Любовь зла

          Фото: Антонида, Николай, Галина -
                (из домащнего архива)               

Раиса и  Антонида  - сёстры. Разница между ними три года, но с первого взгляда  понять, кто из них старше — не возможно.  Да и вообще, они настолько разные, словно  вовсе  и не родные.

Раиса — личность общительная, весёлая, порой необузданная.  У неё много друзей, приятелей и просто знакомых: всегда и везде — она душа компании. Смешные, весёлые истории сыплются из неё, как из рога изобилия. Шуток-прибауток, сказок-присказок, песенок-припевок она знает столько, что даже диву даёшься.

Рая не красавица и к своей внешности относится с пониманием и юмором: «нос картошкой — глаза, как у кошки». Но от кавалеров — отбоя нет: видно, дело тут вовсе не в красоте. Даже сейчас, когда ей почти тридцать три, и на руках восьмилетняя дочь Тамара, мужчины не могут пройти мимо неё равнодушно.
-Горбатого — могила исправит! - иногда поговаривает её мама, Любовь Дмитриевна, с нежностью и жалостью поглядывая на старшую дочь. - Всё такая же шалая, как и в детстве: жизнь идёт, а она не меняется.

В отличие от сестры, Тоня — красавица: чёрные волосы шикарной волной по плечам, тёмно-карие глаза, фигура, как у фарфоровой статуэтки, тонкое, интеллигентное лицо, прямой носик, пухлые, красивого рисунка, алые губы.  Но она слишком строга, малообщительна и малоразговорчива. Видимо поэтому, зачастую, воспринимается, как старшая, из двух сестёр.

И в восприятии жизни они различны: с самых детских лет Тоня любит получать подарки, а Рая — дарить их. Старшей сестре кажется, что нет ничего лучше, чем видеть счастливые глаза человека, которому подарили то, о чём он давно и втайне мечтал, поэтому она заранее старалась узнать о этом тайном желании и  неожиданно преподнести это, радуясь сему факту, пожалуй, даже больше того, кому подарок предназначен.

Через пару дней у Тони день рождения, а подарки готовы уже давно. Любовь Дмитриевна собрала для младшей дочери два неподъёмных  узла. Там и пара китайских пуховых одеял, и подушки, и роскошные китайский покрывала с яркими райскими птицами, очень модными и дефицитными в их краях. Всё это Раечка приобрела по случаю, конечно же с переплатой, из-под полы. Ей и самой нравятся эти вещи, но мама сказала:
-Зачем они нам? Наши тоже неплохи. А у Тони — молодая семья... Она на виду. Ей нужнее.

И Рая не стала спорить. Нужнее — так нужнее.  Мама знает лучше: она старше, она опытнее, а значит — мудрее. Она — мама, и этим всё сказано.

Вообще Раиса не жадничает никогда: она уверена в том, чем больше отдаешь, тем больше получаешь взамен, даже  тогда, когда Любовь Дмитриевна настояла на том, что приобретённое ею с таким трудом китайское манто, лучше подарить на день рождение младшей сестре.

-Зачем оно тебе? - убеждала Раечку мать. -  В своём гараже ты и в пальто хороша. Тем более оно у тебя почти новое: в прошлом году покупали... Да  и куда здесь ходить в манто: в совхозе две улицы и  один переулок?...
-А Тоне есть куда ходить? - на секунду засомневалась Рая.
-Конечно, есть! Она всё-таки не в гараже работает, а в восьмилетней школе!  Там учителя: люди образованные — не то, что твоя шоферня!

Раиса в ответ только тихо вздохнула и сняла приятное на ощупь, почти невесомое манто, передавая его, в крепкие ещё, мамины руки.
Кинув внимательный взгляд на опечаленное лицо дочери, Любовь Дмитриевна попыталась успокоить её;
-А себе ты ещё достанешь!
Рае очень хотелось запротестовать в ответ:
-"Как же, достанешь!  Это с большим трудом выцарапала. Ведь предназначалось манто жене главного инженера совхоза Бойко Анастасие Николаевне, и я увела его прямо у неё из-под носа, можно сказать. Другого такого случая  не предоставится".

Но через минуту она уже думала:
-"Впрочем, оно, наверное, и к лучшему. Если Бойко увидит меня в этом манто... Даже боюсь представить, что произойдёт... В два счёта из совхоза вылечу".

В конце недели Рая отпросилась с работы, и в пятницу, с последним автобусом отправилась в соседнюю Курганскую область, где жила Тоня со своим молодым мужем Сидоровым Николаем. Дорога недальняя по Казахстанским меркам — всего двадцать пять километров, но грейдерная дорога, избитая многими тысячами автомобильных колёс, мотала автобус из стороны в сторону, как на волнах,  разъярившегося от непогоды, бурного океана. Впрочем, Раечка не замечала этого, потому что в мыслях уже была в посёлке Берёзовском, у сестрёнки, представляя себе, как та будет рада таким царским подаркам.

Автобус прибыл в посёлок в начале седьмого. Едва только Раиса выгрузилась  со своими узлами, как проходящая мимо женщина,  укоризненно сказала ей:
-Что стоишь тут?! Там твою сестру убивают, а ты рот разявила и ворон ловишь! Беги быстро!

Рая подхватила узлы, и бросилась в ту сторону, где жила Антонида с мужем и маленьким сыном Олежкой. Недалеко от их дома, прямо на улице, Тоню избивали трое: её муж Николай, Сидорка — его мать, и младшая  сестра Галина.
Тонечка лежала на земле, прикрывая лицо руками, и только слабо стонала при каждом ударе. Она даже не оборонялась, и это так поразило Раису, что она вскипела:
-Что же вы делаете, сволочи?! Втроём, беззащитную женщину бьёте?! Как у вас только руки поднимаются?!

Она оставила вещи  у дороги и бросилась на защиту сестрёнки. Справиться с женщинами не составило особого труда: через пару минут Сидорка летела кувырком в канаву, охая и матерясь. Галина, хоть и много моложе Раисы, тоже сопротивлялась недолго: один на один воякой оказалась не слишком ловкой. Женщина свалила девку на землю и протащила физиономией по растрескавшейся, шершавой земле, как морковку по тёрке. Галина взвыла от боли, сразу потеряв  весь свой воинственный пыл.

Сложнее было с «Сидором»: мужик он молодой, хоть и слегка поддатый, воинственный, сильный. Он махал, как мельница, кулаками, от которых трудно было уворачиваться. К тому же всё старался ударить кованным сапогом. Пару раз попал.
Раиса поняла, что с этим быком не справиться и тогда она пошла на хитрость:  сначала, набрав горсть песка, засыпала ему глаза, потом ткнула в глаз пальцем. Он взвыл от боли, хватаясь за глаза и, называя её последними словами.

Старая Сидорка, как резанная, кричала, лёжа в канаве:
-Убила, сука! Убила! Помогите! Спасите!
Но на улице кроме них никого не было, и её вопли остались без ответа.
Пока Николай продирал глаза, а Галка вытаскивала мать из канавы,  Раиса подхватила сестру и узлы и потащила в дом. А там, девятимесячный Олежка заливался слезами,  заходясь в плаче, и Тоня кинулась успокаивать сынишку.

Рая уронила узлы на пол, мгновенно теряя силы. Её трясло, как в лихоманке: зуб на зуб не попадал. Женщина села на лавку  возле стола, пытаясь успокоится, после неожиданной встряски.
Через несколько минут вернулась  Антонида.  Всё лицо её было в ссадинах, чёрные волосы, как сединой, подёрнуты пылью, рукав у нового платья, сшитого специально ко дню рождения, оторван.

Рая выглядела не намного лучше. Сёстры посмотрели друг на друга и рассмеялись.
-Ну что, сестрёнка, с крещеньицем тебя? - поинтересовалась старшая сестра.
-Спасибо, - морщась от боли, разбитыми губами улыбнулась в ответ Тоня. -  Тебя — тоже. 
-Выпить что есть? - поинтересовалась Рая. - Потряхивает  меня что-то: никак не успокоюсь.
-Посмотрю сейчас. Если Николай не всё выпил... - пообещала Антонида, скрываясь в соседней комнате.
И через пару минут:
-Водка подойдёт? Почти полбутылки осталось.
-Наливай, сестрёнка: выпьем за твой день... Заслужили.

Сёстры выпили по стопочке, закусывая стоящей на столе, уже остывшей картошкой и солёными грибочками. Немного помолчали, глядя друг на друга.
-Надо же: не действует! - констатировала Раиса. - Словно воду выпила: ни вкуса, ни запаха...
-Может ещё по стопочке? - поинтересовалась Тоня, хотя  была человеком не пьющим.
-А давай! - махнула рукой Рая. - Сейчас это для нас с тобой лучшее лекарство.

Выпили ещё по стопке и только после этого стали немного отходить: раскраснелись, заговорили, завспоминали, заплакали. Тоня плакала от боли и обиды, а Рая — от жалости к сестрёнке с её, как казалось, неудавшейся семейной жизнью.
-А знаешь что, дорогая, - неожиданно предложила она, - бросай ты всё это к такой-то бабушке!  Олега я заберу к себе, а ты поезжай в Кустанай... Женщина ты молодая, красивая — ещё сможешь устроить свою жизнь... Не в пример теперешней.
-Ещё чего?! - вскинулась Тоня. - Твоя Тамарка без отца...  Хочешь, чтобы и мой Олежка без отца был?!

Потом сёстры мылись в баньке на краю огорода, и Раиса с усердием тёрла спину сестрёнке, пытаясь оттереть, как ей показалось, грязь, оказавшуюся при ближнем рассмотрении синяками, усыпавшими её спину, как огромными веснушками.
После баньки сёстры, распаренные, успокоившиеся, вновь сидели на кухне.

Рая распаковывала узлы, собранные матерью, выкладывая подарки на лавку. Казалось они совершенно забыли о том, что произошло с ними всего пару часов назад. Они не виделись   несколько месяцев, поэтому спешили поделиться  тем, что произошло  с ними за это время.

Начало темнеть, и Тоня зажгла керосиновую лампу, потому что с электричеством  снова были какие-то проблемы. Неожиданно открылась входная дверь, и к ним на кухню влетела Галина, а следом за ней её ухажёр, двухметровый  Лёшка Борисенко.

Лицо Галины, красное и опухшее, было похоже на подушку из глубины которой выглядывала кнопка носа и пара бусинок глаз. Она разразилась такой отборной бранью, которую даже Рая, работающая среди матерщинников- шоферов,  никогда не слышала.

Едва Галка замолкла, как из-за её спины выступил Лёшка, на ходу засучивая рукава рубашки, всем своим видом  давая понять, что ничего хорошего от него не дождаться.
-Ах ты, старая б... ! Зачем ты Галке лицо бритвой исполосовала?!  Сейчас я тебя здесь одной левой упокою...

Антонида  от страха начала икать, готовая в любую минуту сползти под лавку, а Рая лихорадочно соображала, как выйти из этого положения с минимальными потерями и, не придумав ничего лучшего, схватила со стола горящую лампу и отчаянно закричала:
-Сейчас я вас обоих здесь спалю! Живьём!
Вид у неё был такой непреклонный и воинственный, что сомневаться не приходилось: она выполнит свою угрозу, не дрогнет. И Галка c Лёшкой пулей вылетели из дома, чертыхаясь и проклиная всё  на свете.

Раиса закрыла за ними дверь и вернулась на кухню.
-Что же это ты, сестрёнка, двери-то не закрываешь? - поинтересовалась она. - Так и до беды недолго...
На следующий день Тоня и  Николай помирились, обвинив во всём Раису.
-Смотри, Рая, что ты наделала?! - с обидой пеняла Тоня, показывая за заплывший, слезящийся глаз мужа. - Ты же ему чуть глаз не выколола.

Рая удивлённо посмотрела на младшую сестру и сказала с сожалением:
-Ну и дура же ты, Тоня!
И потом неожиданно сделала вывод:
-И бьют тебя, видно, за дело.
В тот же день она уехала домой на попутной машине, думая дорогой о превратностях жизни, о том, что любовь, видно, зла: полюбишь и козла...