Отречение

               
   
  Кем бы ты ни был, человек, в чьи руки попал этот смятый листок, прочитай до конца эти строки, ведь они были написаны именно для тебя. Я думал о тебе, когда из последних сил выводил слова на бумаге. И пока я писал, я был жив.
  Да, я был жив и ощущал в пальцах твёрдое скользкое от дождя перо, белое тонкое пёрышко  из моих собственных крыльев. Буквы, словно акварельные, расплывались от капель дождя и моих слёз. Мне было горько и больно уходить, но так сложилась судьба. Те, кого я любил, отняли мою жизнь, но даровали напоследок опущение реальности мира, холодного дождя, твёрдой земли и невыносимой тоски в сердце, которого не может быть у Ангела Любви, но которое он обретает только перед самым уходом. О как жестоко!
  Я родился, когда их глаза впервые встретились. Они, казалось, искали друг друга всю жизнь, и поэтому появился я.
  Она была переменчива и нетерпелива, упорна и вспыльчива. Первые вечера давались Ей очень тяжело. Что я мог? Лишь сидеть возле и вглядываться в беспокойное лицо, в бирюзовую бездну глаз, исполненных тревогой. Я знал (но Она не могла меня слышать), что Он уже полчаса собирается позвонить. Он просто так восхищён Ею, что считает себя недостойным, слабым и непривлекательным, Он подбирает слова и пьёт воду из маленького голубого стаканчика, потому что от волнения у Него пересыхает горло.
  Хотелось успокоить Её и сказать: « Подожди, ещё пять минут, и Он обязательно позвонит».  Может, Она и не слышала моих слов, но я принадлежал Ей, и поэтому Она ощущала то же, что и я. Она не злилась, не бросала трубку в дальний угол, не стирала в сердцах его номер, не бежала в спальню забыться сном, не дождавшись. Всё оттого, что я протянул между ними невидимую нить. И Он на другом конце города чувствовал, что Она ждёт.
  А Он так был похож на меня. Он был красив и чист душой, но странно застенчиво прятал свою красоту, словно она мешала ему жить и общаться с людьми. Я знал, что именно для этого Он стал актёром в провинциальном театре, скрывал своё лицо за разными масками, говорил не своим голосом и не то, что думал на самом деле. И в жизни Он так же носил равнодушную и суровую маску, чтобы никто не смог упрекнуть Его в совершенстве. Он просто не желал любви  лишь за свою красоту и известность.
  Я стоял с Ним за кулисами перед самым выходом на сцену. Он нервно теребил полу королевской мантии, но не от волнения перед спектаклем, а оттого, что сегодня Она сидит в первом ряду. Он мог бы назначить Ей обычное свидание с цветами и рестораном, но я прошептал Ему тогда, что этого не требуется. А теперь Он боялся, под слоем грима и бутафорских одежд, открыться и стать беззащитным, не так, как в своём повседневном притворстве.
  Но я знал, что Ему не нужно защищаться и изо всех сил пытаться понравиться Ей, потому что Она уже полюбила Его.
  Вот Он путается в тексте, спотыкается о подол, не замечает партнёров, играет из рук вон плохо.  Я сажусь на краешек Её кресла и  шепчу Ей на ушко: « Он влюблён в тебя».
  Она улыбалась, но не в насмешку, а потому что всё поняла.
  Но Он, сгорая от стыда, умчался из театра домой.  Заперевшись в квартире, отключив телефон, Он мучил самого себя несправедливыми домыслами, хотя Она ждала Его после спектакля с букетом алых роз.
 И вот Она, вздохнув и прижав к груди подувядший букет, побрела в направлении лома. Если бы Он только знал Её глупые мысли! Будто Он так обласкан судьбой, Он настолько известен и любим миллионами, что Ему нет дела до простой продавщицы цветов.   
  Но я был спокоен, ведь  родился не зря, значит, у этой истории должно было быть продолжение.  Я настойчиво трепал карман Её плаща, где лежал телефон,  каждый раз, когда Он начинал сомневаться. Что поделать, все люди сомневаются в предопределённости, все теряют надежду, все грешат против судьбы...
  Как долго, для ангела, я вёл Их друг к другу. Мои крылья устали. Я ломал предрассудки, целый мир предубеждений!
  Она  день за днём снимала с Его лица театральные маски, пока не открыла Его беззащитную душу. Помню, Она, переменчивая и нетерпеливая, упорная и страстная, поцеловала Его, красивого и чистого душой, в первый раз. И я, кажется, стал приобретать телесность, во мне словно заструилась настоящая кровь. Я ликовал, это то, для чего я родился  на свет! Они оживили меня! Я был счастлив!
  И ты, мой Создатель, смотри, всё это ради Тебя!
  Я просил Её пренебречь своими делами, работой, друзьями, оставить всё на потом (разве я много просил?), ведь Он думал о Ней,  любил больше жизни и хотел поскорее увидеть. Она же бежала домой, оставив душный и суетный мир, чтобы прижаться к Нему и сказать, что любит Его.
  Они больше и больше оживляли меня, вливали в меня свежую кровь, и я начал ощущать внешний мир. Они сливались телами в страстном порыве, не зная, что даже в такие минуты, я рядом и чувствую то же, что чувствуют Они, бездонную бездну любви.
  Они приняли новую веру, веру друг в друга. Их глаза засияли, как солнце, их сердца наполнялись любовью, их души очистились и зазвучали, подобно небесной арфе. И мне даже казалось, что Они узнали о моём существовании!
  А в выходной Они отключали свои телефоны и, лёжа на жарком песке далеко-далеко от назойливых глаз, просто нежно ласкали друг друга. Я тоже коснулся Её тёплой бронзовой кожи. Она рассмеялась, не осознав, откуда такое волшебное чувство. А пальцы мои навсегда запомнили это чудесное прикосновение.
  Я тоже любил Её, как и Он.
  Он стал много улыбаться и искренне смеяться. Он научился не надевать маску перед людьми. Он очень изменился, и все заметили это. Люди, не смотря на свой эгоизм, тоже знали, почему так случилось. Всё стремительно рушилось, стиралось ничтожное, раскрывая лишь самое важное.
  Я тоже любил Его, как и Она, Он был так похож на меня.
  Он, блистательно играл на сцене, легко добивался успеха и стал больше нравиться людям. Я постоянно шептал Ему на ухо, что всё это только благодаря Её любви, что Она, лишь Она, помогает ему парить между звёзд. И в самом деле, достаточно долго Он слышал меня. Я был счастлив!
  Но, кажется, вскоре, Он стал обо всё забывать. Он перестал удирать со скучных  банкетов, забегать в кондитерскую, покупать Её любимые конфеты и мчаться домой, чтобы скорее обнять Её нежно и повторять, как бесконечно любит Её.
  Он всё чаще засиживался с новыми друзьями и подругами, обсуждая неважные глупые вещи. И я, в отчаянье, летел к Ней, чтобы вновь и вновь успокоить Её растревоженное сердце. Но я зря старался, Она уже зло осуждала Его со своею подругой, и, не дождавшись, ложилась в кровать. И обиды копились в Ней так же, как в Нём отчуждение. Она горько вздыхала, обнимая себя руками, словно удерживала  от бездумных порывов или искала защиты. Я хотел утешить Её, но больше не мог прикоснуться, не мог всё вернуть.
   Она тоже перестала слышать меня. Я безуспешно пытался сдержать напряженную нить, которая раньше притягивала Их, а теперь готова была разорваться и отбросить обоих во тьму. Они сами тянули её в разные стороны. Я не смог предотвратить разрыва.
  И вот, я вдруг понял, что их любовь, наконец, умерла! Они стали жить так, как жили прежде, до того, как родился я. За одним исключением, Они всё ещё ели и спали вместе, находились  в одном доме и делили деньги. И больше ничего не связывало Их.
  А я умирал. Мне было так больно, так невыносимо больно! Но я не терял свою плотность, ведь только плоть и способна на смерть. Я не стал вновь прозрачным и лёгким, как был в самом начале, потому что тогда, была надежда, и я расцветал вместе с Ними. Теперь я согнулся под тяжким бременем собственно смертности.
  Я долго вёл их к совместному счастью. Они же так скоро убили его и отреклись друг от друга.
  И вот однажды, она встретила другого. И новый Ангел Любви родился на свет. А мне пришло время погибнуть.
  Она собрала вещи и покинула дом. А Он не остановил и даже не стал расстраиваться. Пощёчина вечной любви и попрание святости чувств!
  Никто не думает о том, что бывает с Ангелом Любви, когда умирает любовь. Я ушёл. И последнее тонкое белое перо, выпавшее из моих искалеченных крыльев, я взял, обмакнув в чёрную землю, разбавленную дождём и моими слезами, и написал эти строки, чтобы вы знали, как умирают ваши Ангелы.