Живые души. часть 4

I Маленький урок женственности.

Небо обнимает меня, треплет за щеки, перебирает волосы. Мне нравится летать, вот так, без крыльев. Барахтаться, как ребенок в лягушатнике. Воздух такой густой и упругий, мне хорошо.
Но надо учиться.

Смотрю через оконное стекло, как Она рассматривает свое лицо. Я бы тоже была недовольно, видя постоянно такое угрюмое выражение. Она смотрит на луну, она хочет быть красивой, и как жестокий критик бракует все свои черты вместе и по отдельности.
Я сажусь к ней на плечо. Медлю. Наслаждаюсь моментом слития. Легкая встряска, мурашки быстро побежали по телу. Сладко потягиваюсь в новом теле.

Солнце играет в наших волосах, придумывая все новые оттенки. Мягкие переливы от золота к шоколаду так забавляют. А если присмотреться к каждому волоску, то в нем играет крошечная радуга, это так воодушевляет. Приятно иметь длинные волосы, они шелковой шалью окутывают спину. С ними можно делать все! Можно играть, накручивая на пальчик, можно стряхивать назад взмахом плеча. Они  пахнут свежестью и обманом. А еще шампунем, маской, бальзамом и еще маской. Невероятное счастье мыть такую роскошь… и вообще, пена это нечто. Теплая ванна, аромат косметики и масел. Можно часами наслаждаться ощущениями, пока не стемнеет. Я люблю чувствовать, как люди. Скользить кончиками пальцев по разным поверхностям, по бортику ванны, по мокрым волосам, по халату, по полотенцу, по стене, по кровати. Пока мы спим, я покажу Ей, как летаю и живу я. 
Мы идем по коридору. Тянем ножку, улыбаемся, качаем бедрами, любуемся собой.  Видим Его. Любуемся Им. У него красивые черты и он умный. Он Ее не замечал, заметит ли Нас? Улыбаемся, откидываем волосы. Он здоровается. О Ей с Ним, так многое надо обсудить! Он судорожно впитывает Ее глаза. Которыми смотрю я, волосы, которыми я играю, губы, которые я покусываю. Они говорят о литературе, с нее перескакиваю на кино, потом на религию, на судьбу, опять на книги… я больше не нужна. Она любит себя и Его…. А Он ее заметил, теперь все в их руках.
Ох, люди,  как же вы любите прятаться в себе.


 II Маленький урок тоски.

Я нашла Ее нечаянно. Ее бросили. Ее было больно, тоскливо и одиноко. Она маленьким волчонком зарывалась в одеяле, плакала, желала умереть. Хотелось помочь, я опустилась в Ее голову.

Запутанная пелена мыслей, напоминала эпилептическое мышление. Вязкие, тягучие, перекаты: люблю, хочу, бросил. 
Это легко. Разбираем люблю. Люблю кого? Или что! Люблю те сладкие моменты, когда он обнимал меня, целовал в нос, называл своей девочкой, малышкой. Люблю, его теплые, сильные руки. К этому стоит прислушаться внимательнее. Люблю прошлое. Прошлые моменты, прошлые действия, человека, который был в прошлом, но никак не того жестокого, холодного человека, который сейчас с другой, который заставляет страдать. Сейчас нет пары. Есть Она оставшаяся в прошлом, и он ушедший в настоящее. Значит уже не люблю, а скучаю, пусть сильно, но скучаю, и не по человеку, а по прошлому.
Хочу! Хочу быть с ним, хочу те же чувства.  Но опять, же с человеком прошлого. А машину времени, еще не изобрели. Сейчас он совершенно другой. Сознание отвергает эту мысль, четкая картина воспоминаний, переплетенная фантазией, не хочет отпускать.
Бросили. Это самое печальное в этой голове. Но обиднее всего, что это самообман. Всю тоску навивает, что бросили, оставили, воспользовались. Это такой удар по гордости. И тут надлом. Если бросили, значит плохая. Значит недостойная. Надо доказать, что я хорошая, что я достойна, иначе обиженная гордость съест изнутри. Но как можно это сделать? Еще один надлом! Самым распространенным способом, выпросить его внимание. Это унижение. Потребовать внимание. Опять унижение. Гордость в шрамах мечется внутри. И маскируется любовью… прикрывается ложным чувством.
Все это тяжело ей принять. Улетаю, сделав все возможное, пусть Она думает над новой головоломкой. Вместо Люблю, Хочу, Бросили…. Теперь хочу в прошлое, хочу в прошлое, побитая гордость. Думаю, Она выбросит лом ненужных эмоций, и начнет жить настоящим.
Ох, люди,  как же вы любите себе врать.

III Большой урок скорби.

Она пронзила на меня своей скорбью. Эта боль вырывалась мощным потоком в небо. Я висела в воздухе над ней. Мы смотрели друг на друга через крышу, я не могла лететь дальше. Я провела с ней почти год, боялась оставить одну, но и проникать в ее голову тоже боялась. Тяжелый год вязкого одиночества, бурных истерик из смеха в слезы. Кошмары. Смерть близкого человека – это неописуемое горе, но, даже год это долго.
Я решилась,  проскользнула через висок. Вхождение было болезненным, тяжелым. Внутри я испугалась. Боль из скорби переросла в эгоизм и отрицание, в обиду и безнадежность, в ненависть к живущим. Ненависть к миру, который продолжает оставаться, когда родного человека нет.
Человек умер. Не спросив, взял и умер. Бросил. Так нельзя. Скорбь обратилась в глубочайшую обиду, и эта обида тянула камнем вниз, душила, выпивала все соки. Мир перекосился и потерял ценность… собственная смерть не страшила, страшила жизнь, которая может оборваться. Это слишком тяжело описать.
Первое, надо выбросить эгоизм. Если человек умер, то он умер, а не подло бросил. Надо отпустить человека, оставив только сладкие воспоминания о проведенном с ним времени. Так легче. Надо учиться дышать. Надо учиться снова любить мир. Надо четко провести границу между прошлым и будущим.
Она прощается с эгоистическим удерживанием прошлого, она говорит о своей боли открыто, чем больше говорит, тем легче. Я улетаю.. она справилась.
IV простуженная принцесса

Рыженькая принцесса громко чихала. Это было так смешно смотреть. Вокруг нее было так много народа, такие разные чувства были у них. Вот у этого черноволосого юноши в сердце любовь. Настоящая, чистая любовь. Я залетела к нему в сердце и погрелась, только вошел какой-то совершенно пустой человек, и любящее сердце потемнело от ревности. Сильной, горячей ревности. Так ревнуют те, кто чувствует себя ничтожными рядом с любимыми. Стало печально. Рыженькая принцесса улыбнулась, и сердце снова посветлело, стало таким мягким, только горьковатым. Потом в комнату вошел здоровяк с огромными крыльями. Я так пригрелась, что и не заметила его, кажется, это было моей ошибкой.