увидев в шкафу рядом с чаем, растворимым  кофе и другой дежурной снедью пакет с пахучим бразильским молотым кофе. Увы, это было время, когда отечество не могло похвастаться продуктовым изобилием. Взяв в руки пакет с благоухающим кофе, она спросила:
- Натан Фраимович, а можно этот?
Профессор удивленно  посмотрел на неё,
- Ну, конечно, если Вы можете его приготовить в этих условиях. Я очень уважаю натуральный .
У Ларки резко поднялось настроение.  Не прошло десяти - пятнадцати минут, как на половине стола, не занятой самим профессором, Ларка умудрилась  ловко расставить     всю снедь, что была у профессора в шкафу, бутерброды, которые она приносила каждый день и кормила оставшихся в лаборатории сотрудников, но самое главное: стояли две чашки благоухающего кофе с нежной аппетитной пенкой. Профессор недоумевал.
- Как и где Вы умудрились?- спросил он удивленным и восхищённым голосом одновременно.
- Рядом в лаборатории,- спокойно отвечала  Ларка .
- Давно не пил такой кофе, - сказал Натан Фраимович  после первого смакующего глотка.   
-  тех самых пор, как погибла жена, мне кажется я его не пил, или просто забыл его вкус.
Он вкратце рассказал историю своей жизни, о том, как они с женой любили и дорожили друг другом, как всё оборвала автокатастрофа. Несмотря на грустную историю, он говорил со спокойной улыбкой на лице. Вдруг он стал очень серьезным.
-  теперь, девочка, я немножко Вас поругаю,
Он достал сигареты и жестом попросил позволения закурить. Ларка  кивнула , показывая согласие .
- И так. Не всем случается на этом свете любить. Всё видимо потому, что человечество, как говорит мой уважаемый Евтушенко, становится однополым. Вы уж простите за столь прозаичный академический язык и поверьте наблюдениям старого натуралиста. То что я наблюдаю не частое явление в наше время . Вы с Георгием являетесь яркими представителями каждый своего пола , и видимо этим объясняется всё то , что между Вами складывается .
На какое-то мгновение лицо профессора стало отсутствующим, затем он с прежней мягкой улыбкой на лице спросил:
- Когда Вы находите что-то очень редкое, что Вы обычно делаете?
- Радуюсь,- недоуменно отвечала Ларка.
- Вот, и теперь должно радоваться. То, что есть сейчас у вас очень большая редкость, и мало ещё кто обладает тем же. Любовь такой редкий божий дар, что испытывает на себе не каждый. Стало быть, девочка моя, вы с Георгием избранные. Любовь это свет и тепло, что принадлежат не только вам двоим , это чувство принадлежит всей Вселенной . Любовь никогда и никому не была помехой. Никогда не впадайте в уныние, умейте оставаться благодарной. Всё, что происходит всегда во благо, и разлука ваша тоже. Возможно, механизмы происходящего не всегда понятны нам, и не всегда мы  принимаем  происходящее. Всё имеет и причину и следствие. Природа женщины - жертвенность, это хорошо знают на Востоке.
Профессор какое-то время  задумчиво смотрел мимо Ларки. Затем он очень тепло посмотрел на неё, улыбнулся и сказал:
- Однако я увлёкся. Извините, Ларочка. Примите мой отеческий совет: оставайтесь всегда такой, как сейчас, чтобы не случилось. Все, что Вы делаете, делайте всегда хорошо.
Он глазами обвел стол и рассмеялся:
- Делайте все с тем же озорством, что и этот кофе. А, теперь я хочу  Вам  кое-что
подарить.
Он открыл ящик стола и достал небольшой томик избранных стихов Евгения Евтушенко. Со словами:
- Надеюсь, Вам это поможет пережить разлуку. А, теперь идите и работайте, у меня тоже очень много работы. Да, Ларочка, иногда балуйте меня таким кофе, пока Вы на кафедре, конечно.
Ларка  быстро помыла посуду, убрала со стола все в шкаф, взяла со стола подарок.
В дверях она обернулась на лукаво смотрящего вслед профессора. Она невольно и сама улыбнулась:
- Спасибо, Натан Фраимович, кажется, я кое-что поняла.
- Вот и славно, - всё так же улыбаясь, сказал Арье.
На душе стало тепло и уютно. Вернувшись в лабораторию, она наугад открыла сборник стихов.
«Наше спасенье друг в друге,
В божественно замкнутом круге …»
Это стихотворение стало молитвой её жизни.
После этого разговора с профессором, Ларка и правда воспряла духом. Тут ещё и сестра двоюродная приехала на какие-то курсы. Ларка уговорила её поселиться на это время в своей общаге , девчонки все были на практике .За разговорами до поздней ночи и время полетело быстрее и на кафедру ноги носили с охотой .
Натан Фраимович  и сам стал частенько заглядывать в лабораторию со словами:
- Барышни, не могли бы Вы…
Ларка реактивно взлетала, не дав ему договорить, и ставила кофе. Видимо в природе её была заложена потребность о ком-то заботиться. Может быть именно это имел ввиду профессор, говоря о том, что она яркий представитель своего пола.   
Ещё не вышел июль.
Ларка утром проводила сестру и намеревалась подольше задержаться в лаборатории, чтобы сделать работу наперед и выкроить время на поездку домой на три дня с выходными.
Она принялась делать разом несколько анализов, наряду с анализом на влажность. Для нее это был самый долгий и нудный анализ. Ларка стояла у сушильной камеры. Стараясь быть, как можно аккуратнее, она доставала бюксы с пробами, когда в дверях возник Гошка с репликой:
- Всем привет!
У Ларки вмиг заложило уши, тело стало деревянным и неловким. Она стала все видеть как в замедленной съемке. Перед глазами Ларки  бюксы с пробами  одна за другой плавно полетели на пол.
Казалось, что  прошла вечность, между тем, как Гошка подскочил, подхватил и вытащил её, деревянную, в коридор. Здесь, воспользовавшись безлюдностью, он сгреб ее в охапку и воскресил долгим  голодным поцелуем.
Первое, что она увидела, когда пришла в себя, была дорожная сумка, которая подпирала стенку лаборатории. На сумке лежал помятый клетчатый пиджак.
- Ты что ещё в общагу не заходил?
- Разве я мог, глупенькая? Лалик, я соскучился, ты понимаешь, сос-ку-чил-ся
Я пахал, как буйвол, чтобы приехать раньше.
Ларка это все и знала и видела по его осунувшемуся лицу.
- Так, Георгий Анатольевич,- властно произнесла Ларка, - вы сейчас топаете в общагу отдышаться, а  я тут скоренько управлюсь и в 17 часов я жду Вас в комнате 301 второго корпуса  на  любимую Вами  жареную  картошку.
- Слушаюсь, моя госпожа. Попробую немного поспать. Я приехал сидя , мест не было . Проводник пожалел , взял в свою каморку .Спешил , знаете ли , спешил !
- Кругом, отдыхать!- звонко распорядилась Ларка.
- А поцелуй?
- Да хоть десять - отвечала, смеясь, Ларка и подставила поочередно щечки.
Она становилась просто реактивной, когда на горизонте появлялась цель. За два с половиной часа, что понабились на повтор запоротого анализа на влажность, она успела сделать работу, что делала в течение дня. Она успела занести все результаты в журнал и уже выбегала, когда столкнулась с профессором в коридоре .
- Натан Фраимович, я все сделала,- попыталась оправдаться  Ларка. На , что улыбаясь тот произнес :
- Георгию от меня привет!
- Откуда Вы знаете? Вы его видели?
- Нет, сударыня, я вижу Вас.
Сказав «Спасибо», она понеслась дальше.
Благо лето, овощей вдоволь. К пяти вечера комната блестела. Несмотря на скудный общежитский скарб, Ларка умудрилась «сервировать» стол. Походы в ресторан не прошли даром .На столе  пыхтела жареная картошка с грибами , стоял салат из помидоров с огурцами и сладким перцем , домашние копчения , что привезла сестра. Ларка  их сохранила в холодильнике на вахте специально для этого случая.
Сама  она была в светлом сарафане, волосы были подняты в незатейливую прическу с одним ниспадающим завитым локоном на  правое ушко. И прическа и платье подчеркивали и природную красоту и очарование юности. Ларка, конечно же, хотела нравиться, да и кому же этого не понять?
Ровно в пять в дверь постучали. Ларка  радостно рванулась к двери.
На пороге стоял Гошка, бритый, мытый и навьюченный, как верблюд, и улыбался. В одной руке он держал букет из душистых садовых гвоздик и бутылку шампанского, в другой пакет с коробкой конфет и огромную азиатскую дыню. Ларка засмеялась:
- Ты что на день рождения пришел?
- Да, на прошедший, - отвечал он, расставляя подарки на стол.
Ларка побежала за водой, чтобы поставить цветы. Когда она вернулась, Гошка стоял посреди комнаты и  заговорнически улыбался, руки свои он держал за спиной.
- Лалик, иди сюда и закрой глазки.
Ларка повиновалась. Гошка что-то надел ей на шею и на правую руку, она ощутила на себе прохладу камня. Он подвел ее к зеркалу и попросил открыть глаза. Она увидела на себе  ожерелье и браслетик из удивительно яркой голубой, как летнее небо, бирюзы. Камень хорошо подчеркивал белизну и нежность ее кожи. Ларка была смущена и удивлена  его умением делать подарки.
- Гош, зачем?
- Затем, что я правда поздравляю тебя с прошедшим Днем Ангела, Ангел мой.
После этих слов он осыпал ее шею поцелуями.
- Это был твой последний день рождения без меня, обещаю. Бирюза считается символом любви, если ты меня разлюбишь, она поменяет цвет.
- Этого ты никогда не увидишь!- Выпалила по-детски Ларка.
Ей и самой не довелось этого увидеть.
- А ты меня не покормишь ?- этой фразой, произнесенной театральным тоном, Гошка вернул ее, готовую расплакаться от умиления, к бурной деятельности .
Она бросилась накладывать все ему в тарелку.
- Не спеши, не  спеши,- смеялся Гошка,- до утра далеко.
Они еще никогда не говорили о будущем, но оба понимали, что это первый семейный ужин. Семейный уклад и семейное согласие были ими усвоены раньше, чем все то, с чего  начинаются отношения у большинства молодых людей.
После того, как они поели, быстро убрав, пошли на дискотеку. Ларке было весело, она щебетала не умолкая. Гошка почти ничего не говорил, он просто ею любовался. Да , ей и не нужны были его слова : глаза его и говорили , и ласкали , и желали .
Вечер был свежий, приятный  после душной дискотеки. Возвращались пешком, за этот неполный месяц разлуки они смертельно соскучились по этим прогулкам. Ларка передала разговор с профессором Арье, рассказала о его подарке и стала цитировать  полюбившиеся строчки из сборника:
- Наше спасенье друг в друге ...
Она не успела произнести и первой строчки из стихотворения, как  Гошка схватил её и закружил:
- Спасенье мое, что мне делать? Я сейчас взорвусь от восторга!
- А, делай, что хочешь,- сказала Ларка и продолжила,
«Сюда посторонним нет входа,
Здесь третье лицо лишь природа»
Ларке хотелось, чтобы ЭТО, наконец, произошло. Её угнетала нетронутость в двадцать один, только что исполнившийся, год . Подруг это тоже сильно удивляло , они считали сей факт сущим недоразумением , при её-то популярности и природной активности! Ларка испытывала большое любопытство  на сей предмет. Но, простого баловства ей никогда не хотелось, а, случая, чтобы хотя бы на миг кто-то её подвел к состоянию, когда и разум, и душа, и тело поют в одном хоре гимн любви, ещё не было.
Сейчас она слышала  этот хор. Был третий час ночи. Показав на открытое окно первого этажа корпуса, Ларка кивком пригласила Гошку вовнутрь.
Гошка в каком-то оцепенении притянул её к себе. Они долго стояли, обнявшись, в непонятном Ларке безмолвии, затем Гошка тихо сказал:
- Лариса, сегодня и так слишком хорошо, иди спать.
Ларка попыталась изобразить на лице обиду, но, Гошка подвел ее к двери, поцеловал в макушку и со словами:
 - Иди, - легонько толкнул ее вовнутрь.
Тетя Маруся на вахте прокряхтела: «Молодежь, молодежь».
Уже много  лет спустя ,  будучи уже женщиной искушенной, Ларка, с благодарностью вспоминала этот вечер, не переставая удивляться его выдержке и тому  глубокому уважению, с которым он относился к той наивной и глупой девочке.

Ларка умудрилась выкроить три дня для поездки домой. Гошке тоже нужно было съездить домой. Дома уже волновались, так как знали о его возвращении с Трехгорки.
К понедельнику договорились вернуться, однако Гошка задержался. Его не было больше недели .
Уже много лет спустя, Ларка узнала от свекрови, что он тогда поехал  сообщить родителям о своем намерении жениться, что  сама свекровь бурно отреагировала на его заявление , пыталась отговорить , мотивируя тем , они очень молоды и не нужно первое яркое увлечение принимать за любовь . К тому же ,как поняла мать Гошки , не было причин спешить со свадьбой .
Гошка всего этого Ларке, естественно, не сообщил. Когда он вернулся, он тут же примчался. Виноватое выражение его лица она  объяснила  опозданием. В оправдание он сообщил ей о том, что помог отцу на даче со стройкой.
Ещё две недели они оба усердно трудились, занимаясь каждый своей работой. Ларка дорабатывала, дожидаясь возвращения сотрудниц лаборатории из отпуска , Гошка обрабатывал собранный материал .
В конце августа, за две недели до начала занятий, они поехали на машине с друзьями Гошки  в Крым. Друзья заехали за ними в пять утра, и уже к вечеру они были на месте. Благо страна была  еще единой, ни тебе  таможен, ни тебе границ.
В окрестностях Ялты, в Мисхоре  жили знакомые родителей Гошки, очень приятные интиллегентные люди. Как  и все  местные, живущие недалеко от моря, они летом принимали курортников. Ларку и Гошку будто ждали. Наверху в летней постройке была свободная комнатка. Двери комнат выходили под навес . Рядом с домиком , вернее сам домик прилепился к огромному старому инжиру , который своими ветвями с лоснящими-ся фигурными листьями ограждал это райское место ото всего мира .Пахло морем и плодами инжира .
Ларка не понимала: все это во сне  или наяву? Она  от восторга поцеловала  самый нахальный лист инжира, который смотрел прямо в лицо выходящего из комнатки, рассмеялась и изрекла, где-то услышанную фразу:
- Я летаю, я в раю!
Бросив вещи и прихватив пляжные принадлежности, они помчались к морю, забыв о голоде и усталости. Море было ласковым и теплым, как обычно в это время года.
Они долго плескались и плавали. Уже стемнело, когда они, наконец, выползли из воды. Море удвоило их порывы. Поев в кафе на пляже, они в жуткой истоме возвращались на свою мансарду. По пути Гошка купил чудный букет мелких садовых роз, источавших дивный фиалковый запах.
Когда они вернулись, Ларка долго не могла найти посуду под цветы. На помощь пришла хозяйка, которая поднялась к ним и принесла белье. Ларка спустилась с нею и вошла в дом. Хозяйка сняла со старинного  рояля красивую с античными формами вазу. Ларка, любуясь вазой, смущенно спросила:
- Ой, а, стоит ли такую красоту?
На что хозяйка мягко ответила:
- Стоит, пусть и ваза вами полюбуется.
Ларка вернулась и поставила букет в вазу. Что-то непонятное стало происходить у неё на душе. Было одновременно и радостно и грустно. Что-то ее переполняло и что-то вместе с тем давило грудь, она даже испытывала легкое удушье. Она уткнулась лицом в букет и тихо произнесла:
- Они так пахнут …
Погас свет. И она услышала шепот Гошки, обнимающего и осыпающего ее поцелуями.
- Они совсем не пахнут, по сравнению с тем, как пахнешь ты…
Ларка все еще не понимала: спит она или бодрствует, такого в ее жизни еще не было. Она пребывала  в блаженном тумане. Ощущение какого- то вознесения, иначе  она бы это не назвала, подвело ее к пониманию того, что произошло.
- Я летаю, я в раю,- скорбно произнесла она.
Гошка засмеялся  и очень нежно ее поцеловал.
- Это не конец света. Лалик, пошли на море, если можешь, конечно.
- Я теперь все могу, я так долго этого ждала,- этим она опять вызвала смех Гошки. Гошка встал и вышел, не включая свет.
- Я жду тебя внизу.

Когда они поженились, Ларка уже была с воробышком во чреве.
Мама Ларисы очень переживала. Сама же она не утруждала себя тягостными мыслями. Всё казалось естественным и вечным.
Свадьбу сыграли на мартовские праздники у родителей Гошки. Был почти весь курс. Свадьба была и шумной , и веселой ,и богатой , конечно. Казалось, что весь мир ликует вместе с молодыми. Вот только нечаянно услышанная фраза свекрови:
- Сын меня поздравил, я не ждала,- произнесенная разочарованным голосом, породила в душе Ларки  непонятную тревогу. Суть сказанного доходила долго.
Мать Георгия Светлана Михайловна была женщиной представительной и властной, то ли от природы, то ли в силу сложившихся по жизни обстоятельств.
Анатолий Юрьевич, отец Гошки или свекор Ларки был человеком чутким и мягким, но куда менее жизнестойким на фоне своей супруги. Недаром  в народе говорят: «Бог парует  того, кто умеет жить с тем, кто не умеет, чтобы жизнь на земле не прекратилась».
Светлана Михайловна всегда была на виду. Занимая один из ключевых постов в местном горпромторге, она, как говорится, «и имела и умела». Естественно, что в семье все было построено вокруг того, что мама сказала, что мама сделала, и лишь иногда, что мама попросила.
Гошкина сестра, Марина, была на три года моложе брата. Она училась в местном пединституте на естфаке. Характером  она больше походила на отца, была доброй, улыбчивой, но немного вялой. Видимо весь  природный генофонд , энергия  и хватка Светланы Михайловны предназначались сыну .
Имея и дочь и сына, она не скрывала своей особой привязанности к сыну.
В семье, можно сказать, был культ Гошки. Гордость отца сыном, вернее отношение Анатолия Юрьевича, оставались незамеченными  на фоне чувств Светланы Михайловны. Её чувства были обожествляющими любовь матери к сыну.
Грамотный психоаналитик быстро бы  дал оценку такой ситуации, она, увы, далеко не редкая. Когда сильная  от природы  женщина не находит достойного противостояния в жизни, то есть, когда не встречает равного себе, то пытается взрастить эту силу в сыне, перенеся  на него весь, данный ей богом и не истраченный, арсенал женских переживаний и чувств. Более понимающего человека, чем сын, в жизни такой женщины  обычно не бывает. Даже мать, сестры, подруги и даже муж не бывают такими понимающими и близкими. Женщина в такой ситуации лепит из сына зеркало своей души, вызывая тем самым нарекания близкого окружения. И, естественно, что она неосознанно чувствует себя единственной женщиной в жизни сына, пока...
С этим «пока» и столкнулась Светлана Михайловна.
В душонке Ларки поселился маленький червячок, нарушивший цельность того счастливого состояния, что было прежде.
Молодые вернулись в институт  и продолжили учебу, Лариса на время забыла про свои душевные неудобства.

На майские праздники Лариса и Георгий автобусом отправились к его родителям, их с нетерпением ждали, нетерпеливее всех, конечно, была Маринка.
После занятий, лишь на мгновение залетев в комнату, которую им выделили после свадьбы в общаге, они полетели на вокзал.
Не успев выскочить из троллейбуса, так же молниеносно они заскочили  в уже отправлявшийся автобус. Перед праздником было естественным  отсутствие сидячих мест, водитель пожалел их и взял на «висячие».
По дороге у Ларки случился приступ пилонефрита. Они были на полпути, когда до того щебетавшая Ларка, перекосившись от боли, поникла головой на плечо Гошки. Он и сам перепугался до смерти. Пассажиры, над которыми они «висели», тут же уступили им свои места. Кто-то понимающе спросил:
- Ждем малыша?
- Спасибо, спасибо,- благодарно отвечал, не слышавший вопроса, Гошка.
Усадив ее, он попытался ладонью вытереть испарину над её губами. Ларка и видела и чувствовала, что он сам купается от волнения в поту.  Боль и умиление душили её, она заставляла себя держать глаза открытыми, чтобы не потерять сознание, чтобы не напугать его ещё больше.
Она пыталась его успокоить, изображая уверенную женщину:
- Гош, это просто слабость, ты не волнуйся.
Если бы она себя слышала со стороны! Голосок её был похож на голос задранного ягненка, блеющего от боли.
С вокзала домой они  приехали на такси. Как только зашли в квартиру, Лариса потеряла сознание. Очнулась  она в больничной палате. Возле кровати сидел Анатолий Юрьевич и держал её за руку, Гошка нервно вышагивал по палате.
Первым заговорил отец Гошки:
- Девочка, у тебя что-то неладно с почками, это давно?
Лариса, как истинная женщина, попыталась отвести разговор на другую тему:
- Да нет, папа, это, наверное, беременность.
- Девонька, послушай меня, я старый врач, хотя и пульмонолог. Я уж знаю, что приступы такой тяжести могут быть вызваны движением камней в почках, к тому же не маленьких камней. Сейчас вопрос идет о твоей жизни. Нужно подумать о себе, потом все остальное. Завтра тебе сделают УЗИ, хотя никто и не сомневается в диагнозе. Я бы не медлил.
Сказав это, он поцеловал ее и вышел. Затворив за ним дверь, Гошка стал осыпать ее поцелуями.
- Как ты меня напугала, как ты меня напугала, я в жизни не испытывал такого страха.
- Я знаю, знаю, дурачок, прости,- шептала Ларка, вороша пальцами его короткие жесткие волосы.
Из больницы он ушел, когда она уснула.

Утром следующего дня, после прохождения УЗИ, Ларку отвели  к заведующему хирургическим отделением на четвертый этаж.
Приговор прозвучал для неё смертельный: аборт, затем операция по удалению камней!
Лариса была готова умереть, только не аборт!
Она вспомнила историю родной тети, сестры отца. Та в молодости сделала аборт, стала бесплодной. Муж ее бросил. Тетя больше не вышла замуж, не сложилось. Так и жила в доме брата , воспитывая его детей . Ларке она была ближе чем мать. И, потому, наверное, она всегда очень остро чувствовала  боль этой женщины с неустроенной судьбой.
Страх оказаться в таком положении  выключил  трезвое восприятие времени и пространства. Боль ушла на второй план, Ларка  не помнила, как она вернулась в палату и стала лихорадочно собираться домой.
В дверь постучали. Лариса  повернулась и увидела заходящего Гошку и его мать. Они были уже информированы. Это Лариса поняла по выражению их лиц. На лице Гошки был тот же испуг и страх, на лице свекрови  наигранное беспокойство и плохо скрываемый триумф.
В двадцать один год Ларке положено было бы быть немного наивнее, но она понимала, что догадки ее верны. У матери появилась возможность вырвать сына у похитительницы!  Со словами:
- Доченька, ты не можешь рисковать своей жизнью,- свекровь обняла ее.
Ларка еле сдержалась, чтобы не показать свой протест против лживости такого поведения. Она заревела, то ли от жалости к себе, то ли от возмущения, удвоив этим беспокойство и без того напуганного Гошки.
Он стал ее успокаивать, не позволяя себе лишней нежности в присутствии матери.
Прошло еще сколько-то времени, когда, наконец, свекровь встала.
- Побереги себя, так нужно, Лариса, нужно. Опять же, у вас диплом,- сказав это, она ушла.
Слезы тут же высохли, Ларка решительно заявила:
- Аборт я делать не буду! Это все равно, что отказаться от тебя. Я буду с тобой, или я умру!
Гошка присел, обнял ее ноги и стал целовать ее колени.
- Глупенькая, что ты говоришь, ты же можешь погибнуть!
- Ну, и пусть! Без тебя я тоже погибну!
Чтобы он мог понять ее опасения, она вкратце рассказала ему историю своей тетки. Гошка попытался убедить ее в том, что всего лишь частный случай, что  с нею такого быть не может, что медицина оснащена современными оборудованием и медикаментами и всякое  прочее. А, вот, если, не дай Бог, с нею что-то случится, то он не переживет.
Говорили долго. Она то плакала, то умолкала и все же настояла на своём.
Уже глубокой ночью, к удивлению домашних, они вернулись домой.

То ли огромное желание сохранить ребенка, то ли сама любовь сотворили чудо. Приступа как и не бывало . Боль ушла . Ларка  стала прежней , бодрой и жизнерадостной . Утром  следующего дня , она встречала всех домочадцев горячим завтраком .
Когда на кухню зашла свекровь, на столе  стояла аппетитная стопка блинов, стояли приборы, пахло кофе. Тут же сидел счастливый Гошка. Свекровь растерялась , чтобы скрыть свою неловкость , она вышла со словами :
- Толя, Марина, идите завтракать!
Вбежавшая нечесаная Маринка, бросилась обнимать Ларку. На что Ларка, смеясь, стала выговаривать:
- Иди и причешись, а то блины будут с комментарием.
Были праздники, народ отдыхал. Пару раз ездили на дачу на шашлыки. Часто в дом приходили гости.
Лариса была незаменимой  во всей этой праздничной  суете. На кухне они вдвоем со Светланой Михайловной творили кулинарные шедевры, удивляя и домочадцев и приходящих.
Она была под стать свекрови, они и работали в одном ритме, очень слаженно, не делая ни одного лишнего движения, порой даже напевали  одну и ту же мелодию. Можно было подумать , что это она дочь , а не инфантильная Маринка. Несмотря на беременность, она так же быстро справлялась и с уборкой  после приема гостей.
После праздника Победы  Гошка и Ларка вернулись в институт.  Пришла пора работы над дипломом.
Это было самое счастливое время. Перенесенные переживания сделали их еще ближе. Их уже было трое.
У Ларки диплом был по науке, тема была выбрана давно, практически и диплом был готов. На кафедре ее любили, все помогали. Руководителем диплома был профессор Арье, который не только помогал , но , и всячески ограждал её от всех видимых и невидимых трудностей .
Гошка работал над дипломом, который включал в себя несколько листов графических работ. Он хотел заплатить чертежнику и не заниматься этим, но Лариса решила ему сама сделать этот объем работ.
Играя, смеясь и поглаживая животик, она стояла у кульмана и приговаривала:
- Нарисуем для папочки, да, Ляля? Мы ли не чертежницы?
- Ты откуда знаешь, может мальчик?- спрашивал Гошка.
- Нет, это девочка. Она и пугается и радуется точь в точь, как я.
- А, как это ?- допытывался  Гошка .
- А, не знаю,- следовал ответ.
- Если она и в остальном на тебя похожа, я согласен,- говорил Гошка.
При этом в голосе слышалась нотка мужского превосходства. Он часто  целовал ее живот, как будто понимая, что ребенок все видит и слышит.
Гошке шел двадцать третий год. В таком возрасте редко встретишь готовность к отцовству среди молодых людей. Ларка все это оценила и осознала много- много позже, а, тогда  все это казалось естественным.
Им бы тогда уехать после института куда-нибудь по распределению …Но, судьба их была решена Светланой Михайловной . Она уже договорилась об инженерных должностях на местной швейной фабрике , которая производила только рабочую одежду . Перспектив на рост явно не было , но , отпускать сына она не собиралась .
Гошка пошёл работать мастером в смену. Ларка, не поработав и дня, ушла в декрет.
Она вошла в семью Михаловны очередным членом без права голоса, при этом и  с неполными правами на собственного мужа. Лариса и не думала посягать на какое-то равноправие, она искренне потакала свекрови, понимая, что все тяготы по устройству благополучия семьи лежат на её плечах. Семья стала для неё родной.
Светлана Михайловна теперь не могла обойтись без невестки, её природная сноровка и домовитость были во благо устоям семьи.
Вскоре родилась Валерия. Рождение Лерки, имя, конечно же, тоже дала  свекровь, бурно отпраздновали.
Затем все разошлись по своим местам, а для Ларки начались нудные однообразные дни и месяцы. Потом  пошли и годы. Лерка подросла, можно было отдать её в садик и самой выйти на работу. Но, ни Гошка ни свекровь не хотели слышать этого. Да, и Лариса не настаивала. Она бы ещё родила, но что-то и аисты пролетали мимо.
Пытаясь себя занять, она потихоньку собрала на себе все заботы по дому. Только она знала сколько сорочек у мужчин в доме, куда подевались кросовки Марины и, что нужно  забрать из химчистки костюм Светланы Михайловны. Для свекрови она стала просто личным ординарцем. Надо отдать должное, мать мужа не оставалась в долгу, все новинки, поступавших в горпромторг обуви и шмоток, тут же доставлялись невестке.
Лерка уже не доставляла особых хлопот, потому свекровь пыталась на выходные выгонять невестку с сыном на дачу, на природу, в ресторан…
Во всех  заботах по дому Ларка и не почувствовала, что появляется сквозячок между нею и Гошкой. У того, как это часто бывает, появился ещё один круг общения – общество «сотрудников и сотрудниц».
Несмотря на старания свекрови, Гошка  стал часто задерживаться после работы. Часто стал приходить за полночь и навеселе. Лариса дёргалась, а, Гошка только посмеивался.
- Лариса, это детство. Работа часто требует и совместного времяпровождения членов коллектива.
Лариса понимала, что он говорит,  во что вряд ли сам верит. Но, такая жизнь потихонечку превращалась в систему.
Как-то в очередной раз, когда все уже легли, ну, а, Гошка отсутствовал, Лариса
ждала его на диване перед телевизором. Услышав, что он вернулся, Лариса притворилась спящей. Гошка зашёл и  присел возле Ларисы. Он тихо позвал её, она упорно не реагировала.
- Лариса, ты же не спишь, покорми меня, я голодный.
- Всё на плите, сам теперь ешь!
Однако, в ответ на  обиженный ответ Ларисы Гоша сгрёб её в охапку и утащил на кухню. Он сам всё разогрел, положил себе и ей, налил вина.
В эти минуты у Ларисы на душе был тот же прежний восторг и блаженство,  которые она так  долго  ни разу не испытывала. Гошка был тот, прежний. По сумашедшему   близкий и дорогой ей человек.
Они сидели и тихо говорили о том, о сём. После небольшой паузы, он тихо произнёс:
- Знаешь, о чём я жалею?
- Нет.
- Надо было сразу жить отдельно.
У Ларисы, несмотря на идиллию, что-то защемило…
Правда, ненадолго. Пока она убрала, Гошка вышел из ванной, и так же сгрёб её и утащил в спальню.
Через день Гошки не стало. Он врезался в столб, пытаясь обогнать грузовик. Такая нелепость.
На опознание Лариса поехала сама. Она до последнего момента надеялась на ошибку, не хотела напрасно тревожить его родителей.
Когда она поняла, что, увы, никакой ошибки… Вой, которым она отреагировала на действительность, ещё долго стоял в ушах всех, кто находился в самой больнице и в её округе.
Как же ей было плохо! Однако, забота о родителях Гошки, Маринке и маленькой Лерке не давали ей расслабиться.
Светлана Михайловна была в состоянии полусознания. Похороны были страшные. Сама на пределе, родители никакие, народу тьмище.
До сорока дней народ всё ходил и соболезновал.
Все были в полуобморочном состоянии: с одной стороны огромная эмоциональная и физическая нагрузка, с другой - бессонница.
У Анатолия Михайловича один приступ астмы сменялся другим. У Светланы Михайловны было заоблачное кровяное давление.  Даже Маринка стала ещё пассивнее.
Прошло ни мало, ни много три месяца. В одну такую беспокойную ночь, когда не-то спишь, не-то дремлешь, но, точно не  отдыхаешь, Ларке приснился Гоша.
Во сне он подарил Ларисе интересное ожерелье. Оно было из нескольких золотых цепочек разной вязки, собранных красивым замком, на котором красовался ни-то герб, ни-то иероглиф.
Лариса проснулась в тревоге. Тут же начались какие-то неприятные болевые ощущения в области живота.
- Пилонефрит? Опять?
Лариса была уверена, что Гоша её пытается предупредить. После рождения дочери у неё не было ощутимых приступов.
Обсудив проблему с родителями, решили, что нужно идти на УЗИ и, если нужно, то и оперироваться. Теперь родители мужа были роднее родных, они были очень напуганы.
На УЗИ, не обнаружили никаких камней. А, вот чего она никак не ожидала, это то, что она была беременна! Двадцать недель, предположительно.
Вот он сон, подарок Гоши! Лариса чуть не потеряла сознание.
Она не знала, что делать. Оставить? Одна с двумя детьми, без заработка, с больными родителями.
Отказаться? Как же отказаться, Гоша так хотел!  И столько лет все попытки были тщетны, а, тут…
И это после такой нагрузки в это скорбное время, сколько тяжестей Лариса перетаскала, сколько ночей не спала, сколько слёз выплакала…
Когда родители узнали, они плакали от счастья и умоляли Ларису родить. Если до того она и сомневалась, не зная, что предпринять, теперь Лариса тоже начала радоваться предстоящему рождению малыша.
И было чему радоваться. Родился мальчик, крупный, как полугодовалый, очень похожий и на Гошу и на Ларису. Родители от восторга разве, что не летали.
Потом начались монотонные тяжёлые будни. Светлана Михайловна ушла с работы по состоянию здоровья. Достаток сразу упал. Лариса вышла на работу, на швейку, которая чаще не работала, чем работала. Жизнь кардинально поменялась.
Пока Лариса создавала механизм поддержки членов семьи, ей некогда было остановиться и подумать. Но, вот  пришло время, когда она поняла, что просто невыносимо устала. Тогда видимо всё и началось.
Отчаянье толкало её на необдуманные поступки. Будучи женщиной яркой и одинокой,          Лариса вольно или невольно становилась объектом домоганий множества мужчин. Она же в свою очередь бывало, и сама кого-то домогалась. Потом она их презирала, хотя были и те, что принимали участие  в её судьбе. Им она была бесконечно признательна. Благодаря этим мужчинам она устраивала благополучие близких, обрела жильё.
Кто-то уверен, что боль закаляет. Тут, как посмотреть. Лариса давно поняла, что если долго терпеть боль, то непременно черствеешь. Человек перестает замечать боль, естественно, что и чужую тоже. Какое тебе дело до чужой, когда  не перестаёшь болеть сама? Потому она не сильно мучилась совестью, увлекая очередного семейного мужчину.
Да, и вообще, Лариса была уверена, что в происходящем сама она нисколько не виновата. Жизнь придавила неподъёмной плитой всё хорошее в её природе. Вот и открылось и окрепло в ней то, что, возможно, и есть  самое плохое. И нечего заморачиваться, потому как в каждом есть и то и другое. И только судьба решает,  в ком сейчас и что обнажить.

Ларису к действительности вернула смолкнувшая музыка. Она думала, что прошло много времени, оказалось, нет. За прошедшие пятнадцать-двадцать минут, пока играла музыка, в  голове пронеслась вся её жизнь, и сменилось много мыслей. 
Голос спутника, с которым она приехала в ресторан, окончательно вернул её в окружающее пространство:
- Лариса, хватит. Вернись к столу.
Лариса недоумённо глянула и, сама от себя того не ожидая, изрекла:
- Я на такси, а ты…  Езжай домой.