Однажды проснувшись

повесть

                ОДНАЖДЫ ПРОСНУВШИСЬ

                1

     В баке горел мусор.  Горел,  наверно,  всю ночь.  Едкий дым резал
глаза.  Смотреть в бак не хотелось,  но я знал, что смотреть больше не
на что. А на что смотреть? На развалины домов? На трупы?
     - Пошли домой,  Андрюх,  - сквозь треск горящего мусора услышал я
голос Гриши Топорова.
     - У меня нет дома, - ответил я.
     На самом деле я отлично понимал,  может каким-то кусочком подсоз-
нания,  что никаких развалин и трупов нет. Просто я хотел все это уви-
деть и уже не мог скрывать эти мысли в мечтах,  делая  их  реальностью
хотя бы для себя.
     - Ты опять за свое? - не унимался Топоров.
     Конечно,  все  вокруг  осознавали,  что у меня не все дома, но на
самом деле никто не подозревал - на сколько... и как.
     Вообще, быть "с приветом" не так уж и плохо.  Можно понять других
сумасшедших, или определить, что человек только притворяется.
     Топоров ушел.  А был ли он когда-нибудь на самом деле, этот Топо-
ров, или нет... Трудно однозначно ответить. На самом деле здесь весьма
сложно разобраться.  Кто-то скажет: если я что-то вижу или слышу - оно
существует.  Как у них все просто. Я был бы рад с ними согласиться, но
тогда   мне  пришлось  бы  поверить  в  то,  что по ночам перед сном я
слышу чей-то разговор, что за мной  постоянно  ходит  странная  бабка,
очень похожая на вампиршу. Я ведь вполне понимаю, что всего этого нет,
что все это я сам же и придумал, но кто разберется - что тут правда, а
что - нет.
     Вот вчера я застрелил Петра Кабанова. Так ли это? А может мне все
привиделось?  Для получения ответов на подобные вопросы я придумал не-
что вроде системы. Например...  Зачем я его застрелил? Не знаю. Из че-
го? Не знаю. Каков ответ? Никого я не убивал, зато весьма красочно все
придумал. Тем более,  что такое кровожадное признание я делал себе  не
впервые. Месяц назад я был уверен,  что убил ту девченку, что выловили
из реки с перерезанным горлом. Только тогда воспоминания о моем мнимом
преступлении пришли лишь после обнаружения трупа.  А сейчас и трупа-то
никакого не было.  Вскоре я увижу Кабанова в школе и  все  встанет  на
свои места.
     Я  и  музыку в уме могу сочинять. И она там играет не хуже, чем в
магнитофоне. Вот так клево мне живется.

                2

     Утром надо было опять собираться в школу. Как я это не любил. До-
вольно утомительно для мозгов.  Оденешься,  позавтракаешь,  дойдешь до
школы,  а потом...  проснешься и поймешь,  что ты еще не одевался,  не
завтракал и уж тем более не бежал в школу.
     Я помахал  бабуле-вампиру,  смотрящей  на  меня  сквозь окно моей
спальни и стал не спеша одеваться.  Родители уже ушли.  Дома никого не
было. Не считая меня, конечно.
     В дверь позвонили,  хотя скорее всего это просто опять  останови-
лось мое сердце.  На всякий случай я накинул рубаху (брюки я уже успел
натянуть и так) и побрел к входной двери.
     Еще раз остановилось сердце (или позвонили в дверь). Странно, а я
даже не задыхаюсь, и бабка не исчезла. Обычно, когда у меня останавли-
вается сердце и начинает звенеть в ушах,  куда-то девается бабка-надс-
мотрщик. Зато становятся громче голоса в голове. Сейчас не наблюдалось
ни исчезновения бабки, ни голосов.
     Значит все-таки звонили в дверь.
     Я открыл. Это был Серега Гаков.
     - Все спишь? - весело спросил он, если он вообще существовал.
     Что тут ответишь?
     - Уже нет.
     - Собирайся,  пошли в школу.
     Вроде бы он ничего обидного не сказал, но я прямо вспыхнул.
     А то  я  сам  не знаю,  что мне надо собираться и идти в школу!!!
Правда,  может никакой школы и нет. Так и Гакова может совсем не быть.
Так что все в расчете.
     Днем раньше я был уверен в том, что школу взорвали вместе со всем
городом, я даже сочинил стишок на эту тему. А теперь я опять собираюсь
в эту школу. Не логично.
     С этими мыслями я дооделся,  позавтракал, собрал учебники и вышел
к Гакову, ждавшему на лестничной площадке.
     - Сколько ж тебя ждать! - уж слишком зло крикнул он.
     - Развалился ты из-за десяти минут, - пристыдил его я.
     - Какие десять минут! Я тебя полчаса с лишним ждал.
     Видно,  на раздумья я потратил слишком много времени. С ощущением
времени  у  меня тоже проблемы. Но главное не подавать вид, что что-то
не так как надо. К любой жизни можно приспособиться. Более семи лет (с
самого  рождения)  я  прожил в своем мире - в красивом и сказочном ми-
ре,  где все было по моему. Потом я осознал себя в реальности, я прос-
нулся.  Говорят,  что  я  был аутистом, но меня тошнит от одного этого
слова.  По  моему  это состояние называется кататонией, а не аутизмом.
Может  не  я,  а  все вокруг - аутисты. Но, как бы то ни было, об этом
знают  только  мои  родители,  которые  в свою очередь, думают, что со
мной  теперь все в порядке, и что эти семь лет я чем-то болел - чем-то
не  связанным  с  разумом.  А я никому и не говорю, что я что-то такое
странное  вижу  или  слышу или думаю или помню. Может все люди - такие
как я и тоже делают вид, что с ними все в порядке...
     Откуда  я  понял,  что со мной что-то не в порядке, что то, что я
вижу  -  не нормально? Догадался, я же не умственноотсталый! По людям,
по  книгам,  по  фильмам  и  прочим  продуктам  деятельности  разума и
догадался.  Взять к примеру бабку-вампира. Простые люди довольно бурно
реагируют  на  подобные  вещи, значит - это не нормально. А голоса? Их
больше   ни   кто   не  слышит,  кроме  психов  в  некоторых  довольно
познавательных книгах. Значит, я - псих? Не согласен...
     Тогда кто я?

                3

     Возле школы бурлила толпа учеников, их родителей и учителей.
     Меня, как всегда в таких случаях,  стал разбирать  неудержимый  и
какой-то животный страх. Еще я заподозрил, что Серега Гаков специально
привел меня сюда - на растерзание этой толпе.  Но ничего, главное - не
подавать виду, что что-то не так.
     Бабка исчезла. Сейчас будет трясти.
     - Погоди,  Серег, я сейчас, - выпалил я и кинулся к скоплению де-
ревьев и густых кустов возле школы.
     Серега небось подумал: побежал по нужде.
     Когда все кончилось я вернулся к Гакову.  Он терпеливо меня дожи-
дался  возле школьных ворот.  Он привык всегда и везде меня ждать.  Но
ему,  почему-то , нравилось со мной общаться. Мне это в некоторой сте-
пени льстило, но причин этой привязанности я найти не мог.
     - Скоро звонок,  - сказал Серега.  - Пошли в класс, а то не успе-
ем... Директору попадемся, чего доброго...
     Я с ним, конечно, согласился, и мы пошли на урок.

                4

     - Понятие корня третьей степени близко к понятию обычного  корня,
- объясняла нам Екатерина Ивановна.  Ее через-чур заумная болтовня по-
чему-то вызывала во мне прилив довольно-таки странного страха - страха
не понять.  Мне казалось,  что если я все это не пойму - я умру.  Умру
прямо здесь, за этой партой, уткнувшись мертвым взглядом в спину Ната-
ши Галкиной.
     И тут я умер. Я был мертв и мое сердце не билось. Я оглядел класс
и улыбнулся: никто не заметил, что я умер. Тогда я ожил: зачем умирать
за партой, тем более если этого никто не замечает.
     - Замятин,  - обратилась ко мне Екатерина Ивановна, - Сколько бу-
дет тангенс сорока пяти градусов?
     На вчерашнем уроке,  когда мы все это повторяли , я запомнил дос-
ловно практически все сказанное.  Я смог бы все  повторить  еще  перед
сном,  но с утра я забыл все начисто:  настал новый день, и неприятные
эпизоды дня прошедшего должны быть забыты.  Почему прошлая тема  урока
попала  под определение неприятных эпизодов,  я не знал.  Я не помнил.
Вроде бы к знаниям я испытываю только тягу...  Наверно, во время урока
случилось что-то неприятное для меня.
     Раньше я запоминал свои неприятности,  и они впоследствии достав-
ляли мне  массу  хлопот:  я  их  постоянно вспоминал и мне становилось
страшно от того,  что они со мной случились,  и от того, что еще может
произойти, а произойти может нечто гораздо страшнее произошедшего.
     - Я не помню, - ответил я учительнице. - Можно я сейчас все быст-
ренько подсчитаю?
     - Садитесь,  Замятин.  Считать будете дома.  Соловьев, надеюсь вы
успели  подсчитать тангенс сорока пяти градусов,  пока Замятин пытался
вспомнить ответ.
     Не помню,  чем там кончилось дело. Возможно никакого тангенса со-
рока пяти градусов и не существовало.  А может,  я  этот  урок  вообще
проспал дома,  а пришел только ко второму, и Гаков за мной не заходил.
А может школу и вправду взорвали днем раньше.
     На физкультуре  я прыгнул дальше всех.  Физрук был очень удивлен,
такого он от меня не ожидал.  Вообще,  если по настоящему захотеть,  я
могу прыгнуть и дальше. Все зависит совсем не от моих физических пока-
зателей, а от желания. Остальные этого не понимают. Вот Витек Кочергин
- тренируется,  тренируется, а больше семи раз подтянуться не может. И
не сможет.  Потому-что не хочет...  Желает,  но не хочет. Не знаю, как
это можно объяснить попонятней.  Бывает,  смотришь какой-нибудь нудный
фильмец и так хочется его выключить!  Но ты не можешь.  Тебе надо  его
досмотреть.  Ты желаешь выключить, но хочешь смотреть. Вот и тут такая
же ситуация,  только не с фильмом,  а с прыжками в длину,  или ,там, с
подтягиванием.

                5

     После уроков я пошел смотреть на мусор в баке.  Конечно, я никому
не сказал, зачем пошел. Просто я пошел прогуляться. Как на зло за мной
увязались Гаков с Топоровым.
     - Ты куда,  Андрюх? - приставал Серега. Ему всегда было интересно
меня сопровождать, ведь мои прогулки могли завести в самые неожиданные
места.
     - Да так... - ответил я.
     Топоров шел рядом.  Направлялся он домой,  но с нами ему было  по
пути.
     - Вчера Петра Кабанова убили, - неожиданно выдал он новость дня.
     Я застыл на месте.
     Петр Кабанов,  пожилой преподаватель школы, жил на окраине посел-
ка.  Его  дом стоял на самой тихой улочке,  где еще жил мой троюродный
племянник, которого я едва знал.
     - Застрелили? - выдохнул я.
     - Нет, зарезали.
     Отлегло. Да и застрелил я его (в своей фантазии) не вчера,  а по-
завчера.
     Гаков сделал  серьезное лицо,  хотя я знал,  что подобные новости
его мало трогали.
     - А кто это сделал? - спросил он.
     - Неизвестно. Ищут.
     - Как же это произошло?
     - Утром сосед к нему зашел - в долг попросить, а тот прямо в ком-
нате на полу...
     Мы подошли к баку с мусором.
     Сегодня мусор не горел. Жаль. Он красиво горит.
     Я уставился на бак.
     - Ну вот, он опять за свое, - сказал Кабанов.
     - Чего? - не понял Серега.
     - Сейчас скажет, что поселок взорван и, кроме этой кучи мусора, в
нем ничего не осталось.
     - Дурак ты, Топоров, и уши у тебя холодные. Совсем шуток не пони-
маешь,  - попытался я реабилитироваться.  По-моему получилось: Топоров
потупился, затем улыбнулся и, в конце концов, рассмеялся.
     - Ну ты вчера отмочил. А я уж поверил, что ты ваще того.
     - Это еще неизвестно, кто из нас того.
     Небо начало потихоньку зеленеть,  потом желтеть и краснеть. Я по-
нял, что если я буду продолжать наблюдение за мусором, я опять возомню
что-нибудь страшное, вроде конца света.
     Мы двинулись дальше. Вскоре Топоров с нами распрощался.
     - Так куда мы идем? - не унимался Гаков.
     Я сам этого не знал, но надо же было его чем-то удивить.
     - В парк.
     - Зачем?
     - Побродить по зарослям.
     - Ты что?! Дождь же был недавно!
     - В этом и суть - побродить по зарослям после дождя.
     Серега улыбнулся,  в  очередной раз убеждаясь в том,  что со мной
все ясно.

                6

     Домой я пришел в два часа дня. Делать было нечего, поэтому я стал
смотреть по видику клипы.
     В три часа заявился Олег.  Под его  глазами  были  огромные  меш-
ки, цвет  лица  напоминал гнилой кабачок, а взгляд стеклянных глаз был
направлен куда-то сквозь меня.
     - Привет, - поздоровался он со мной.
     - Здорово, - ответил я.
     - Слушай, Андрюх, меня из дома выгнали. Всю ночь бродил... Мне бы
где-нибудь хоть пару часов поспать. Твои во сколько приходят?
     - Около шести.
     - Ну что, я у тебя вздремну?
     - Вздремни, - не возражал я.
     Я устроил его в своей комнате, а сам , убавив громкость (в чем не
было особой необходимости), продолжил просмотр клипов.
     Я не назвал бы Олега своим слишком близким другом,  но он  всегда
хорошо  ко мне относился,  и я не видел причин,  чтобы не отвечать ему
тем же. В свои четырнадцать лет Олег был закоренелым наркоманом. Никто
не  знал что заставило его приобрести эту смертельную привычку.  Я еще
помнил время, когда он ее не имел. Мы тогда с ним только познакомились
и обнаружили, что у нас весьма похожие взгляды на жизнь. С тех пор его
взгляды явно изменились.
     Неожиданно сквозь  щели  в  полу стали с огромной скоростью расти
какие-то...  водоросли,  что-ли. Данное событие говорило о том , что я
слишком  долго и усердно думал.  Конечно,  я сразу определил,  что это
глюк. Где вы видели растущие  прямо из пола водоросли в нормальной жиз-
ни?
     "И кто из нас после этого наркоман?" - подумалось мне.
     Вспомнилась песенка группы SCOOTER: "I'm raving, i'm raving..."
     Вообще это не мой стиль музыки, но эта песня почему-то мне запом-
нилась.
     Да, такие глюки я "раскусываю" сразу. Но не всегда так просто бы-
вает отличить мираж от реальности.
     Вампирша сегодня совсем обнаглела: вошла в дом и стояла возле ди-
вана,  на котором я сидел.  Раньше она себе такого не позволяла.  Да и
внешность ее менялась все чаще.  Она становилась страшнее...  С такими
темпами я могу начать ее бояться.

                7

     Олег ушел за пятнадцать минут до прихода родителей.
     До семи часов я упытанно делал вид,  что повторяю уроки, хотя все
сегодняшние и почти все предыдущие темы я  знал  на  зубок.  Просто  я
предчувствовал жалобы алгебраички на меня родителям:
     - Он  совершенно ничего не знает! Вчера я спросила у него одну из
старых сто раз пройденных тем, и он абсолютно ничего не ответил!
     - Но он каждый день тщательно готовит уроки, - ответит мать.
     - Что ж, надо обязательно спросить его в следующий раз.
     - Спросите.
     Разве Екатерине Ивановне объяснишь, что если мне что-то много раз
талдычить - я это наоборот забываю. По этой причине я даже иногда про-
пускаю уроки повторения.
     В полвосьмого заявился Гришка Топоров.
     - К тебе пришли ,  - возвестила мать, отрывая меня от "повторения
уроков".
     - Ага, - буднично ответил я. - Я как раз все закончил.
     Топоров расселся на одной из двух табуреток, стоящих в прихожей.
     - Ты чего? - спросил я.
     - Пойдем гулять.
     - Скучно...
     - Пошли!
     Какие-то нестандартные нотки промелькнули в его голосе.
     - Ну ладно.
     Я отпросился у родителей, оделся и мы вышли в вечерний поселок.
     - Ну, говори - что ты там задумал.
     - Я задумал градуснуться.
     Понятно:  то  бишь  -  выпить. В своей жизни я потреблял спиртное
всего раза три-четыре. Я бы не сказал, что мне это не понравилось,  но
при этом меня всегда охватывало какое-то очень странное чувство, кото-
рое я до сих пор не могу хоть сколько-нибудь вразумительно объяснить.
     - Где взять? - заглянул я в корень проблемы.
     - А не надо уже брать,  - он расстегнул пиджак и  извлек  бутылку
"русской". - Ну что?
     - Что ж,  по видимому - препятствий никаких.  Где взял? - вклини-
лось мое любопытство.
     - Да, от братовых проводов осталось.
     Его брат на днях благополучно отбыл в армию.
     - Куда пойдем?
     - На завод.
     Он  имел в виду развалины могучего когда-то деревообрабатывающего
завода.  Там  до  сих  пор  осталось  несколько  довольно-таки  уютных
местечек.
     - А не много нам? - заколебался я.
     - Так необязательно же пить все! Тем более позже еще Миха-Злыдень
подойдет.
     Не особо я его терпел - этого Злыдня. Какой-то он тупой и вопросы
всегда глупые  задает.  Да и заглянуть в него дальше внешнего вида мне
никак не удается. Многие думают, что мы с ним очень похожи. Но мы-то с
ним точно знаем, что это не так. Странное явление: к Злыдню сильно тя-
нуться люди. Почему? ...

                8

     Когда подошел Миха, мы с Топоровым уже уговорили полбутылки.
     - Эй! - возмутился Злыдень. - А говорил - подождете!
     Как будто ему не достанется.
     - Пару штрафных врежешь и все будет нормально, - успокоил я его.
     Он "врезал" и осталось четверть бутылки.  Мы отложили  выпивку  и
удобно развалились  на  бревнах,  положенных  каждое возле своей стены
друг на против друга. Пока меня не брало,  разве что совсем чуть-чуть.
А вот Злыдня "схватило" основательно.
     - А вы знаете, ведь Кабанова, историка-то нашего, кто-то из наших
завалил. Пришел,  говорят, к нему какой-то парень примерно нашего воз-
раста, а через двадцать минут - оп! и труп.
     - Кто тебе сказал такую чушь? - насел на него тоже изрядно "зако-
севший" Топоров.
     - Гном.
     - А он-то откуда знает?
     - Так у него отец в этой... в милиции работает.
     - Да кому надо на себя такой грех брать - историка валить?
     - Да хотя бы тебе,  ну я к примеру,  ведь ты,  скажем, в том году
хотел школу взорвать...
     - Да  ты  кого угодно спроси - все ее хотят взорвать,  но ведь не
взорвали же еще!
     Я тихо их слушал,  ощущая,  что на меня накатывается что-то очень
приятное, теплое,  доброе,  но грозящее взорваться  и  стать  ураганом
или... может - дождем.  С бабкой стало происходить что-то необъяснимое
- она стала превращаться во что-то нечеловеческое. Это было очень нео-
бычно и непривычно. Все равно как когда у тебя выпадает из зуба пломба
и ты никак не можешь привыкнуть к новой конфигурации зубов.
     Неожиданно бабка, то есть то, во что она превратилась, заговорила
со мной:
     - Ты  думаешь,  что меня на самом деле не существует,  что я плод
твоей больной фантазии? Не-ет! Я есть, мы есть, только видишь нас лишь
ты один.  Но это ничего не меняет.  Нам нечего тебя бояться,  а вот ты
должен бояться нас. И ты боишься, разве  нет? Ведь мы - это чужие сло-
ва в  твоей  голове - не вымышленные тобой,  а чужие, - мы - это  твои
страшные сны,  которые придумываешь не ты,  мы - это незнакомцы, глядя
на которых ты не знаешь,  есть они, или это только мираж, мы - это те,
кто будет с тобой всю твою жизнь до самой смерти, и тебе не отделаться
от нас никогда. И как бы ты ни старался, тебе никогда к нам не привык-
нуть. Мы в тебе,  мы часть тебя,  но мы - не ты. Мы можем сделать так,
что все твои спутники исчезнут, и ты больше никогда не сможешь их най-
ти - ни здесь,  ни внутри себя. Мы даже можем их убить - да, убить са-
мым натуральным убийством, убить их твоими руками. И ты не сможешь нам
помешать, ты не сможешь даже попытаться это сделать, потому-что ты сам
захочешь это сделать,  так же,  как ты захотел сегодня прыгнуть дальше
всех. Не успокаивай себя,  говоря,  что нас нет, что мы лишь твой оче-
редной мираж!  Мы все слышим. Мы были миражем лишь до тех пор, пока ты
жил в своем мире. Тогда ты мог нами управлять, мог нас уничтожить, мог
нас изменить.  Теперь мы можем сделать все это с тобой.  Теперь, когда
ты проснулся,  увидел этот мир, пришел в него, но вместе с тем утратил
власть над миром своим. Ты в наших руках!!!
     -  Но в чем я виноват?!! - заорал я. Данное излияние чувств бабки
оказалось несколько неожиданным.
     - Ты че орешь!  - вытаращил на меня глаза Топоров, убирая руки от
ушей. - Тебя-то никто не обвиняет.  Миха же сказал: кто угодно. Это же
не значит, что ты! И вообще - чего орать!
     Злыдень смотрел на меня и лыбился.
     Я словно проснулся после кошмарного сна,  оглядел спутников. Раз-
говор об убийстве Кабанова явно ушел далеко от того места,  где  я  из
него выключился.
     - Пойду-ка я домой, - сказал я. - Что-то мне плохо.
     Я встал,  сделал  шаг и в этот момент наступило долгожданное опь-
янение. Я снова сел.
     - Не... Пож-жалуй не пойду.
     Все поплыло перед глазами.
     - О! - подметил Злыдень. - Андрюха поехал!
     - Кого под-бросить д-дома? - сострил я.
     - Ты, по-моему, едешь в другую сторону, - заметил Топоров.
     - Я в окржну-ю.
     Потом, непомню откуда,  появился Гаков.  Когда я его заметил,  он
уже включился в обсуждение Топоровым и Злыднем какой-то проблемы.

                9

     Наверно я на некоторое время отключился. Когда я проснулся, сото-
варищи опять  обсуждали смерть нашего историка.  Бабка-вампир,  точнее
то, во что она превратилась (я еще не определился с тем,  как  я  буду
называть это  существо (или не существо)),  куда-то исчезла. Сердце не
останавливалось, и не трясло. Где же она?!
     - Да что ты пургу городишь!  - распинался Серега. - Как они дока-
жут, что это сделал ты! Или я! Они же не могут посадить кого попало!
     - Они  могут  схватить  любого,  хоть немного соответств-твующего
описанию, а все остальное - улики,  отпечатки, свидетельства - сфабри-
ковать.
     - Да зачем им это нужно? Что им, заниматься больше нечем?
     - А как же план по раскрываемости?
     Бутылка пустовала. Я понял, что опустошил ее Серега. Да, надо бы-
ло нам взять с собой чего-нибудь закусить.
     - Кенты, - прервал разговор Злыдень, - Вон Андрюха оклемался.
     - Ну что, алкоголик! - приветствовал меня Серега.
     - В наше время кто не пьет,  тот болеет,  - процитировал я чье-то
крылатое выражение. - Кстати, никто не знает сколько времени?
     - Десять с копейками, - ответил чуть протрезвевший Злыдень.
     - Ого! - вырвалось у меня.
     - Пойдем куда-нибудь прошвырнемся, - предложил Гаков.
     - Куда? - саркастически спросил Миха.
     - Куда-нибудь, - пожал плечами Серега.
     - У кого какие предложения? - взял на себя командование Топоров.
     - Пойдем на кладбище, - сказал я.
     Немое удивление длилось примерно с минуту, после чего предложение
было принято. Идти действительно было больше некуда.

                10

     До кладбища было минут сорок ходьбы. Мы были не очень трезвыми, а
потому добрались туда за час пятнадцать.
     Было очень темно. Трезвый Женек Булько, увязавшийся с нами по пу-
ти, с сомнением проговорил:
     - Стоит-ли туда ходить?
     - А ч-че нам!  - бесстрашно рявкнул Топоров,  хотя взгляд  его  с
опаской вглядывался в кладбищенскую темноту.
     - Пойдем! Чего вы! - торопил всех Злыдень.
     - Что-то ты уж больно туда рвешься.  Уж нет-ли у тебя  каких  "не
таких" наклонностей?
     Серега с  Женьком загоготали.  Да и я тоже,  хотя не люблю глупых
шуток.
     В конце  концов мы решились войти в ворота кладбища,  после чего,
сгрудившись в тесную кучку,  побрели по центральной аллее.  Топоров  и
Женек с  опаской озирались по сторонам,  Гаков просто держался ко всем
поближе. Он, я полагаю, наверняка рассуждал так: если уж что и случит-
ся, так со всеми сразу,  а с ним одним ничего случиться не может, поэ-
тому не стоит так переживать.  Миха с виду был совершенно бесстрашен и
показно держался чуть в стороне от других - сзади.
     - Щас мертвец из могилы выйдет и спросит закурить, - фантазировал
Топоров, обращаясь к Женьку. - Что ты тогда будешь делать?
     - Дам закурить, - резонно ответил Женек.
     - Ты же не куришь.
     - Придется начать.
     - А  может  ведь и не спросить,  - как будто про себя пробормотал
Серега, что явно не было мыслями вслух.  Скорее всего он тоже  пытался
нагнать страху.
     Под шумок куда-то исчез Злыдень.
     - Э-э! - потерянным тихим голосом проговорил Топоров. - А где Ми-
ха-то?
     Все остановились. Кругом - ни звука. Злыдня нигде не видно.
     - Съели, - попытался кто-то пошутить тихим голосом.
     - А может по своим кладбищенским делам пошел? - натянуто улыбнул-
ся Женек. - Небось уже где-нибудь могилку раскапывает.
     - Хватит пургу-то молоть, - посоветовал я ему.
     - Ну и что делать будем? - спросил Топоров.
     - Искать, наверно... - неуверенно предложил Женек.
     - Ну давай, - согласился Гаков. Я видел, что ему тоже не по себе.
     - А как вы собираетесь его искать? - поинтересовался Женек.
     - Элементарно,  - как всегда взял инициативу в свои руки Топоров.
- Разобьемся  по парам.  Одна пара свернет с дороги направо,  другая -
налево. Будем бродить между могил.
     Последнее он сказал несколько неуверенно.
     - Да, - согласился я. - По другому не получится.
     - А нельзя всем вместе? - спросил Женек, который после слов Топо-
рова стал чаще озираться по сторонам.
     - И с какой стороны от дороги ты собираешься искать?  - поинтере-
совался я.
     - Сначала с одной, потом с другой...
     - Не-ет,  это не оперативно, - отмел данный план Топоров. - Нужно
разбиваться по парам и точка.  Кто с кем? - сразу спросил он, не давая
никому времени возразить.
     - Все  подружки по па-арам...  - пропел Женек.  Не очень весело у
него получилось.
     Многие люди  продолжают шутить в самые трагические моменты жизни,
и вовсе не потому,  что они такие лютые оптимисты и им на все плевать.
Просто шутки  становятся  их  образом жизни.  Такие шутники никогда не
упустят повода сострить,  в какой бы обстановке они не находились. Для
них чудовищна  возможность упустить хороший повод и не пропесочить его
в виде какого-нибудь полукрылатого выражения.  Эти люди обычно послед-
ними заканчивают шутить (если дело уж очень серьезное), и только после
этого начинают пытаться думать.
     Я не говорю,  что данное исчезновение можно считать очень серьез-
ным происшествием,  но думать-то надо всегда.  И не тратить  мозги  на
глупости. Все они такие,  разве что кроме Сереги, особенно Злыдень. Он
шутит непереставая, только шутки его все тупее и тупее.
     - Ми-и-ха-а! - не очень громко крикнул Женек Булько.
     Тишина была ему ответом.
     В общем,  через некоторое время мы благополучно разбились на  две
группы. В одной были Гаков с Топоровым,  в другой,  само собой,  - я с
Женьком. Гаков наверное хотел присоединиться ко мне, но я его опередил
и выбрал себе в напарники Булько.  Тот не возражал.  Не знаю, почему я
не захотел отправиться вместе с Серегой...  Может быть с  ним  слишком
скучно? Да я, вроде, - не любитель острых ощущений...
     Мы разошлись по разным сторонам от дороги.

                11

     Вначале  шли  молча  -  привыкали  к новой окружающей обстановке.
Женьку  было явно не по себе. За время молчания я успел придумать наз-
вание  тому, во что превратилась моя бабка-вампир (она снова появилась
где-то  на  полпути  до  кладбища).  Призрак,  -  вот  как  я буду это
называть.   Наверно   название  навеяло  кладбище,  но  более  точного
определения данному существу мой разум не находил.
     - Андрюх-х,  - наконец нарушил молчание Женек.  Его голос  слегка
заикался от  дрожи.  Это было заметно лишь самую малость,  но я понял,
что ему действительно страшно. Наверное, он дрожал всем телом и боялся
говорить, чтобы дрожь не отражалась в голосе. Но я ее уже заметил...
     - Чего?
     - Как ты думаешь, что с ним могло произойти?
     - С Михой-то?
     - А-а.
     Я улыбнулся,  хотя он не мог заметить моей улыбки в  темноте.
     Да что с ним случится!
     - Не знаю, - ответил я.
     - Ты веришь в приведений?
     О, да! В приведений,  а особенно в призраков, я верил, потому-что
один из них шел сзади меня,  отставая лишь на шаг.  Это был мой личный
Призрак и Женек его не мог видеть,  но от этого он не  переставал  су-
ществовать для меня.  Да,  я верю в приведений, хотя мои приведения не
имеют ничего общего с кладбищем.
     - Не знаю, - снова ответил я. Зачем зря пугать человека?
     А Женек и не подозревал, что нас здесь трое...
     Не смотря на свой недалекий характер,  Женек  Булько  был  весьма
умен и образован,  не курил и не пил, хотя пить из нас никто еще особо
не пьет.  Пара-тройка раз - вот и весь список наших редких пьянок.  Но
наклонности Женька  не попадали и в этот список.  Он был правильным со
всех сторон,  хотя и поддерживал отношения с нашей компанией.  Я  лишь
приветствовал такое  положение  вещей.  Да  и Женек сам по себе был не
плохим малым.
     - Знобит? - полупошутил я.
     - Сказать по честному, Андрюх, - мне что-то страшновато. А тебе?
     Мне? Страшно? Да знает-ли он, что такое страшно!
     - Нет, - ответил я.
     - Совсем? - удивился он.
     - Совсем.
     Другой бы  на  его месте скорее всего не поверил ,  но Женек умел
отличать ложь от правды.
     Он был удивлен.
     - Но разве это ночное безлюдное кладбище с сотнями могил не наго-
няет страх?
     - На меня - абсолютно не нагоняет.
     - Неужели ты такой смелый! - полушутливо воскликнул он.
     - Я? Да нет, не смелый... Просто здесь нечего бояться.
     - Как же нечего?
     - Вон, Миха-то тоже, видать, не боится.
     - А может с ним что-то случилось.
     - Очень сомневаюсь.
     - Нельзя же так говорить, Андрюх! Откуда ты можешь это знать!
     - Просто я в этом уверен на все сто процентов.
     Женек вгляделся в темноту.
     - По-моему там кто-т-то стоит...
     Он остановился и подождал меня,  хотя я и так был близко.  Видно,
ему стало совсем страшно.
     - Это же дерево, - без тени насмешки сказал я.
     - Дерево? - не верил он.
     - Ну да. Обыкновенная осина.
     - А кажется, будто кто-то стоит, раскинув руки.
     - Да, похоже, - согласился я.
     - И даже, вроде бы, двигается.
     - Ветер, - объяснил я.
     Он не трогался с места.
     - Слушай, Андрюх, пошли назад. Злыдня тут все равно нет...
     - Ну пойдем.
     Женек сразу  же очутился позади меня и зашагал в обратном направ-
лении.

                12

     До дороги мы дошли довольно-таки быстро.  Гриша Топоров и  Серега
Гаков нас там уже поджидали.
     - Мы уж думали,  что вы тоже пропали,  - сказал не очень  веселым
голосом Топоров.  По видимому,  они вернулись на дорогу почти сразу же
после начала поисков.
     - Не нашли? - спросил Женек.
     - Не-а. А вы? - задал глупый вопрос Топоров.
     - Тоже, - ответил ему Булько.
     В этот момент мы все заметили, что по направлению к нам по дороге
кто-то бежит. Топоров даже шарахнулся в сторону.
     Это был конечно же не кто иной,  как Михаил Фомин,  он же  -  Ми-
ха-Злыдень.
     - Ты где был?! - со злостью в голосе спросил его Серега.
     - Да дядькину могилу хотел отыскать, - ответил улыбаясь Злыдень.
     По его глазам было видно, что дядькина могила не являлась главной
целью его путешествия, а убежал он для того, чтобы нас напугать. А еще
я заметил, что ладони его подрагивают. Наверное, больше никто этого не
заметил - было темно,  а я хорошо вижу в темноте. Он тоже был испуган,
хотя упытанно делал вид,  что от прогулки по  кладбищу  получает  одно
удовольствие.
     - Пошли-ка, братки, домой, - предложил Топоров.
     Все были уже трезвыми,  как стеклышко, поэтому причин не идти до-
мой никто не нашел.
     И мы пошли домой.
     Домой я явился около часа ночи.  Родители были не в восторге.  Но
все улеглось, так как по другому и быть не могло.

                13

     Утром немного болела голова. В школе было скучно. Топоров не при-
шел. Видать, у него похмелье было не в пример моему.
     На физкультуре Витек Кочергин подтянулся-таки восемь раз.  Навер-
ное, захотел как следует,  ведь нельзя же за день так натренироваться,
если вчера он и семь раз еле осилил.
     Екатерине Ивановне я ответил на пять, после чего она минут десять
читала мне нотацию,  смысл которой сводился к следующему: ведь можешь,
если захочешь.
     Еще я заметил, что призрак гораздо активнее своей предшественницы
- бабки.  Он  не  просто  везде за мной ходил,  а смотрел по сторонам,
строил гримасы и даже мне подмигивал.
     Вспомнили вчерашний  день  с Гаковым и Женьком,  который учился в
параллельном классе.  Миха в нашей школе не учился,  так что  главного
действующего лица  для воссоздания картины вчерашней прогулки явно не-
доставало. И Топорова не было. Жаль.
     После занятий  ходили на концерт школьных дарований.  У многих из
них явно были проблемы со слухом и даже с голосом. Репертуар также ос-
тавлял желать  лучшего.  Леха Соловьев спел особенно отвратную песенку
про прогульщика уроков,  который в придачу ко всему еще плохо  учился,
ездил в автобусах "зайцем",  грубил старшим и не делал по утрам заряд-
ку. Вот такой вот антисоциальный тип. У меня были огромные подозрения,
что текст  к  этой песне сочинила наша классная руководительница - Зоя
Васильевна. Очень в ее стиле,  особенно приплести сюда утреннюю заряд-
ку.
     После концерта я в тихую смылся,  чтобы никто не помешал мне пог-
лазеть на мой любимый мусорный бак.
     Бака на месте не оказалось.  Это было очень нехорошо. Я сразу по-
чувствовал, что сегодня случится что-то из ряда вон выходящее.  Что-то
очень плохое.  С чего я это взял? Трудно объяснить. Просто самым веро-
ломным образом нарушился обычный ход вещей,  что могло вызвать неболь-
шую, но все-таки весьма приличных размеров цепную реакцию.
     Я пошел  в центр и купил пачку сигарет.  Курил я очень редко,  но
почему-то мне сразу подумалось,  что сигареты сегодня мне просто необ-
ходимы.
     Съев мороженное, я не спеша побрел по самой длинной дороге домой.
     Мой путь проходил мимо дома Злыдня. Там я его и увидел.
     Он выходил из своей калитки в  сопровождении  двух  милиционеров.
Следом бежала  его  мать и что-то голосила.  Поблизости стояло человек
пять зевак.  Я подошел к ним. Одним из наблюдающих оказался Костик По-
лонский.
     - Что случилось? - спросил его я.
     - Миху-Злыдня в милицию забирают.
     - За что?
     - Да вроде бы, по обвинению в убийстве нашего историка.
     - Кабанова?
     - Ага.
     - А с чего они взяли, что это Миха сделал?
     - Да я-то откуда знаю!
     Я попрощался и отправился домой.
     Надо обязательно  вечером  пойти отыскать Гнома и расспросить его
хорошенько об этом дельце.

                14

     К вечеру все уроки,  как всегда, были сделаны. Я попытался отпро-
ситься погулять,  но  мать  решительно запретила мне это делать "после
вчерашнего". Я клялся как мог, что такого больше никогда не повторить-
ся, но она была непреклонна. Как обычно.
     Около восьми пришел Топоров.  Я подумал,  что никто не будет про-
тив, если мы с ним немного поболтаем на лестничной площадке.
     - Слышал про Злыдня? - сразу спросил он.
     - Слышал,  -  признал я.  - Надо с Гномом поговорить на эту тему.
Может он чего знает.
     - Я уже говорил.
     - Ну и что?
     - Нашли улики, указывающие на Злыдня.
     - Какие?
     - Открытую  его тетрадь на столе у Кабанова,  его любимую кепку с
вышитыми на ней инициалами. Еще Кабанов раньше говорил, что занимается
на дому с кем-то,  кто не учится в нашей школе. А много-ли у нас здесь
людей нашего возраста, не учащихся в школе?
     - А Колик?
     - Ну, есть такие, конечно, но тетрадь-то нашли Злыдневскую!
     - Зачем  ему заниматься с  Кабановым, если  он учится в городской
школе?
     - Ну я откуда знаю!
     А ведь Злыдень еще полмесяца назад спрашивал у меня, не брал-ли я
у него тетрадь по истории. Мы тогда часто бывали у него дома, ведь его
родители тогда недели две жили в городе.  Так-так...  А про  кепку  он
что-то говорил буквально дня четыре назад.  Выходит, его подставили...
Или он еще тогда задумал убийство и готовил себе некое подобие  алиби.
Но зачем вообще оставлять свои вещи на месте преступления?  Ведь никто
его не видел, разве что мельком издалека. Выходит, Миха  не мог сам на
себя направить подозрения, даже если и попробовал заранее сделать так,
чтобы их с него тут же сняли. А может он придумал очень умный план, по
которому однажды  на  него подумав,  милиция его больше не заподозрит?
Нет, для этого надо быть слишком умным.  Интересно, говорил он еще ко-
му-нибудь о пропаже кепки с тетрадью?
     - А он не говорил тебе,  что потерял и тетрадь и кепку уже давно?
- спросил я Топорова.
     - Нет, не говорил.
     Ага,  значит  он  специально об этом всем не трезвонил. Тогда это
явно  не  он  -  убийца.  Если  так, то кто? Кому понадобилось убивать
Кабанова и подставлять Злыдня?
     Призрак ехидно оскалился своей  кровавой  зубастой  усмешкой.  От
этой усмешки меня пробил пот.
     - Ты чего?  - удивился Топоров,  поймав мой взгляд, направленный,
по его мнению, в никуда.
     - Да так...
     Неожиданно для себя я сказал:  "пока", развернулся и зашел домой,
заперев за собой дверь.
     Да, такого  я  от себя не ожидал.  Просто взять и уйти в середине
весьма интересного разговора!
     Надо завтра  пойти в милицию и проинформировать их на счет потери
Михой тетради с кепкой.

                15

     В милицию я зашел следующим вечером.  Принял меня следователь То-
карев собственнолично.  Я  рассказал ему о том,  что Злыдень уже давно
разыскивал вещи,  привязанные к уголовному делу как улики. Следователь
весьма внимательно с серьезным видом меня выслушал, после чего я ушел.
     По дороге домой я встретил Олега.  Он выглядел весьма хорошо  для
закоренелого наркомана.
     - Как дела? - спросил он, когда мы поздоровались.
     - Да как обычно. Про Злыдня слышал?
     - Слышал. Довели человека - учителя грохнул!
     - Ты думаешь - это он?
     - Конечно! А ты сомневаешься?
     - Да что-то не похоже это на него.
     - Да кто их там знает... - махнул рукой Олег.
     Мы попрощались и он пошел своей дорогой.
     "Эх, - подумал я, - Почему  все не сомневаются в виновности Злыд-
ня? Будто это не мы знаем его почти с детского сада!"
     О том, что никто не сомневается в его виновности, я узнал сегодня
в школе, поговорив со многими на эту тему.
     Неожиданно я осознал,  что мои ноги идут совершенно  против  моей
воли. Как же такое может быть? Я попробовал остановиться, но ничего не
вышло.
     ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ДЕЛАЕТСЯ?!!!
     - Что? Не ожидал? - ехидно спросил идущий рядом призрак.
     Я-то  думал,  что  тот  разговор приснился мне по пьянке.  А он и
вправду может со мной разговаривать.
     - А мы уже давно этим занимаемся,  - продолжал он. - Мы можем де-
лать с твоим телом все, что захотим.
     - Кто это - "мы"?  - спросил я. С виду я всегда спокоен в то вре-
мя, когда внутри все бурлит от страха или злости, и наоборот - когда я
сержусь не  сильно,  непривычному  человеку может показаться,  что я в
ярости.
     И сейчас  я  совершенно спокойно задал совершенно отрешенный воп-
рос, но внутри меня как парализовало.
     - Пока для тебя "мы" - это я, - довольно заумно ответил призрак.
     - И вы можете даже заставить меня покончить жизнь самоубийством?
     - Можем,  но этого мы не будем делать,  что бы ни случилось. Ведь
если не будет тебя, не будет и нас.
     Логично.
     - И куда же мы идем? - спросил я.
     - Как куда?  Домой.  Мы не собираемся делать так,  чтобы кто-либо
догадался, что с тобой что-то не в порядке.
     - Тогда может я сам пойду? - осторожно осведомился я.
     - Да, наверное придется тебе походить самому. Мы еще не в состоя-
нии долго контролировать твое тело. Но все еще только начинается.
     Последняя фраза меня особенно не порадовала.
     Так, сколько времени они меня контролировали?  Минуту, две? Может
они никогда не смогут контролировать меня долгое время?
     - Ошибаешься, - сказал призрак. Само собой он прочитал мои мысли.
- Мы управляем тобой не одну и не две минуты. Вспомни, что ты делал во
второй половине твоего разговора со следователем.
     Я не смог.  В голове было нечто,  похожее на  краткое  содержание
этого разговора,  но  деталей я не помнил.  Весь мой путь домой я тоже
помнил плохо, только разговор с Олегом восстановился во всех деталях.
     - С ним мы тебе дали поговорить самому.  А вообще это даже не де-
сятое и даже не пятидесятое наше вмешательство в твои действия. Просто
ты не помнишь этих вмешательств.
     Странная манера строить фразы у этого призрака.
     Действительно, ведь  именно после разговора с Олегом я почувство-
вал, что мною кто-то управляет. Но разговаривал-то я сам. Выходит, что
они контролировали  меня  с середины разговора в милиции и по пути до-
мой, затем дали мне самому поговорить с Олегом, а потом снова возобно-
вили контроль. Но тогда я его почему-то заметил, хотя раньше, если ве-
рить призраку, я его не осознавал.
     - Мы специально дали тебе понять, что ты сам себе не подвластен.
     "Интересно, - подумал я, - Зачем они доверили мне разговор с Оле-
гом?  Ведь они не собирались в скором времени прекращать контроль, од-
нако с Олегом поговорить дали. Странно."
     На эти мои мысли призрак промолчал. Наверное, он что-то скрывал -
что-то хорошее для меня и плохое для него.
     - А с какой целью вы все это делаете?
     Призрак довольно неприятно улыбнулся.
     - Мы желаем тебе зла,  - сказал он напрямик. - Ты нас породил, но
долгое время не давал нам свободы.  Затем позволил нам лишь  молчаливо
наблюдать за  твоей скучной жизнью.  Мы желаем тебе только зла,  но не
твоему телу, а твоему разуму. Мы хотим, чтобы ты боялся нас до смерти,
боялся двадцать  четыре часа в сутки.  И не пытайся обмануть нас своим
спокойным видом и безразличным разговором. Мы видим, что внутри ты уже
сейчас в ужасе. И это только начало.
     Что ж, они были совершенно правы.
     Вскоре контроль исчез.
     Я зашел домой, упал на кровать и обхватил голову руками.
     Когда же  это кончится!  А я-то рассчитывал,  что со временем все
глюки исчезнут.  А выходит, что наоборот - они решили всерьез распоря-
жаться моей жизнью.
     Вот на такой оптимистической ноте я и уснул.

                16

     Утром снова вставать, снова в школу. Снова учить, скучать на уро-
ках, терпеть...
     Снова все к тебе лезут со своими разговорами,  шутками, анекдота-
ми, интересными фильмами...
     Снова надо перебираться из кабинета в кабинет,  с парты на парту,
от одной головной боли к другой...
     Все, как  обычно.  Почти  все.  Не обычно одно:  теперь я себя не
контролирую. Призрак делает со мной все, что захочет. Иногда я не могу
даже почесаться, потому-что ОНИ этого не хотят. Ведь я от этого не ум-
ру, зато мне страшно неприятно.
     Злыдень все еще сидит в милиции, а я не мог даже внятно объяснить
следователю свои аргументы. Не смог. Хотел, но не смог. ОНИ этого тоже
не захотели. Не захотели, чтобы восторжествовала правда; чтобы востор-
жествовала справедливость - справедливость,  в большой мере  зависящая
от меня одного.
     А  что  я  могу поделать? Ничего. Мне остается только тихо наблю-
дать, не имея возможности даже рассказать кому-нибудь о своей неподчи-
ненности  разуму. Надо было рассказать  про  все мои глюки кому-нибудь
раньше, когда я еще мог это сделать.
     После школы меня понесло смотреть на бак. Мне совсем этого не хо-
телось, но пришлось. Наверно, ОНИ это сделали для того, чтобы я казал-
ся таким же чудным, как и всегда. А ведь я уже другой...
     На завтра меня пригласили на день рождения. Я, конечно, согласил-
ся... ОНИ согласились.
     Пригласила Наташа Галкина.  Говорили, что я ей нравлюсь. Да и она
тоже ничего. Только не хотелось мне к ней идти ТАКИМ.
     Но пришлось.
     Мать хотела меня вырядить,  как новогоднюю елку,  но я решительно
отказался.  Купил Наташе конфет,  букет роз и какую-то книгу,  которая
мне показалась подходящей для Галкиной.  Я знал, что она любит читать,
и выбрал роман из тех, которые она читала с удовольствием.
     Также были приглашены Гриша Топоров, Женек Булько и Серега Гаков.
Вобщем, все свои. И еще несколько человек.
     Собираться надо было к трем часам дня.
     В полвторого ко мне заявился Топоров.  Он это  назвал  "предвари-
тельными сборами".
     - Волнуешься? - спросил он.
     Глупый вопрос. Конечно, нет.
     - Немного,  - услышал я свои слова,  сказанные моим самым обычным
тоном. Ну кто тут догадается?
     - Ты подарок какой купил?
     - Да так... Конфеты, книга и цветы.
     - А я - видеокассету с каким-то любовным фильмом.
     - С каким?
     - Да не помню я. Щас посмотрю, - Топоров полез во внутренний кар-
ман своей куртки, висящей рядом.
     - Да ладно, не надо. Она вообще-то такие фильмы не очень любит.
     - С чего ты взял?
     - Да я уж давно об этом знаю.
     Господи, какую пургу я несу! Конечно, она любит такие фильмы. Или
ОНИ решили ненавязчиво поссорить меня с Топоровым. Да мне уже, в прин-
ципе, все равно.  ОНИ могли бы прямо сейчас заставить меня просто вре-
зать ему по морде. Но так они не хотят...
     - Да какая разница! - махнул рукой Топоров.
     Ха-ха! Не вышло!
     Да, с Топоровым поссориться очень сложно.  Иногда ты думаешь, что
все, враги на всю жизнь. А на следующий день он приходит к тебе как ни
в чем не бывало,  как будто ничего и не произошло. Приходит не мирить-
ся. Какой там! Как будто ссоры и вовсе не было.
     Эх, Топоров, Топоров...
     - А кто еще будет? - спросил я.
     - Да я точно не знаю... Вроде, Костик Полонский, Женек Булько...
     - Про Женька-то я в курсе.
     - Ну вот...
     - Интересно, спиртное будет?
     - Да ладно! Какое тебе там спиртное!
     - Я так и думал.
     Что за бред!
     - Говорят, ты ей нравишься, - ехидно проинформировал Гриша.
     - Я знаю.
     Ну ни капли скромности!
     - А она тебе как? - не отставал он.
     - Нормально.
     - А-а-а... - прищурившись протянул он, жизнерадостно улыбаясь.
     - Ага, - передразнил я.
     Потом мы слегка поборолись и пошли смотреть клипы.
     Да, как прост этот мир,  как он  обыденно-прекрасен.  Раньше  мне
трудно было это понять.  Я понял это лишь теперь,  когда перестал быть
частью всего этого. Ведь никто и не подозревает, что меня с ними боль-
ше нет. Они разговаривают не со мной, не со мной вместе смеются, не со
мной переживают,  не со мной радуются.  А я лишь наблюдаю за всем этим
со стороны, как по телевизору. Ну как так можно?
     Когда пришло время, мы отправились к Галкиной.

                17

     На дне рождения было весело.  Все вокруг хохотали,  танцевали - в
общем, веселились.
     Одному мне, по-видимому, было не весело.
     Галкина несколько  раз подлетала ко мне,  приглашая танцевать.  В
такие моменты Топоров мне подмигивал,  а Призрак улыбался  кровожадной
улыбочкой. Но я не шел танцевать. Наверно, это ОНИ так захотели. Иног-
да я не мог понять: где тут их воля, а где моя.
     В какой-то момент я обнаружил,  что рядом со мной на диване сидит
Костик Полонский.
     - Привет, - сказал он.
     - Здорово, - ответил я.
     - Что не веселишься?
     - Так... Что-то не весело.
     - Зря-я.
     - Как там, Злыдня не отпустили? Ты вроде рядом живешь.
     - Не, не отпустили. И не отпустят уже наверно...
     - Что? Так серьезно?
     - Ага. Серьезно... Скоро суд.
     - Суд?!
     - Ну да. Нельзя же его вечно держать как подозреваемого.
     - Это верно.
     По-моему, в этом диалоге МНЕ принадлежала только одна фраза: ког-
да я изумился, что дело дошло до суда.
     Потом Костик куда-то срулил.
     Мимо прошел Серега.
     В последнее время Гаков что-то мало со мной общался, а иногда во-
обще не обращал на меня внимания.  Неужели он каким-то образом почувс-
твовал во мне перемену!  Только сам он эту перемену не сознает. Просто
во мне исчезло нечто неуловимое - то,  что всегда притягивало  ко  мне
Серегу.
     Мне надоело сидеть в этом шуме, и я вышел на лестничную площадку.
Шум пробивался  даже туда.  Тогда я спустился вниз,  чтобы посидеть на
лавочке у подъезда.
     На лавочке сидел Олег, пребывающий немного не в себе.
     - Здорово, Олег, - поприветствовал я его еще издали.
     Он  ошарашено  завертел головой,  как будто я сказал не "Здорово,
Олег", а "Всем стоять! Руки за голову!". Узнав меня Олег успокоился.
     - А... Это ты... Привет.
     - Ты чего тут сидишь?
     - Отхожу.  Что-то  меня сегодня очень сильно держит...  А то ведь
опять из дома выгонят.
     Я почувствовал,  что контроль за моими действиями моментально ис-
чез. ОНИ больше не говорили за меня, не двигались за меня, ИХ как буд-
то больше не было.
     И вдруг мне стало так хорошо! Как будто я вышел на улицу в теплый
и солнечный день после ужасно долгой болезни.
     - Зачем ты стал заниматься этой фигней? - спросил я его.
     - Какой фигней?
     - Ну этими... Наркотой всякой...
     - А... Не знаю.
     - А ведь мы с тобой когда-то были очень похожи...
     - Да-а... А мы и сейчас похожи.
     - Сейчас?
     - Ты разве не заметил?
     - Да, н-нет.
     - Эх,  Андрюха. Мы с тобой идем разными путями к одному и тому же
месту.
     Начинало темнеть.
     - Тебе нравится твоя жизнь?
     - Да. Очень часто мне бывает хорошо. К тому же кругом много смеш-
ного. Надо только чаще все это замечать.
     - И чего же вокруг смешного?
     - Ты,  например. Все на верху веселятся, а ты тут сидишь и болта-
ешь с каким-то наркоманом.
     - А чего тут?...
     - Или вон бабка идет.  Темно, она ничего перед собой не видит, но
куда-то идет.  Я ее знаю. Она и при свете ничего не видит. Или, напри-
мер, бабка-вампир...
     - Что?!!!
     - Да  ты  не переживай.  Я не свихнулся.  Просто когда я к тебе в
последний раз заходил, я был под большим кайфом, и мне показалось, что
рядом с тобой стоит какая-то бабка, очень смахивающая на вампиршу. Вот
я ее и прозвал "Бабка-вампир".  Ты спросишь,  чего же тут-то смешного?
Так само слово разве не уморительно! Баб-ка! Вам-пир! Понимаешь?
     В тот момент я потерял дар речи.
     Он видел вампиршу! Он видел ее собственными глазами! Но как? Ведь
все это существует лишь в моем сознании.  На самом деле никого из  НИХ
нет. Они и сами так говорят.  Выходит, Олег как-то пробрался в мой ра-
зум. Ну,  это уже вообще - научная фантастика.  Даже не научная...  Но
ведь когда он рядом,  ОНИ исчезают из моих мыслей и действий.  ОНИ ЕГО
БОЯТСЯ!
     Я покосился на стоящего напротив меня Призрака.
     - А сейчас ты рядом ничего подобного не замечаешь?  - поинтересо-
вался я у Олега.
     Он повертел головой.  Я готов поклясться,  что на Призраке он до-
вольно надолго остановил свой взгляд.
     - Нет,  вроде. Никого тут не мерещится. Да у меня вообще-то редко
глюки бывают...
     - Андрюха!!! Ты где?! - раздался из подъезда долетевший с верхне-
го этажа голос Топорова.
     - Здесь я, - ответил я и, попрощавшись с Олегом, пошел обратно на
торжество.
     Когда я заходил в Наташину квартиру, мной уже полноправно владели
посторонние силы в виде Призрака и компании.

                18

     Не помню  во сколько я ушел.  Помню только,  что мне окончательно
опостылило это торжество,  и я все-таки смог пересилить Контроль и уй-
ти. Видно, ИМ не было особой надобности меня задерживать.
     Только на улице меня догнал Гаков.
     - Ты куда? Вроде никто еще не уходит, - сказал он мне.
     - Да что-то голова разболелась...
     - А мы еще хотели потом продолжить веселье по-своему.
     - Каким-таким образом?
     - Ну... Сам понимаешь. Это... Градуснуться.
     - Опять пить! Ведь только недавно пьянствовали.
     - Ну и что?
     - И родители меня прибьют, если засекут.
     - Не засекут.
     Я вспомнил последнюю нашу пьянку.  Сначала было  ужасно  страшно.
ОНИ стали со мной говорить. Потом было поинтересней. Ходили на кладби-
ще. Вроде, ничего... Но пить так часто...
     Я хотел решительно сказать "не хочу", но ОНИ сказали за меня:
     - Что ж. Можно, если осторожно.
     Остряки долбаные.
     ИМ нравилось, когда я пьяный. Может быть с каждой пьянкой ОНИ ук-
репляют власть надо мной...
     - И скоро вы собираетесь  приступать  к  продолжению  банкета?  -
спросил я Серегу.
     - Да вот,  уже скоро. Топоров уже собирается. А я уже готов. Сей-
час остальных подождем и пойдем.
     - А кто еще с нами пойдет?
     - Мы с тобой, Топоров, Костик... Вроде, все.
     - Ну-ну.
     И мы стали ждать остальных.
     Вскоре появился Топоров.
     - Что? Ждете? - завопил он на весь поселок. - Не терпится?
     Да я бы вообще ушел домой,  будь моя воля. Но моей волей тут и не
пахло.
     Наконец мы дождались Костика и двинулись на старый завод.
     - А Наташка спрашивала, где ты есть, - обратился ко мне Костик.
     Ну что тут ответишь.
     - Я так и знал, - ответили за меня ОНИ.
     В тот миг мне так захотелось рассказать друзьям  о  том,  что  со
мной происходит.  Но  такие слова ОНИ решительно не хотели из меня вы-
пускать. Я мог еще от себя добавить что-нибудь будничное, малозначащее
(и то все реже и реже), но что-то поважней ОНИ мне не давали произнес-
ти. А как хотелось.  Как хотелось объяснить им,  что они разговаривают
вовсе не со мной...
     - Ты  спятишь,  - дружеским тоном сказал мне Призрак.  - Ты свих-
нешься, и тогда, быть может, мы оставим тебя в покое.
     - Не дождетесь, - ответил я.
     - Чего? - не понял Костик.
     - Да это я так... Мысли в слух.
     - Смотрите, Булько бежит, - вдруг провозгласил Топоров.
     По дороге от Наташиного дома и вправду бежал Женек.
     - Ты чего? - спросил у него Топоров, когда тот нас догнал, - Тоже
захотел выпить? А я-то думал - ты не пьешь.
     - Не пью,  - согласился Женек.  - Просто решил посидеть с вами за
компанию.
     - Так, - призвал всех к вниманию Костик Полонский. - Где брать-то
будем?
     Топоров с Серегой переглянулись.
     - Будем пить самогонку,  - сказал Топоров. - Говорят - она пьется
в сто раз легче водки. И пахнет как квас.
     - Не как квас, а пирожками, - нехотя поправил его Серега.
     - Да какая разница! - прервал я уже было начавшийся спор. - Толь-
ко вот кто ж вам ее продаст?
     - Самогон-то? - усмехнулся Топоров. - Да им без разницы - кому.
     - Вот уж не скажи, - не согласился Костик.
     - Да я вам говорю... - горячился Топоров.
     - Ты хоть раз брал? - поинтересовался у него Костик.
     - Ну... Нет еще, но...
     Серега раздражительно  зажал  уши,  и все почему-то увидели это и
мгновенно замолчали.
     - Вобщем, так, - сказал Гаков. - Пойдем и попробуем. Попытка - не
пытка.
     - Давно бы так, - одобрил Серегино решение Женек.

                19

     За самогоном пришлось идти в соседнюю деревню. Конечно, и в нашем
поселке его продавали, но где - никто из нас не знал.
     Пили опять на руинах деревообрабатывающего завода.
     - Эх,  плохая эта все-таки привычка -  пьянствовать,  -  вздохнул
Костик Полонский, наблюдая, как Гаков разливает самогон в стаканы.
     - Надо же становиться взрослым, - возразил Топоров.
     - По-моему таким образом становятся не взрослыми,  а алкашами,  -
высказал свое мнение Костик.
     - Дурак ты, Костик...
     Выпили.
     - Надо же, - заметил я (почти по своей воле). - Как приятно пьет-
ся самогонка! Водка такая противная, а это... Просто зверь!
     - По-моему тут гораздо интересней, чем у Наташки, - подражая тону
Костика заметил Топоров.
     - Ага, - подал голос Серега. Вообще, он редко вмешивался в глупые
разговоры. Видать, сильно ему не понравилось на дне рождения,  если он
решился поведать об этом окружающим.
     Костик опрокинул свой стакан в рот. Уже второй. А говорил о вреде
алкоголя. Топоров сидел и с благоговением смотрел на свою порцию само-
гона. Серега выпил сразу.
     Я тоже выпил. Эх, плохо это кончится.
     - Давай споем, - подал идею Топоров и запел:
       "Границы ключ переломлен по-полам,
       А наш батюшка Ленин совсем усох..."
     Я подхватил. Опять же - почти по своей воле.
     Допели песню до конца.
     - Что еще споем? - спросил Топоров.
     Неожиданно запел Костик. Слуха у него не было, поэтому песня сов-
сем не звучала,  однако что-то в ней такое было,  что заставило на миг
заткнуться даже Топорова. И полусонный Гаков даже поднял голову и пос-
мотрел на  Костика со смесью удивления и какой-то...  злости.  Другого
определения не найти. Именно злости.
     -  Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант, - пел Костик.
        Расправил нервною рукой на шее черный бант...
        Подойди скорей поближе, чтобы лучше слышать,
        Если ты еще не слишком пьян...
          О несчастных, о счастливых,
          О добре и зле,
          О лютой ненависти
          И святой любви...
     Первым очнулся Топоров:
     - Ладно,  Костик.  Хорош пургу петь.  Давай лучше "На поле  танки
грохотали".
     И все запели "На поле танки грохотали".
     Потом еще много песен пели, я не запомнил - какие.
     Наконец, все допили и завели разговор, как говорится, обо всем.
     Я окунулся в полудрем. Призрак стал мне что-то говорить, но я его
демонстративно не слушал. Меня начало трясти. Остановилось сердце, по-
том снова забилось. Наверно, все это делали ОНИ, реагируя на мое през-
рение. А может, это просто обычная причуда моего организма.
     Я нашел в себе волю встать и отойти подальше,  чтобы никто не ви-
дел, как меня колотит.
     Уж лучше пусть колотит, чем будут говорить эти твари.
     К остальным я вернулся через двадцать минут.
     - Ты где был? - поинтересовался Гаков.
     - Так, гулял...
     - Ты не понимаешь!  - что-то настойчиво объяснял  пьяный  Топоров
пьяному Костику.  - Ведь ты никого не знаешь полностью! Откуда ты зна-
ешь,  что я - не убийца.  А может это я завалил Кабанова  и  подставил
Злыдня. Видишь! Так что стоило самому Злыдню его укокошить!
     - Плохого человека я бы увидел,  - возразил Костик,  - Распознал,
понимаешь? Тем более там явно не просматривается никакого мотива.
     - Это милиция ничего там не просматривает, - поправил его Женек.
     - А кто просматривает?  - поинтересовался у него Топоров, который
в плане мотива был полностью согласен с Костиком.
     - Никто, - признал Булько. - Но это еще не говорит, что мотива не
было.
     - Верно,  но ведь больше шансов на то, что все-таки мотива не бы-
ло. Злыдень прибил его просто так.
     - Почему  ты  так уверен,  что это сделал Злыдень?  - не унимался
Костик. - Я ведь тоже хорошо его знаю. Зло! Его ведь видно невооружен-
ным глазом.
     - Что ты знаешь о зле?  - пренебрежительно влез в разговор Гаков.
Все думали,  что  он спит,  а он просто скрестил руки и уткнулся в них
головой, но вовсе не спал.
     - Его заметно,  - ответил Костик,  готовый отразить любое нападе-
ние.
     - Всегда? - продолжал Серега.
     - Конечно.  Вот в нас нет зла.  Я ведь вижу, что все тут нормаль-
ные... Гриша, ты, Женек, Замятин. Все нормальные люди.
     - Так легко говорить,  - заметил Гаков.  - Откуда ты знаешь, что,
например, Топоров не вынашивает план зверского убийства, скажем, Ната-
ши Галкиной?
     - Да, - присоединился к вопросу Сереги сам Топоров.
     Костик замолчал.
     - Зло не всегда заметно,  - продолжал Гаков.  - Я даже согласен с
тобой, Костик.  Мы вот всех тут видим,  и сразу ясно, что сейчас в них
нет зла...  И то это еще неизвестно...  Но допустим - нет. Но ведь это
еще не значит,  что в них вообще нет зла.  Его нет СЕЙЧАС.  Вот и все,
что ты, возможно, можешь определить своим всевидящим взглядом.
     - А ты что за эксперт такой выискался? - не выдержал Женек, кото-
рый обычно не влезал надолго в пьяные споры друзей.
     - Я?  - улыбнулся улыбкой измученного преподавателя Серега.  - Но
ведь я не говорю чего-то необычного. Это же само собой разумеется!
     - И ты тоже думаешь, что Кабанова убил Злыдень? - поинтересовался
Костик Полонский.
     - Нет,  - коротко ответил Гаков и снова устремил взгляд  на  земь
меж скрещеных рук.
     - А я думаю - это он, - заметил Женек.
     - И я так думаю, - ответили ОНИ моим голосом.
     Затем наступило нечто, похожее на тихий час в детском саду. Сере-
га,  вроде  бы, дремал. Я, вроде бы, - тоже. Костик с Женьком о чем-то
тихо шептались. Топоров же отрубился на все сто процентов.
     - А почему ты не высказал свои мысли по поводу зла? - поинтересо-
вался у меня Призрак. - Мы бы тебе не мешали.
     - У меня нет на этот счет никаких мыслей, - ответил я им.
     - Чего? - не понял Женек. - Ты че, Андрюх, бредишь уже?
     - Да нет, - отмахнулся я от него. - Мысли в слух.
     - А ты - дурак, - заметил Призрак.
     - Почему? - тихо спросил я, чтобы никто вокруг не услышал.
     - Потому-что не о чем не думаешь, не задумываешься сильно. А если
и задумываешься,  то над всякими глупостями. Видишь, мы даже не боимся
тебе этого говорить.  Ты не исправишься.  Мы ведь видим тебя насквозь.
Мы можем каждый час напоминать тебе, что ты - дурак, и объяснять - по-
чему, но ты от этого не поумнеешь.
     - Да плевал я на вас!
     В ответ на мое восклицание Призрак  лишь  улыбнулся,  после  чего
скрылся за деревьями. Контроль после его ухода не ослаб.

                20

     ОНИ хотят, чтобы я думал о зле. Нет, они не хотят, они знают, что
я не буду думать об этом.  А может быть они хитрят, а на самом деле им
и в правду хочется, чтобы я часто думал о зле, чтобы я начал понастоя-
щему их бояться.  Так.  Не в том направлении я  работаю.  Надо  самому
знать, о чем следует думать, а не вычислять, чего бы не хотели или хо-
тели они.
     Такие мысли  роились  у меня в мозгу,  пока Костик вдруг снова не
заговорил:
     - Знаете,  наверно Кабанова и вправду убил Злыдень. Зла, может, в
нем и не было,  но вот на счет его вменяемости...  Он ведь всегда  ка-
кой-то чудной.  Чудной  - это даже немного безобидное слово.  Что-то в
этом Злыдне было от сумасшедшего.  Что-то скрытое, но все-таки со вре-
менем замечаемое. Понимаете?
     Обращался он, по видимому, к нам с Женьком.
     Я сумел по крайней мере не высказать своего согласия  со  словами
Костика.
     Женек с ним согласился.
     - И в правду.  У него явно не все дома. Хотя иногда этого и неза-
метно. Такие вещи замечаешь после долгого общения.
     Вскоре я заснул.  Конечно,  спать мне не хотелось,  но  уж  очень
усыпляюще на меня подействовали похрапывающий Топоров, дремлющий Сере-
га и шепотом разговаривающие Костик с Женьком.
     Снились мне  мои родители.  Они пытались вернуть меня к жизни.  Я
был почти-что в состоянии кататонии - ни  разговаривал,  не  двигался,
вообще не проявлял никаких признаков жизни. Наверно, это был не сон, а
воспоминание о прошлом.  Ведь я именно таким и был. Двигаться я тогда,
конечно, мог, но делал это крайне редко. Ну, полный кретин!
     Родители тихонько шептались.
     - Я  не могу больше этого терпеть,  - сказал отец.  - Неужели нам
придется возиться с ним всю свою жизнь.
     Мать лишь укоризненно на него посмотрела.
     Отец отвернулся от ее взгляда:
     - Знаю,  знаю.  Это наш сын.  Именно поэтому мы уже несколько лет
навещаем его здесь почти каждый день и пытаемся разговорить.  Хотя это
совершенно бесполезно.  Я,  конечно, не против. Но не так же часто нам
сюда заявляться!  Да еще ты зачем-то постоянно берешь его домой. Будто
он от этого быстрее придет в себя. Неужели ты не видишь, что он полный
аутист! Он никогда не проснется.  Я читал про таких. Они не просыпают-
ся. Никогда.
     - Перестань, - просто сказала мать.
     В этот момент я пошевелил рукой.
     - Просыпайся, - бесцельно попросил меня отец.
     Но я не проснулся. Я не захотел.

                21

     - Пора домой, - разбудил меня голос Женька. - Поздно уже.
     - О! - воскликнул Топоров. - Андрюха проснулся.
     Я открыл глаза и спросил:
     - Разве уже поздно?
     - Конечно! - удивился моей тупости Топоров. - Еще как поздно.
     Было темно. Костика не было, Сереги тоже.
     - А где Костик с Гаковым? - спросил я.
     - Уж дома давно, - ответил с улыбкой Топоров.
     Я встал и пошел домой.  По-моему я даже ни с кем  не  попрощался.
Почему-то я чувствовал себя жутко уставшим.
     Возле дома меня встретила мать.
     - Тебя где носит!
     - Гуляю...
     - Ты что, пил что-ли?
     - Да нет. Так. Устал сильно.
     Хорошо, что я поспал и теперь был не слишком пьяным.
     Дома я кое-как перекусил и лег спать.  Спать мне хотелось сильно,
но сон почему-то не приходил. Разные мысли кружились в моей голове.
     Какое отношение имеет к моим галлюцинациям Олег?  Почему ОНИ  его
боятся? Что мне со всем этим делать? И что со мной будет дальше? Я по-
долгу обдумывал каждый из этих вопросов,  но конкретных ответов на них
так и не нашел.  Однако я принял решение бороться с НИМИ,  а не просто
наблюдать за ИХ деятельностью в моем сознании.

                22

     Утром я не почувствовал ИХ присутствия. Я открыл глаза и мне даже
показалось, что у меня хорошее настроение.
     - Эй! Где вы? - тихо пробормотал я себе под нос.
     - Тут, - неохотно ответили ОНИ.
     Я давно  уже заметил,  что их стало несколько.  Теперь не было ни
бабки, ни Призрака - было что-то коллективное.  Говорили они  со  мной
разными голосами... Впрочем, они почти всегда отзывались о себе в мно-
жественном числе, так-что эта коллективность не была для меня такой уж
неожиданной новостью.
     - Мы решили не слишком стеснять тебя в  проявлениях  твоей  собс-
твенной воли,  ведь мы живем твоими чувствами и переживаниями, поэтому
нам нет смысла командовать тобой когда ты один, - сказали они.
     - Спасибо, - сказал я. - Катитесь вы все к чертям.
     Как оказалось,  я встал весьма рано.  В школу надо было идти лишь
через час "с копейками".
     Я поднялся с кровати и оделся.  Потолок  сегодня  был  оранжевым,
стены фиолетовыми. Чтож, спросонок такие явления для меня не редкость.
Мираж хорошего настроения испарился;  я понял,  что меня сейчас  будет
трясти. Трясло меня минут семь-восемь, потом, как говорится, мое само-
чувствие нормализовалось. Ничего, дело обычное.
     Мать была еще дома. Услышав, что я уже встал, она заглянула в мою
комнату и сказала:
     - Уже встал? Ну тогда иди завтракать, пока я тут.
     Дверь захлопнулась.
     Конечно, я мог позавтракать и один, но мать-то знала, что я всег-
да ем наскоро, а это, по ее словам, то же самое, что и вообще не есть.
     Я зашел на кухню,  сел за стол и стал завтракать.  Наверное,  при
этом я задумался, так как вскоре услышал голос матери:
     - Сколько можно глазеть на чашку с какао!  Он уж остыл давно. Иди
закрой дверь - я пошла.
     Оказалось, что я просидел в упомянутой позе около получаса.
     Заперев дверь, я стал собираться в школу.
     Ко звонку  на урок я опоздал на двенадцать минут - наверное опять
где-то задумался и,  как обычно,  простоял неподвижно несколько минут.
Войдя в класс,  я почувствовал сильный безотчетный страх перед толпой.
Стараясь выглядеть нормально,  я прошел вдоль рядов и  сел  на  заднюю
парту.
     - Замятин!  - я даже вздрогнул о неожиданности. Это говорила учи-
тельница. - Почему ты сел не на свое место? Ты что, поссорился со Сто-
ляром?
     - Нет, - просто ответил я. - Можно я посижу здесь?
     - Сиди,  - нехотя разрешила учительница.  Звали ее Валентина Пет-
ровна, и я ее не очень любил за... Не знаю, за что. Вела она физику, и
я был почти отличником по ее предмету,  но почему-то она меня  считала
каким-то разгильдяем. Почему? Этого я понять не мог.
     Вдруг я понял,  почему я себя сегодня так странно  чувствую.  Тем
более, что все это кажется таким обычным.  Все дело в том,  что в пос-
леднее время я очень отвык от своих обычных "глюков",  так как у  меня
появилась новая проблема - Призрак и компания. Теперь же они решили не
вмешиваться в мою жизнь без особых причин,  поэтому все  стало  как  и
раньше. Наверно, скоро я как обычно возомню, что началась ядерная вой-
на и школу вчера взорвали.
     Неожиданно урок кончился.  Видно, я опять слишком задумался. Зато
страх значительно уменьшился - почти до обычного уровня,  к которому я
уже давно привык.
     Выйдя из класса, я наткнулся на Миху Столяра.
     - Ты чего? - спросил он.
     - А чего я?
     - Зачем ты сел на заднюю парту?
     - Да так... Книжку хотел почитать.
     - Ага,  гони больше! Я видел КАК ты ее читал: весь урок смотрел в
окно. А что за книжка-то?
     - Да забыл я ее дома,  потому и не читал.  Шел - думал: она с со-
бой, а стал искать - смотрю: нету.
     - А чего Топору не отвечал?
     Топором он называл Гришу Топорова.
     Значит, во  время  урока Топоров пытался со мной заговорить.  А я
даже не заметил, за какой партой он сидел. Вообще-то, в классе  каждый
имел свою конкретную парту, один Топоров был "кочевником" - то тут, то
там. Даже учителя привыкли к этой его причуде.
     - А где он сидел?  - осторожно спросил я.  - Я его,  наверное, не
слышал.
     - Как не слышал!  Он же прям перед тобой сидел - на предпоследней
парте в том же ряду!  Вон, кстати, он сам идет. Ладно, я пойду. Разби-
райтесь сами.
     Миха отошел. Подошел Топоров.
     - Ты чего, Андрюх, из-за вчерашнего обиделся?
     - Из-за чего вчерашнего?
     - Ну,  мы там,  если признаться,  пока ты спал,  немного про тебя
потрепались. Может, чего обидного сказали. Мы думали, что ты спишь.
     - Я спал, - согласился я.
     - Слушай,  прекращай мне мозги полоскать!  То он спит,  то он  не
спит! То он разговаривает,  то не разговаривает!  У тебя совсем что-ль
крыша поехала!
     Он, конечно, шутил, но в какой-то мере был прав.
     Я хотел сказать, чтобы он не обижался, но в этот момент появились
ОНИ и не дали мне этого сделать.
     Топоров ушел.  Он был немного обижен.  Но это "немного" было  для
него большой редкостью.
     - Что, добились своего? - тихо спросил я ИХ.
     - Добились, - согласились они.
     - А ведь Олега вы боитесь,  - вдруг сказал я.  - Может  быть  мне
сходить к нему?
     - Мы тебе не дадим этого сделать.  Ну ладно, пока мы отключаемся.
Приятно провести день.
     И ОНИ пропали. Отключились, мать их.

                23

     Вечером никто ко мне не зашел и я пошел гулять один: авось набре-
ду на кого-нибудь. Набрел. Встретил Витька Кочергина и Леху Соловьева.
Они шли на свалку возле автобазы поиграть в прятки.  Там их уже должны
были ждать другие друзья. Я пошел с ними.
     Свалка возле автобазы,  конечно, вовсе не была настоящей свалкой.
Просто там было несколько разбитых автомобильных корпусов и другой по-
хожий хлам, что делало ее очень привлекательной для ребятни вроде нас.
     Когда мы  пришли,  я  обнаружил  среди  ожидающей компании Женька
Булько и Костика Полонского. Это немного добавило мне настроения. Кро-
ме них там было еще четыре человека - Колик,  Серега Гусев, Андрей Ко-
ломин и Василек.
     Начали игру.  Было весьма интересно. ОНИ почти не вмешивались. Да
и во что вмешиваться,  если я все время ношусь туда-сюда и ни с кем не
разговариваю?  Разве что не давать мне выиграть,  сделать так, чтобы я
все время водил... Наверно, им это не интересно.
     Интересно им стало,  когда я бежал стукалиться,  пытаясь обогнать
Василька, который водил. Неожиданно я оттолкнул его в сторону, и он со
всего разбегу врезался в корпус разбитого пикапа.  Конечно, я это сде-
лал не по своей воле. Я даже не видел, как все произошло, так как про-
должал бежать дальше.  Однако, грохот, раздавшийся позади сказал мне о
многом.
     Я заставил себя остановиться и оглянулся. Самого Василька не было
видно за пикапом, было видно лишь одну его ногу. Я кинулся назад.
     Василек был  здесь самым младшим,  поэтому я испугался,  как бы с
ним не случилось чего плохого,  тем более, что у него всегда было сла-
бое здоровье.
     Когда я завернул за пикап там собрались уже Женек,  Колик и  Кос-
тик. Василек лежал и не двигался. Одна его рука была сильно ободрана и
кровоточила, на лбу краснела большая ссадина,  а форма правой ноги на-
водила на  мысли  о переломе.  От удара на корпусе пикапа осталась не-
большая вмятина.
     Костик с Коликом,  по видимому,  не видели,  что здесь произошло.
Зато Женек явно был в курсе.
     - Что? Доигрался? - обратился он ко мне с зарождающейся злостью.
     В это время Костик склонился над телом Василька и стал его осмат-
ривать. Похоже, последний был без сознания.
     - И что мы скажем его родителям? - сетовал Колик.
     - Ты хоть иногда соображаешь,  что делаешь! - ярился Женек, уста-
вившись на меня.
     Я не  знал,  что  ответить.  Любые оправдания были бы не уместны.
Нет, не любые; я мог бы рассказать ему про НИХ, но ОНИ бы не допустили
этого. Да и кто бы поверил?
     - Он живой? - со страхом спросил Колик.
     - В отключке, - ответил Костик Полонский.
     Я оторвал взгляд от Женька и посмотрел на  Василька.  Да,  теперь
минимум месяц в больнице ему был обеспечен.
     А что  обеспечено  мне?  В  лучшем  случае  меня просто изобьют и
представят инцидент с Васильком случайностью.  В худшем случае его ро-
дители  узнают  настоящую причину происшествия и тогда...  Мне даже не
хотелось думать о том, что тогда будет. Ужас! Брань и наказания от ро-
дителей,  позор в школе, а как потом здороваться на улице с родителями
Василька, ведь я их очень хорошо знал.
     Женек молча смотрел на меня.  Я знал,  что он до сих пор  мне  не
врезал лишь потому, что знает меня очень давно и сознает, что я на та-
кие вещи не способен.  Возможно, именно в этот момент он еще прокручи-
вал в голове мгновения столкновения и искал там что-то, что убедило бы
его в неумышленности моего движения.  Но толчек был самым что-нинаесть
умышленным и Женек должен был в конце концов это понять.
     И он это понял. В его взгляде кроме злости мелькнуло легкое удив-
ление.
     - Зачем ты это сделал? - спросил он и пошел на меня.
     Мне надо было срочно что-то ответить,  пока не началась драка. Да
какая там драка - избиение!  Они ведь все сейчас должны были  на  меня
накинуться!
     Подошли остальные.  Серега Гусев и Витек Кочергин, по-моему, тоже
все видели, хоть и издалека. Они тоже стали приближаться.
     Костик в это время пытался привести в чувство Василька.
     - Совсем все мозги пропил!  - угрожающе проговорил Женек. - Зачем
ты его толкнул?!
     - Я его не толкал, - наконец ответил я. Это звучало более чем ба-
нально в подобной ситуации.
     Но Женек остановился и я понял,  что злость стала в нем остывать.
Остальные тоже остывали.
     Потом  Костик  побежал  к  дому Василька, который, к счастью, жил
ближе  всех  к  автобазе.  Остальные молча сидели на обломках каких-то
громадных станков. Я сидел несколько в стороне ото всех.
     Затем прибежали родители пострадавшего,  приехала скорая  помощь,
собрался народ. А потом все разошлись. Со мной, ясное дело, никто даже
не попрощался. Я остался сидеть один.
     - Ну как тебе шоу? - спросили ОНИ.
     - Вы ведь ненавидите меня!  - разозлился я.  - Зачем вам  вредить
другим?!
     - Мы вредим тебе, - смеясь ответили они. - Правда, при этом иног-
да может пострадать и кто-нибудь еще.
     "Та-ак, - подвел я итог дня.  - С Топоровым поссорился, со Столя-
ром почти тоже,  Василька чуть не убил... Все, кто сегодня здесь играл
вообще меня презирают.  Завтра к ним присоединится весь наш класс... И
не только наш... Хорошо хоть, что взрослые не в курсе настоящих причин
трагедии.  И для меня это очень даже к лучшему. Хотя... Я думаю только
о себе,  а вот Василька увезли в больницу,  и вряд-ли он оттуда в бли-
жайшем будущем выйдет. Вот так вот. А я сижу и переживаю за свою судь-
бу, хотя сам же во всем и виноват. Стоп! Еще не хватало, чтобы еще и я
сам себя осуждал!  Ведь я-то знаю, кто настоящие виновники случившего-
ся. Нет, я не должен себя винить, я не должен сдаваться!"
     Стало темнеть. Я поднялся и неспеша побрел домой.
     Почти возле самого своего дома я встретил Серегу Гакова.
     - Здорово,  Андрюха, - весело поприветствовал он меня. - Тебя где
носит? Я за тобой заходил...
     - Я играл в прятки возле автобазы, - тихо и без всякого выражения
ответил я. Ведь он завтра все обо мне узнает... И как я тогда посмотрю
ему в глаза?  Хотя, может с чужих слов ему все покажется не таким уж и
страшным, или он вообще не поверит, что я это сделал умышленно.
     - Ты что, поссорился с Топоровым? - спросил Серега.
     - Нет, - просто ответил я.
     - Да что такое случилось?! - не выдержал он.
     - Василек расшибся и его увезли в больницу.
     - Василек?! Как же это он так?
     - Я его толкнул, - сказал я.
     - Ты? Зачем?
     - Не нарочно,  - соврал я.  Да, я не хотел этого делать, но я это
сделал и мой поступок нельзя назвать непредумышленным.  Не важно,  что
задумал его не я. - Я пойду. Меня уже давно ждут дома.
     И я пошел к дому, махнув Сереге на прощание рукой.
     Надо же,  ОНИ дали мне попрощаться!  Не помешали.  Видно, они и в
правду решили редко вмешиваться в мою жизнь. Редко, но метко...

                24

     Утром надо было снова идти в школу. Как всегда.
     Сидя за столом в кухне и завтракая, я думал о том, как мне не хо-
чется сегодня идти учиться.  ИХ я пока не ощущал. Мой мозг был еще за-
туманен сном.  И я вдруг подумал, что быть может если бы мой разум все
время был  вот так затуманен,  ОНИ возможно вообще не смогли бы ко мне
приходить. Добиться такого состояния я видел лишь один  способ,  и  он
мне не нравился. Нужно было стать таким, как Олег. Наркоманом.
     Интересно,  есть  ли  принципиальная разница между алкоголизмом и
наркоманией?  А  ведь ОНИ любят, когда я пьяный. Почему же тогда я так
сильно уверен в том, что ИМ не понравится, если я стану наркоманом...
     "А что в конце концов хуже,  быть наркоманом или постоянно делать
что-то, что ты не хочешь - жить не по своей воле?" - подумал я.
     Но все равно меня совсем не привлекало быть  наркоманом.  Наверно
причины этой сильнейшей неприязни были заложены в моем воспитании. Хо-
тя какое там может быть воспитание, если я несколько лет с самого рож-
дения ни с кем не общался.  Впрочем,  возможно, я учился как бы молча.
Ведь русский язык я научился понимать не на много позднее всех осталь-
ных нормальных детей.
     Закончив свои размышления,  я обнаружил,  что уже давно  закончил
завтрак и уже опаздываю в школу.
     Запирая дверь своей квартиры,  я снова подумал о том, что мне еще
повезло, что о моей вине в падении Василька не знают взрослые.
     В класс я вошел чуть позже звонка.

                25

     Учительница встретила  меня псевдо-измученной улыбкой а-ля "Как я
устала от твоих вечных опозданий".  Но в выражении ее лица по  крайней
мере не было злобы и враждебности.  Злоба и враждебность были на лицах
почти всех моих одноклассников.
     Я сел на свое место рядом со Столяром.
     - Что же ты не садишься за свою любимую заднюю парту?  -  спросил
он. Я не смог определить из-за чего он злится,  из-за моего вчерашнего
поведения, когда я не стал с ним садиться,  или из-за  происшествия  с
Васильком.
     - Могу пересесть, - сказал ему я.
     - Ладно уж, сиди. Ты за что Диму Василькова покалечил? - холодным
голосом спросил Столяр.
     Я понял,  что не все так плохо. Было видно, что Столяр, как и все
остальные, кто не видел самого происшествия,  а знает о нем только  по
рассказам, не верит в умышленность моего поступка.  Все ведь очень хо-
рошо меня знают и понимают, что такого я не мог совершить сознательно.
Сейчас за  холодным  тоном Столяра скрывалось любопытство.  Он пытался
разобраться  самостоятельно,   и  хотел,   чтобы я сам развеял все его
опасения, сказав, что все вышло случайно.
     Только вот чего-чего, а случайности там точно не было.
     - Я не хотел его калечить, - ответил я. - Так вышло.
     - Не надо было путаться под ногами, - сказали ОНИ моими устами.
     Да, вот это было действительно убийственной фразой.
     И что мне теперь говорить? После такого поворота.
     Столяр кивнул  каким-то  своим  мыслям и стал с безучастным видом
слушать учительницу.

                26

     На следующий день был выходной. Часов в одиннадцать утра (для ме-
ня это утро) заявился Гаков.  Я еще спал. Меня разбудила мать и сказа-
ла, что ко мне пришли.  Одеваясь,  я пытался вспомнить вчерашний день,
но не мог. После моего короткого разговора со Столяром на первом уроке
воспоминания резко обрывались.
     "Видно, вчера выдался не самый лучший денек," - понял я.
     Однако Гаков,  по видимому,  не был со мной в ссоре.  Иначе он не
пришел бы.
     Наконец, одевшись,  я вышел в прихожую, где сидел на табурете Се-
рега.
     - Привет, - сказал он.
     - Здорово.
     - Как ты себя после вчерашнего чувствуешь?
     - А что было вчера?
     - У-у! Ты что не помнишь? Память что-ль отшибло?
     - Да что-то плохо припоминается.
     - Ты чуть не подрался с Топоровым. Хоть это-то помнишь?
     - Это-то помню, - соврал я. - Не помню из-за чего.
     Серега был в курсе,  что я плохо помню неприятные вещи,  но он  и
представить себе не мог, что я могу забыть все начисто.
     - Да там и никто по-моему этого не понял. Мы стояли с Кочергиным,
Столяром и Топоровым.  Они что-то сплетничали о тебе.  Тут ты идешь. И
что-то там Топоров у тебя спросил на счет Василька. А ты говоришь, что
если он такой хлипкий, то нечего ему играть со старшими. Пусть, мол, с
ровесниками  общается - целее будет. А то вот случилось с ним что-то и
сразу гудешь  поднимают  на всю школу.  Вобщем что-то такое ты наплел.
Даже говорил что-то на счет того,  чтобы пойти в детский сад играть  в
"слонов", после  чего  весь детский сад должны были госпитализировать.
Потом ты еще сказал Топорову, что какого черта он-то лезет во все это,
если его  там не было,  и он сам ничего не видел.  После этого-то вы и
чуть не подрались.
     - Точно-точно, - подтвердил я. - Теперь вспомнил. А потом что бы-
ло?
     - Потом  на алгебре Столяр отказался сидеть с тобой за одной пар-
той.
     - Отказался-таки,  - ухмыльнулся я. Проявлять озабоченность в об-
ществе Гакова было пустым и совершенно необязательным занятием.  Гаков
был наверняка единственным,  кто со мной не поссорился,  именно в силу
своей наплевательской натуры.  Ему все были до лампочки, кроме близких
друзей. И  если  один из этих друзей кого-то там покалечил,  то это их
проблемы, и вовсе не его, Гакова, дело.
     - Ага,  - сопроводил мою реплику Серега и продолжил:  - Потом, на
следующей перемене, к тебе подошла Галкина и вы о чем-то там говорили.
Она наверно  тоже  пыталась  выяснить в чем там на "свалке" было дело.
По-моему вы с ней тоже поссорились.
     - Жаль.
     - А потом все решили объявить тебе байкот.
     - Ну, это уже совсем никуда не годится.
     Мне было интересно, собирались ли ОНИ ссорить меня с Гаковым.
     - Конечно,  собираемся, - ответил весело кто-то, хотя я никого из
НИХ рядом не наблюдал.
     - Слушай, Серега, я тут что-то не выспался. Ты извини, но я пойду
еще посплю, - поспешно выпроводил я Гакова.
     Тот ушел,  обещав зайти вечерком. Моя сила притяжения, как видно,
снова стала на него действовать.  Это было  единственной  хорошей  но-
востью на сегодняшний день.
     Я зашел в свою комнату и действительно лег на кровать, хотя спать
уже не хотелось.
     Как я мог такое говорить!  Поссорился со всем классом, если не со
всей школой.  Да  и Гаков-то не мог видеть ВСЕГО. Судя по всему, вчера
произошло и множество других инцидентов.  Только о них мне  рассказать
уже некому,  ведь остался у меня один Серега.  Но не стоит поддаваться
панике. Во всем есть доля хорошего. Ведь хуже-то уже не будет. Куда уж
хуже!
     - О-о! - снова раздался тот знакомый голос. - Ты так считаешь? Ты
оптимист! Хорошо,  если ты так настаиваешь,  мы с удовольствием вобьем
последний гвоздь в твой гробик. Отгадай загадку...
     - Какую еще загадку?!
     - Легкую. Как по твоему, кто убил Кабанова?
     Это было весьма неожиданно.
     - Злыдень?  - спросил я первое, что пришло в голову, хотя не счи-
тал его виновным.
     - Не-ет. Далеко ищешь. Ближе смотри.
     Вообще, мне не очень-то хотелось петь под их дудку: разговаривать
с ними,  отгадывать разные загадки,  но этот странный разговор  чем-то
меня сильно заинтересовал.
     - Да откуда я знаю! Да и вам откуда это знать?
     - Ха! Нам-то как раз есть откуда это знать!
     Я промолчал, дожидаясь продолжения.
     - Что? Так и не догадался?
     И тут как будто потолок рухнул на мою голову,  в ушах  зазвенело,
все вокруг потемнело. Я понял, о чем ОНИ говорят... О ком ОНИ говорят.
Ведь только о моих действиях ОНИ могут знать все  досконально!  Только
один разъединственный  ответ на их вопрос "вобьет в мой гробик послед-
ний гвоздь"!
     - Все это ложь!  Вы врете!  Нарочно,  чтобы заставить меня волно-
ваться!
     - А зачем нам врать,  тем более что нам не трудно сделать это ре-
альностью. Если мы с легкостью можем убить кого-то твоими руками,  за-
чем же нам врать об этом?  Мы это сделаем и скажем всю правду.  Ложь -
это временно, а правда... О! Это на всегда.
     Ноги подкосились,  я  сел.  По-моему даже не на стул,  а прямо на
пол.
     Я - убийца. Я убил человека. Убил не за что. Зарезал...
     В моем разуме бурлил смерч. Я обхватил голову руками, чтобы он не
вырвался наружу и не снес мой дом... Наконец, меня вывернуло.
     И в этот момент в комнату зашла мать.
     - Что у тебя тут грохнуло? - спросила она, открывая дверь. Видно,
на пол я вовсе не присел, а прямо-таки рухнул.
     Потом она увидела меня и застыла,  приглядываясь. Возможно я выг-
лядел  как  труп,  который  уже  мертв,  но  все  еще  сидит.  Сидит и
опорожняет свой желудок прямо на пол.
     Не люблю втягивать в свои проблемы родителей, даже если это очень
серьезные проблемы.
     - Что с тобой, сынок! - вымолвила мать, поняв, что я еще живой.
     - Да что-то плохо стало,  - сказал я как можно будничней. - Забо-
лел, наверно.
     Этот обмен фразами я запомнил хорошо, но что было дальше я вообще
припоминаю  с  трудом.  Мать вызвала скорую,  врачи что-то вокруг меня
крутились,  голосили (я их почти не замечал), потом меня стало трясти,
остановилось  сердце (им-то,  врачам,  откуда знать,  что для меня это
обычное дело),  меня куда-то положили и понесли. Я был как оглушенный.
Быть  может причиной тому послужила вся эта суматоха,  а не только но-
вость,  свалившаяся на мою голову.  Помню,  как отец орал на  докторов
из-за  того,  что они стали заносить меня в машину вперед ногами.  Мое
сознание начало потихоньку утекать.  Не в том я был  состоянии,  чтобы
объяснять  всем,  что  для  успокоения  мне  нужно было всего-лишь ча-
сок-другой посидеть в тишине или хотя бы в спокойной обстановке.  А то
налетели, развели суматоху, куда-то потащили... Потом я отключился.

                27

     Новый день любого человека (если он чтит режим дня) начинается  с
того, что он открывает глаза. Так и я начал новый день. Только мне бы-
ло несколько сложно сразу определить,  где я нахожусь.  Потом я понял,
что лежу  на  кровати в больничной палате.  Рядом со мной (на соседней
койке) лежал под капельницей какой-то дедуля, не проявлявший признаков
жизни. Остальные лежбища были пусты.
     Я ощущал сильнейшую слабость. Ко всему я еще и обнаружил, что то-
же подсоединен  к  капельнице.  С чего бы это?  Я же не коматозник ка-
кой-нибудь!
     Заняться было нечем, и я задумался глядя в потолок.
     Припомнился мой сон.  Правда,  он мне показался очень уж  долгим.
Там я снова был в своем мире, видел в лицо всех моих недоброжелателей,
и... Да, во сне я командовал ими, они делали все, что бы я ни захотел.
Это уже что-то интересное. Там, во сне, ОНИ уже не казались мне такими
страшными, хотя сейчас,  вспоминая об этом,  я  уже  не  разделял  тех
чувств. Какие же они не страшные, если каждый из них как будто сошел с
экрана элитного ужастика.
     Через некоторое время в палату вошла сестра. Ей было лет двадцать
пять-тридцать и годилась она, по моему мнению, только в качестве веду-
щей для программы "Спокойной ночи, малыши".
     - Ой! - сказала она, увидев меня. - Ожил, пупсик ты наш.
     - Привет, - сказал я первое, что пришло на ум.
     Но она уже куда-то умчалась.
     Вскоре появился  врач - высокий худой мужчина лет сорока с морщи-
нистым, но добродушным лицом.
     - Та-ак-с, - сказал он. - Проснулись, значит, молодой человек.
     - Да. А что такого?
     Неожиданно я осознал, что пропали все мои "глюки". Раньше я чувс-
твовал их постоянно. И моих недоброжелателей в уме не ощущалось.
     - Мы тут,  - мгновенно откликнулись ОНИ на мои мысли,  хотя и до-
вольно слабо.
     - Ну и как мы себя чувствуем? - спросил меня доктор.
     - Нормально, - ответил я. - Слабость правда во всем теле.
     - Ну,  это не удивительно. Любой ослабеет, пролежав месяц под ка-
пельницей.
     - Месяц? - удивился я, приняв эти слова за шутку.
     - Конечно. Вы же, молодой человек, как здесь возникли в бессозна-
тельном состоянии, так целый месяц в отключке и пролежали.
     - Месяц? - повторил я, не переставая удивляться.
     - Да-да,  месяц.  Даже больше.  Ваши родители уж подумали, что вы
опять "выключились" на несколько лет,  как это,  по их словам,  с вами
уже бывало в детстве. Ведь бывало, а?
     - Бывало, - автоматически согласился я.
     - Ну вот.  Сейчас,  я думаю, твои папа с мамой уже в пути. Сестра
должна была им позвонить.  Да-а... А не испытываем ли мы желания снова
уйти в себя?
     - Да нет.
     - Это ж отлично,  молодой человек! Я вижу, вы совершенно здоровы.
Думаю, что через пару деньков я даже разрешу забрать вас домой.
     Обманывает,   наверное.  Какой  врач  отпустит  через  пару  дней
больного, который больше месяца не проявлял признаков жизни.
     - Спасибо. А что со мной случилось?
     - Да вроде вам внезапно стало плохо. Потом потеря сознания - бук-
вально за считанные минуты.  Интересный случай. Тем более ни с того ни
с сего, без всяких травм...
     Судя по всему, врач плавно перешел от диалога с пациентом на раз-
говор с самим собой.

                28

     Вскоре появились родители,  с гостинцами,  слезами радости и всем
таким прочим. Мне было очень хорошо, как будто я не видел их не месяц,
а полжизни.  Быть может,  в чем-то это было и так. Ведь раньше со мной
были мои "глюки".  Теперь их не было,  и я чувствовал себя заново рож-
денным. Нет. Я чувствовал себя выздоровевшим после очень долгой болез-
ни, которая  не  давала  мне  во всей полноте почувствовать окружающий
мир.
     С родителями я пробыл часа четыре,  после чего они ушли, пообещав
вернуться вечерком.
     Часа в четыре пришел Гаков.  Оказалось,  он уже узнал о моем про-
буждении от родителей, которые, вернувшись, сразу ему позвонили. Сере-
гу они считали, и не без оснований, моим лучшим другом.
     Как всегда (по традиции) Гаков стал выкладывать последние  новос-
ти.
     - Порадовать мне тебя нечем,  - сразу обнадежил он.  В его голосе
не чувствовалось веселья.  Хотя веселиться Серега не любил никогда. Но
в голосе также не было его обычного наплевательского тона. Видать, но-
вости и вправду были не важные.
     - Василек умер, - сказал Серега. - От кровоизлияния в голове. Это
случилось через день после того, как тебя увезли в больницу. Правда на
тебя уже никто не сердится.  В конце концов все согласились,  что твой
толчек был случайностью.
     "Да, - подумал я,  - время стирает память.  То, в чем ты был ког-
да-то полностью уверен, со временем начинает вызывать у тебя сомнение.
Особенно,  если  самому  хочется  сомневаться.  Хорошо  еще,  что  все
окружающие  знают  меня  как  человека, принципиально не способного на
подлость.  Будь  на  моем  месте  кто-нибудь  другой, не имеющий славы
"божьего  одуванчика",  не поздоровилось бы ему. Тут и мне-то пришлось
не сладко, а уж другой бы..."
     - И Женек не сердится?  - господи, о чем я думаю. Василек умер, а
я переживаю из-за своих отношений с друзьями.
     - Нет, не сердится. Ладно, Андрюх, не переживай так. Я-то все по-
нимаю. Василька жалко... Даже мне... Но он мертв, а нам еще жить.
     Вот уж  никогда  не  слышал от Сереги таких философских слов.  И,
честно говоря, не ожидал услышать.
     - И наши стали обо всем забывать. Это тоже к лучшему, - продолжал
Серега. - Жертв много и так. Зачем еще тебя к ним добавлять.
     Я с удивлением осознал,  что Серега никогда не сомневался в умыш-
ленности моего поступка.  Странный он все-таки человек.  А я-то думал,
что вижу всех насквозь. Нет, оказывается.
     - А что со Злыднем? - спросил я.
     - Со Злыднем тоже интересная история вышла. Во-первых, он оказал-
ся самым натуральным психом. Вот уж чего никто о нем никогда не думал!
Конечно, все знали, что он со странностями... Но не до такой же степе-
ни!
     - До какой степени? - не понял я.
     - Он в конце концов сознался в убийстве.
     - Сознался?!!
     - Да.  Только не в том. Он признался в убийстве той девченки, ко-
торую выловили из реки. Помнишь эту историю?
     - Да у него совсем что-ль крыша поехала - во всякой фигне  созна-
ваться!
     - Да нет.  Не в фигне.  Он это убийство во всех подробностях опи-
сал. Не знаю,  с чего это он так разговорился. Ну убил, и молчи себе в
тряпочку. Хотя, кто этих психов поймет. Он сейчас в психушке. И надол-
го, я думаю.
     - Да, - подумал я вслух. - Три смерти на нашем поселке. Казалось,
что смерть - это что-то извне,  то,  о чем можно разве что потрепаться
от безделья.  А оказалось... все они, эти смерти, связаны с нашим тес-
ным кругом, с нами самими. Непривычно как-то.
     - Да,  но в убийстве Кабанова он так и не сознался.  Да я  всегда
знал, что  это  не его рук дело.  Психи учителей не убивают.  А если и
убивают, то не так.
     Видно, отрицательные  эмоции,  влившиеся в мой мозг,  дали больше
свободы злым силам, и ОНИ снова подали признаки жизни.
     - Что? Не нравится? - спросили ОНИ. - А мы тут, никуда не делись.
Конечно,  после твоего месячного транса мы изрядно ослабли, чего скры-
вать,  но ты не переживай, через денек мы снова окрепнем и сможем пол-
ноправно тобой управлять. Да, ты боролся с нами во сне, и не безуспеш-
но.  Но  тем  самым ты смел последние барьеры на нашем пути. Тебе надо
было искоренить нас совсем, но ты не смог. Теперь мы вернемся, вернем-
ся на совсем. Вернемся на всегда. Думаю, в честь этого события можно и
прибить  кого-нибудь. Как ты на это смотришь? Тряхнем стариной, а? За-
валим  Серегу?  Чего  мелочиться! А то что-то он уж очень близкий твой
друг.  Так  мы вас и поссорить не сможем. А что делать остается? Ты уж
извини.  Ну  ничего. Пока разговаривайте, нам еще надо окрепнуть, а то
ты  совсем из нас дух выбил. Эх, не стоило тебе так скоро просыпаться.
     - Ты что замолчал? - спросил Серега.
     Я смотрел на него,  и не мог поверить, что скоро мне придется его
убить. ОНИ заставят меня это сделать.
     И вдруг я понял, что надо действовать  пока они не могут мной уп-
равлять, пока  еще  не  поздно,  ведь они набирают силу с каждым часом
после моего пробуждения.
     - Серега, мне надо тебе кое-что сказать.
     - Говори, - удивился он.
     - Только ты не удивляйся и...  поверь, самое главное. Я не сбрен-
дил, как Злыдень. Я нормален... вполне... Я не брежу, у меня не галлю-
цинации. Я скажу правду, я не буду ничего сочинять.
     Я не знал,  как еще подготовить его к тому, что я собирался пове-
дать. Ведь я решил рассказать ему ВСЕ.
     Начал я, следуя своей открытой натуре, со своих преступлений.
     - Ты ведь уже понял, что я нарочно толкнул Василька.
     - Да,  - согласился Серега.  - Но это не значит, что ты хотел его
смерти. Ты просто оттолкнул надоедливого соперника. И я не вижу ничего
плохого в том,  что все стали об этом забывать.  Тебе итак уже изрядно
досталось.
     - Это, конечно, верно, то есть... Но я не о том. Ведь я еще и Ка-
банова убил.
     Гаков присел на мою кровать и задумался.
     - Ты убил Кабанова, - повторил он, констатируя.
     - Да. Мои руки убили его. Но все дело в том, что и в случае с Ка-
бановым, и в случае с Васильком, я не управлял собой.
     - Э, Андрюх, да ты ваще...
     - Погоди. Я не вру. Я не мог собой управлять. Мной управляли дру-
гие силы, которые находятся внутри меня.
     - Да у тебя ж раздвоение личности!
     - Нет,  никакое это не раздвоение. И шизофрения тут, на сколько я
знаю, не причем.  Хотя... Ну не важно. Не в этом дело. Дело в том, что
последние несколько дней до того,  как попасть сюда,  я жил совершенно
не управляя собой.  ОНИ, те, кто мной управлял, разговаривали со мной.
Я тоже  мог с ними говорить.  Понимаешь?  Они были во мне,  но не были
частью моего "я".  Иногда я не помнил, что делал по их воле. Например,
о том,  что Кабанова убил я, они мне сказали как раз накануне моей по-
ездки сюда.  Собственно, именно из-за этого мне и стало так плохо. Хо-
тя, если б мать не вызвала машину скорой помощи,  я бы, наверно, и так
бы оклемался,  без всяких летаргических снов. Впрочем, я не жалею, что
проспал целый месяц.  Ведь это был не просто сон... Вот ты меня знаешь
давно?
     - С первого класса.
     - Именно. А ты знаешь кого-нибудь, кто знал бы меня раньше школы?
     - Ну, я не спрашивал...
     - Таких людей нет. Все время с самого рождения и почти до школы я
провел в таком же сне, как сейчас. Именно в этом сне я создал ИХ, этих
существ, которые теперь живут в моей голове.  Они  были  со  мной  всю
жизнь, но я никому о них не рассказывал,  так как они мне не очень ме-
шали, и,  уж точно,  не портили жизнь.  Способность управлять мною они
обрели где-то  с полгода назад.  Я тогда об этом не знал,  так как все
свои действия они скрывали за потерянными воспоминаниями.  Я просто не
помнил их вмешательств.  Лишь позже, совсем не давно, они показали мне
всю свою власть над моим телом. Тогда я был бы уже рад кому-нибудь обо
всем рассказать, но было уже поздно: они мне не давали этого сделать.
     Серега слушал молча,  открыв рот.  Я никак не мог понять  по  его
взволнованному лицу, верит он, или находится в ужасе от моего умопоме-
шательства.
     - Это  ОНИ  толкнули Василька,  это они убили Кабанова (чего я до
сих пор так и не вспомнил), это они поссорили меня со всеми окружающи-
ми, заставив говорить всякие циничные гадости на счет Василька. Но это
уже не главное.  В своих затяжных снах я могу ими управлять,  могу  их
уничтожать. Я уже говорил,  что не жалею, что проспал целый месяц. Это
потому, что за это время я почти уничтожил их в  себе.  Почти,  но  не
совсем. Я думаю, что проспи я еще хоть неделю, с НИМИ было бы поконче-
но. Но я проснулся.  И теперь они снова копят силы. Это они умеют. На-
верно, через  день,  максимум  - через два,  они полностью восстановят
контроль надо мной.
     Я умолк. Несколько секунд стояла тишина, затем подал голос Гаков.
     - А ты уверен, что не свихнулся? - недоверчиво спросил он.
     - Это как раз сейчас совершенно не важно. Все, о чем я тебе расс-
казал, существует.  И совсем не важно отчего это возникло, от того ли,
что я сбрендил,  или еще от чего. Главное - это есть. И теперь оно хо-
чет убить тебя.
     Серега встрепенулся.
     - Меня? Ну, это уж ты перегнул.
     - Так. Значит, ты так ничему и не поверил...
     - Слушай,  Андрюх,  я хочу тебе верить,  но это все так неожидан-
но... Ведь всю жизнь все было нормально.
     - Если тебе трудно во все поверить,  считай,  что это психическая
болезнь. Возможно, так оно и есть.
     - Хорошо, - Серега от меня немного отодвинулся.
     - Да не дрейфь ты, я еще нормальный. Думаю, что до середины завт-
рашнего дня ОНИ не возобновят контроль. А потом лучше будь со мной по-
осторожней. Они умны и изворотливы. Видал, как они Злыдня подставили!
     - И что же ты собираешься делать?  - наконец задал Серега  вопрос
дня.
     - Я знаю - что. Ты знаешь Олега?
     - Олега? Этого, как его... Наркоман он вроде, да?
     - Точно. Мне надо к нему.
     - Зачем тебе к нему?
     - Видишь-ли,  ОНИ почему-то жутко боятся Олега.  Мало  того,  он,
Олег, как-то раз умудрился увидеть бабку-вампира.
     - Кого?
     - Да,  я же тебе не говорил. Все ОНИ не просто вечно сидят в моей
голове. Чаще всего они постоянно присутствовали рядом со мной  в  виде
разных зрительных  образов.  В начале это была бабка-вампир,  так я ее
прозвал за внешность; она везде за мной ходила, строила рожи, подмиги-
вала и  все  такое,  но не говорила со мной.  Потом она превратилась в
Призрака. Он уже мог со мной разговаривать.  Он был со мной достаточно
откровенен, поэтому я узнал от него все.  Кстати,  Кабанова я убил еще
при бабке-вампире. Видимо, говорить со мной им трудней, чем управлять.
     "Хотя, - подумал я, - сейчас ОНИ уже могут говорить, но контроли-
ровать меня - еще нет. Да, трудно понять их природу и мотивы. Их взаи-
модействие со мной постоянно изменяет свою форму. Тут трудно усмотреть
закономерности."
     - И Олег увидел твою бабку?!
     - Именно! А еще в его обществе ОНИ исчезают напрочь со всеми сво-
ими разговорами и контролями, оставляя лишь зрительные образы, которые
не способны причинить никакого вреда ни мне,  ни кому бы то  ни  было.
Так что мне надо срочно попасть к Олегу,  а для этого надо сначала по-
кинуть больницу. Одежду мне эти бюрократы так мою и оставили. Мне нуж-
на обувь,  а то меня даже тапками не снабдили, ввиду моей полной кома-
тозности. Ты можешь достать мне что-нибудь,  Серега?  Вечером  ко  мне
придут предки,  а  потом можно будет отсюда смыться.  Ты достанешь мне
обувь к вечеру?  Если можешь,  конечно. Уйти-то я в любом случае уйду,
даже босяком.
     - А ты это... Ты до вечера не того?..
     - Не, вряд ли.
     - Хорошо. Думаю, что смогу достать крутейшие кеды.
     - Отлично. Жду.
     - Только время посещения итак уже кончилось. Кто меня вечером сю-
да пустит?
     - А тебе и не надо заходить.  Я сам выйду. Ты, главное, жди у вы-
хода. О-кей?
     - О-кей. Ну ладно, я пошел.
     Теперь глаза  Сереги  горели нетерпением что-то предпринять.  Вся
эта история становилась увлекательно-интересной.  Побеги,  и  все  та-
кое...  Я, как никто другой, знал, как надоела ему эта всепоглощающая,
убивающая обыденность.
     Он ушел. А я стал ждать - ждать родителей, а еще больше - поздне-
го вечера,  когда смогу отсюда выбраться.  Я чувствовал, как ОНИ молча
наращивали свою власть и не мог спокойно за этим следить. Но пока было
нельзя что-либо  предпринимать.  Только вечером я смогу спокойно поки-
нуть это место.

                29

     Приход родителей меня почему-то совсем не  порадовал.  Я  пытался
делать вид,  что это не так,  но,  по-моему, у меня это плохо вышло. В
конце концов я сказал,  что устал, болит голова и хочу спать. Мать хо-
тела остаться посидеть со мной, но я решительно отказался. Она не ста-
ла настаивать.  Наверно,  потому-что не хотела лишний раз трепать  мне
нервы.
     После ухода родителей,  часов в восемь вечера,  я решил, что пора
начинать отсюда сваливать.
     Для начала я вытащил из руки иглу капельницы и залепил  оставлен-
ную  ранку пластырем,  припасенным еще днем по счастливой случайности.
Пришлось еще долго прижимать это место  пальцем,  чтобы  не  открылось
внутреннее  кровотечение.  Затем  я встал и осмотрелся.  В палате было
темно,  лишь сквозь окно пробивался сумеречный свет  позднего  вечера.
Мой сосед спал.  Или он вообще был постоянно в коме.  Я почему-то даже
не обратил на это внимания днем.
     Все мышцы моего тела жутко ломило. Первые несколько минут я прос-
то не мог двигаться. Затем дело стало налаживаться.
     На мне было одето все тоже, в чем я был в тот далекий день, когда
попал сюда. Только обуви не было.
     Босяком я вышел в коридор и огляделся. Было тихо. Дежурная сестра
мирно дремала за своим столом.
     Очень тихо я прокрался мимо нее и на миг задумался  у  выхода  из
отделения.
     Спуститься по лестнице или на лифте?
     Пошел я, в конце-концов, по лестнице.
     На выходе из больницы я как можно ниже опустил штанины своих брюк
- так,  чтобы они максимально прикрывали голые ступни. Ведь предстояло
идти мимо охранников. А им, в принципе, мало дела до бродящих туда-сю-
да людей.  А уж выходящего ИЗ  больницы  они-то  точно  проигнорируют.
Главное, чтобы не увидели, что я без ботинок.
     Я прошел-таки мимо них. Так прошел, что они, по-моему, вообще ме-
ня не заметили из своей "дежурки", увлекшись игрой в карты.
     На улице было тихо.  Изредка доносились звуки проезжающих машин с
главной дороги,  проходящей неподалеку. Сквозь тьму слышалось лишь ус-
покаивающее стрекотание сверчка.
     - Не делай этого! - встрепенулись ОНИ.
     - Не делать чего? - усмехнулся я.
     - Останься в больнице. Все будет хорошо.
     - Для кого хорошо? Для вас?
     - Для всех.
     - Ну уж нет.
     Видимо, они в очередной раз прочитали мои мысли,  и то, что я со-
бирался сделать, пугало их. Тем лучше.
     Где же Серега?
     Я пошел по дорожке,  ведущей к моргу.  Там было темнее,  то  есть
легче спрятаться,  если  что.  Далеко уходить было нельзя - Серега мог
меня не найти.
     Я остановился в тени деревьев и стал ждать.
     Внезапно все вокруг стало зеленеть.  Будто я надел зеленые  очки.
Это ОНИ.  Пытаются наладить свою "технику". Ничего, не успеете, можете
не стараться.
     - Андрюха! - услышал я сдавленное шипение справа от себя - из те-
мени за мусорными баками.
     - Это ты, Серег? - спросил я негромко.
     - Да. Иди сюда.
     Я зашел за баки. Видимость пропала окончательно. Никого. И ни шо-
роха.
     - Серега, - позвал я.
     Тишина в ответ.
     - Ну как? - спросили ОНИ. - Мы ведь можем завести тебя куда захо-
тим. А ты и знать не будешь, что на самом деле ведем тебя мы. Это лад-
но, скоро мы и изображения тебе внушать будем. Тогда ты уж точно поте-
ряешься между реальностью и миражами.
     - А вы не боитесь, что я покончу с собой?
     - Нет. У тебя кишка тонка.
     И ОНО вдруг тихо,  но въедливо захохотало. Этот хохот все лился и
лился, не меняя тональности и громкости. Мне это надоело.
     - А ведь Гаков уже все знает про меня и про вас.
     - Ничего, ты его разубедишь. Вы с ним вместе посмеетесь над твоей
меткой шуткой.
     Я представил,  как Серега смеется после того, как я объявлю ему о
том, что все было шуткой.  Не натурально.  Нет, он не поверит в шутку.
Он поверил мне сейчас и будет верить в это и дальше.
     Видимо, ОНИ тоже поняли это. Смех прекратился.
     Все равно у меня оставалось очень мало времени. Час от силы. Надо
было еще найти Олега... А Сереги все нет.
     Наконец, я его увидел.  Он появился неизвестно откуда  неподалеку
от входа в больницу.  Наверное, ждал в кустах. Как он меня не заметил?
Может быть он пришел позже того,  как я вышел, и сразу забрался в кус-
ты.
     Я подбежал к нему.  Сначала он немного испугался, но вскоре узнал
меня и сказал, переводя дыхание:
     - Ты уж в следующий раз появляйся как-нибудь менее внезапно, Анд-
рюх.
     - Хорошо, - ответил я, чтобы не разводить дискуссию без повода. -
Ты принес?
     - А как же!
     Он извлек из пакета пару кед и протянул их мне.
     - Примерь.
     Я надел их. Нормально. Великоваты немного, но ничего.
     - Ты еще не того? - спросил он.
     - Если я буду "того",  то все равно тебе об этом не скажу. ОНИ не
позволят, понимаешь?
     - Понимаю, - кивнул он. - Куда теперь?
     - К Олегу.
     - А где он?
     - Да почем я знаю?
     Мы вышли  с территории больницы и пошли к центру города.  Там,  в
скверике, любил сидеть на скамейке Олег...
     ... Но его там не оказалось.
     - Куда дальше? - спросил Серега.
     Несколько секунд я не мог ему ответить,  так как у меня опять ос-
тановилось сердце. Когда я смог говорить, я быстро проговорил:
     - Серега, если мне вдруг станет плохо, даже если я начну умирать,
не вздумай кого-нибудь звать.  Это ИХ проделки. И они все равно не да-
дут мне умереть.  Запомни это. Зато это для них хороший способ вернуть
меня обратно в больницу и предотвратить встречу с Олегом.
     - Слушай, да с тобой вообще страшно общаться. Какие еще они могут
выкинуть фокусы?
     - Они многое умеют. Но пока еще у них недостаточно силы. Надо ис-
кать Олега. У меня осталось не больше сорока минут.
     Мы пошли бродить по цетру.
     Было еще не очень поздно, так что на улицах было много людей. Это
вселяло некоторое спокойствие.
     Минут через двадцать мы поняли, что в центре нам Олега не найти.
     Я предложил пройтись по парку.
     - Извини,  Андрюх,  - сказал вдруг Серега. - Все, что смог, я для
тебя сделал. Мне пора. Я и так уже полтора часа как должен быть дома.
     Неприятно, конечно,  когда тебя вот так неожиданно бросают одного
на произвол судьбы.  Но что поделать...  Серега,  видимо,  не до конца
осознал всю опасность беды,  приключившейся со мною.  Или  ему  просто
важнее собственное благополучие.  Трудно сказать. Он просто поучаство-
вал в интересном спектакле, а теперь пора уйти из театра. А  может, он
не  хочет  смотреть,  как  ОНИ  возьмут  надо  мной  верх. Он наверное
представляет,  как я превращусь в монстра или еще во что-нибудь подоб-
ное. Это очень похоже на Серегин ход мыслей.
     Топоров на моем месте наверно начал бы гундосить,  просить Серегу
остаться, спорить с ним.
     Я не стал. Мне, честно говоря, тоже было не до Гакова. Оставалось
слишком мало времени, чтобы тратить его на пустые разговоры.
     - Хорошо, Серег. Спасибо за все. Пока.
     И я поспешил в парк.

                30

     В парке был почти полный мрак.  Работало лишь три  фонаря.  Види-
мость в некоторых участках была нулевая.
     Уже при входе в парк я почувствовал,  что идти мне  стало  значи-
тельно трудней.  Посторонняя сила все время пыталась меня остановить и
развернуть.
     Олега не было видно.
     Видимо, я пропал.
     В самом дальнем уголке парка я неожиданно остановился. Вперед мне
больше не шлось.  ОНИ взяли верх и  наращивали  свои  возможности  все
быстрее и быстрее. ОНИ приказывали мне бежать в больницу. Но я еще мог
пока удерживаться на месте.
     Увидев рядом лавочку, я рухнул на нее, вцепившись руками в доски.
Не уйду я отсюда, хоть вы тресните!
     Порывы бежать в больницу прекратились.
     - Ну что? - спросили ОНИ. - Мы ведь говорили, что все равно возь-
мем верх.  Теперь ты в наших руках - окончательно и бесповоротно.  Чем
же нам заняться?  Убьем кого-нибудь?  Или будем делать вид,  что у нас
все в порядке - жить обычной жизнью? Так ведь тоже можно. Ты не думай,
мы не очень кровожадные.  Двух смертей,  возможно,  достаточно. Мы еще
подумаем над этим,  конечно, но пока лучше подождать с кровопролитием.
Потом  как-нибудь  прикончим  Серегу,   Топорова,  еще кого-нибудь, а?
Наташку  Галкину!  Какая  хорошая  идея!  Ты ее сначала изнасилуешь, а
потом убьешь. Как ты на это смотришь?
     Я уже не мог сделать ни  одного  самостоятельного  движения.  ОНИ
полностью владели мной.
     Все вместе мы поудобней устроились на лавочке.
     - Видишь, мы даже сели поудобней. Правда, это потому, что нам то-
же удобно. Мы ведь чувствуем вместе с тобой. Мы так долго об этом меч-
тали. Подумай хорошенько, так ли плохо для тебя наше присутствие? Тебе
всегда есть с кем пообщаться,  твои "глюки" навсегда прекратились,  мы
же не  будем вредить себе.  Мы будем заботиться о твоем комфорте.  Нам
будет хорошо.  Когда-нибудь нам надоест тебе вредить и тогда ты перес-
танешь делать  плохие  вещи,  перестанешь ссориться со всеми,  убивать
друзей, если они еще останутся к тому времени,  перестанешь делать па-
кости близким людям.  Если хочешь, мы можем заключить с тобой соглаше-
ние, обговорить наши права,  можем сообщить тебе,  что мы намерены де-
лать, а что нет.  Например, мы могли бы разделаться с твоими родителя-
ми, чтобы принести тебе горе,  но ты ведь их на самом деле и не любишь
понастоящему. Лучше уж оставить их в живых.  От них так больше пользы.
Так ведь?
     Я был  в ужасе.  Никогда еще не было такого полного,  абсолютного
контроля. Меня уже просто не существовало. Мы с НИМИ поменялись места-
ми. Теперь я в их голове, так как это теперь их тело.
     Мысль о самоубийстве теперь не казалась мне такой уж глупой и не-
реальной. Другого выхода не оставалось. Но было уже поздно.
     - Мы сейчас пойдем обратно в больницу,  извинимся перед сестрой и
исправно долежим  положенный для полного выздоровления срок.  Да и НАМ
нужно подкопить сил для будущих великих дел.
     Мы встали и повернулись в сторону выхода из парка.
     И тут они исчезли.  Они испарились из моего тела, и почти испари-
лись из моего мозга.
     Что это? Снова их игры?
     Я плюхнулся обратно на лавку.
     Сейчас или никогда. Пора завязывать с этой жизнью и побыстрей. Но
как? Кто знает,  сколько у меня времени. Успею ли я добежать до дороги
и броситься под колеса автомобиля? Сомневаюсь. Что тогда?
     - О! - услышал я чей-то тихий возглас. - Кого я вижу!
     Я вгляделся в темноту.  Буквально в четырех шагах от меня  кто-то
стоял.
     - Вы кто? - спросил я.
     - Ха, ну ты, Андрей, даешь!
     Олег!!!
     Я вскочил и метнулся к нему.
     Вцепившись руками в его плечи я быстро заговорил что-то  на  счет
того, как же я рад его видеть,  что мне надо находиться всегда с ним и
все такое.
     Он сел на лавку. Я тоже.
     - А как ты догадался, что я люблю здесь бывать? - спросил он.
     - Да я и не знал об этом.  Так, бродил повсюду, искал тебя, вот и
забрел.
     Далее, без  особых  предисловий  я рассказал ему про все мои нес-
частья с Призраком и компанией.
     Он выслушал, как мне показалось, без особого удивления.
     - Интересно, - в конце концов произнес он.
     Да уж куда там.
     - А ты не думал о том, почему эти твои призраки так меня бояться?
- спросил он.
     - Я не знаю, - ответил я. - Может из-за наркоты?
     - Скорее всего.
     - Хочешь сказать, что мне тоже надо стать наркоманом?
     - Решать тебе.
     Вот это было сложной задачей - решить, как поступить, принять од-
но зло, чтобы избавиться от другого. А зло ли наркотики? Может и нет.
     - Ты что сейчас принимаешь? - спросил я.
     - Колюсь  всякой бурдой.  Иногда нахожу деньги на героин,  но это
редко.
     - У тебя сейчас что-нибудь есть?
     - Да, а как же!
     - Дай мне немного, я потом с тобой рассчитаюсь.
     - Да ну,  брось эти свои "рассчитаюсь". Ты меня сколько раз выру-
чал. Что ж мне для тебя, жалко что ли этой отравы? Сейчас все сделаю.
     Он достал шприц, вату, пару каких-то пузырьков и начал химичить.
     -  Надеюсь,  у  тебя  сердце  выдержит,  -  сказал он. - Я-то уже
привык,  хотя начинал с химикатов послабже этого. Да и вообще, в нашем
возрасте такими вещами еще не балуются. Но что делать...
     Вскоре он вколол мне дозу.

                31

     Наверное, это было не самое лучшее из рациона Олега. Однако я по-
чувствовал, что мне вдруг становится неописуемо хорошо. Мне вдруг ста-
ло глубоко наплевать на всех, даже на НИХ.
     - Главное - не давай своим фантазиям далеко тебя завести, - услы-
шал я где-то рядом голос Олега.
     - Ладно, - ответил я.
     О чем он говорил? Да я уже и не помнил, что именно он мне сказал.
     Затем кругом стало светло,  я щурился от света солнца. Он мне так
понравился, что я решил подлететь поближе. Воспарив в воздухе, я огля-
дел с высока поселок.  Как же все красиво с высоты птичьего, нет - че-
ловечьего, полета.
     Краешком сознания я понимал,  что все это мне только видится,  но
все равно это было просто потрясающе.
     Не знаю, сколько прошло времени, но в конце концов я немного при-
шел в себя.
     Свет неожиданно начал меркнуть. Через минуту я осознал себя сидя-
щим в кромешной тьме на лавке в парке.  Олег был рядом.  Я этому очень
сильно обрадовался.  Он меня не бросил,  хоть и прошло... А сколько же
все-таки прошло времени?
     - Наконец-то, - сказал Олег. - Ну и как тебе?
     - Просто фантастика! - ответил я.
     - Да.  Поначалу всем так кажется, а потом... Тоже, конечно, хоро-
шо, но не так.  Зато отвыкнуть потом невообразимо трудно. Так что будь
осторожен.
     Я почувствовал, что ИХ присутствия нет даже в самых дальних углах
разума.
     - Ты их прогнал! - сказал я.
     - Кого? - не понял сразу Олег.
     - ИХ! Моих демонов!
     - Ну, об этом говорить еще рано. Тебе надо испытать ИХ. Сейчас ты
пойдешь домой.  Один. Потом, если ты почувствуешь, что они опять берут
верх, сразу ищи меня.  Я даже приготовлю для тебя неприкосновенную до-
зу, чтобы быть всегда готовым тебя вылечить, - он усмехнулся сказанно-
му. - Если в течение...  пускай двух дней, ты не найдешь меня, я сам к
тебе приду.  Это на тот случай,  если они возьмут тебя под контроль, и
ты не успеешь меня найти. Как тебе такой план?
     - Неплохо.
     Со стороны  центра уже не доносилось никаких зауков.  Поселок вы-
мер.
     - Сколько сейчас времени? - спросил я.
     - Уже почти три часа.
     - Ого! Скоро утро. Хорошо, я пошел тогда...
     Я встал, пожал ему руку. Он, по-видимому, не собирался никуда от-
сюда уходить. Полулежа на лавке, он любовался звездами.
     - А ты пойдешь домой? - спросил я.
     - Нет.
     - Тебя опят выгнали?
     - Не! А зачем мне туда идти? Что там хорошего? Мне и тут неплохо.
     - Может и мне остаться?
     - Нет. Тебе лучше быть дома.
     - Да, ты прав. Тогда, пока.
     - Счастливо. Я рад, что смог чем-то тебе помочь. Надеюсь, это был
единственный выход. Не вздумай принимать эту гадость без меня. О-кей?
     - О-кей,  - улыбнулся я, развернулся и пошел к выходу из парка, с
трудом угадывая дорогу.
     Поселок и правда казался вымершим. Вот уже не думал, что глубокой
ночью тут так пусто.  Ни одно окно не горит,  нет ни одного прохожего,
фонари погасли. Как город-призрак.
     Через пятнадцать минут я подешел к дому и позвонил в дверь.
     Открыла мать. У нее был явно взволнованный вид.
     - Это я,  - больше не нашел я, что сказать. - Я сбежал из больни-
цы.
     - Мы в курсе, - ответила мать. - Заходи.

                32

     Меня не вернули в больницу. Мать не отдала меня. Я немного наплел
ей на счет того,  как мне там было плохо, что я даже не смог там оста-
ваться.
     В школу я,  конечно,  не пошел.  Рано еще. Родители прописали мне
постельный режим, который я успешно имитировал, пока они были дома.
     К концу  дня я почувствовал ИХ,  точнее их слабые попытки войти в
мое сознание.  Уйти из дома при родителях я не мог. Да и необходимости
большой не было.  Я дотерпел до утра, когда мать с отцом ушли на рабо-
ту. Закрыв за ними дверь, я быстро оделся и кинулся искать Олега.
     Нашел я его на автобусной остановке.
     Увидев меня, он странно улыбнулся и сказал:
     - Опять?
     - Да. Они снова пытаются...
     - Ничего. Мы их быстро отвадим. Поехали со мной. Я как раз за ге-
роином. Он-то ИХ быстро искоренит.

                33

     Мои ощущения  от  героина были не сравнимы с теми,  что я испытал
вчера в парке.
     Сидя в автобусе, возвращаясь в поселок, я был далеко от реальнос-
ти, хотя основное действие наркотика было уже позади. Красочные воспо-
минания об  испытанных  чувствах не давали мне сосредоточится на дейс-
твительности. Вот он,  смысл жизни.  Ради чего еще жить,  как не  ради
этого? Что есть в жизни лучше? Ничего. Однако, Олег сразу предупредил,
что меня посетят подобные мысли. Моя задача - не поддаваться им.
     Нелегкая задача.
     По пути с остановки домой я встретил Гакова.  Он  возвращался  из
школы. Было уже три часа дня.
     - Привет, - сказал я.
     Он остановился,  глядя на меня как на незнакомого человека. Види-
мо, он был уверен, что ОНИ взяли надо мной верх еще вчера.
     - Здорово, - холодно сказал он.
     Вот уж действительно  - забавно. Он так быстро поверил мне, когда
я рассказал о НИХ.  Но теперь он ни за что мне не поверит, если я ска-
жу, что со мной до сих пор все в порядке.
     - Серега, я все еще контролирую себя сам.
     - Откуда я знаю это?
     - Ну...  Ха,  да ниоткуда. Просто я вчера нашел Олега. Можешь при
случае спросить у него, если не веришь.
     - Все-таки нашел?
     - Да.
     - Он тебе помог?
     - Помог. А ты как думал?
     - Как? Чем он тебе помог? - в его глазах появился интерес.
     - Мы с ним ширнулись,  - почему-то я сказал это с гордостью.  На-
верно, из-за ребяческой уверенности, что алкоголь, никотин и наркотики
- это круто.
     - А  ты  не боишься привыкнуть?  - спросил Гаков.  Топоров на его
месте,  наверно,  позавидовал бы мне (но сам колоться все-равно не ре-
шился бы),  а Серега был человеком разумным. Он понимал, насколько это
опасно.
     - У меня нет выбора,  - растерянно сказал я. - Надеюсь это не на-
долго.

                34

     Это оказалось надолго.  Сколько я ни кололся,  ОНИ все равно рано
или поздно снова появлялись во мне.  И все же они становились все сла-
бее и слабее с каждым разом.
     Родители стали о чем-то догадываться. Почему? Может, по мне часто
было видно, что я что-то такое употребил. Не знаю.
     Временами я  не ходил в школу,  стал чаще болеть.  С чего бы это?
Вроде, СПИД я не мог подцепить.  Мы всегда  пользовались  одноразовыми
шприцами - одним шприцом один укол.  В голове все время царила сумато-
ха, либо наоборот: жуткая депрессия. Настроение менялось ежеминутно.
     Я по прежнему ни с кем, кроме Гакова, не общался. Это не зависело
от меня.  Люди все еще никак не могли простить мне Василька. И, навер-
ное, уже никогда не простят.
     Да не очень-то мне нужно это их общение.  Мне хватает и Сереги  с
Олегом. Даже хорошо было то,  что я больше ни с кем не дружил.  Только
один Серега умеет относиться наплевательски абсолютно ко всем.  Другой
бы на  его месте постоянно беспокоился о моем здоровье,  уговаривал бы
завязать с наркотиками,  авось ничего страшного ОНИ уже не смогут сде-
лать. Может,  так  оно и было - ОНИ стали безобидны,  но я не хотел на
этом останавливаться, хотел уничтожить их окончательно.
     Однажды даже Серега пересилил свою флегматичную натуру и заявил:
     - Тебе надо завязывать с наркотиками.  Это, конечно, круто, но не
стоит ради коротенького удовольствия калечить себе всю жизнь.  По тебе
уже сильно заметны изменения.  И родители твои почти обо всем  догада-
лись. Наверняка, они тайком консультируются у нарколога.
     Мы тогда ехали в автобусе в город - на дискотеку. Я как раз толь-
ко укололся, но не очень сильной дозой.
     - Я еще не уничтожил ИХ полностью, - возразил я.
     - Зато ты скоро уничтожишь полностью себя.
     - Ты ошибаешься, Серега.
     - Я не ошибаюсь. Тебе надо завязывать. Пусть ОНИ остаются в тебе.
Все равно, ИМ уже тобой не управлять. Они ведь всю жизнь были, и ниче-
го. Ну и пусть сидят, смотрят.
     - Я всегда мечтал уйти от этих  кошмаров.  Теперь  есть  реальная
возможность сделать мечту явью.
     - Андрюх,  в мире миллионы наркоманов. Каждый из них от чего-либо
убегает. И что теперь?  Всем колоться?  Каждый человек может найти, от
чего ему надо сбежать, про что забыть, о чем не думать.

                ЭПИЛОГ

     Я все равно добился их полного исчезновения. Господи, как же стал
прекрасен мир.  Мир без НИХ. Я и не мог себе представить, что он такой
красивый, приятный, и что в нем так хорошо жить.
     С наркотиками я завязал.  Но иногда, когда на меня находило слиш-
ком сильное уныние,  я искал Олега и  мы  с  ним  вспоминали  прошлое,
впрыснув себе  по кубику целительной жидкости.
     Его, Олега,  уже два раза пытались вылечить.  Ничего из этого  не
вышло, не смотря на то, что те наркотики, которыми он увлекался, вызы-
вали очень слабую зависимость.  Видимо, дело было не в физиологической
зависимости, а в моральной. Он ведь тоже от чего-то убегал. Только вот
от чего? От чего можно убегать в таком прекрасном мире?
     Я много  раз  спрашивал его об этом.  Он говорил,  что просто ему
нравится  иметь окошко,  через которое можно на время покинуть обыден-
ность.
     Вскоре я стал нормальным подростком,  почти ничем не отличавшимся
от своих сверстников.  Только слишком часто я слышал, как люди, выска-
зывая свое мнение обо мне, говорили, что у меня безумный взгляд стари-
ка. Но это не верно. Это взгляд не старика. Это взгляд человека, кото-
рому не сладко пришлось в жизни.
     Кто-то скажет,  мол,  чего  же ты такого страшного в жизни видел?
Разве это тяжелая жизнь? Подумаешь, глюки... и все такое.
     Что я могу ответить?
     Вам не кажется тот мир, которым я жил, чем-то особенным? А вы хо-
тели бы сами так пожить? ВАМ, хотелось бы иметь за плечами такое детс-
тво?

28.10.2000г.- 15.12.2003г.