Собачье одиночество

Всё что есть у собак - это сон.

Пёс, Бобик, не только не знал о чём думать, он также не знал как думать. Так что он, не думая, пребывал в полном одиночестве. Одиночество было настолько полным, что псу просто не хватало места во дворе. Оно неуклюже выбрасывало его из стороны в сторону и, если бы не ошейник с цепью, он бы на всё плюнул и пошёл бы стоять пугалом в огороде. Но вместо этого он бездумно смотрел на отражение в луже, в котором лениво скатывалась луна за облака.
У него не было даже желания выть, так что он просто завывал вполголоса в такт расцветающей тишине...
Эта лужа издавала странный запах. Нет, это не была дождевая вода; хозяина почему-то по вечерам всегда шатает. Он весёлым возвращается домой, всегда поёт и что-то бубнит. Подойдёт к будке пса, посмотрит и начнёт писать – струя извивается, а пёс уворачивается. На этот раз хозяин сделал невероятно большую лужу, настолько прозрачную и чистую лужу Бобик ещё не видел. Пёс не обижался на него, обижаться то было не на что, он сам не раз писал от исступления на ноги радужных гостей.
И вообще, хоть и жизнь не была лёгкой, солнце всё таки о нём не забывало. Светило. Грело. Он жалел лишь о том, что он не мог летать, он столько старался, столько лаял, чтобы просто взлететь и увидеть землю с высоты небес. Это же счастье – быть лёгким и парить как птицы...   
Сколько живого есть на белом свете! Сколько неведанного, девственного, непокорённого и завораживающего за пределами деревянного забора, а сколько столбов и деревьев, углов и подворотен не тронуты струёй собачий мочи... Он понимал, что всего ему не успеть, что за всем не угнаться, но это же не значит, что не нужно пытаться.
Бобик попал сюда ещё щенком. "Простая дворняга...", – так лаяли ему, проходящие мимо забора, породистые собаки. Он на них не обижался. Он понимал, что какой бы собака породы ни была, она по прежнему останется собакой, и жизнь у неё будет самой что ни на есть собачьей. Они, как и он, смотрят на луну, у них есть ошейник, и они так же без причины лают на кошек, и у них, у каждой, есть свой нарисованный мир, в котором они летают как птицы.
Если бы он хоть чуть-чуть понимал, что хотят от него люди, он бы, наверное, им помог. А так уже целые годы непонятные крики, звуки, стрельба... Хозяин даже как-то один раз заснул в будке. Тогда-то Бобик понял, зачем будка в размерах во много превышало его - если хозяину негде будет спать, он сможет расположиться у него. И, поверьте, пёс не возражал, но однажды ему очень не понравилось, что хозяин оставил после себя плохо пахнущую кашу, из-за которой он несколько дней спал снаружи.
Были на его памяти и неприятные моменты, – моменты, выраженные болью; сильной невыносимой болью. В те моменты он потерял пушистый хвост; в те моменты что-то очень горячее продырявило его левое ухо; в те моменты он на собственной шкуре почувствовал клыки и когти невоспитанных агрессивных собак; в те моменты, нет, не сапогом, а камнями он получал по всему телу от дворовых смышленых мальчишек. После тех моментов он лежал и скулил; он зализывал окровавленные раны, не видя при этом конца.
Бобик даже помнит момент, когда он готов был распрощаться с жизнью. Он укусил хозяина за бестактность и хамство, за что тот вытащил железный долговязый предмет; каждый раз когда хозяин уходил с этим предметом, он возвращался с зверями, которые спали вечным сном. Этот предмет хозяин называл ружьем. В итоге всё обошлось.
Пёс также понимал, что у него очень смешное имя – Бобик, но самое смешное было то, что это имя было самым что ни на есть собачьим. Поначалу пёс пытался прогавкать то имя, которое ему нравилось больше всего, но поняв, что они не понимают его гавканья, решил смириться и откликаться на имя "Бобик". Соседского пса звали Зов. Зов - это мужественно, это технично, до безумия быстро, и до невыносимости стремительно. Но, увы...
Но Бобик не жалел о прожитой жизни, так как, кроме собаки, он никем не был. Собака на то и собака, чтобы жить по собачьи. Вот, например, хозяин не собака, а иногда живёт самой настоящей собачьей жизнью. Вот парадокс.
Раньше дети хозяина играли с ним, но, когда они ушли, стало совсем одиноко, пустынно... он стал выть, как никогда в жизни не выл.         
Раньше он конечно же лаял, стоило ему только услышать небольшой шум,  доносящийся с другой части посёлка, но со временем, после того, как он понаполучал от хозяина каблуком сапога по морде, он всё таки затих. Каждый удар, отправляющий его в нокаут, открывал перед ним нарисованный им мир, куда он летал, имея по бокам два чёрных густых крыла. Стоило ему получить, как он падал наземь и затихал. Он летел под облаками, и с неба сыпались небольших размеров косточки. Единственное, что огорчало его, так это тусклые цвета... Давно уже он не был там.
Было время, кот, Василёк-тупарёк, жирный как вся его жизнь, сытой мордой вывалился из окна к лучам весеннего солнца. По молодости он ещё пытался как-то омрачить день пса, заставить его понервничать, бегая вокруг полупустой миски, но под конец, за годы объедков и сотен несъеденных мышей, единственное что он мог, так это растопырить переднею лапку в сторону пса и помахать ему на его одиночество. К старости он уже отучился мяукать, только мурлыкал после облизывания блюдца, в которой совсем недавно белела сметана.
Это был единственный старый приятель, который уже как третью неделю летает в кошачьем раю. Всё случилось очень неожиданно. В тот день кот вышел такой-то странной походкой, остановился у будки, молчал, а Бобик всё лез со своими вопросами, но после некоторого времени Василёк ушёл, не попрощавшись, ушёл на закате дня, навсегда...
Пёс и не думал, что ему будет так одиноко без кота. Да ещё эти вороны: меленькие, беззащитные, чёрные, уродливые, но крылатые... Они могут летать.
И, вот, эта лунная ночь на растопыренных пальцах одиночества, и ему стало так невыносимо, так тяжело, что он не выдержал и завыл, как в последний раз. Он выл, выл, метался, пытаясь разорвать цепь, но от бессилия он всё больше приходил в ярость...
Всё это продолжалось, пока не вышел хозяин. Он сначала хотел просто стукнуть его сапогом, но увидев в каком бешеном состоянии пёс, решил вытащить ружьё. Бобик тем временем всем телом пытался вырваться от невыносимых оков, и в момент, когда ошейник разорвался, раздался выстрел. Пёс отлетел в сторону, и правый бок покрылся кровью. Вот оно, то самое мгновение, - мгновение, где всё переосмысливается, но не в голове пса, а в голове хозяина, который, ужаснувшийся от собственного зла, упал на деревянные ступеньки. За выстрелом выбежала хозяйка и закричала. Пёс скуля приподнялся и выскочил через калитку к свободе.
Сколько он бежал, сколько он мучился, но к нему пришёл свет, пусть даже свет фар, но свет был во всей этой одинокой темноте. Он не успел упасть и что-либо почувствовать... Пёс просто взлетел, взмахивая чёрными крыльями; он ни о чём не думал, он просто летал.