Путешествие на край земли. Великая сила МЯУ2, 31 г

Написано в соавторстве с Рэной Одуванчик
 
Путешествие кошек на край земли
(Великая сила МЯУ!!!-2)

ГЛАВА 31
Искусство изменяет жизнь

– Ну, тогда… – Тишка поднял подбородок и расправил плечи, – щас спою! Ну, то есть… Попробую спеть…
Он встал и поправил на всякий случай Глистерову волшебную ленточку.
– Ура!!! – закричала пани Желудевич, как сорок поросят.
Кабаны затихли и приготовились слушать.
– Первая моя песня о голодном коте, – объявил Тишка.
У Хрюши снова от сосредоточения вдвое увеличились глаза, как будто он ими слушал, а не ушами. Сысой Хавало и пан Отрыжко подвинулись поближе к котам, столкнулись боками, но ничего не сказали, а только улыбнулись друг другу.
Тишка запел.
Пел он негромко, прикрыв глаза. Сначала в душе у Тишки было тесно – огромное певческое Вдохновение боролось с могучим великаном Страхом. Но уже через несколько секунд Страх оказался побеждён, повержен Птицей Вдохновения и, кажется, даже съеден, как жирный серый червяк.
Даже с закрытыми глазами Тишка понял, что слушателям правится песня. Нравится по-настоящему – так, как не нравилась никогда и никому. Тёплая ясная волна понимания грела и гладила кота. Кто, как не свиньи, оценит по достоинству песню о сосиске насущной?
Тишка кончил петь слова и промычал-промяукал вокализ не хуже, чем неподражаемый Сталкер.
– Бис! Бис! Хрю! – завизжала пани Желудевич, как восемьдесят поросят, едва кот закрыл рот.
Остальные мигом подхватили: завизжали, захрюкали и захвалили.
– Ещё! – орал разгорячённый Хрюша Помойкин. – Никогда ничего подобного не слышал!
Тимофеус Великолепный взглянул на своего верного друга.
«Всё просто МЯУ!» – сказали выразительные глаза Четана. Он был очень рад за Тишку.
Артист подождал, пока стихнет буря ликования, и завёл свою первую и пока что лучшую «Балладу о голодном коте».
Эта вещь пошла как по маслицу-сметанке – ровно, уверенно, без заминок и пауз. С каждым куплетом петь становилось всё легче и радостней.
– Мя-а-у-у! – подпел Четан в заключение; он сам от себя такого не ожидал. Казалось, это не он поёт, что звук исходит откуда-то издалека.
– Браво! – завопил Сократ. – Если бы мы сейчас были дома, я бы без колебаний пустил вас к своему корыту!
Это была высшая свиная похвала: ведь всем известно, что корыто для свиньи – святое.
Истеричная пани Желудевич аж запрыгала так, что фургон затрясся, будто поехал по колдобинам.
– Пойте с нами! – предложил Тишка. От успеха у него кружилась голова. Оказывается, добрые слова пьянят не хуже валерьянки.
Первая захрюкала-завизжала раскрасневшаяся пани Желудевич. Она пыталась напевать Тишкину мелодию, но никто об этом не догадался: так талантливо она фальшивила. Но восторг и вдохновение пани Желудевич оказались мощными и заразными, как инфекция. (Все бы инфекции были такими!) Она визжала, самозабвенно хрюкала и подпрыгивала, то есть пела и танцевала, как могла.
Хрюша Помойкин подтащил поближе к себе перевёрнутое ведро и принялся лупить в него копытцами, одновременно завывая, как взбесившаяся электрогитара.
– Искусство вечно, а жизнь коротка, – глубокомысленно повторял Сократ, почёсывая бородавку на подбородке.
Отрыжко и Хавало обнялись и, громко визжа, принялись танцевать что-то отдалённо напоминающее канкан.
Все были в восторге, а Тишка, естественно, больше всех. Он никак не ожидал, что его пение произведёт такой фурор.
Воспользовавшись шумом, Четан наклонился к Тишке и шепнул ему прямо в ухо:
– Я знаю, как освободить свиней!
– Как?
– Нужно ещё громче кричать! Люди этого не любят! Водитель остановит машину и придёт успокаивать свиней! Мы его отвлечём, а свиньи смогут убежать!
– Точно! Мяу!
– МЯ-А-У!!! – подхватил Четан во всё кошачье горло.
Свиньи подумали, что это часть концерта, и постарались перекричать кота.
Вдруг машина резко затормозила. Маленький худющий водитель вышел из кабины. Его огромные карие глаза выражали такое же огромное недоумение.
– Чего ж они так раскричались?! – тонким голосом пропищал человек. – Распелись, артисты! – сказал он, открывая кузов. – Что стряслось-то?
– Ребята! Бегите! – скомандовал Четан.
Но свиньи, вместо того, чтобы послушаться и ринуться из фургона, притихли и прижались друг к другу, щурясь от света.
– Бегите! Это ваш шанс! – крикнул Четан. – Вы что, не понимаете? Тишка, скажи им!
Водитель посмотрел на кота:
– О! Это ты свиней напугал? Как ты тут очутился?
И он потянулся к Четану, чтобы вытащить его из машины. Кот выгнул спину, зашипел и прыгнул водителю на плечи. Человек испуганно отшатнулся и отошел на пару шагов.
– Господа свиньи, бегите! – послышался из машины Тишкин голос. – Чего вы ждёте? Смерть не хочет вас брать, милые! Это судьба! Бего-ом!
Мгновение – и свиньи рванули. Они высыпались из кузова, как гигантские мячи, и помчались в разные стороны с визгом и гиканьем.
Тишка поспешил следом, чтобы присоединиться к Четану, который уже ждал его под роскошным кустом шиповника и смотрел оттуда, словно зритель из первого ряда партера.
– Куда же вы, свинки, свинульки, хрюшеньки! – в отчаянии закричал бедный худенький водитель. – Подождите! Не оставляйте меня одного!
Он побежал сперва в одну сторону, за Хрюшей, потом повернул и погнался за Сократом. Потом хотел догонять пани Желудевич. И наконец совсем растерялся, сел в траву, обхватил руками колени и заплакал – горько и беззвучно. Слёзы стекали по его впалым щекам и падали в жадную землю.
А освобождённые свиньи были счастливы. Они бежали, скакали, летели (если можно так сказать об этих громоздких, как тумбы, созданиях). Они никогда в жизни так не бегали!
– Свобода! – орал опьянённый радостью Сократ.
– Ура! Воля! – ликовал юный Хрюша Помойкин.
– Хрю! Это же истинное хрю! – со слезами счастья на глазах открыл талантливый психолог Сысой Хавало.
– Уак! – великолепная отрыжка прекрасного эстета Харитона Отрыжко прозвучала, как выстрел салюта.
А пани Желудевич просто визжала, как сирена , попавшаяся на удочку пьяному рыболову. Она уже представляла себя в окружении пятисот детей.
– Что же будет! Что же будет! – стонал человек и был похож на убитого горем ребёнка. Словно он действительно остался один на всём белом свете. Он слышал удаляющийся визг своих свинок, но понимал, что ему за ними не угнаться, тем более что грузовик при всём желании не сможет ехать по лесу, куда с таким восторгом умчались хрюшки.
Коты смотрели на человека, и радость из их сердец улетучивалась, словно воздух из проколотой шины. Да, свиньи убежали, но остался водитель, которого это так огорчило, что он не замечал ничего вокруг. Ни того, как вездесущий тысячелистник тёрся о его ноги, как котёнок, ни того, как яркие маки ласково помахивали ему лепестками, а пушинки одуванчиков танцевали свой воздушный танец. Поэзия струилась вокруг. Весь мир любил бедного человека и не скрывал своей любви и доброты, но… маленький человек не замечал этого. Он был убит своим горем.
– Знаешь, надо что-то делать, – сказал вдруг Тишка. – Нельзя его так оставить.
Кот уверенно подошел к человеку и принялся тереться о его ноги. Сначала водитель не обращал внимания на Тишкины светлые утешения, а потом взял кота на руки и стал гладить его нервной дрожащей рукой.
– Извини нас, человек, это мы виноваты, – сказал Тишка. – Тебя теперь, наверное, накажут…
– С одной стороны, мы, конечно, виноваты, – возразил из-под куста Четан. – Но если хорошенько подумать, то никакого горя нет в том, что свинки будут жить, радоваться и радовать других.
– А мне всё равно его жаль. Его побьют или оштрафуют! Знаешь, у людей всё стоит денег, – Тишка округлил глаза, как будто говорил о какой-то страшной тайне. – Для людей самое важное – деньги! А свиньи-то, наверное, ого-го сколько стоят!
– Ты это ого-го сам придумал? Как можно этими бумажками оценить чью-то жизнь?! – возмутился Четан. – Жизнь бесценна!
– Я понимаю. А ты попробуй объяснить это вот ему. Видишь, как он расстроился? У него депрессия! – последнее слово Тишка произнёс почти так же радостно, как это делал Сысой Хавало, и снова потёрся о грудь человека.
– Тоже мне! Нашел товарища по несчастью! – фыркнул Четан. – Давай лучше двигаться дальше…
– Погоди, Чет. Я сейчас с ним кототерапию проведу. Нельзя же его оставить таким грустным! – Тишка ласково заглянул водителю в глаза и тихо вдохновенно замурлыкал:
– Дорогой человек! Пойми. Поверь. То, что ты открыл кузов – это очень даже хорошо. Своим геройским поступком ты спас пять живых существ, – для наглядности Тишка даже поднял лапу и растопырил пальцы. – Пять радостных и одарённых свинок. Мяу! Разве это не радость? Ты расстроился, что тебя накажут? Но что такое эти ваши деньги? Они ведь не могут принести столько радости, сколько пять живых розовых свинок! Деньги можно и как-нибудь по-другому заработать. Ты должен радоваться тому, что ты жив и вместе с тобой на этой земле живут пять умных свинок. Да что там, весь мир живёт вместе с тобой как единый живой организм! Мяу!
Тишка закончил и замолчал. Человек всё так же продолжал смотреть ему в глаза. Ещё одна слезинка сорвалась с его ресниц и упала коту на нос. Но Тишка даже не шелохнулся, словно теперь он продолжал свою речь без слов, на каком-то другом более тонком уровне.
– Тишка, он тебя не понимает, – сказал Четан. – Ты сделал всё, что мог. А теперь пошли.
И вдруг убитый горем человек ожил. Он моргнул, улыбнулся и прижал Тишку к груди.
– Ты понял! Ты услышал! – завопил кот от радости. – Видишь, Чет, как ни спорь, а люди нас понимают!
Четан хмыкнул, нахмурился, но тут же улыбнулся. Какая на самом деле разница, отчего человек перестал грустить? От того, что понял Тишкины слова, или от ласки и внимания, которые так нужны каждому из нас в трудную минуту.
– А знаешь, ты смойся куда-нибудь на время, – сказал водителю Тишка. – Отдохни или бумажек заработай. А потом уж вернёшься в своё село, когда станешь богачом…
И словно в подтверждение того, что он понял, человек заговорил:
– Стоит ли так расстраиваться? Да заработаю я деньги и отдам хозяевам этих свинок! А хрюшки пускай на воле поживут! Эх, непутёвый я! Как есть непутёвый! Ну ничего! Уеду в Крым! Буду людей возить! В море купаться! Никогда больше не повезу никого на бойню!
Он встал, потянулся, посмотрел на луг, зелёно-бело-розовой скатертью раскинувшийся до горизонта. Вдали паслись коровы. Густые душистые травы словно ожили и затанцевали перед глазами у бедного водителя.
«Славьте лето! Празднуйте лето
так же легко и свободно, как это
делаем мы!» – пели одуванчики.
«И как мы!» – пели яркие, как тореадоры, маки.
«И как мы!» – пели тысячелистники, ромашки и вьюнки.
«И как я!» – шелестел куст шиповника.
– Наверное, это судьба! – сказал человек. – Никогда не знаешь, куда заведёт тебя твоя дорога…
– Вот теперь пошли! – подошел Тишка к Четану. Его лицо прямо светилось от удовольствия. Сегодня был явно его день. Он это прямо кожей чувствовал. Сперва удавшийся концерт и всесвиное признание, затем удачное спасение свиней, а вот теперь ещё и спасение человека. Это всё сладко попахивало геройством. Что там Сысой Хавало сказал насчёт звёздного благоволения? Он был прав на все сто!
– Куда пошли? – удивился Четан. – Он собирается ехать в Крым. И мы – туда же!
– А я говорю, пошли. Не видишь, человеку надо побыть одному, всё хорошенько обдумать. У него, может быть, новая жизнь начинается! А ты можешь навеять ему плохие воспоминания. Ведь это ты же на него прыгнул, чтобы он от выхода отошел, – хитро прищурился Тишка.
– Умный какой! Между прочим, ты не психолог, – сказал Четан, видя, что друга аж распирает от гордости и он начинает поглядывать свысока. Как быстро всё-таки плохое настроение может смениться хорошим.
– Я – Тимофеус Великолепный! Так ты идёшь или у тебя уже привычка ночевать под кустом?
И Тишка первый вышел на обочину.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...