Амуры

Амур-батюшка тяжело нёс свои воды, набирая силу в лесах Манчжурии и до самого Татарского пролива, отделяющего материк от каторжного острова Сахалин. Сколько  амурской воды утекло за сотни лет освоения этого дальневосточного рубежа Российской державы! Лесные, водные, пушные и минеральные ресурсы огромного по площади русского далёкого края всегда привлекали к себе завистливых соседей. Япония, страдающая от недостатка территории для своего многочисленного народа, постоянно завистливо поглядывала на русский Дальний Восток, не скрывая желания отторгнуть его от России.
История войн с Россией не оставляла соседям надежду на аннексию русского Дальнего Востока. История учила, что Россию невозможно победить, потому что её поражения ничем не отличаются от её побед. Захват Порт-Артура, разгром русской тихоокеанской эскадры, сухопутная интервенция во время гражданской войны в России обернулись для Японии поражениями на Халхин-Голе и разгроме в Монголии. Призрак Наполеона, вошедшего с триумфом в Москву и после этого загубившего на зимних дорогах России свою 100-тысячную, хорошо вооружённую и обученную армию, бродил и в сопках Манчжурии. Он задумчиво смотрел в неприветливые воды Амура, пытаясь найти ответ на вечный вопрос: «В чём сила России? В силе её или слабости?»
По-видимому, этот же вопрос мучил и командование японской армии, и не находил ответа, потому что японцы не решались всю войну, даже, когда танки Гудериана подошли к окраинам русской столицы, пересечь дальневосточные границы России.
Матрос-радист Борис Степнов почти всю войну просидел в наушниках, пеленгуя взлёты японских истребителей с приграничных аэродромов. Он неплохо овладел японским военным языком с помощью профессионального переводчика, приписанного к его отряду радиоразведки. Служба в отряде была напряжённой в связи с круглосуточными дежурствами и нехваткой радистов, знающих японский язык. Поэтому война для матроса-радиста превратилась в непрекращающийся воздушный бой без выстрелов и смертей. Днём и ночью в ушах Бориса Степнова звучали команды на взлёт и посадку, данные воздушной разведки, шутки японских пилотов в адрес русских, трусливо забирающихся при встрече с самураями в свои берлоги. Монотонность и напряжённость военной работы в отряде радиоразведки выдерживали не все. Кое у кого, как говорится, «слетала крыша». Один из матросов вдруг заговорил на японском языке, напрочь забыв русский. Сначала его причислили к дезертирам и хотели отдать под трибунал, но на этапе следствия в Хабаровске врачи-психиатры поставили ему диагноз «Языковая шизофрения с частичной потерей памяти» и упекли в психиатрическую больницу.
Чтобы отвлечься от навязчивой японской речи, постоянно звучащей в ушах, Борис Степнов рисовал. Он рисовал на любой бумаге, попадающей под руку: в клеточку, в линейку, белой, синей, розовой, расчерченной на бланки, журнальной, блокнотной и ещё чёрт знает какой!
Борис рисовал командиров, рядовых матросов, лес, Амур, речные обрывы,  манчжурские горы за рекой, восходы и закаты солнца – всё, что возникало в натуре перед его глазами. Не рисовал он только здания радиостанции перехвата, её антенны, и всё, что относилось к войне. Когда его назначили редактором стенгазеты, Борис начал рисовать вождей пролетариата, выдающихся военных начальников, смешных япошек и их самолёты, пронзённые радиомолнией.
Перед самым началом наступления станцию ликвидировали и личный состав распределили по катерам Амурской флотилии. Когда прозвучала команда наступать, катера набрали скорость и, не снижая её, мчались до самой китайской границы.  Там корабли 3-й бригады Краснознамённой Амурской флотилии вошли в приток Амура, реку Сунгари, и двинулись в направлении Харбина. Катера оказывали огневую поддержку сухопутным войскам, быстрыми темпами двигавшимся вглубь Манчжурии, преодолевая сопротивление Квантунской армии. Японцы, услышав рокот речных катеров, выходили к воде с поднятыми руками и бросали свои старые винтовки с коротким штыками в воду. Дав для острастки очередь по воде из пулемётов, катера, не останавливаясь, мчались вверх по реке, выполняя приказ дойти до Харбина. Благодаря многократному превосходству в технике и численности войск, стойкости и храбрости русского солдата, советские войска под командованием маршала Василевского за 25 дней закончили Манчжурскую операцию по разгрому Квантунской армии. Амурская флотилия в боях потеряла убитыми 32 человека из 12500 человек личного состава, что для такой масштабной операции в те кровопролитные времена считалось победить без потерь. На катере, где находился Степнов, не пострадал никто, так как он не разу не был обстрелян ни с воды, ни с берега.
Разгром Квантунской армии произошёл так быстро, что войска, перебрасываемые на восток с западного фронта, не успели прибыть на станцию назначения и повернули обратно. Напрасными были санитарные потери в личном составе, превосходящие боевые потери на советско-японском фронте. Солдаты гибли от голодухи, цинги и болезней железнодорожных вагонов, набитых  людьми теснее, чем загружают их скотиной.
Население Харбина, китайцы, встретили советские войска с радостью и благодарностью за освобождение от японских оккупантов. Японцы не считали китайцев за людей.
 Военные катера стояли, причаленные к берегу, почти в центре города. Личный состав Амурской флотилии был отпущен  в увольнение в связи с молниеносной и победоносной войной с Японией.
Борис со своим корешом Лехой, старшим матросом, познакомился в китайском ресторанчике с двумя китаяночками, симпатичными девчонками лет семнадцати-восемнадцати.  Ресторанчик был похож на временное уличное кафе и выставил свои столики почти посреди улицы, усыпанной всяким мусором. Матросам, выбравшимся из уссурийских лесов и отвыкшим напрочь от женского общества, нравилось всё: и прислуживающие китаянки, и ресторанчик, и пахучее рисовое кушанье с рыбой, и рисовая водка, и даже мусор, напоминающий о бывшей гражданской жизни, оставшейся где-то далеко-далеко.
Гостеприимные китайцы не просили у русских матросов денег. Да, по правде говоря, их у них и не было. Матросы обычно рассчитывались мылом, мясными консервами, тельняшками, фляжками, алюминиевой посудой, армейскими  термосами, десантными ножами и даже списанными бушлатами. Хозяин ресторанчика для расчёта пригласил матросов к себе в дом и, получив положенное, оставил их с двумя девушками, прислуживающими матросам в ресторанчике. Одна из китаянок, шустрая и такая узкоглазая, что глаз не было видно, поманила Лёху пальчиком и ушла с ним в соседнюю комнату. Вторая девушка рассмеялась и выбежала на улицу. Борис последовал за ней и, приземлившись на стул, почувствовал, что опьянел и хочет спать. Веки стали тяжёлыми и Борис с трудом удерживал их, чтобы они не сомкнулись окончательно. «Рисовая водка. Дрянь порядочная. Не то, что наш флотский спиртяга! Когда же выйдет Лёха? Неужели ему повезло, и она ему даёт?!» – мелькало в затуманенном мозгу Бориса.
Очнулся моряк от воплей. Возле входа в дом какой-то пожилой толстый китаец палкой лупил девушку, с которой уединялся Лёха. Сам морской кавалер растерянно стоял рядом и наблюдал за лупцовкой своей случайной подруги. Китаянка что-то выкрикивала на своём языке и тыкала в сторону Лёхи. К месту происшествия стали сбегаться любопытные.
«Не хватало ещё патруля и гаупвахты!» – испугался Борис, вскочил с места, схватил Лёху за руку и потащил его прочь от гостеприимного ресторанчика.
На следующий день Лёху арестовали и судили полевым судом за изнасилование местной жительницы, жены китайского коммуниста. Следователь, допрашивавший Бориса, спросил его, что тот может рассказать о происшествии, и видел ли он, как происходило изнасилование? Борис сказал, что он находился на улице и не знает, что происходило в доме, но криков китаянки он не слышал.
- Покрываешь дружка? – усмехнулся следователь. – Ишь амуры развели на Амуре! Скажи спасибо, что никто из китайцев не указал на тебя, как на участника изнасилования. Вместе бы встали к стенке!
- К какой стенке? – не понял Борис.
- К расстрельной!
Борис не знал, как близко он подошёл к этой самой расстрельной стенке. Выручил его партбилет, который он получил незадолго до наступления. Политорганы позаботились о том, чтобы в бой пошло как можно больше коммунистов, готовых бесприкословно умереть за советскую Родину. Расстреливать члена ВКП(б) ради члена КПК* – это было уже слишком. На первый раз молодой коммунист Борис Степнов отделался строгим выговором с занесением в учётную карточку.
Беспартийного Лёху расстреляли показательно на площади перед ресторанчиком, где он вкусил любовь коварной китаянки, показавшей на военно-полевом суде, что русский матрос её насиловал, а муж чудом спас от смерти. Командование решило продемонстрировать китайскому населению Харбина, что оно находится под защитой сурового советского закона, и, что русские пришли к ним, как освободители, а не как оккупанты.


*КПК – Коммунистическая партия Китая