Розовая чайка

С. Цунаев
 
РОЗОВАЯ ЧАЙКА

Это совсем нетрудно – лететь через холмы. Полоски озер в аккуратных рамочках камышей уходили от Реки далеко в степь. Там не было людей, и потому туда влекло птиц. Худые узколицые двуногие, пасущие овец не в счет. У них не было огненных палок, вырывающих перья с мясом на расстоянии, превращающих тебя в камень, у которого в воздухе только одна мечта – вниз.
Но в августе солнце сжигало землю, и вода в озерах становилась столь теплой, что рыба залегала на дно, а мошки и комары зарывались глубоко в сухой ил. К тому же Река….
Река жила в комочке сердца, в крови, в жилах и уголках глаз. Река – это родина, где вдоволь рыбы, комаров и… людей, которые  охотно делятся с чайками, когда рыбы много.
Гряда холмов начала редеть, и она укоротила промежуток между взмахами крыльев. Хуже всего ожидание. Но вот, наконец, селедочной чешуей блеснул изгиб Реки. И заструилось расплавленное в солнце серебро до горизонта, куда могли долететь и долетали только самые сильные птицы. Прохладный поток понес ее к земле. Уже стали различимы квадраты полей, захватившие склоны виноградники, зелень балок и даже пыль на залысинах степей – дорогах.
Скелет лежал на боку, подогнув ноги и спрятав кисти рук меж колен. У черепа стоял сосуд из глины, почти целый. Но Доктор знал, что еще должны быть медное зеркальце, или остатки бус, или, если повезет, монета, которой он заткнет за пояс этих умников из «Саратовского археологического обозрения».
Доктор ползал по яме, подчищая стенки совком и выбрасывая чуть влажную, смешанную с песком землю наверх, когда тень легла на тот угол ямы, где находился Доктор.
-День добрый, человек хороший.
-Уходите, немедленно уходите! – закричал Доктор и замахал совком на пришельцев. – Земля быстро сохнет, а границ погребения на сухой земле не найти. Я буду ползать на коленях до бесконечности? Отойдите от солнца!
-Золотишко ищем? – поинтересовался один из всадников.
-Какое золото?! Вы еще скажите, счастье свое тут ищу!
Доктор щурился, но сквозь солнце не мог разглядеть ни лиц, ни одеяний всадников.
-Я председатель местного археологического общества. Это захоронение женщины сарматского племени… впрочем, если вы читали «Саратовское обозрение», вы будете со мной спорить, но это неважно. А золото греческих колоний, да будет вам известно, появилось здесь не раньше века примерно….
Она видела, как один из тех, кто на лошадях, вскинул короткую палку, и оттуда брызнуло пламя. Человек на дне ямы повалился набок, окрасив выбеленные временем кости в цвет ее крыльев. Машинально глаза чайки прикрыла непрозрачная пленка, заменяющая ей веки, и она вдруг явственно разглядела узкое ущелье, по которому с грохотом несла свои кубометры и куботонны совсем другая Река….
Байдарка Капитана внезапно встала поперек бурлящего, плюющего пеной потока и когда казалось, что водяной вал расколет хрупкую конструкцию пополам, нырнула носом в просвет между ним и отвесной скалой. Прошли.
В общем-то, речка по сложности прохождения считалась не самой тяжелой. И в этом ущелье просто надо было вовремя, сразу за поворотом, развернуть байдарку поперек течения, чтобы оно само вынесло ее в протоку. Этого он сделать не успел, замешкавшись на какие-то секунды, в которые исчез звук, стихла река, и во всем мире остался лишь вопрос о золотишке, еще что-то и обвал выстрела. А потом он явственно увидел перед собой фотографию деда, заслуженного партизана, всегда приветствовавшего друзей Капитана словами «человек хороший», схлынувшую воду, байдарку, севшую на валун и Катю, свою невесту, которая отчаянно пыталась грести, не видя, что весло уже не достает до воды. Катя обернулась, и ее глаза спросили его, что делать, но за мгновение нельзя подсказать ответ. Водяной вал опрокинул байдарку, треснул каркас, и их с размаху швырнуло о скалу. Сначала Катю, потом его.
-Катя-а-а-а! – хотел крикнуть он, но красная пена забила ему рот и глаза. И вновь стало тихо.
Впрочем, откуда чайка могла видеть это? От Волги до сибирской речушки тысячи километров, непреодолимых для речной птицы. Можно, конечно, верить в переселение душ, как учит нас бессмертный Будда Гаутама, и в то, что Катя в новом перерождении стала розовой чайкой (а чайки, если верить преданиям, появились из розовой пены). Но совершенно невозможно поверить в обратный ход времени. Ибо Катя отправилась покорять горную речку прошедшим летом, а доктора Эрхарта мы оставили умирать от случайной пули  августовским полднем 1918 года. Короче, быть этого не может, а потому новый сюжет.

Герр Вильям Лоренц тяжело вздохнул, вложив в свой вздох все презрение, которое он питал к этому миру. Хорошенькую профессию завещал родитель – зарабатывать себе на кусок хлеба, набивая чучела птиц! Что поделаешь, если не лежит душа герра Вильяма к сему роду деятельности. К тому же розовая чайка так по-человечески вскрикнула, печально и жалобно, видно что-то узрев с небес, что герр Вильям, который день прятавшийся  в прибрежных зарослях осоки и камыша, стыдливо опустил ружье.
Ну что еще надо, когда имеешь добротный дом в два этажа на главной площади уютного и богатого селения, доходную специальность и любимого дядюшку в Германии?! Так нет же, ему еще чайку подавай! Герр Вильям представил себя птицей. Сверху центр колонии напоминал крест, упиравшийся в такое же ухоженное и благообразное, как и сама колония кладбище.
-Что это я о кладбище, когда мне жениться пора, - поморщился герр Вильям.
Марта уже дала согласие, и герр Вильям пообещал преподнести невесте свадебный подарок  в виде прекрасного чучела розовой чайки. Дернул же черт за язык….
-Оригинал этот герр Вильям, - судачили старики, кивая соседу, в очередной раз проходившему мимо с пустыми руками. – Чучело решил будущей жене подарить. Хотя как знать. Может, и в этом есть своя сермяжная правда. Дескать, женщины все такие – снаружи прелесть, а внутри солома.
-Ну это вы загнули, герр Якоб! – Наверное, он хочет подарить своей невесте мечту. Подобие счастья…. А, впрочем, фройлен Марта довольно премиленькая!
-Все равно эти… как их?... «товарищи» обещали начисто переделать природу и напустить в небо исключительно стальных птиц!
Дни герра Вильяма проходили в ожидании. Он часами сидел в камышах, но розовая чайка больше не появлялась. Фройлен Марта совсем измучилась и помаленьку начала поглядывать на бравых кавалеристов в остроконечных буденовках, напоминающих каски солдат кайзеровской армии.
Переехавший в колонию уездный Совет первым делом конфисковал подзорные трубы и бинокли, включая театральные. Вторым указом у населения были изъяты охотничьи ружья. Герр Вильям с горя заперся дома и запил. На третьи сутки его страстного диалога с бутылью постучал старик Якоб и шепотом сообщил, что в связи с приближением фронта Совет покатил дальше, а в колонии теперь будет штаб Красной Армии. Герр Вильям было обрадовался, но бинокль с ружьем ему не вернули. Хуже того, его дом облюбовал красный командир, из портных. Командир оказался человеком широкой души, выделив герру Вильяму в его доме комнатку на втором этаже, отчего вариант с женитьбой стал еще более проблематичным.
Потом долго стреляли орудия, выбив все стекла, и в колонию вошли части Добровольческой армии. Герр Вильям опять было обрадовался, тем паче, что ему вернули бинокль, разрешили воспользоваться свободой торговли и купить ружье на рынке. Но кто-то донес в контрразведку, что герр Вильям во времена красного террора с чисто немецким гостеприимством принимал у себя большевистского начальника. Так герр Вильям познакомился с подвалами особого отдела, а когда вышел – ибо власть была строгой, но справедливой, то обнаружил, что в качестве наказания получил на постой чуть ли не взвод казачьих офицеров.
Увидев его каморку на чердаке собственного дома, Марта расплакалась и загуляла с отутюженным штабс-капитаном с залихватски закрученными усиками. И герр Вильям опустился. Продал свою коллекцию птиц, вступил в кандидаты Российской партии коммунистов и по ночам пил спирт с неграмотными рабочими из депо, где на его деньги купленном ротапринте печатались листовки подпольного ревкома. Он даже был избран делегатом на съезд трудящегося населения немцев Поволжья, где выступил с зажигательной речью, сравнив коммунизм с розовой чайкой, овладеть которой – задача мирового пролетариата. Его похлопал по плечу усатый грузин – народный комиссар по делам национальностей, и подарил товарищу Вильяму именную шашку, пожелав удачи в охоте на чаек. 
Народный комиссар герру Вильяму не понравился. Он чем-то напоминал штабс-капитана, предложившего его Марте руку и сердце. Да и шашкой ловить чаек как-то несподручно. Особенно розовых.
Когда герр Вильям возвращался домой, распевая в теплушке с солдатами матерные частушки, с неба вынырнули огромные розовые птицы с пропеллерами. И мир перевернулся.
Пока герр Вильям валялся по госпиталям, Добровольческая армия с фрау Мартой и штабс-капитаном катилась к югу. Потом в госпиталь заехал усатый нарком и, опознав по именной шашке герра Вильяма, позвал его на работу в Москву в организацию с таинственным названием Коминтерн. Позже родственники из Германии написали герру Якобу, что будто бы видели многоуважаемого герра Вильяма  в дни красного путча в Гамбурге рядом с государственным преступником Тельманом (а, по-вашему, народным героем). И что дядя герра Вильяма, в свое время приложивший руку к провозглашению Германии республикой в городке Веймаре, ругался и громко топал ногами, узнав о проделках любимого племянника. С тех пор о герре Вильяме никто ничего не слышал.

Всю осень и зиму пленным давали по пятьдесят-сто граммов хлеба в день, а к весне, когда фельдмаршал Паулюс сдался в осажденном Сталинграде и фронт ушел на запад, выжившим разрешили помогать по хозяйству местному населению, дабы последние не дали помереть пленным с голоду. Герр Вильям сидел на краю ямы, затягиваясь едко дымящим самосадом. Трупы штабелями лежали рядом. На дне ямы в одинаковой позе застыли два скелета – на боку, поджав под себя ноги. У изголовья стоял почти целый глиняный сосуд и валялся совок, еще не успевший окончательно пасть жертвой ржавчины. Седая женщина присела рядом. Ее лицо, изможденное голодом и годами, еще хранило следы былой красоты. 
-Я вам супа принесла, герр Вильям. Поешьте, а то в лагере опять кормить не будут.
-Спасибо, - он снял рукавицы и подул на окоченевшие пальцы. – О, с мясом! Это ваша последняя курочка, фрау Марта?
-Простите, герр Вильям, но это… чайка. Я нашла ее во дворе. Бедняжка умерла от холода, и я подумала….
-Она была розовой?.. Не надо, не говорите. Я знаю.
-Герр Вильям, я хотела вас предупредить. Когда пленных освободят – это обязательно случится после войны – вы можете, если пожелаете, остаться у меня.
-Не надо, не говорите. Мы ведь еще не старые, фрау Марта, правда? У нас еще будут  дети, и даже внуки. Точно будут, мы доживем. Мы назовем их Петер, Лота, Яков и Катя. И может быть, они найдут свою розовую чайку, фрау Марта.