Перемена к лучшему

- Миш, а ты что, домой не собираешься? – лукаво улыбаясь, и, заматывая шарфом шею, спросил Андрей.
- Да сейчас иду тоже, – с ноткой раздражения ответил я.
- Ну, побегу тогда, а то ужин остынет!
- Давай, Андрюх, до завтра.
Коллега по проекту Андрей Серпухов прекрасно понимал, сколько невыполненной работы еще было. Он также прекрасно сознавал тот факт, что сроки горели, и отведенного времени у нас оставалось не так уж и много. Тем не менее, Андрюшка был как всегда спокоен, беспечен и невозмутим. «Счастливый ты человек, приятель, вот бы и мне так!» - подумал я.
Серпухов вышел из офиса, аккуратно прикрыв за собой дверь. Я еще несколько секунд смотрел на то место, где стоял Андрей, затем покосился на свой рабочий стол. Он буквально был завален разнообразными документами, чертежами и прочими бумажками. Вот уже на протяжении нескольких недель бедняга не знал уборки. Среди всего этого хлама, в красивой рамочке стояла фотография моей супруги Люси и шестилетнего сына Максимки. В сотый раз разглядывая это фото, я закурил и просидел так еще несколько минут. «Все, домой пора уже, к семье». И, затянувшись напоследок, накинул драповое пальто.

На улице шел дождь. Лил как из ведра. Вокруг почти никого не было, лишь какая-то запоздалая парочка, обнявшись, чтобы уместиться под одним зонтом, семенила, видимо, домой, в тепло и уют. Я сплюнул на асфальт, подогнул повыше воротник и зашагал прочь.
По своему обыкновению, сперва я заскочил в «Сытую утку» пропустить парочку кружечек пивка. Насколько мне не изменяет память, за четырнадцать лет я ни разу не изменил этой традиции. В пивнушке было все как обычно. Будто со вчерашнего дня ничего совсем не изменилось. Все те же пропитые лица, все та же Зинаида Петровна, протирающая столы пожелтевшей тряпкой, все тот же бармен Ибрагим за своей стойкой, да все та же неизменная стойка перед барменом Ибрагимом. По правде сказать, несмотря на то, что разливающий был еврейских корней, он никогда не обманывал, не обсчитывал своих клиентов, а даже, наоборот, наливал иногда сверх положенной нормы, за что был так горячо любим нами, забулдыгами. Мы за своего Ибрагима горой стояли!

- Миха! Здорова! Че стоишь, как не родной?! ****уй к нам, знакомиться будешь!
Это кричал мой приятель Толик. Он сидел за угловым столом, компанию ему составляли два неотесанных мужлана. «Никогда их раньше здесь не видел, - с тревогой подумал я. – Опять связался с кем-то». Толик очень любил заводить сомнительные знакомства и попадать в разные передряги. Прямо дня не мог прожить без приключений на свою задницу.
- Сейчас,  мужик! – проорал в ответ я. – Пива вот возьму и присоединюсь обязательно!
- Вечер добрый, Миш, неважно выглядишь, - своеобразно поприветствовал Ибрагим, когда я подошел к стойке. – Тебе как обычно?
- Как обычно, здравствуй. Да что-то расклеился я в последнее время, верно ты подметил. Устал я, приятель, от такой жизни, наверно, а может погода эта ****ская на меня так действует…
- Ну, ты это… Брось дело то это! От жизни он устал, видите ли! На, вот, отдохни. - С этими словами бармен протянул мне кружку Романовского, налитую до краев. – А насчет погоды ты прав. Льет, что твой душ! Который месяц уже… никакого покоя от него нет! Крыша вон уж протекает, только и успевай теперь стаканы да разную утварь подставлять. На дворе конец ноября, а он знай себе хлещет, да хлещет, гадина! Новости послушать – волосы на башке дыбом встают! Вокруг потопы, наводнения, бедствия там у них разные… Про конец света в придачу залопотали. Эх, глупый же у нас народ пошел. Сами себя запугивают. Сидят по домам теперь и жопы наружу не высунут. Куда мир катится?! Ограбления, убийства, изнасилования… А я вот знаешь что думаю? Одним днем нам жить надо. Ни на кого внимания не обращать и о себе заботиться, да о семье своей. Радоваться втихую своему счастью, понимаешь? И плевать с высокой колокольни на них на всех! Вот так я думаю, - закончив свой монолог, Ибрагим плеснул в стакан портвейна и залпом осушил его. Затем с кряхтением опустился на стул и погрузился в свои думы, подперев кулаком подбородок.
- А ведь может ты в чем-то и прав, старина, - прошептал я. – Может быть…

Позади меня послышался скрип двери и тяжелые шаги человека. Обернувшись, я заметил, как к барной стойке, покачиваясь, направлялся мужчина лет семидесяти. Он с большим трудом вскарабкался на высокий барный стул, стоящий рядом со мной, и пьяным, надтреснутым голосом произнес: «Бармен, водки. Бутылку!». Резкий запах перегара ударил мне в нос. Ибрагим, выйдя из оцепенения, безразлично взглянул на гостя и поставил пред ним бутылку «Беленькой» и граненый стакан. Затем отошел к кассе и принялся писать свои отчеты. «Наверное, чтоб  гадостью этой не дышать слинял, - подумалось мне. – Ну и я, пожалуй, пойду. Толик там заждался наверно». Я посмотрел в сторону углового столика. Анатолий, по всей вероятности, абсолютно не скучал. С горевшими от азарта глазами, авантюрист играл в трынку со своими новоиспеченными товарищами.

Я снова обратил внимание на своего соседа. Вот так раз! Успел уже треть бутылки осушить! Любопытно, что могло его заставить так наклюкаться? С виду вроде как нормальный дядька и одет прилично…
- Сынок, сынок… как же я так? А? Не уберег я тебя, сыночек мой миленький… как же так я?.. – еле слышно зашептал старик и посмотрел на меня пьяными слезящимися глазами.
Мне стало не по себе, как-то жутко, по телу побежали мурашки, во рту пересохло. Откуда я его знаю? И лицо, и голос, все это мне было до боли знакомо.
- Что? Что вы говорите? – спросил я. – У вас случилось что-нибудь? Я могу чем-то помочь?
- Только ты один. Один ты и в силах мне помочь, Мишутка… - прохрипел старик.
Что?! Откуда этот проходимец мое имя знает?! Да еще так… Мишутка… Меня ж так мамаша в детстве ласково называла!
- Очнись! Послушай меня! – Он уже тряс меня за плечо и голос его все нарастал. – Измени свою жизнь, заклинаю тебя! Слышишь меня? Изменись, иначе потеряешь все самое дорогое, что у тебя есть!
Я не мог слушать его больше. Кровь заледенела в жилах, в висках стучало. Я смотрел в будущее. В свое будущее. Теперь я понял. Этот дряхлый старик, это человеческое отродье и был Я! Дальше все происходило как в жутком кошмаре. Кажется, я упал. Вокруг меня бегали какие-то люди, кричали Ибрагиму, чтоб вызвал скорую. Закрыв глаза, я еще какое-то время слышал издалека бормотание старика: «Измени, измени…». Потом все стихло, я провалился в пустоту.

Я очнулся у себя дома, в постели, весь в холодном поту. Рядом мирно посапывала Люська. По подоконнику монотонно стучал дождь. «Боже праведный, что же это было такое? Неужели сон? Никогда мне раньше не приходилось видеть таких странных и реалистичных, как явь, снов!». Я посмотрел на часы. Было полтретьего. До утра еще так долго, а спать уже совсем не хотелось. Я осторожно встал с кровати, так, чтобы не разбудить жену, и на носочках прошел в кухню. Закурив сигарету и достав из холодильника пакет молока, я уселся в кресло, да так и просидел до рассвета, листая потрепанный сонник.

Сегодня 24 декабря. Воскресный день. Мы с семьей отправились на прогулку. В голубом безоблачном небе радостно светит солнышко, и ослепительный снег заставляет нас жмуриться. Мы с Люсей не спеша идем, держась за руки и вдыхая зимнюю свежесть этого чудесного утра, а впереди нас бежит наш сын Максимка со своими неразлучными санками. И, вдруг, я вижу слева от себя того самого старика из сна! Он сидит на скамейке, улыбается мне своим беззубым ртом и добродушно подмигивает.
- Люсь, смотри туда! – вполголоса произношу я, повернувшись на миг в ее сторону.
Но там, куда я только что указывал, никого уже не было. Лишь одиноко стояла скамейка, припорошенная белым снегом.