Tempora mutantur, et nos mutamur in illis

Tempora mutantur, et nos mutamur in illis*

Учитель, брат, человек, высшее создание в глазах моих! Тебе пишу эту печальную повесть. Тебе посвящаю эту историю. Тебе. Прости мой грешный язык за чрезмерное поклонение. Пред тобой стою я на коленях. Тебе решать, что за казнь мне будет уготована. Лишь ты будешь суд вершить над грехами души моей, лишь тебе даровано право произнести Слово, только твоя секира взметнется ввысь и опустится молниеносно и точно вниз, только твои холодные светящиеся глаза пронзят укором душу мою. Только так. Только так.
Брат, прости меня. Прости, прости, брат! Я никогда не смогу стать таким, как ты. Я всегда буду отрицать нашу схожесть. Брат, я предал тебя. Я совсем не такой. Не такой как ты. Не такой.
Учитель, сколько розг сломал ты о мою спину? Сколько гнева пришлось тебе выплеснуть? Сколько желчи вытекло из уст твоих, когда ты учил меня? Много! Ты сам знаешь это. Учитель, я не прошу у тебя прощения, я склоняю голову пред тобой. Учитель, спасибо тебе, спасибо тебе, спасибо.
Человек, пришелец, иной оглянись! Я позади крадусь. Я не миф в твоем воображении, я существую. Но я изменился. Да, я изменился, как и ты, мой друг. Как и ты.
Пустыня. Я брел по ней. Я что-то искал. Но что я искал? Проклятье искал я. И я нашел его. Я забрал его и притащил сюда. И только теперь, только сейчас я понял, что не проклятие это вовсе, а Дар.
Неделя прошла, и за неделю я не писал здесь ни строчки. Но я обещал посвятить эту историю тебе, я обещал написать ее тебе, и лишь тебе читать ее. Я продолжаю. Я снимаю шляпу с головы своей. Я приветствую тебя вновь, молясь, восклицая и плача.
Я заранее устлал дорожку лепестками из роз, чтоб почтить твое шествие по ней. Я выучил великое множество пьес, чтоб сыграть их тебе. Я придумал театр и наполнил твою чашу красным напитком.
Мой первый и самый непростительный поступок. Я не должен был появляться на сцене, но я появился. Увы.
Мой второй непростительный поступок. Мне следовало готовиться и набираться опыта, но я появился здесь без опыта и подготовки, такой как все, за что поплатился впоследствии. Ах.
Мой третий непростительный поступок. Я во всеуслышание произнес свое истинное имя. Я поклялся своим именем пред всеми. Аминь.
Я попался. Меня скрутили цепями и узами. Связали, сковали, приколотили. Отрубили мой черный шлейф и подрезали пепельные волосы. Пытку за пыткой переносил я, шагая так по песку мокрому. И в таком виде, страшном и обреченном, я дошел до тебя. И когда посмотрел на тебя, увидел душу твою, и настолько восхитился и проникся уважением, что и забыл совсем о грузе своем. «Господи!» - воскликнул я: «Я ль обреченнее, этого создания? Я ль печальнее? По силам ли мне участь подобная? Нет, не по силам еще. Дорасти мне нужно. Каюсь, высоко мнение мое о себе было, да верным оно не являлось».
Начали меня мучить сомнения, грызть меня, яду подливать в горячие мысли. Я стал спорить с собой, со всеми, кто встретится, кто покажется, померещится. Все врагами моими стали, не только мои мысли. Я пел гимны войне своей. Я прославлял ее. Я любил ее. Война стала для меня всем. В какой-то момент я лишился всех сил и остановился. Оглянувшись, я увидел, что ушел слишком далеко, я уже никого не видел ни вдали, ни поблизости, я был один там. Я испугался и закричал в отчаянии. Потом открыл глаза и проснулся.
Я видел перед собой прекрасный букет из всевозможных цветов, но больше всего меня впечатлил фиолетовый, я увидел над ним ореол белого цвета скрывающегося за мраком черного. Но мой голос сказал, что это «синий». Мой смех нарушил всю гармонию цветов, и они исчезли. А в голове появилась мысль «Tempora mutantur, et nos mutamur in illis».

*Tempora mutantur, et nos mutamur in illis - Времена меняются, и мы меняемся с ними