Старшая сестра

                Старшая сестра
Ее звали Карина. Она отзывалась на это имя и улыбалась мне нежной улыбкой, когда я так ее называла. Я не знала ее настоящего имени: дело в том, что мы подобрали ее в Бологом, между Санкт-Петербургом и Москвой, когда возвращались из командировки. Я помню этот день до мельчайших подробностей. Шел ливень, было холодно совсем не по-летнему, гремела гроза и сверкала молния. Как раз была остановка в Бологом, мы вышли из вагона поезда покурить, а заодно зайти в магазин, купить продуктов на обратный путь.
Она стояла в конце платформы, у магазина, и дрожала от холода в тонкой куртке бежевого цвета, приобретенной, наверное, в секонд-хенде, и такой же давности сапогах, в которых наверняка промокали ноги.  На вид ей было около 10-ти лет, несмотря на шедший ливень, я успела разглядеть, что черты лица ее были поразительно красивы: выразительные темные глаза, длинный нос с горбинкой, безукоризненно гладкая белая кожа. Мой коллега по работе Андрей наблюдал за этой картиной, не решаясь подойти к девочке. А я решилась, времени оставалось совсем мало. Я подошла к девочке, впервые за несколько минут заглянула ей в глаза и ужаснулась: взгляд ее темных пронзительных глаз был невероятно грустным и трагичным. Она смотрела прямо на меня, в глазах ее я прочитала одновременно испуг и мольбу одновременно.
-Что произошло, девочка? – мягко спросила я.
Она разревелась, а минуту спустя ответила сквозь слезы: Они закрыли меня в огромной комнате, свет в которую проникал через железные решетки, без хлеба и воды. Я сидела там 3 дня и чуть не умерла.
-Они, это кто? – недоуменно спросила я, и сердце у меня больно сжалось в тот момент.
-Воспитатели в детском доме. Они обращались со мной очень зло и жестоко, били каждый день по несколько раз, заставляли стоять на горохе и называть себя разными нехорошими словами. Просто я съела шоколадку воспитательницы, она лежала на столе, но рядом еще стояло 5 коробок конфет и 10 шоколадок. Я подумала, что, если возьму и съем одну маленькую шоколадку, ничего страшного не случится, но я ошиблась. Воспитатели заметили то, меня тут же повалили на пол, больно отстегали розгой, а потом заперли в этой страшной душной комнате…Ее всю затрясло от нахлынувших воспоминаний, и она разревелась опять. Надо было что-то решать, до отправления поезда оставалось всего 2 минуты. И я решительно взяла девочку за руку: Ты поедешь со мной. Я тебя не оставлю. Как тебя зовут?
 - В детском доме меня называли чучело. А старшие ребята – шваброй. Так что можете называть, как хотите, - бесцветным голосом ответила девочка.
-Но только не чучело и не швабра, - решительно возразила я. Мы обязательно придумаем тебе имя. А теперь пойдем!
И мы вместе пошли в поезд, до отправления оставались считанные секунды.
Сейчас мы сидели в теплом и удобном купе, я только очень хотела, чтобы девочка согрелась и, наконец, отдохнула после всех перенесенных страданий. Своих детей у меня не было, и мне очень хотелось дать этой девочке тепло и заботу, которых она никогда не видела. Я работала директором крупной  фармацевтической фирмы, руководящая должность занимала много сил и времени, к тому же по работе мне достаточно часто нужно было ездить в командировки. На семью времени не оставалось. Мне было уже 35, мужчины периодически приходили и уходили из моей жизни, я не могла ни на ком из них остановить свой выбор. Да, по молодости у меня была сильная любовь, но мой возлюбленный таинственным образом исчез из моей жизни, как только узнал, что у нас будет ребенок. Он не хотел создавать семью, не хотел связывать себя лишними обязательствами, ему было абсолютно все равно (наплевать) на мои чувства. А я…я поступила так, как многие молодые девушки из сериалов. Но только на этот раз история происходила в реальной жизни: я вскрыла себе вены, и меня едва вернули с того света. Я потеряла много крови тогда, долго находилась без сознания, встал вопрос даже не о сохранении жизни ребенка, а моей собственной жизни. Меня вернули с того света, но я потеряла способность к деторождению. В будущем врач неуверенно обещал перспективы искусственного оплодотворения, говорил о возможных инновациях в медицине, но я жила в настоящем, и ее слова только эхом отдавались в моей голове. В 18 лет узнать, что ты никогда не сможешь иметь детей, было трагедией! Но ведь вы всегда можете взять ребенка из детского дома, - сказал мне тогда врач, - Детдомовские дети – очень ранимы и беззащитны, они так нуждаются в нежности и заботе! Ребенок будет счастлив, если вы подарите ему свою любовь.
В тот момент я не отнеслась серьезно к ее словам, я одновременно жалела и проклинала себя, будущее представлялось мне тусклым и  безрадостным. И, конечно, никак не могла представить, что много лет спустя судьба сведет меня как раз с ребенком из детского дома, которого я, сама того не ожидая, полюблю всей душой.
-Как ты смотришь на то, если тебя будут звать Карина? – спросила я девочку, когда мы уже отъехали от станции Бологое на приличное расстояние, и теперь я очень хотела расположить эту девочку к себе.
-Я же говорила вам, что в приюте меня звали чучело и швабра,  - с какой-то жесткостью в голосе проговорила девочка. Поэтому Карина для меня как-то необычно, мне не привыкнуть к тому, что у меня теперь будет имя, а не прозвище, как раньше.
-Привыкай к тому, что теперь у тебя будет новая жизнь, - сказала я. Больше никто тебя не обидит, никто не закроет в комнате из-за плитки шоколада и не поднимет на тебя руку. Ты пойдешь в нормальную школу, будешь общаться с совершенно адекватными людьми, выучишься, получишь специальность. Ты сможешь реализовать свои возможности и заниматься тем, чем тебе на самом деле захочется. Пройдет время, и ты научишься улыбаться, радоваться жизни.
-Всю жизнь, как себя помню, я жила в детском доме, - сказала девочка. С утра меня будили грязными (скверными) ругательствами, заставляли бегать круги вокруг здания, по 100 кругов каждое утро. А еще – прыгать через скакалку, подниматься по шесту и подтягиваться самое малое. Раз 70, наверное. Я страшно уставала от всего этого, мне доктор сказал, что вообще нельзя переутомляться. А потом я шла в столовую, где воспитатели заставляли меня есть отвратительную овсяную кашу на воде или пшеничную, что было не лучше. А если я отказывалась, выливали за шиворот, били розгами, ставили в угол или на горохе заставляли стоять.
Старшие ребята смеялись надо мной, обзывали чучелом, наверное, потому что я всегда в синяках вся ходила, и одежда постоянно разодрана  была. А младшие были равнодушны ко всему, потому что сами ходили все избитые и полуголодные. Гулять можно было только вокруг этого отвратительного серого двухэтажного здания, которое было нашим детским домом, но я его называла не иначе, как тюрьмой. Отбой был в девять утра, но вечером я никогда не хотела спать. Я долго лежала с открытыми глазами, думала о своей жизни. Я жалела себя, но в то же время знала, что есть дети, которым намного хуже, чем мне: бомжи, им ведь совсем негде жить, а у меня хотя бы крыша над головой есть. Или инвалиды, которые не могут самостоятельно ходить и вообще ничего сделать не могут. Мне было очень жалко этих детей, и больно при мысли, что я ничем не могу им помочь.
Я поразилась: Боже мой, какие мудрые проникновенные слова! И это говорит маленькая девочка, которая только начинает жить. Но которая, однако,  столько всего видела в этой жизни! Причем, очень жаль, что опыт этот был негативным, дети должны быть детьми, а это девочка уже успела пройти через огонь, воду и медные трубы. И неожиданно для себя я прониклась чувством глубокой нежности к ней, мне захотелось заботиться о ней, оберегать ее, быть рядом всегда.
Я сама от себя не ожидала, что способна на такие чувства. Она была такой хрупкой и беззащитной, боялась людей и не знала, что двери «ТАКСИ» открываются автоматически. Она не знала, что в домах существует лифт, а, когда мы поднялись на 6-й этаж  моей двухкомнатной квартиры, я открыла дверь, она растерялась и чуть позже призналась, что подумала, будто попала в сказку. Она показалась ей настоящим раем по сравнению с детским домом, хотя это была самая обычная квартира на Ленинском проспекте: единственной достопримечательностью в ней был камин, я часами в одиночестве могла сидеть у камина и писать стихи. А еще я пела и играла на гитаре, больше для друзей, чем для себя.
Не каждые выходные, но бывало, что все удачно складывалось, и ко мне приезжали друзья: с шампанским, фруктами, стихами, цветами и гитарой. Когда-то я хотела создать собственную рок-группу, но учеба в университете и, параллельно с ней, работа в крупной престижной компании, отодвинула мою мечту далеко-далеко. Она так и осталась мечтой. Но те, кто приходил ко мне, уходить не хотел: природный вкус и курсы дизайнера помогли мне подобрать такой интерьер, чтобы все гармонировало и сочеталось, создавало благоприятный психологический климат в квартире: обои были в нежно-голубом цвете, в тон им – ковры, шторы – цвета морской волны, вся мебель – нетрадиционно  в бежевых тонах. Книги, забавные игрушки и поделки, изготовленные собственными руками, диски рок-музыкантов и не только, ну и, конечно, цветы.
Это все, безусловно, радовало глаз, создавало некую положительную ауру и давало мне самой положительную энергию и колоссальный заряд бодрости и жизненных сил. Ведь я верила, что в моей жизни произойдет что-то замечательное, что она перевернется, переменится в лучшую сторону, хотя не могла ничем обосновать эти чувства. И вот, это произошло: я нашла Карину или мы нашли друг друга. Меня нисколько не волновало, как она сбежала из детского дома, мне главное было то, что она сделала это. Когда она сняла свою курточку, из кармана ее выпала черно-белая (цветная) фотография 9*15, а на ней – девочка, примерно такого же возраста, как Карина, такая же милая, нежная, очаровательная. Она была точной копией Карины, я бы сказала, даже ее двойником. Но интуиция подсказывала мне, что эта девочка не может быть Кариной.
-Какая красивая девочка, - я старалась говорить непринужденно. Ты ее знаешь?
-Это моя сестра, - сказала Карина. – Мне было 3 года, когда меня отдали в детский дом. Об этой фотографии даже никто и не знал.  Воспитательница сказала, что меня привез в детский дом дядя, фотография была, скорее всего, в кармане этой куртки, которой меня укрывали от дождя в тот день, так как надеть ее я не могла, она мне страшно велика была. Когда воспитательница попросила у дяди документы на меня, он, отдавая мой паспорт и свидетельство о рождении, сказал, что больше слышать обо мне не хочет. И, знаешь, Лена, она впервые назвала меня по имени, самое интересное. Что по документам меня тоже зовут Карина. Как ты могла знать, что меня зовут именно так?
-Я не знала, - сквозь слезы улыбнулась я. Мне было одновременно и радостно, и грустно. Видимо, был во мне некий пророческий дар, благодаря которому я многие события могла предвидеть, но ни разу не попадала в цель так точно, как на этот раз. Возможно, потому что все приходит со временем. А, может быть, я просто почувствовала, что могу быть очень близким человеком для этой девочки, возможно, самым близким на свете…
Карина рассказала мне, что родители ее погибли в автокатастрофе, когда ей было всего 3 года. Она их почти не помнила, и воспитывать ее должна была бабушка. Но бабушка никогда не любила ее как собственную внучку, и причиной тому была ее личная неприязнь к невестке. Как часто бывает в жизни, когда ребенок в семье – единственный, мать расстается с ним с большой неохотой, либо предпочитает не расставаться совсем. Просто Тамара была против брака Светланы и Михаила, слишком сильная у них была любовь. Слишком много планов строили на будущее! Злая и эгоистичная по натуре, она не могла этого выносить. Тяжело было видеть собственное счастье, когда у самой жизнь не сложилась. Карина не могла знать этого в 3 года, она узнала это лишь 7 лет спустя, когда курьером в детдом было доставлено прощальное письмо для Карины. Но тут же было перехвачено директрисой детского дома, которая прочитала его и поразилась тому, что письмо выглядело скорее, как исповедь, как чистосердечное признание, но без капли отчаяния. Она писала о том, что изначально была против этого брака, считала, что невестка увела у нее сына. И, уж конечно, не могла любить ребенка, рожденного в этом браке.  Она могла любить только старшую внучку, Валерию, поскольку женщина, которая произвела ее на свет, была дочерью лучшей подруги Тамары. Когда они с Михаилом развелись, Тамара думала, что сойдет с ума. Просто невестке предложили работу в Москве представителем торговой компании, ее среднемесячная зарплата в Москве в 3 раза превышала ту, которую она получала в Санкт-Петербурге. Лишь месяц она провела в общежитии, потом от компании ей была предоставлена шикарная однокомнатная квартира в самом центре Москвы. 
Для Лидии всегда огромное значение имела работа, и, то, что на работе существуют перспективы карьерного роста во всех направлениях, очень ее радовало. Хотя и жаль было расставаться с семьей. Сначала были командировки на месяц, потом – на три месяца. И, наконец, ей предложили работать в Москве на постоянной основе, повысив в должности до генерального директора компании и увеличив оклад в 3 раза. На 2 города жить не получалось, и пришлось делать выбор между семьей и работой. Лидия выбрала второе, свекровь ее не осуждала за то. Поскольку сама была карьеристкой. Они периодически созванивались и переписывались по интернету,
Тамара знала, что Лидия за те годы, что жила в Москве, так и не вышла замуж. Возможно, потому что была занята карьерой,  возможно, она все еще любила Михаила. В глубине души она надеялась, что они снова будут вместе, но прекрасно понимала, что это практически нереально. Михаил был счастлив со Светланой, несмотря на все попытки Тамары их разлучить, и ни за что не согласился бы переехать в Москву, а Лидия не собиралась бросать того, чего она добивалась всю жизнь, с самой юности, когда, еще будучи студенткой 1-ого курса Санкт-Петербургского Государственного Университета, написала в тестовой анкете в графе «жизненные ценности и ориентации», что для нее основным приоритетом является карьера, материальное благополучие и что она видит себя в должности руководителя крупной компании.
Настоящая бизнес - леди, – не без гордости думала Тамара. А теперь все оборвалось, и быть ничего не могло… Ее дочь Валерия была точной копией своей матери: она окончила  школу с английским уклоном на «отлично», поступила в престижный вуз, вокруг нее всегда вились толпы поклонников, причем из самых благополучных и материально обеспеченных семей Санкт-Петербурга. Ей светили блестящие перспективы продолжить учебу в Англии, также поступали предложения от представительств университета в Италии, Франции, Испании. И неизвестно, где она должна была жить на следующий год.
Но тогда, на момент написания Тамарой этого письма, Валерии было всего 13 лет, она была любимой внучкой, талантливой, способной девочкой, подававшей большие надежды, Карина – нежеланным ребенком в семье, от которой удобно было избавиться сразу после гибели родителей. Сейчас ей было 10 лет, девочка понимала все положение вещей, но это не ожесточило ее. Конечно, грустно было осознавать, что она больше никогда не увидит своих родителей, бабушка, конечно, была для нее абсолютно чужим человеком, а Лидию она даже не хотела знать. Она хотела только найти свою сестру, найти, во что бы то ни стало. Ей казалось, что в ее лице она действительно найдет родного и близкого человека, не только потому, что у них был общий отец, но и потому что сестра не могла ее ненавидеть, жизнь еще не успела испортить ее окончательно. И ведь не зря в кармане куртки оказалась ее фотография,… Возможно, это был знак свыше.
Карина сказала мне о своем решении, и я была поражена, как быстро эта девочка умеет приспосабливаться к ситуации, возможно, потому, что почти всю свою сознательную жизнь прожила в детдоме. Но как найти сестру, я знала только ее имя и фамилию, я даже не знала адреса того дома, где жила эта семья.
Я достаточно быстро разобралась с документами, связанными с удочерением Карины.  Мне не нужно было даже искать человека для заключения фиктивного брака и обивать пороги кабинетов в органах опеки и попечительства. У меня было все схвачено, были друзья, вращавшиеся в социальной сфере, протянувшие мне руку помощи. Лишь один раз мне пришлось съездить в Бологое: за документами на девочку, тогда же я узнала об этом письме, и за достаточно крупную взятку мне удалось получить его на руки.
Иногда мне казалось, что деньги в той жизни решают все! Хотя я не была ими испорчена, не могу сказать, что я изменилась в худшую сторону за последние 10 лет, потеряла какие-то важные душевные качества. По сути дела, я была такая же, как и 10 лет назад, когда только начинала строить карьеру. Если только стала взрослее, накопила немало жизненного опыта, что, безусловно, значительно помогло мне в будущем. И теперь я хотела помочь разыскать девочке ее сводную сестру: пусть она ее совсем не помнит, но я видела неподдельную нежность в ее глазах. Когда она говорила о ней, я чувствовала, что их связывают какие-то незримые нити, такие, что не дают им потеряться окончательно. И я дала себе слово, что обязательно помогу Карине найти сестру, любой ценой, чего бы мне это ни стоило!
Но пусть пройдет хотя бы месяц, для того, чтобы девочка освоилась, дала возможность этому новому неизведанному для нее миру принять ее.
Привыкание к новой жизни было сложным и в то же время интересным и совсем не мучительным для нее. Она пошла в английскую школу, правда, не с начала года, но ей быстро удалось  догнать одноклассников, так как она обладала для этого природными способностями.  Она немного умела читать и писать, когда только пришла в школу, и уровень ее не был начальным. Одноклассники не сразу приняли ее, но кто в подростковом возрасте положительно принимает новеньких?  Возможно, вера в то, что мы найдем ее сестру, поддерживала ее, давала ей силы, я тоже была с ней при любой возможности. Поэтому она не столь болезненно реагировала на насмешки одноклассников. Нет, ее не называли «чучелом» или «шпалой», в лексиконе одноклассников вообще не было слов, содержащих какую-то обиду. Просто поначалу одноклассники не принимали ее в свой коллектив: игры, конкурсы, встречи проходили мимо нее, но однажды все изменилось.
Это произошло на уроке физкультуры. В тот день ребята сдавали норматив – прыжки в высоту, чему Кристина была до безумия рада, так как именно эти упражнения получалось у нее выполнять лучше всего. Перед ней должна была прыгать одноклассница Александра. Девочка занималась дополнительно в спортивной секции, ходила в СДЮШОР, и всегда показывала блестящие результаты.  Никто даже не сомневался в том, что ее результат будет самым лучшим. Но неожиданно все изменилось. Разогнавшись, Александра подбежала к перекладине, и, оттолкнувшись, приготовилась прыгать, но сильный удар коленкой мгновенно подкосил ее, и она, отлетев в сторону, свалилась на мат. Приземление было достаточно мягким, но, прыгая, она больно ударилась коленкой, и боль эта была столь сильна, что она испытала настоящий болевой шок. Стояла мертвая тишина: никто не решался сказать ни слова, точно так же как подойти к получившей травму девочке и оказать ей помощь. Первой нарушила тишину Карина. Она подошла к ней, протянула руку: Тебе очень больно? Идти сможешь?
Александра чуть заметно кивнула головой, в горле пересохло, из-за этого она не могла говорить.
Карина помогла ей подняться, отвела в медкабинет, где ей наложили холодный компресс и прописали полный покой, освобождение от занятий физкультурой на 2 недели. Слава Богу, что это был только ушиб и ничего серьезнее. Она могла ходить, хоть и с трудом. Потому что получила сильный ушиб, и должно было пройти время, прежде чем она восстановится окончательно. Двух недель могло и не хватить.
С того дня они с Александрой стали неразлучны, а одноклассники изменили свое отношение к Карине. Но ее уже не так сильно тянуло в их общество, поскольку она чувствовала себя взрослее их намного, она не осуждала их за малодушие, просто подойти и элементарно протянуть руку мог любой из них, просто Карина сама не могла поступить иначе и ждала этого от других.
Но, видимо, они были еще слишком маленькими для этого, к тому же Александра была для них авторитетом, неким идеалом, притягивающим к себе и кажущимся недоступным одновременно. И тут оказалось, что их идеал оказался самым обыкновенным человеком, способным получить сильную боль, упасть и лежать пластом, стать беспомощным, не будучи в состоянии даже подняться, чтобы дойти до места старта. Они растерялись, не ожидали такого поворота событий, никто не знал, как вести себя в такой ситуации, даже преподаватель. Наверное, потому что они росли не в детдоме, и когда не нужно им было отстаивать, защищать  интересы, прятать под подушкой случайно найденный в коридоре кусок хлеба, так как на ужин ничего не досталось, стоило опоздать даже на 5 минут и все сметали, ведь дети были голодны, постоянно сводило желудок,  Но со временем Карина поняла что дети действительно не знали, как поступить иначе, и между ними установились достаточно теплые дружеские отношения.
Карина жила у меня уже месяц. Не проходило и дня, чтобы она не заговорила о сестре, и, наконец, я сдалась: ну, хорошо, поехали! Я по интернету узнала адрес квартиры, в которой сейчас жила Тамара Николаевна, как я надеялась, с Валерией. По моим данным, они должны были находиться в Санкт-Петербурге. Был октябрь, в тот день стояла такая же дождливая и слякотная погода, как тогда, когда я нашла Карину, в Бологом. Но только дрожала она теперь больше не от холода, а от волнения перед предстоящей встречей. Ведь они с сестрой толком ничего друг о друге не знали, и девочка волновалась, как Валерия воспримет ее, как у них сложатся отношения. Оказалось, волновалась напрасно, но крайней мере, на данный момент. Горничная, молодая симпатичная девушка, открывшая нам дверь, звонким голосом объявила нам, что Тамара Николаевна отдыхает в санатории, под Зеленогорском, и вернется только через 2 недели. А Валерия уехала учиться в Англию. 
-Но я думала, она должна уехать в следующем году, - растерянно прошептала я.
-Вы знаете, позвонил профессор Оксфордского университета в Лондоне и сказал, что как раз с октября  идет набор на факультет «Бизнеса туризма и гостиничного менеджмента», можно будет пойти на 3-й курс в университет, пройти практику, а потом остаться там жить и работать. Они предоставляют общежитие, и цены там вполне демократичные. Кроме того, в университете существует традиция выплат различных стипендий и грантов за особые достижения и заслуги, в зависимости от степени,  – сказала горничная. Я думаю, это послужит для Валерии прекрасным стимулом продолжить учебу в Англии, ведь перед ней открываются блестящие перспективы и возможности самореализации.
В глубине души я была рада за эту девочку, которую даже еще ни разу в жизни не видела. Но я знала, что Карине внезапный отъезд сестры принес невыносимую боль, хотя она и не подавала вида. Горничная, видимо, догадалась, что мы пришли не просто так, и поспешила нас выпроводить, мотивировав это тем, что у нее много дел по дому.
Но я жестом остановила ее: Подождите, пожалуйста! Эта девочка, с которой я пришла, я взглядом указала на  Карину, – внучка Тамары Николаевны.  Я знаю, что ей нет никакого дела до внучки, и что она имеет к ней только ненависть и злобу, но позвольте сейчас, пока она в отъезде, хотя бы на несколько минут подняться в комнату к Валерии. Карина – ее сестра, они не виделись с раннего детства, она мало чего помнит о Валерии, но в глубине души очень любит ее и хочет найти ее.
-Валерия даже адреса не оставила, - грустно сказала горничная. Честно говоря, я уже волноваться начинаю, потому что она должна была позвонить, как только приедет или хотя бы письмо написать по электронной почте. Но, по моим расчетам, она должна уже 3 дня как быть там, и за все это время она ни разу не позвонила. Я надеюсь, что с ней все в порядке.  Можете пройти к ней в комнату, но только ненадолго. Вторая дверь по коридору – направо.
-Спасибо, - поблагодарила я ее, и мы с Кариной, пройдя по длинному узкому коридору, вошли в комнату к той, которую она считала своей сестрой. Она на самом деле была ее сестрой, просто я так боялась потерять эту девочку и в то же время очень хотела, чтобы она была счастлива.
Комната ее сразу свидетельствовала о том, что хозяйка ее была типичной представительницей «золотой молодежи». Малинового цвета обои, в тон им – ковры на полу, мягкая широкая тахта, на которую так приятно было завалиться вечером и провалиться в сладкий глубокий сон. Стены были увешаны фотографиями с концертов известных рок-групп, на книжных полках стояло много книг по философии психологии, педагогике, классике, деловой и художественной литературе. Безусловно, Валерия была воспитанной, интеллигентной и образованной девушкой. В комнате стоял аромат духов с запахом океана. Не буду говорить, что Валерия имела несколько нарядов на каждый день, когда была возможность, она меняла их по несколько раз в день. В университет – один наряд, на прогулку с друзьями – другой, а на вечеринку – отличный от предыдущих двух, но обязательно какой-нибудь необычный и неповторимый. Она излучала некие флюиды положительной энергии, и те, кто сходился с ней близко,  в скором времени становились ее друзьями.
Она была очень красивой, я видела по фотографии: обворожительная блондинка с ослепительно-красивой улыбкой, завораживающим взглядом огромных фиалковых глаз и роскошными волосами: в нее невозможно было не влюбиться, я ни капли не сомневалась в том, что там, в Англии, у нее были толпы поклонников, как впрочем, и здесь, в Санкт-Петербурге. Я еще подумала, что Карина станет такой же красавицей, как сестра, как только вырастет.
Карина созерцательным взглядом изучала комнату сестры: помимо прочих увлечений, оказалось, что Валерия очень любит рисовать. Она рисует все, что ей нравится, производит сильное впечатление, в том числе и в сиюминутном порыве. В ее комнате было много разных рисунков, я не была специалистом в этой отрасли, но была уверена, что девушка очень хорошо рисует,  и вполне может создавать собственные выставки картин. Одна из картин и привлекла мое внимание. Это была именно картина, выполненная профессионально и вполне способная занять достойное место на любой выставке. Вся она излучала нескрываемую нежность и духовную чистоту.
С картины на меня смотрела хорошенькая маленькая девочка лет 10-ти, в ее глазах без труда читался озорной огонек,  и сами они были очень добрые и озорные! В этой девочке я узнала Карину, сходство было просто поразительным!
Картина была написана совсем недавно, дата стояла 20 августа 2009 года, и название ее совпадало с именем девочки.
Валерия никак не могла видеть свою сестру сейчас, но смогла так точно изобразить ее на картине и передать внутреннее ее состояние именно так, какой она представляла Карину. Она будто чувствовала, что мы приедем, зайдем к ней в комнату и почувствуем ее дыхание в воздухе. Несмотря на то, что ее не было, мы очень остро ощущали ее присутствие. Душою, мыслями мы были с ней.
- Я очень хочу ее увидеть, поговорить с ней хотя бы несколько минут, - сказала Карина, которая не могла прийти в себя от неожиданности, от внезапного прилива положительных эмоций, которые пришли совершенно неожиданно для нее самой.
-Она нарисовала тебя. – нежно улыбнувшись ей, сказала я. Значит, любит и помнит. Кристина, мы обязательно найдем ее. А, может быть, она сама скоро позвонит, мы приедем к ней в Лондон, и вы познакомитесь поближе.
-Все возможно, - подумала Карина и сказала: знаешь, Лена, у меня такое чувство, что я знаю ее уже много лет и что она  для меня - самый близкий
человек на свете. Мы даже не виделись в жизни, но ведь девочка на картине – это я.  Валерия видела меня только в далеком детстве, но так точно смогла изобразить на картине. Я ее очень люблю и хочу поскорее ее увидеть! Я верю, что она позвонит и скажет, что она любит меня и помнит обо мне. Она обязательно позвонит…