Записки ефрейтора-60. Опять тревога

      Финал проверки - тревога. Сам момент ее объявления я встречаю на смене, все с тем же Артёмкой, через день после залета. Ну, тревога, ну и что? На улице солнечное утро, а у нас светомаскировка, сам клеил из черной бумаги летом (а из остатков соорудил лозунг "Анархия - мать порядка" и вывесил в сортире).
      Стук в дверь - господи, опять это {уродище} проверяющее. Артемка сосредоточен, проверяет работоспособность переговорки. Проверяющему скучно, и в качестве развлечения он спрашивает, какие сигналы оповещения существуют в части. Личный состав в недоумении: а что, у нас еще и сигналы какие-то есть? Я мнусь, напарник мнется, а Артёмка, которому уже нечего терять, просто огрызается, мол, не мешайте мне работать.
      Майор лезет в {бутылку}, но разгорающийся скандал прерывает рык из переговорки: "Дежурный по связи, ответьте командиру части!" и сразу же другой голос, потоньше: "Площадке ответьте!" На площадке-то два микрофона. В один шумит сам командир, приехавший лично наблюдать и способствовать, а в другой взывает дежурный механик. Но Артемка делает так: нажимает кнопку кабинета командира и со всей возможной исполнительностью в голосе: "Слушает Вас, товарищ полковник", - затем жмет кнопку площадки, орет: "Подожди!" и ждет дальнейших указаний.
       Полкан, видимо, ошарашен такой репликой и повторяет вызов, и механик тоже повторяет. Артем снова "слушаю" в пустой кабинет и "да подожди же ты!" на площадь. Командир, наконец, просекает что к чему, и распоряжается: "Дежурный по связи! Нажмите кнопку площадки и ответьте командиру части!"
 Майор что-то злорадствует, но мне уже не до того, смена прибежала. Она прибежала, значит, я убегаю. Ничто так не услаждает вид командира любого ранга, как вид бегущего по его приказанию солдата, а тревога - как раз и есть затея проверяющих. На улице все бегут. К зданию с оружием, обратно без. У входа в казарму уже стоит охрана - длинный неунывающий грузин Швили, ему не надо никуда бежать и он этим счастлив.
 А мне надо в парк, я во второй волне, должен по расписанию заниматься расконсервацией техники, а сейчас просто так, для мебели присутствовать. По дороге к парку встречаю смену с площадки. Они приехали за оружием, а Стеклянный по собственной инициативе их автоматы на площадку уже увез, разминулись.
     У боксов уже стоит могучий строй. Комбат зачитывает приказ на марш. Длинный приказ, все предусмотрено, даже отражение нападения наземного и воздушного противника. Натужно жужжат 157-е ЗИЛы, квохчут "ГАЗоны"66" (тридцать сантиметров до смерти), а все покрывает могучий КРАЗовский рык. Комбат наконец дочитал приказ, рявкнул "по машинам". Эх! Кунг второй роты уже заглох, подтверждая законы всемирных подлостей. Водила мечется то с ручкой, то с тросом, а объездом взялся рулить сам полкан, занимая позицию так, чтобы быть видным наблюдающей толпе во главе с тоже полковником, для которого этот спектакль и играется.
 Наша деконсервная команда в неподвижности. Где начальник склада? Да бог его знает, решил от греха подальше не появляться, а то вправду придется технику на колеса ставить. Улучив момент, комбат предлагает нам исчезнуть с глаз долой, что и выполняется точно и в срок. А я наглый. Решил пойти помочь ребятам на старой полевой станции, все же опыт имею, благо, идти недалече, все таинство идет через дорогу, на футбольном поле.
     Но у машины ждет неудача в виде черноусого майора, который стоит с записной книжкой и фиксирует стадии работы экипажа. Экипаж запускает движок: ручку дергают и насос насилуют попеременно. Сначала этим занимается летюха-взводный, потом сержант-разрядник, а там и бедолага Жора подключается.
 Жора сейчас числится пилотом нашего драндулета, это его последний выезд и, пожалуй, первый без происшествий. На прошлые учения он как ни ласкал свою ЗИЛу, как ни называл ее ласточкою синемордой, а он все равно заглох в трех метрах от бокса. Буйноусый обращает внимание на меня, кто, мол, такой? "Посыльный к начальнику радиостанции". Вопросов больше нет, хотя, по идее, такой должности просто физически не может существовать: кто же будет бегать из части в район реального рассредоточения? Однако надо смываться. Куда?
      Наверно, в роту, но по дороге еще случается посидеть, по{говорить} со сменой первой роты. У них идет разбирательство - каким образом половина смены так и осталась в здании, а половина впустую пробегала туда и обратно. И как получилось, что кто-то поел аж два раза, а кому-то достался только холодный чай. Следствие прекращается появлением прапора с этой первой роты, он загоняет толпу в казарму, "не дай бог, кто из спалки вылезет!".
       Я тоже хочу в спалку, но у дверей казармы стоит неумолимый Швили. "Э, ефрейтор!" Одно слово, но с таким акцентом, что стоит всех моих грузинских анекдотов. "Там в роте этот, проверка, ротный сказал за каптерки всем уходить!" Каптерки - это в стороне от казармы длинный ряд кирпичных сараюшек, а с торца так и вообще шхера идеальная. И вот в этом неведомом проверке укрытии собирается внушительный партизанский отряд: с автоматами и с противогазами моя консерв-команда, с автоматами без противогазов - усиление, изгнанное из техздания за ненадобностью, с противогазами, но без автоматов - площадка и, наконец, уж совсем ополченского вида стройкоманда с ротного сарая: два драных бушлата и по топору в руках.
     Холодно. Скучно. Второй взводный (тоже лишним оказался) тешит сборище воспоминаниями об училище, как на выпуск статуе Ермака сапоги гуталином выкрасили и ковер «стометровочный» на спину прицепили, как спьяну зеркала били и прочие интересные истории. Часа через два прибегает дежурный по роте: беда. От нашей роты срочно нужна команда по ликвидации последствий ядерного взрыва. Давай команду, я "за", мне осточертело тут сидеть. Сманил я с собой еще четверых добровольцев и пошли. Куда? Вроде, в кочегарке все антиядерные силы собираются. По дороге навстречу бежит слоновья морда. "Бу-бу-бу! Химическая тревога, и одевайте {резину}, тут где-то полкан бродит". Черт! Я матерюсь, и вся команда матерится, кроме одного добровольца, у которого маска на два размера меньше, он просто скулит. Тут уж не до прогулок, полу-бегом до кочегарки, а внутри антигазы долой.
 Следующие сорок минут - заслуженный отдых на горячих трубах. Команда тухнет, а я просто так глазею через приоткрытую дверь, как по части бродят привидениями фигуры в противогазах и серо-зеленых плащах. Даже повар у полевой кухни при столовой (котел не работает, и вся готовка идет во дворе), повар тоже в противогазе, правда, шланг не привинчен к фильтру, а просто засунут в сумку

  "Так! Это что за люди?"....................
   Я старший по званию и докладываю, так, мол, и так, дезактивируем помаленьку. "Ага, вас я и ищу. Пойдемте, я буду проводить с вами занятие". Фу ты! Я-то сразу не сообразил, что это командир шестой роты, от которого нам-то ждать никакого дерьма не надо. На задах кочегарки уже стоит могучий строй борцов с ядерной опасностью. "Товарищи солдаты и сержанты! Вы в составе команды по ликвидации последствий ядерного взрыва будете заниматься тем, что вам прикажет начальник этой команды. А пока мне поручили провести с вами практическое занятие. Даю вводную: на нашу часть упала атомная бомба. Повалила дерево. Задача - ликвидировать завал. Вперед!"
     Бодрым шагом команда направляется к санчасти, где и вправду с утра лежит обваленная береза, одна из ее веток мешала красить фонарные столбы серебрянкой, и вот березу спилили. "Раз, два, взяли!" Завал медленно трогается в путь. Ветки цепляют землю. Один из команды забегает в столовку и появляется в дверях с топором для разделки мяса. Следова в тех же дверях появляется начальник столовой с полуметровым ножом. Ветки остаются необрубленными. Ликвидировав таким образом ядерную катастрофу, мы возвращаемся в место дислокации, за каптерки, а пока мы ходили, сконцентрированный там резерв чуть ли не удвоился. Снова скука и холод, и это уж до обеда, а там и военному положению конец. Хватит, поиграли.