Элеммир давно потерял счёт часам. Казалось, что упорная скачка по угрюмому, враждебному лесу длится целую вечность. Неохотно расступающиеся деревья, цепкий кустарник, чьи-то злые светящиеся глаза - юный эльф готов был расплакаться от страха и одиночества. «Вау, вау, у-у-у-у!» - выл в отдалении одинокий волк. «Мордор, Дол Гулдур, Гортхаур!» - слышалось напуганному Элеммиру. А ещё орки, тролли, варги, пауки…
Он подхлестнул неутомимую, всё понимающую Итиль.
Когда юноша появился возле эльфийского поста, отмеченного сестрой на карте, он едва дышал от усталости и пережитого ужаса.
-Леголас! Мне нужен Леголас! - как заклинание, повторял Элеммир.
Обступившие его пограничники с тревогой и любопытством разглядывали маленького темноволосого, как они думали, эльфа - нандо. Никто никогда не видел его раньше.
-Откуда ты, мальчик? - наконец, задал вопрос высокий огненно-рыжий воин.
-Леголас! - выдохнул Элеммир и потерял сознание.
-Что будем делать, Амдир? - обратился к начальнику заставы едва успевший подхватить лёгкое тельце эльф с пепельными кудрями и прозрачными голубыми глазами. Он смотрел на Элеммира с искренним состраданием.
-Подними его на талан, Мелдиртэль, - распорядился Амдир, - ему нужно прийти в себя и отдохнуть. Похоже, бедняга пробыл в седле не меньше двух суток.
-Он явно от кого-то убегал!
-Да! Должно быть, это было дело жизни и смерти!
-Кто его преследовал? Орки?
-Но погони не слышно!
-Может, он оторвался? - раздавалось со всех сторон.
-Тихо! - раздался окрик Амдира.
Эльфы замолкли.
Начальник заставы прислушался.
Лес жил своей обычной жизнью. Волнение, что вызвал Элеммир, как ножницами, вспоровший его тишину, уже улеглось. Недаром Трандуил так ценил умение Амдира чувствовать обстановку, недаром король отправил его на юг, где частенько бывало неспокойно. Никакие разведчики не могли предсказать появление врага с такой точностью, с какой это делал многоопытный командир Серебряных Луков - приграничной стражи Лихолесья.
Сейчас лес был спокоен. За это Амдир мог поручиться.
Начальник заставы расслабился и убрал свой лук.
-Мальчику нужен Леголас, - повернулся он к своим подчинённым, - и, мне кажется, это единственное, что он нам скажет, даже если мы допросим его по всем правилам. Я не думаю, что он опасен, но мы должны доставить его во дворец к королю. Так что здесь наши желания совпадают. Амрунтор, ты всё равно собирался возвращаться… Возьмёшь его с собой.
-Я тоже поеду, - мелодично проговорил спустившийся вниз Мелдиртэль, - вчерашний приказ касался и меня…
-Я помню, - кивнул головой Амдир. - Вы отправляетесь завтра утром.
Элеммир пришёл в себя, когда закатное солнце пробралось сквозь густую листву и рассыпалось на десяток шаловливых зайчиков, что прыгали по ветвям, лёгкому помосту и плетёным циновкам, ограждающим талан с боков. Шёпот листвы успокаивал. Собственный страх, который заполнял его без остатка, стал далёким и нереальным. Юноша повернул голову. Эльф, сидевший возле него, казался сотканным из воздуха.
-Привет, - улыбнулся он, ловя глазами взгляд Элеммира.
-Какой он красивый! - промелькнуло в голове у юного авари. - Почти, как Леголас!
Тонкие узкие руки эльфа сжимали меч. Воин старательно полировал своё оружие мягкой, пропитанной маслом тряпочкой. Пепельные локоны украшали его серый плащ, как серебряная парчовая аппликация.
-Моё имя Келебтирн, - произнёс он через мгновение. - Но все называют меня Мелдиртэль.
-Почему? - голос Элеммира был хриплым и тихим.
-Потому что мою любимую девушку зовут Тэль, - рассмеялся тот. - Как твоё имя?
-Элеммир.
-Вот мы и познакомились!
Авари ответил ему смущённой улыбкой.
-А вот и я! - раздался снизу чей-то громкий, жизнерадостный голос. Спустя несколько секунд в отверстии посреди талана появилась смутно знакомая Элеммиру рыжая шевелюра. «Ах, да! Именно он первым заговорил со мной!» - припомнил юноша. Когда мужчина появился на помосте целиком, Элеммиру показалось, что само закатное солнце выбрало этот бук, чтобы устроиться на нём на ночлег. Эльф с пламенеющими волосами заполнил собой всё и без того небольшое пространство. Авари ещё никогда не встречал такого шумного, энергичного, добродушного эльфа.
-Амрунтор - Элеммир, - представил их друг другу Мелдиртэль.
-Есть хотите? - деловито осведомился Амрунтор. Те дружно закивали головами. - Тогда дуйте вниз! Голодные волколаки - просто скромненькие щеночки по сравнению с нашими парнями перед ужином! - он подмигнул Элеммиру и первым начал спускаться по лестнице.
В эту осеннюю ночь единственный на заставе костёр собрал вокруг себя всех лихолесских пограничников с этого поста. Они образовали тесный кружок, над которым то и дело золотыми монетами рассыпался их заливистый смех. Амрунтор рассказывал историю о том, как однажды злобный орк умудрился во время боя перерезать ему ремень на штанах.
-Мало того, что это морготово отродье мне бок поранило, так ведь ещё и …
Новый взрыв смеха заглушил его голос.
-Как же ты его убил? - выкрикнул кто-то, давясь от хохота.
-Одной рукой! - воскликнул рыжий эльф.
-А второй-то ты что делал?
-Штаны держал! - с достоинством ответил тот.
-Вот оно, настоящее мужское содружество! - радовался Элеммир, влюблёнными глазами окидывая своих новых знакомых. Он сидел между Мелдиртэлем и Амрунтором, за обе щёки уминал сочную оленину и не замечал среди дружелюбных, спокойных взглядов, изредка скользящих по нему, проницательные, исподволь следящие за ним глаза Амдира.
А, может быть, он просто не хотел их замечать.
Элеммир с удивлением узнал, что остряк и балагур Амрунтор был менестрелем короля.
-Я бы скорее представил на месте придворного песнопевца Мелдиртэля или Леголаса, - подумал юноша, - или Химталиона, - он украдкой глянул на молчаливого сероглазого эльфа, который даже в этой бесшабашной компании умудрялся сохранять отрешённый, загадочный вид.
Но когда Амрунтор взял в руки лютню и запел балладу о пленном менестреле, жить которому осталось только одну ночь, у Элеммира перехватило дыхание. Скрытая сила огненного эльфа, его неистовство превратили печальную лирическую песню в драматическое произведение такого накала, что многие суровые воины, слушавшие его в этот миг, не смогли удержаться от слёз. «Про звёзды пой и про глаза, прекрасные, как звёзды, пой, ведь тебе их не видеть отныне никогда!» - эта строчка ранила Элеммира, как неожиданно вонзившаяся в тело стрела. «Аэлиннэль!» - подумал он обречённо. Ему казалось, что сестра осталась в прошлой жизни, возврата к которой не будет уже никогда.
Когда Элеммир, Амрунтор и Мелдиртэль к полудню следующего дня оказались возле дворца Трандуила, юный авари начал всерьёз волноваться о своей судьбе. Во время пути он сотню раз разыгрывал в уме встречу с Леголасом, и каждый раз её итоги оказывались неутешительными.
-Так ты из Дол Гулдура? - восклицает белокурый красавец, и в тот же миг окружающие отшатываются от него в ужасе и отвращении.
-В темницу его! - ледяным тоном приказывает лихолесский Владыка, не слушая мольбы Элеммира о пощаде.
Трое эльфов миновали каменный мост. Авари невольно придержал свою лошадь. Его душа художника не могла остаться равнодушной.
Полуденное солнце золотило рукотворное чудо, в которое стараниями гномов превратился большой холм на северо-восточной опушке Лихолесья. Многоярусный, испещрённый окнами, балкончиками, галереями и террасами дворец эльфийского Владыки утопал в янтарно-коралловой дымке. Окружавшие его деревья по большей части уже сменили летний, радостный наряд на торжественное, чуточку грустное осеннее убранство. Взгляд Элеммира перескакивал от кованых, распахнутых дверей к обширному двору, заполненному эльфами, от лениво бегущей под мостом воды к далёким елям, что синими пиками высились на горизонте…
Леголаса он узнал сразу. Золотоволосый синда стоял возле столь же высокого мужчины, властный и величественный облик которого заставил Элеммира судорожно сглотнуть.
-Неужели, это сам король? - подумал он испуганно.
Леголас внимательно прислушивался к своему царственному собеседнику. Авари видел, как он кивает головой в такт его словам. Владыка, а Элеммир уже не сомневался, что это был именно он, указал рукой куда-то вдаль. Юного художника поразили изящество и плавность этого мимолётного жеста.
-С него можно написать чудесный портрет! - привычно размечтался он. - Какое удивительное единство аристократизма и естественности. Он ведь ни чуточки не рисуется! Так же, как и Леголас… О, Эру! - не сдержался и вслух воскликнул юноша.
Только сейчас авари осознал, как они были похожи! Как… отец и сын!
Поразиться своему открытию он не успел. Их, наконец, заметили.
-Амрунтор! Келебтирн! - радостно закричал Лас, увидев своих товарищей. - Элеммир! - обескураженно выдохнул он через мгновение. - Что-то с Аэлиннэль?
Юноша чувствовал прикованные к себе взгляды. Элберет, он и не предполагал, что ему будет так трудно!
-Моя сестра просила передать тебе письмо, - выдавил он.
Принц выхватил из его рук свиток, в один миг развязал ленту и торопливо заскользил взглядом по строкам. Ему казалось, что стук его сердца слышит каждый эльф на этой площадке.
Когда Лас закончил чтение послания Аэлиннэль, с его лица схлынула всякая краска. Побелевшие губы, широко распахнутые ошеломлённые глаза, дрожащий подбородок…
Подбежавший Эсгелин участливо затряс его за плечо:
-Лас! Лас! - настойчиво окликал он друга.
Трандуил отстранил Лина, обхватил лицо сына своими ладонями и, стараясь поймать его затуманенный, переполненный болью взгляд, отчётливо выговорил:
-Леголас!
-Она лгала мне, отец! - с трудом, словно после многолетнего молчания, произнёс тот.
Он бросил письмо в пыль и сначала пошёл, а потом и вовсе побежал по направлению к дворцу.
Одним жестом король остановил друзей принца, ринувшихся вслед за ним. Недоумевающие, озабоченные эльфы застыли посреди двора.
-Если Леголас не сможет или не захочет помочь мне, - раздался в тишине голос Элеммира, - я должен найти Владыку Трандуила.
Несчастными, просящими глазами он оглядел окружавших его синдар.
- Он перед тобой! - проговорил Трандуил, обращая на авари свой проникновенный взор. Заметив, что юноша изо всех сил стиснул поводья, чтобы скрыть бившую его дрожь, король улыбнулся. - Не бойся, у нас не принято убивать гонца, принесшего дурную весть! Эсгелин, разыщи Лейтиан, объясни ей, что произошло… - обернулся Владыка к эльфу, нетерпеливо топтавшемуся на месте и сгоравшему от желания сделать что-нибудь для друга.
-А что произошло? - спросил Лин жалобно.
-Пока этого не знаю даже я, - терпеливо ответил король, - но Леголасу нужна помощь! И если он и примет её от кого-нибудь, то только от сестры.
А с тобой, мой мальчик, нас ждёт долгий разговор, - вновь обратился он к Элеммиру. - Но ты ведь сам этого хотел, не так ли?
-Да! - авари словно бросился в холодную воду.
Трандуил подобрал брошенное сыном письмо и, поманив юношу за собой, направился к замку.
-Ты пока тут посиди, - проговорил он, указывая Элеммиру на стул, когда король и ошалевший от бесконечных переходов юный эльф, наконец, оказались в библиотеке.
Владыка велел пришедшему на его зов слуге принести чаю, сам разлил его по розовым фарфоровым чашечкам и, похлопав по плечу сжавшегося в комок мальчика, сел за стол.
Тщательно расправив послание Аэлиннэль, он прежде всего изучил портрет своего сына, что красовался на обратной стороне листа.
-Кто это нарисовал? - спросил он, прихлёбывая душистый напиток. - Не знаешь?
-Я, - проговорил Элеммир.
-Похоже! - одобрил король и принялся за письмо.
Леголас!
Я никогда не думала, что в моей более чем полуторатысячелетней жизни наступит такой момент, когда у меня не будет ни одной лишней минутки, чтобы посидеть и поразмыслить над чистым листом. На письмо, которое безвозвратно разрушит мою жизнь, у меня есть всего лишь несколько мгновений.
Лас, я тебе лгала.
Я Аэлиннэль, но… я не та Аэлиннэль, которая может быть рядом с тобой.
Несколько столетий я появлялась на границах Лихолесья только для того, чтобы шпионить. Я составляла карты ваших укреплений, а вы, способные ночью целиться по лунному блику, отражённому в птичьем глазу, все эти годы не замечали моего присутствия. Я умела прятаться, умела выслеживать, умела вовремя уходить…
Но я не убивала эльфов. Никогда. Клянусь жизнью Элеммира.
После того, как я встретила тебя, я перестала служить Саурону.
Лас, ты подарил мне саму себя. Ты сумел вернуть к жизни ту Аэлиннэль, какую замыслил и создал Единый. Чистую, гордую, счастливую. Ты стал моим светом. И ты сумел наполнить этим светом меня.
Я так долго не могла найти в себе силы, чтобы рассказать тебе правду! Сначала я боялась, что ты не поверишь в моё перерождение, а потом - что ты отвернёшься от меня, ибо я каждодневно, ежеминутно оскверняла нашу любовь ложью.
Но теперь у меня не осталось иного выхода.
Лас, я Аэль из Дол Гулдура, прошу тебя помнить только одно - я тебя люблю. Ты улыбка моей судьбы. Но ты же её насмешка!
Прощай, моя мечта! Прощай, моя надежда…
Я исчезаю, чтобы навек потеряться в том Пустоземье, в которое отныне превратится для меня весь мир.
Я не прошу простить меня.
Если ты дочитаешь это письмо, я уже буду счастлива.
Дочитай, пожалуйста! Я так много писала о себе. Настал черёд написать об Элеммире. Если ему не удастся укрыться в Лихолесье, я тысячу раз пожалею о том, что мы с ним не взялись за руки, не взошли на главную башню Дол Гулдура и не бросились вниз. Я так хочу верить, что в этом мире эльф - авари ещё может найти приют! Хотя бы мой брат.
Леголас, милый, я редко признавалась тебе в любви. А теперь, наверное, уже поздно говорить об этом. Но вряд ли судьба предоставит мне ещё один шанс: я люблю тебя, Лас. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Аэлиннэль
Трандуил вновь перевернул листок картинкой вверх. Он долго всматривался в лицо сына. Потом перевёл свой взгляд на деревья за окошком. Потом - на притихшего Элеммира.
-Расскажи мне об Аэлиннэль, - попросил он.
-Аэль была всегда… - начал авари.
Владыка улыбнулся.
-Леголас! Я могу войти? - Трандуил постучался в третий раз. Ему уже порядком надоело разглядывать отполированную поверхность двери, преграждающей доступ в комнату сына.
-Не заперто, папа, - раздался голос Лейтиан.
Король вошёл. Сначала ему показалось, что в просторных покоях принца пусто… Тщательно застеленная кровать, плотно запертые шкафы, сложенные стопкой книги. Трандуил усмехнулся: уж он-то знал, откуда у сына эта граничащая с педантизмом аккуратность!
Внезапный шорох, раздавшийся из небольшой, занавешенной портьерами ниши, вывел его из задумчивости. Король осторожно отодвинул тяжёлую, бахромчатую занавесь.
Леголас сидел в углу, уткнувшись лицом в согнутые колени. Эти бессильные, узкие кисти, ссутулившиеся плечи, непривычно взлохмаченные волосы принадлежали маленькому мальчику. Леголас Трандуилион, наследный принц Лихолесья не был таким уже несколько сотен лет.
Рядом с братом сидела Лейтиан. Напряжённая поза и тревожно нахмуренные брови принцессы лучше всяких слов говорили о том, что она находится здесь уже не первый час. Сестра молча гладила Ласа по спине, и было видно, что она собирается сидеть здесь ещё сутки, неделю, месяц, до тех пор, пока брат не обернётся в её сторону и не спросит, морща нос в привычной усмешке: «Это ты, Зелёный Лист?»
Трандуил с благодарностью пожал её маленькую тёплую ладошку.
-Лейтиан, детка, займись нашим юным гостем, - произнёс он. - Его зовут Элеммир. Он в библиотеке.
-Он остаётся во дворце?
-Да.
-Хорошо, папа.
Девушка поднялась на ноги, послала отцу понимающий взгляд и вышла из комнаты.
-Лас! - король не заметил, что впервые назвал сына этим коротеньким, смешным именем, придуманным друзьями принца.
Эльф очнулся. Отчуждённо посмотрев в озабоченные, любящие глаза отца, он медленно проговорил:
-Государь позволит мне немного привести себя в порядок?
-Позволит, - вздохнул Трандуил.
Он слушал плеск воды, доносившийся из ванной, и грустно размышлял о том, что именно дети чаще всего наказывают своих родителей, а никак не наоборот. Неспособные как-то иначе отреагировать на несправедливо нанесённые им обиды, они невольно включаются в эту бессмысленную войну и начинают мстить. Осознанно и жестоко. Леголас усвоил ещё с детства, что ничто не ранит отца так сильно, как его холодный, придворный тон. Вот и сейчас он со всей доступной ему откровенностью говорил Трандуилу:
-Уходи! Я не нуждаюсь в тебе!
Вскоре Лас вернулся. Умытый, причёсанный, переодетый в зашнурованную доверху серенькую курточку. Исчезла мятая рубашка, сквозь которую так трогательно проступали его острые лопатки, пропал скомканный носовой платок, усеянный мокрыми пятнами…
Король улыбнулся. Печально и нежно.
Леголас непонимающе свёл брови на переносице.
-Ты удивлён? - усмехнулся Трандуил. - Понимаю, чему можно радоваться, когда мир рушится прямо на глазах? А я вот вспомнил, как держал тебя на руках, когда ты только появился на свет… У тебя было такое же выражение лица.
-Какое? - помолчав, спросил принц.
-Несчастное, - отозвался тот. - Знаешь, тогда я впервые задумался о том, что ждёт тебя впереди. Я мучительно размышлял, как отыскать для тебя источник, из которого ты сможешь черпать силы, когда нагрянет такая, как сейчас, беспомощность и обречённость… И я нарёк тебя Леголасом. Подходящее имя для лесного эльфа, правда? Имя - ответ. Зелёный Лист должен знать лучше других, что всякая осень пройдёт, и после зимы вновь наступит весна, которая подарит ему новую жизнь, новое счастье…
-Отец! - страдальчески вскричал Леголас, - я не могу… не хочу… Я не готов говорить об Аэлиннэль!
-Хорошо! - легко согласился Трандуил. - Я пришёл не для того, чтобы указывать или наставлять. Перед тобой не король и не отец. Я хочу поговорить с тобой как мужчина с мужчиной. Только давай оставим эту пропитанную твоей скорбью комнату и выйдем в лес.
Эльфы прошли притихшими коридорами полночного замка, не сговариваясь, миновали мост над мирно дышащей во сне рекой, и окунулись в ночное разноголосье: скрипели на ветру старые вязы, торопливыми, тревожными шорохами вторили им молоденькие осины, сухим бумажным шелестом вплетались в лесную мелодию клёны.
Порыв ветра дёрнул и потащил за собой болотный плащ короля. Трандуил только потуже затянул тесёмки. Молодой вихрь не унимался. Озорными, игривыми пальчиками он прошёлся по волосам принца, вспушил их, а потом скрутил в тугой завиток. Леголас никак на это не отреагировал. Ветерок обиделся и улетел прочь. Щеки короля на долю секунды коснулось пушистое крыло. Он улыбнулся в темноту. Филин заухал где-то за его спиной.
Лас шёл, закрыв глаза. Он отчётливо слышал шаги идущего впереди отца, ориентировался по ним, иногда, протягивая вперёд руку, нашаривал его плечо. Давно забытое детское ощущение безопасности и покоя накрыло его тёплой волной.
Они вышли на берег Лесной. Выше по течению речка была узкой, неглубокой и обрывистой. Там, где она сужалась до двадцати шагов, эльфы пару лет назад перекинули бревно.
Трандуил танцующим шагом выбежал на середину поваленного ствола, сел на него и, как мальчишка, покачал ногой над плещущейся внизу водой.
Леголас примостился рядом.
-Я хочу рассказать тебе одну историю, - голос короля сливался с пением струй.
Ласу казалось, что с ним говорит вода, деревья, ночное небо.
-Когда-то я любил женщину, самую прекрасную во всём Средиземье…
-Как её звали? - не удержался от вопроса Леголас.
-Эйриен.
-Это же мама!
-Для тебя она мама, а для меня… Подруга, возлюбленная, жена… Моя любовь была такой же пылкой и требовательной, как и твоя…
-Но я… я не был требовательным к Аэлиннэль!
-Да? Тогда почему ты не принимаешь её такой, какая она есть?
-Она же из Дол Гулдура!
-Лас, ты сам отказался говорить на эту тему.
-Прости.
-Так вот, я любил Эйриен больше жизни, но это нисколько не мешало мне постоянно пытаться изменить её, переделать в соответствии со своими представлениями об идеальной женщине. Я хотел иметь жену, которая стала бы моим отражением: чтобы она плакала, когда мне грустно, и смеялась, когда смеюсь я. Но моя любимая была совершенно другой.
-Мама была гордая, сильная…
-… свободолюбивая и непреклонная, как и я сам. Иногда мы ссорились до молчаливых дней.
-Молчаливых дней?
-Да. Так мы прозвали периоды, когда между нами не было ничего, кроме официальных, сухих разговоров. Нас затягивал круговорот обыденных занятий: мы принимали гостей, укрепляли границы, присутствовали на праздниках, вершили суд… А времени, чтобы взяться за руки и попросить друг у друга прощения, всё как-то не находилось… Она блистала на балах, я хотел ребёнка: появился ты. Я воевал с Дол Гулдуром, ребёнка хотела она: родилась твоя сестра...
-Постой! Ведь дети рождаются только тогда, когда этого хотят двое…
-Уже знаешь об этом?
-Гм… - смешался Лас. - Мы с Аэлиннэль никогда не думали… не думали о детях всерьёз, - проговорил он после долгого, смущенного молчания. - Я, кажется, начинаю понимать… Кто-то один всегда жаждет этого больше, да?
Король улыбнулся и кивнул.
-Мы с Эйриен любили друг друга страстно и безрассудно, вопреки самим себе, - продолжал он. - Когда я смотрю на тебя или на Лейтиан, я вижу её, мою нежную золотоволосую королеву!
Трандуил замолчал.
Леголас видел его глаза, которые сверкали отражённым, чистым светом звёзд. А, может, это были слёзы?
Впервые за многие-многие годы он обнял отца сам.
Трандуил сжал руку сына, что доверчиво покоилась на его плече. Взглянул в его - свои глаза.
-Я до сих пор не могу понять, - изумлённо произнёс он, - как ты можешь быть так похож на меня? Это же чудо!
-Чудо! - эхом откликнулся Леголас. - Знаешь, - в свой черёд удивился он, - я ведь никогда не благодарил ни тебя, ни маму за то, что вы дали мне жизнь!
-Эйриен была бы счастлива услышать это! - прошептал Трандуил.
-Расскажи мне про неё ещё что-нибудь, - попросил Лас.
-Она… ушла в Чертоги Ожидания слишком рано.
-Её ведь орки убили…
-Да. Когда я узнал о её гибели, я был вне себя от бешенства. Наверное, тогда я мог бы вырезать в одиночку весь их мерзкий народец, что окопался в Хитаэглир. Я проклинал весь свет! Даже её. Даже Эйриен.
-За что? - воскликнул Леголас.
-За то, что она не послушала меня и всё-таки уехала в этот морготов Лориен, хоть я и предупреждал, что ехать опасно. Эйриен только посмеялась. «Тебе меня не переупрямить!» - сказала она весело. Это были её последние слова. Я вижу их маленький отряд, как сейчас: тридцать шесть эльфов во главе с ней, нетерпеливой всадницей на белой лошади. Мне кажется, что мои руки до сих пор помнят её гибкое тело, замершее на мгновение в моих объятьях. Зелёный, шитый золотыми нитями плащ… воздушная вуаль, кокетливо приколотая к высокой причёске с пёстрыми фазаньими перьями в светлых локонах… аромат вербены, что невидимым шлейфом всегда следовал за ней…
Она казалась неуязвимой, сияющей, вечной, словно звезда!
Наверное, прошло несколько лет после её гибели, прежде чем случилось то, о чём я сейчас расскажу.
Я тогда принимал гномье посольство, льстивое такое, велеречивое. Они через слово называли меня Великим Владыкой Лихолесья.
И тут как будто молния ударила возле моих ног!
-Великий Владыка Лихолесья?! - чуть было не закричал я в голос. - Я Великий Глупец Лихолесья! Самодовольное ничтожество! Какой я король, какой мужчина, если не сумел уберечь свою любимую? Да я сам должен был поехать вместе с ней, если ей так хотелось навестить свою ненаглядную Галадриэль! Я должен был отправить для её охраны всю лихолесскую армию! Или же запереть её на ключ и никуда не выпускать! Это я, я, я оказался виновником её гибели!
Голос короля оборвался, словно внезапно лопнувшая струна.
Леголас потрясённо молчал.
-Я потерял Эйриен навсегда, потому что позволил нелепым принципам взять верх над любовью, - глухо произнёс Трандуил через несколько томительных мгновений. - Лас, я не хочу, чтобы ты начал проводить параллели, которых здесь попросту нет. Но «навсегда» - слишком страшное слово… Подумай, просто подумай, действительно ли ты готов расстаться с Аэлиннэль…
-Я подумаю, папа! - твёрдо ответил Леголас.
Когда Аэль оказалась на опушке Лотлориена, она впервые заколебалась. Отыскать ли ей Стражей Лориена, которые, без сомнения, незримо охраняли эти рубежи? Или просто углубиться в лес и идти под сводами гигантских мэллорнов до тех пор, пока они сами не преградят ей дорогу?
Эльфийка выбрала второе.
Покрепче ухватив свой дорожный мешок, девушка бесшумно скользнула в душистый сумрак Золотого Леса.
Серебристые стволы чудесных лориенских деревьев сияли во мраке мягким светом. Там, где их задевал лунный отблеск, они были жемчужно-белыми. На головокружительной высоте Аэль разглядела и живое кружево их золотых листьев: в Лаурелиндоренан тоже пришла осень.
Аэлиннэль удалось сделать целых двести шестнадцать шагов от опушки, а она краем сознания вела этот внутренний, совершенно бесполезный отсчёт, прежде чем её остановил негромкий, но властный окрик:
-Ни с места!
Эльфийка замерла. Её рука, по привычке скользнувшая за спину, на эфес меча, медленно, с сожалением вытянулась вдоль тела в нарочитом спокойствии.
Негустой подлесок с правой стороны зашевелился, и из почти прозрачного кустарника, укрыться в котором не могла бы и маленькая зверушка, возник эльф с луком в руках. Его высокая, закутанная в дымчато-серый плащ фигура почти сливалась с предутренними сумерками.
Мужчина приблизился к Аэль, и девушка поразилась бесшумности и текучести его движений. Казалось, что даже трава не проминается под его ногами.
Эльф не сводил с неё оценивающего взгляда. Его бесстрастное лицо не дрогнуло при виде ссадин и кровоподтёков на её щеках и губах, хотя она видела, как пристально он их рассматривает.
-Сними всё своё оружие и положи перед собой. Потом сделай пять шагов назад, - приказал он наконец. Страж говорил на синдарине с заметным акцентом: сказывалась многовековая закрытость Лаурелиндоренана, обособившая его жителей настолько, что их язык превратился в самостоятельный диалект. Но Аэлиннэль, проведшая в лориенском приграничье не один год, понимала его прекрасно.
Меч, лук, колчан и прятавшийся в потайных ножнах на левом боку кинжал - всё это без колебаний разместилось у ног девушки.
Эльфийка отступила от живописной кучки.
-Двести шестнадцать, двести пятнадцать, двести четырнадцать, двести тринадцать, двести двенадцать, - автоматически продолжала считать она.
-Кто ты такая, и зачем ты переступила границы Лориена? - задал вопрос невозмутимый страж.
-Меня зовут Аэлиннэль. Я… сбежала из Дол Гулдура. Мне нужна помощь.
-Из Дол Гулдура? - на его лице впервые промелькнуло какое-то чувство. Аэль была готова поклясться, что это отвращение. - Но как ты туда попала?
-Я была в плену…
-Откуда ты родом?
-Из Лихолесья.
-У наших северных родичей воюют даже женщины?
-Я попала в Дол Гулдур по неосторожности и собственной глупости, - отозвалась Аэль и тут же мысленно добавила. - Прости меня, мамочка!
-Почему же ты пришла в Лориен, а не вернулась домой?
-После того, что со мной произошло, мне трудно переступить границы Лихолесья, - Аэлиннэль произнесла это от всего сердца. Допрос начал ей надоедать. - Я нисколько не сомневаюсь в храбрости Стражей Лориена, - с едва заметным нетерпением добавила она, - но скоро здесь будут орки. И назгулы. Не могли бы мы продолжить нашу беседу в ином, более безопасном месте?
Девушка мысленно отругала себя за свой напористый, требовательный тон, видя, каким замкнутым стало лицо лориенского эльфа.
-Сейчас он вышвырнет меня вон, - с горечью подумала она. - И правильно сделает! Нечего было дерзить!
-О какой помощи ты просишь? - холодно произнёс мужчина.
-Я хочу поговорить с Владыками Лотлориена, - ответила она. - Я надеюсь, что они позволят мне остаться в Золотом Лесу. Мне больше некуда идти. Если ты проводишь меня в Карас Галадон, ты спасёшь не только мою жизнь… Ты вернёшь мне веру, что на свете существует что-то ещё, кроме бесконечного отчаяния, порождённого Тьмой. Я знаю, чего ты опасаешься: я могу оказаться вражеской шпионкой, что, заливаясь фальшивыми слезами, рассказывает правдоподобные сказочки. Мне ли не знать, каким коварным и непредсказуемым бывает порождённое тёмными чарами зло! Я… не знаю, действительно не знаю, как мне убедить тебя в том, что мои страх, боль и усталость - настоящие! Но, если Враг сумел посеять в ваших сердцах недоверие даже к собственным сородичам, мне нечего делать в Лориене, ибо Золотой Лес, волшебный, гордый, но одинокий, рано или поздно падёт!
Аэлиннэль замолчала. Ей уже было всё равно, что ответит Страж. Кровь пульсировала в ранах, терзая их изнутри, голова кружилась, ноги ослабели: сказались десять часов непрерывного, выматывающего бега к Андуину.
-Я проведу тебя в Карас Галадон, - услышала она, с трудом выбираясь из собственных, далеко не приятных ощущений. - Я помогу тебе, сестра!
Эльфийка посмотрела на мужчину широко распахнутыми глазами. Прежняя невозмутимость не покинула лориенского пограничника, но его доселе твёрдо сжатые губы дрогнули в улыбке.
-По законам нашей страны я должен завязать тебе глаза, - проговорил он извиняющимся тоном.
-Конечно. Только я не умею двигаться вслепую. По крайней мере, я не пробовала…
-Я поведу тебя. Здесь не очень далеко, всего десять миль. Ты выдержишь?
-А у меня есть выбор? - усмехнулась девушка.
Мягкая, тёплая повязка, которую Страж достал из-за пазухи, легла на лицо Аэлиннэль.
-Моё оружие? - запоздало встрепенулась она.
-Владыки Лориена вернут его тебе, - ответил мужчина.
-Если сочтут меня достаточно безопасной, - кисло подумала Аэль, но вслух ничего не сказала.
Звонкая птичья трель, внезапно раздавшаяся под самым ухом, заставила девушку вздрогнуть. Она прислушалась. Через мгновенье стылую предутреннюю тишину нарушило отдалённое теньканье.
Аэлиннэль с трудом подавила улыбку.
-Отправляюсь в Карас Галадон. Вернусь, как только отпустят Владыки.
-Поняли. Присмотрим за твоим участком. Удачи.
На изучение тайных сигналов лориенских пограничников, что маскировались под разноголосые птичьи пересвисты, она потратила два года.
-А ведь они опасаются меня совсем не зря! - подумалось ей с грустью.
-Меня зовут Орофин, - произнёс Страж, беря её за руку.
-Спасибо тебе, Орофин! - от души поблагодарила Аэль, и они направились вглубь Лаурелиндоренана.
Тропинки Золотого Леса, что стелились под ногами путников, были ровными и мягкими, не споткнёшься, даже если обессиленные ноги держат тебя не надёжней ног новорождённого жеребёнка.
Аэль шла вслед за своим провожатым предоставленная самой себе, потому что за всю дорогу он не произнёс и двух слов. Лишённая зрения, она воспринимала мир вокруг каким-то внутренним чутьём. Уроки Леголаса не прошли даром: она чувствовала лес, что представлялся ей огромным коричнево-золотым облаком, внутри которого она сейчас находилась. Лориен был спокоен, отстранён и погружён в колдовскую дрёму. Это застывшее великолепие, прекрасное, как ювелирный шедевр, что годами создаётся из тончайших золотых нитей, жемчуга, бериллов и ляпис-лазури, было… нереальным.
-Да, наконец-то я нашла соответствующее своим ощущениям слово, - воскликнула про себя Аэлиннэль. - Лориен нереален!
Новое ощущение, разбившее сложившуюся картину, появилось внезапно. Сквозь тонкие подошвы замшевых сапожек девушка почувствовала гладкие камни мощёной дороги.
-Мы уже почти пришли, - проговорил идущий впереди Орофин. - Ворота Карас Галадона на юге, а мы движемся с востока, поэтому сейчас нам нужно обогнуть город. Дорога вдоль городской стены узкая, немного правее - глубокий ров, так что будь осторожна.
О том, что они подошли к городским воротам, Аэлиннэль догадалась по еле слышному поскрипыванию их железных петель и по потоку воздуха, что ударил ей в лицо, когда створки распахнулись. Эльфы попали в неширокий внутренний коридор. Теперь девушка оказалась в полной темноте. Орофин взял Аэль под руку, поддерживая её и помогая ей двигаться дальше. Эхо их шагов, отражаясь от потолка и стен, многократно повторялось, наполняя тесное пространство непрерывным шелестом. Так они прошли не менее фарлонга.
-Добро пожаловать в Карас Галадон, - останавливаясь, произнёс Страж Лориена и сдёрнул с глаз Аэлиннэль повязку. Девушка на мгновение зажмурилась и потрясла головой. Золото и перламутр. Янтарь и терракота. Серебро и яшма.
Они стояли на вершине холма, который покрывали поражающие воображение высотой и мощью мэллорны. Гигантские деревья возносились ввысь, переплетаясь ветвями с облаками, медленно плывущими по ясному, лазоревому небу. Их стволы были увиты идущими по спирали лесенками, что вели к таланам, располагающимся на самом верху.
Прямо перед Аэль находился мэллорн - исполин, равного которому не было не только во всём Древесном городе, но и, наверное, во всём Средиземье. Его гладкая кора поблёскивала, как серый атлас, бледно-золотые листья казались вычеканенными из тонких металлических пластин.
-Это жилище Владык, - проговорил Орофин, хотя эльфийка и сама догадалась об этом. - Я пойду вперёд, а ты пока можешь отдохнуть возле фонтана.
Аэлиннэль послушно присела на край облицованного белым мрамором бассейна и принялась разглядывать розоватую мозаику на дне. Думать о предстоящем нелёгком, в этом она не сомневалась, разговоре не хотелось. Силы Перворождённых, увы, не бесконечны, а за последние сутки произошло так много событий!
Она не обращала внимания ни на постепенно исчезающего в вышине Орофина, ни на незнакомых эльфов, столпившихся у подножия древесного дома лориенских правителей, хотя укоренившаяся привычка замечать даже самую незначительную деталь никуда не пропала. Аэль прекрасно видела, что её спутник унёс её вооружение с собой, а кольчуги Галадрим и их кинжалы в самоцветных ножнах сверкали в свете пробуждающегося утра слишком ярко!
-Я везде буду пленницей, - промелькнула в ёе голове безрадостная мысль. Она со злостью отогнала её прочь. - Если хочешь, чтобы это место стало твоим домом, хотя бы попытайся полюбить его! Иначе как же оно полюбит тебя? - урезонивал её внутренний голос.
Аэлиннэль не знала, сколько времени прошло с тех пор, как Орофин покинул её. Казалось, что в Золотом Лесу время застыло, превращаясь в абстрактное, недействующее понятие.
Она очнулась лишь тогда, когда возле неё появился незнакомый эльф.
-Владыка Келеборн и Владычица Галадриэль ждут тебя, - произнёс он торжественно.
Аэль молча поднялась и направилась вслед за ним. Бесконечное восхождение на королевский мэллорн началось.
Когда девушка предстала перед Владыками Лориена, она была спокойна. На мгновение склонившись в изящном полупоклоне, она выпрямилась и без страха взглянула в их царственные лица.
Сказать, что Галадриэль была прекрасна, значит не сказать ничего! Её яркие золотые волосы, волнами ниспадающие на кипенно-белое одеяние, излучали собственный свет. Серые бездонные глаза светились мудростью и нездешней печалью. Великая сила и Великое страдание переполняли Владычицу Галадрим, и не было в просторном зале эльфа, который не чувствовал бы этого. Аэлиннэль, впервые столкнувшаяся с подобным могуществом, была потрясена до глубины души. Заглянув в глаза Галадриэль, она погрузилась в прошлое. Только теперь девушка поняла, как ничтожны полторы тысячи лет её собственной жизни в очах той, что пережила мятеж Нолдор, переход через Хэлкараксе, войны за Белерианд. Но в глазах Владычицы не было ни презрения, ни надменной манерности, как ожидала Аэлиннэль. Чувство собственного достоинства и… настороженность - вот что прочла в них девушка.
-По сравнению с тобой я ничего не значащая, ничтожная пылинка! - едва не вскричала она. - Чего же ты меня боишься?
-Я не боюсь тебя, - раздался в её сознании глубокий, тягучий голос.
Аэль инстинктивно поднесла руки к вискам. Потом потрясённо посмотрела на Галадриэль.
-Я тебя не боюсь, - повторила королева. - А следовало бы! Ведь ты меня слышишь, а это доступно только избранным! Кто ты такая? - спросила она требовательно.
-Кто ты такая? - произнесли её губы вслух. Наяву голос Владычицы был столь же завораживающим.
-Моё имя Аэлиннэль, - ответила эльфийка. - Я сбежала из Дол Гулдура.
-Это мы уже знаем, - проговорила Галадриэль, - лорд Орофин рассказал нам твою историю. Но, прежде чем дать наше согласие на твоё пребывание в Лаурелиндоренане, мы должны узнать о тебе всё. Где ты живёшь? Есть ли у тебя родные? Как долго ты была в плену?
Аэль глубоко вздохнула и начала врать. Она смешивала быль и небыль, соединяла выдумку и явь. Её рассказ был грустным и незамысловатым, словно баллада менестреля средней руки: на окраине Лихолесья жила семья лесных эльфов из рода Нандор: муж, жена, дочка и маленький сын. Жизнь семьи была подобна сонной лесной речушке, пока однажды на их селение не напали злобные орки. Родителей убили, мальчик пропал, девушка оказалась в плену в Тёмной крепости. Она провела там несколько лет. Нет, на неё не пытались воздействовать магическими средствами, от неё вообще ничего не хотели. Её похитители, наверняка, и сами толком не понимали, зачем им эта ничего не значащая пленница. Вскоре про неё и вовсе забыли. Тогда-то она и попыталась бежать. Откуда у неё эльфийское оружие? Увы, в Дол Гулдуре тоже есть эльфы. Они добровольно служат Саурону. Один такой эльф хотел ей помешать. Девушка оглушила его, забрала всё его вооружение и кое-какие вещи и тайным ходом, секрет которого она случайно узнала, покинула Крепость Тёмных Чар. В Лихолесье её никто не ждёт, возвращаться туда не имеет никакого смысла. Вот Лориен - другое дело. Здесь живут её сородичи, она искренне надеется, что сможет начать новую жизнь в волшебных лесных чертогах.
Аэлиннэль замолчала и выжидательно посмотрела на Владык. Галадриэль была погружена в размышления. Келеборн смотрел на эльфийку - авари с состраданием.
Владыка Лориена был красив, даже чересчур красив для мужчины. Роскошные серебряные волосы, совершенные черты лица, выразительные сапфировые глаза, струящийся белый атлас затканного фантастическими цветами одеяния, холодный переливчатый блеск многочисленных алмазов…
Девушка переводила взгляд с короля на королеву. Она ждала.
-Если спросят, как среди моих вещей оказались женские платья, я признаюсь, что лгала, - подумала она устало. - Надоело без конца изворачиваться и скрывать правду! Чтобы так стыдиться собственной биографии, надо быть переодетым орком, не меньше! Хотя… откуда им знать, что в моём мешке, если я ни на миг не выпускала его из рук?
Галадриэль нагнулась к уху Келеборна и что-то ему прошептала.
-Мы примем окончательное решение завтра, - поднявшись со своего места, провозгласил король. Голос Владыки согревал, как солнечные лучи на морозе. Он нежил, притягивал, умиротворял… Даже простые слова, произнесённые Келеборном, звучали, словно волнующая музыка. Его хотелось слушать вечно. - Сегодня же ты можешь отдохнуть. Благословенный Лотлориен готов поделиться с тобой своей благодатью. Да хранит тебя Элберет!
Аудиенция закончилась.
Аэль спустилась вниз, и первым, что она увидела у подножья королевского мэллорна, был небольшой шатёр.
-Великолепно! - искренне обрадовалась девушка. - Может, кому-то и нравится жить на деревьях, но не мне!
Внутри её ждали две молчаливые эльфийки. Одна заканчивала стелить для Аэлиннэль постель, другая расставляла на низеньком столике нехитрую еду. Как только Аэль открыла рот, чтобы поблагодарить их за заботу, обе кивнули головами и исчезли.
-Здесь вообще кто-нибудь нормально передвигается? Или все предпочитают появляться и пропадать по собственному желанию? - проползла в её голове ленивая мысль, и девушка погрузилась в сон, едва успев снять сапоги и плащ.
Она проснулась на закате, когда шатёр наполнился теплом и мягким оранжевым светом.
Аэлиннэль зевнула, дотянулась до кружки на столе, не глядя, выпила её содержимое, оказавшееся вкуснейшим на свете молоком. Потом добралась до своей сумки, достала оттуда простенькое васильковое платье, переоделась и снова закуталась в шерстяное одеяло. Через минуту она уже спала.
Ей снилась мама. Добрые голубые глаза, ласковые руки…
-Аэль, деточка, посмотри сюда! Этот тёмно-фиолетовый цветок называется хохлатка, а вот этот посветлее - медуница. Запомни его, дочка. Если собрать и высушить листья медуницы, получится замечательный порошок для заживления ран. Эльфы не болеют, но мало кто из нас способен прожить хотя бы сто лет, не встретившись со стрелой или мечом…
-Да, мамочка, мало кто… Мало…
-Аэль, милая, это Элеммир…
-Не говори ничего, мам! Он прелесть! Я его люблю! И всегда буду любить, обещаю!
-Спасибо, доченька…
-Где ты весь день пропадала, шалунья?
-Мы с Морнулэйн учились стрелять из лука. У неё лучше получается!
-Зато ты поёшь лучше всех в Дол Гулдуре. Зря ты забросила музыку, успеешь ещё навоеваться.
-Как ты права, родная, ох, как права, насытилась я войной! Мама! Мамочка! Мамааааа! Нееет! Мамааааа! Не умирай! Не умирай! Валар! Мамочка! Мама!
-Мама! - повторяла Аэлиннэль, захлёбываясь слезами. Находясь на грани сна и яви и не узнавая ничего вокруг себя, она сидела на постели и обнимала мокрую подушку.
-Аэлиннэль! - раздался в её сознании негромкий, но повелительный голос.
-Владычица? - возвращаясь к реальности, прошептала девушка.
-Будь добра, выйди из шатра, обогни фонтан, дойди до ограды, там, справа, есть калитка, зайди внутрь и иди по центральной дорожке. Я хочу показать тебе свои сады. Когда ещё представится случай взглянуть?! - Галадриэль рассмеялась грудным, поддразнивающим смехом.
Аэль вытерла слёзы и, не раздумывая, покинула свой полотняный дом.
Залитый лунным светом парк, в который вступила эльфийка - авари, был заполнен благоухающими растениями. Они прятались в шелковистой траве, что ласкала её босые ноги, и полночный сумрак окрашивал их в причудливые цвета. Пепельные розы, бронзовый боярышник, лиловатый вьюн…
Галадриэль, идущая навстречу Аэлиннэль, выглядела такой же нереальной, как и её сад. Королева сменила пышный наряд на скромное белое платье. Единственным украшением женщины было слабо мерцающее на правой руке кольцо, что казалось сгустком чистейшего звёздного света. Изящный венец на голове Владычицы, который Аэль заметила не сразу, пробудил в девушке неясное беспокойство. Ещё днём она увидела его на её челе. У Владыки Келеборна был такой же митриловый обруч, только пошире и помассивнее...
Где же она могла видеть подобное украшение раньше? Воспоминание ускользало, оставляя после себя глухое раздражение.
Она посмотрела на Галадриэль.
-Поговорим на чистоту, Аэлиннэль из Дол Гулдура? - произнесла королева, приподнимая бровь.
-Вы всё знаете, - девушка не спрашивала, она с грустной улыбкой утверждала.
-Да, - кивнула головой Владычица Лориена. - Моё зеркало поведало мне правду о тебе. По моему слову оно может открыть многое. Я пожелала узнать, кто такая Аэлиннэль - дитя, наполненное неведомой мне силой, которую она сама не осознаёт.
-Моя сила от Моргота?
-Нет.
-От Манве?
-Нет.
-Тогда откуда же?
-Я не знаю. В Эндорэ много того, о чём не имеют представления даже те, кому положено об этом знать. Магия, которой мы владеем, не способна раскрыть всех тайн. По этим землям разбросана масса волшебных вещей. Обычно это драгоценные камни или кольца, наделённые магической силой. Может, ты владеешь подобным предметом?
-У меня нет ничего такого!… Уже нет!
-А что было? - Галадриэль старалась говорить спокойно.
-Не знаю, имеет ли это хоть какое-то значение, - задумчиво произнесла Аэлиннэль, - но у меня была подвеска, которую мне подарила мама. Она хранилась в нашем роду на протяжении бесчисленных лет, что отделяют сегодняшний день от легендарного момента пробуждения эльфов. Её так и называли - застывшая капля воды из Куивиэнена. Я думала, что это всего лишь аллегория.
-Где она теперь?
-Я… её отдала.
-Щедрый дар! Очень щедрый!
-Почему? - воскликнула Аэль, - объясните мне, умоляю!
-В тебе живёт дух первых эльфов этого мира. Дух тех, кто ничего не знал о Калаквенди и Мориквенди, о Валар и Морготе, о Добре и Зле. В те времена Перворождённые были едины и чисты, радостны и открыты миру. Они бродили под звёздами, давали всему имена, складывали свои первые песни… Всё, что тогда творили эльфы, исполнено их нерастраченной силы. Твоя подвеска могла быть одной из таких вещиц.
-Но ведь эльфы светлы изначально! Они не люди, они не могут стоять перед выбором, кем им стать!
-Тебе может показаться странным то, что я сейчас скажу, - улыбнулась королева, - но нельзя родиться плохим или хорошим, тёмным или светлым. Из тысячелетия в тысячелетие эльфы открывают своё сердце Валар по доброй воле, но осознанно. Нам, в отличие от Второрождённых, легче понять, что красота, радость творчества и душевный покой лучше, нежели уродство, сомнительное счастье призрачного господства и вечная резня.
-Но не всем?
-Не всем, - прошептала Галадриэль, и тень накрыла её прекрасное лицо.
-Это очень жестоко, - слова рвались наружу почти против воли девушки, - однако мне проще примириться с тем, что я авари, когда я вспоминаю, как светлые эльфы убивали своих братьев в Альквалондэ и жгли корабли в Лосгаре…
-Не надо! - закричала женщина.
-Простите! - упала на колени Аэль.
Прохладная рука коснулась её головы.
-Встань, - мягко сказала Владычица.
-Вы позволите мне остаться? - помолчав, спросила девушка.
-Лориен не для тебя, - в глазах Галадриэль светилась тихая грусть, - ты стараешься убедить себя, что это не так, но это истина, увы! Твой путь в Эндорэ подобен падающей звезде. Он будет ярким, стремительным и…
-Коротким? Вы это хотите сказать?
-Аэлиннэль, мне не дано этого знать… Но если ты останешься с нами, ты очень скоро пресытишься покоем Золотого Леса. Сначала тобой завладеет скука, потом - непонятное беспокойство. Потом навалится тоска, и ты захочешь уйти. Рано или поздно, поверь.
-Вы видели это в своём зеркале?
Королева не отвечала. Наконец, словно приняв какое-то важное решение, она произнесла:
-Загляни в него сама.
Посередине сада на каменном постаменте возвышалась большая серебряная чаша. Галадриэль неспешно наполнила её водой из ближайшего источника.
-Сосредоточься на том, что ты хочешь увидеть, - сказала она девушке.
Аэлиннэль бесстрашно заглянула в таинственную глубину.
Отражённые в тёмной воде звёзды… Мраморный дворец… Незнакомая черноволосая женщина с ясными глазами… Звенящая сотнями водопадов долина… Гарцующий на вороном скакуне улыбчивый эльф… Заснеженная равнина, по которой с радостным гиканьем мчится бесшабашная кавалькада…
С глубоким вздохом Аэль оторвалась от созерцания отрывочных картин, мелькающих, как в детском калейдоскопе.
-Когда мне уйти? - спросила она королеву.
-Ты можешь провести в Лотлориене столько времени, сколько захочешь. Однако если ты пойдёшь на запад, в Имладрис, тебе лучше успеть перейти Хитаэглир до зимы.
-Значит, у меня в запасе есть пара недель?
-Ты, наверное, уже заметила, что в Лаурелиндоренане время течёт иначе. Пара недель или пара месяцев - это не имеет значения. Я скажу, когда настанет пора трогаться в путь.
-Чем я могу отблагодарить вас за гостеприимство?
-Расскажи мне о назгулах и Дол Гулдуре.
Эльфийка - авари согласно кивнула головой. Она ожидала чего-то подобного.
-Ты можешь идти, - произнесла Владычица после затянувшейся паузы.
-У меня к вам просьба, - потупившись, проговорила Аэлиннэль.
-Какая?
-Расскажите мне о Валиноре! - выдохнула девушка.
Галадриэль несколько томительных минут смотрела в глаза Аэль, которая, не дрогнув, удерживала её взгляд.
-Ты напомнила мне одну чудесную женщину, - наконец, проговорила королева. Её губы дрогнули в намёке на улыбку. - Она была такой же пытливой и мятежной. И тоже любила расспрашивать меня о Валиноре. Это была Эйриен, королева Лихолесья.
-Где она сейчас?
-В чертогах Мандоса, которые, как тебе известно, в Валиноре и находятся… Иди спать, Аэлиннэль, я хочу побыть одна.
Та послушно возвратилась в шатёр. Вскоре она действительно уснула.
А Галадриэль в эту ночь так и не сомкнула глаз. Аэль невольно затронула далёкие события, которые Владычица не любила вспоминать: гибель Эйриен во время переправы через Андуин. Как наяву, она видела безупречное даже в гневе лицо Трандуила, что обрушивал на неё потоки оскорбительных слов: слабосильный Лотлориен, никчемные правители, фальшивое гостеприимство! Она даже простила его! А он… Отчего-то ей казалось, что только уход Келебриан усмирил Владыку Лихолесья по-настоящему. Её дочь за его жену.
Галадриэль зябко поёжилась под утренним ветерком.
Войдя в свои покои, она, к своему удивлению, застала там бодрствующего Келеборна. Король лежал на широкой кровати и кутался в горностаевое покрывало. Подперев щёку холёной рукой, он безмятежно внимал юному менестрелю, который едва касался прозрачными пальчиками серебряных струн. Завидев королеву, юноша вскочил, поклонился и выпорхнул за дверь. Супруги остались одни.
-Что ты решила? - поинтересовался Келеборн, словно разговор, который они вели вечером, прервался лишь мгновение назад.
-О чём ты? - Галадриэль захотелось его позлить.
-Ты прекрасно знаешь, о чём, - спокойно отозвался Владыка. - Об этой девочке, об Аэлиннэль…
-Скоро она покинет Лориен.
-Жаль! - вздохнул Келеборн и изящно потянулся.
-Ты можешь кого угодно ввести в заблуждение своими царственными манерами и глубокомысленным видом, - вскипела Владычица, - кого угодно, но не меня! Я знаю, кто ты на самом деле!
-Кто же?
-Сибарит и сластолюбец!
-Melde, - король поднялся на ноги и подошёл к жене, - твоя ревность смехотворна и беспричинна! Это ещё одно свеженькое личико, и только!
-Между прочим, она младше твоей внучки!
-Младше Арвен?
-В два раза! - отчеканила Галадриэль и протянула мужу руку для поцелуя.
-Не покидай меня! - прошептал Келеборн, щекоча своим горячим дыханием её тонкое запястье.
-У меня дела, - досадливо отмахнулась она.
-Тогда прикажи менестрелю вернуться, - попросил король, возвращаясь на ложе.
-Спой мне о Даэроне, - велел он мальчику, прикрывая сапфировые глаза и погружаясь в сладкую полудрёму.
Когда Леголас проснулся и глянул в окно, он понял, что проспал не только первый, но и второй завтрак. Холодное осеннее солнце стояло высоко в небе, оно роняло скупые лучи на полуобнажённый лес.
Лас закрыл глаза и повернулся на другой бок.
-Совсем не встану, - подумал он безразлично. - Лейтиан уехала с Халдиром в Лориен, отец третий день не выходит из кабинета, Эсгелин готовится к свадьбе… Тренировку и ту пропустил…
В дверь постучали. Одним прыжком Лас выбрался из кровати и с надеждой прислушался.
-Ваше высочество, - раздался голос слуги, - ваше высочество!
-Что, Гэлион?
-Вы кушать будете? А то мы начинаем со стола убирать…
-Убирайте, - отозвался принц, - я не голоден.
-Как скажете, ваше высочество!
Леголас зачем-то долго прислушивался к его удаляющимся шагам, потом, наконец, очнулся и побрёл в ванную комнату. Остановившись у зеркала, он придирчиво посмотрел на своё отражение. Взъерошенный эльф с тёмными кругами под глазами, равнодушный ко всему на свете. Он оглядел свои руки, словно спрашивая их: «Чего вы хотите?» Лютни? Нет. Лука? Нет. Кинжалов? Нет. Книги? Тоже нет.
-Так чего же? - воскликнул он вслух, - Аэлиннэль?
Её имя сорвалось с его губ против воли.
И воспоминанья о девушке нахлынули на него, как прорвавшая плотину река.
-Обещай мне, что ты никогда меня не забудешь, даже если бы очень хотел забыть!
-Я по своей природе ничего не могу позабыть…
-Нет, пообещай мне это! И я больше ни о чём тебя не попрошу.
-Обещаю!
-Обещаю! - беззвучно выговорили его губы.
Эльф криво улыбнулся и с размаху ударил кулаком по зеркалу. Его отражение раздробилось на десятки частей, местами едва различимых из-за карминных брызг.
Лас пришёл в себя и сунул руку в воду. Вода порозовела.
Он промыл рану, перевязал её чистой тряпочкой. Потом вернулся в комнату, быстро переоделся, взял кинжалы и вышел в коридор.
Леголас миновал еловую аллею, которая даже в полдень была ощетинившейся и мрачноватой, и углубился в лес. Он шёл безо всякой цели, туда, куда его несли неутомимые, стосковавшиеся по движенью ноги. Выйдя на крохотную полянку, почти полностью засыпанную ржаво-жёлтыми листьями, он остановился. Несмотря на вполне ощутимую прохладу, эльф снял камзол и, оставшись в тонкой, батистовой рубашке, встал в боевую стойку. В полном одиночестве и полной тишине он начал свой смертоносный танец. Эльф кружился, отскакивал, кувыркался и нападал одним стремительным, длинным броском. Серебристые лезвия в его руках чертили в прозрачном воздухе сверкающие полосы. Синее небо, шафранные листья, коричневые деревья поочерёдно мелькали перед его взором. Ощущение мерно пульсирующей в жилах крови было восхитительным. Леголас осознал, что он по-прежнему жив.
Напоследок эльф решил выполнить свой коронный приём «Лист в полёте». Имитация непредсказуемого движения сорванного с ветки и подхваченного ветром листа требовала максимальной точности. Ни одного лишнего жеста, ни одного пустого рывка, только свист вспарывающих воздух кинжалов. Звук был непривычным, потому что в бою его заменяли судорожные всхлипы противников, замертво падавших к его ногам с перерезанным горлом.
Лас замер. Несколько секунд постоял с закрытыми глазами, впитывая в себя тишину и свежесть осеннего дня.
-Аэлиннэль! - проговорил он. - Мне тебя не хватает.
-Что с твоей рукой? - нахмурился Трандуил, когда Леголас вошёл в малую столовую, где они обычно обедали.
-Я порезался.
-Покажи, - потребовал отец.
Принц размотал повязку.
Король оглядел рану, после чего решительно снял единственный перстень, который носил.
-Это пустяковая царапина! - попытался возразить Лас, но Владыка уже согревал свои ладони энергичным трением.
Когда Трандуил приблизил руки к порезу, Леголас почувствовал знакомое обволакивающее тепло. Нежно - нежно, осторожно - осторожно отец врачевал ему ранку. Принц чувствовал себя последним негодяем, видя, как король тратит собственную драгоценную силу, залечивая результат его глупости.
-Не делай так больше, - произнёс Владыка, подавая знак прислуге, которая толпилась за дверями в ожидании начала обеда.
-Лас, мне потребуется твоя помощь, - проговорил он, когда Гэлион подал ему перепела в виноградном соке.
Леголас, всё ещё возившийся с супом, выжидательно посмотрел на отца.
-С северных границ поступают какие-то противоречивые донесения: то там видели орков, то не видели…
-Я съезжу, проверю.
-Возьми с собой Химталиона и нескольких Серебряных. Хотя нет. Если направить туда двух эльфов, витающих в облаках, пользы будет ни на грош. Езжай с Амрунтором. Это ещё не всё. Когда вернёшься, будь добр, поищи для меня в библиотеке один свиток. Тут на днях гномы Эребора прислали весьма заносчивую петицию.
-Опять обвиняют нас в неуплате старых долгов? - усмехнулся Лас.
-Именно. Надо им показать наш последний договор, согласно которому между Лихолесьем и Подгорным королевством нет никаких разногласий, в том числе и денежных. Между прочим, под ним красуются их собственноручные подписи.
-Отец, это же гномы! - засмеялся принц.
-Да, и не забудь вот ещё что…
-Папа! - Лас в шутливом ужасе замахал руками, - погоди, я сбегаю за бумагой! Пора записывать твои распоряжения!
-Я всего лишь хотел напомнить, - невозмутимо продолжал Трандуил, - что в конце недели у Эсгелина мальчишник. Твои дружки что-то затевают. Присоединишься к ним?
-Конечно! Уж мы постараемся, чтобы Лин запомнил этот день на века!
Стол накрывайте скатертью алой,
Хлеб и жаркое - прочь из печи!
Кто нас потешит песней удалой
В праздник, когда отдыхают мечи! - насмешливо пропел он.
Король отхлебнул вино и улыбнулся сыну.
Леголас принялся за жаркое. Иногда ему казалось, что медленнее его во дворце не ест никто.
-Пап, - произнёс он через минуту, - я давно хотел тебя спросить…
-О чём? - поинтересовался Владыка, внутренне удивляясь почти мгновенной перемене его настроения. Лас был явно чем-то взволнован.
-Об авари.
-Одна треть наших подданных - эльфы - авари.
-Не может быть! - воскликнул принц.
-Судьба этого рода туманна и неясна. Однако известно точно, что многие из них смешались с Нандор ещё в Предначальную эпоху. Они осели в тех местах, где сейчас находится наше королевство и Лотлориен.
-Как же случилось, что часть из них стала служить Морготу, а потом - Саурону?
-Я не знаю ответа на твой вопрос, Леголас, - проговорил Трандуил. - Поройся в старинных хрониках, может, чего и найдёшь.
-Кого я действительно хочу отыскать, так это Аэлиннэль, - сказал Лас.
-Элеммир говорил, что она собиралась укрыться в Лориене… Я могу написать Келеборну письмо…
Леголас отрицательно покачал головой.
-Я сам напишу ему, - произнёс он решительно.
Библиотека эльфийского замка располагалась в больших покоях, одна стена которых целиком состояла из высоких окон, смотрящих на запад. Принц вошёл в комнату, когда закат разлил по ней золотое сияние, высвечивая красновато-коричневые кожаные переплёты книг, свитки карт и писем, бумага которых напоминала цветом пшеничный хлеб, стопки чистых белых листов… Библиотека казалась пустой.
Лёгкое шевеление самой крайней шторы мгновенно приковало к себе взгляд эльфа.
На низком подоконнике, почти скрывшись за бархатной портьерой, сидел Элеммир. Погружённый в рисование, он ничего не замечал. Однако, услышав тихие шаги Леголаса, мальчик испуганно обернулся и тут же вскочил на ноги.
-Элеммир, ты можешь остаться, мы друг другу не помешаем, - начал было принц, но тот, тряхнув тёмными волосами, в мгновение ока проскочил мимо него и юркнул в приоткрытую дверь.
Лас поднял с пола обронённый юным эльфом альбом. Ещё не открыв его, он уже знал, чьими изображениями будут наполнены глянцевые страницы.
Лейтиан на мосту через Лесную. Ветер треплет её волосы. Улыбаясь, принцесса отводит от лица волнистые пряди… Лейтиан на костюмированном балу. Девушка кокетливо прикрывается полумаской, разубранной блёстками и пёрышками сойки… Лейтиан верхом на коне. Умелым движением она сдерживает вставшего на дыбы жеребца, отчего фигурка прекрасной наездницы напоминает изящную статуэтку… Лейтиан, Лейтиан, Лейтиан… Чёткие, точные линии на белоснежной бумаге. Тушь, карандаш, уголёк, второпях выхваченный из потухшего камина…
Элеммир влюбился в дочь Трандуила с первого взгляда. Сначала его мальчишеское обожание вызывало у окружающих лишь беспечные улыбки, потом - недоумение, потом - сочувствие. Вскоре все привыкли к тому, что юноша превратился в верного паладина лихолесской принцессы, чувства которого не могло изменить даже неожиданное для него появление Халдира.
Леголас рассеянно переворачивал страницы.
Лицо, что глянуло на него с последнего листа, было знакомым и незнакомым. До дрожи. До боли.
Аэлиннэль. Кровоподтёки и царапины на белой, гладкой, как внутренняя поверхность ракушки, коже… Но главное - отчуждённость и усталая решимость, которых никогда не было у ЕГО Аэль.
И подпись Элеммира: «Сестрёнка, я не хочу запомнить тебя такой!»
Лас положил альбом обратно на подоконник.
-А ведь я даже не знаю, что с ней случилось, после того, как мы расстались! - подумал он покаянно.
Самые старые хроники отыскались в объёмистом дубовом шкафу, щедро украшенном резными завитушками. Эльф с трудом вытащил на свет большую кипу пропылённых, крошащихся по краям пергаментов, водрузил её на стол и, примостившись на высоком табурете, принялся за их изучение.
Когда он, наконец, отвёл усталый взгляд от ветхих бумаг и посмотрел в окно, то заметил, что за ним давно наблюдает скорбная осенняя луна. Свечи в подсвечнике истаяли и потускнели.
Леголас зевнул, потянулся и задумчиво потёр кончик носа.
Ничего. Ни крупицы из того, что он жаждал отыскать.
Ему попалось всего две записи, которые худо-бедно, но повествовали об авари.
Одна из них рассказывала о короле Авари по имени Т (за первой буквой следовала внушительная дыра, мыши, что ли, проели?), который вёл войны с Мелькором и прославился как искусный маг.
Вторая легенда говорила о том, что один из авари ненароком проник в тайную долину, где спали люди, ожидавшие появления Солнца и Луны. Эльф, нарушив запрет Илюватара, всё же разбудил двоих, и они… Дальше текст обрывался, и сколько Лас не искал продолжения, оно так и не нашлось.
Нашарив на столе книгу старинных преданий, принц раскрыл её на странице, где излагалась известная всем история пробуждения эльфов на берегу Куивиэнена.
Он опустил подбородок на сплетённые пальцы и принялся читать.
… Мелькор, будучи всегда настороже, первым узнал о пробуждении квенди и послал призраков и духов зла следить за ними и подстерегать их…
… в самых древних эльфийских песнях, отголоски которых ещё звучат на Западе, поётся о призрачных тенях, что бродят в холмах вокруг Куивиэнена и затмевают звёзды; и о чёрном Всаднике на диком коне…
… квенди, попавшие в лапы к Мелькору, вверглись в узилище; и там он чарами и жестокостью постепенно извратил и поработил их…
Увы, не было сомнений, что часть авари стала материалом для создания орков. Об этом говорила и Аэлиннэль: «…вино авари такое же горькое, как слёзы, что они лили в подземельях Ангбанда, где Мелькор калечил их души и тела…»
Другая часть, как сказал отец, укрылась в лесах. Наверное, какое-то время ими и правил этот самый Т.
Третья часть перешла на сторону Моргота, Чёрного Властелина. Почему? Здесь мысль Ласа беспомощно завязла, как малый ребёнок в болоте. Эльф действительно не понимал, что могло заставить детей света по собственной воле пойти в прислужники к Врагу и на тысячелетия затвориться в его мрачных, грозных крепостях. Что же ими двигало, Эру Великий? Стремление пожертвовать своей чистотой ради спасения ближнего? Чего не сделаешь, когда твоему ребёнку или возлюбленной грозит превращение в пакостного орка! Обыкновенный страх? Леголас содрогался, вспоминая скупые, монотонные, рваные ответы отца, когда он пытался выспросить его о битве Последнего Союза и гибели деда перед вратами Мордора. Магия? Ведь Неназываемый всё-таки был могущественным Валой…
Ласу казалось, что, открыв тайну авари, он проникнет и в тайну Аэлиннэль.
Его отношение к ней было подобно пламени на ветру: оно колебалось, раздваивалось, металось.
Он хотел поверить своему сердцу и простить Аэль раз и навсегда. Аэль, безбоязненно позволявшую ему погружаться в её глаза, зелёные и прозрачные, словно лесное озеро, заросшее ивами по берегам. В глазах жила её душа, которая не могла лгать, когда молчаливо и сладко повторяла ему: «Люблю, люблю, люблю!»
Но рассудок, скучный, упрямый рассудок, в мгновение ока остужал ту тёплую волну, что поднималась в груди Леголаса при мыслях о любимой. «Она шпионка Дол Гулдура, - твердил он, - она враг».
Лас вздохнул и придвинул к себе письменные принадлежности.
Однако вместо письма Владыке Келеборну на лист выплеснулись стихи.
Заснеженный и забытый,
Я дом покидаю снова,
Иду за мечтой разбитой,
Иду за одним лишь словом,
Что жизнь мне вернёт и счастье…
«Прощаю!» - ты скажешь нежно,
И мы победим ненастье,
И мы победим ненастье,
И кончится плен наш снежный.
Нам больше не надо будет
Таиться и лгать друг другу…
Нас солнце с утра разбудит,
Что путь свой вершит по кругу.
И золото тёплых бликов,
И руки мои, и губы
Споют о любви великой,
Споют о любви великой,
Что тьму навсегда погубит.
Леголас только руками развёл. О каком благоразумии можно говорить, когда из всех желаний осталось лишь одно - вскочить на коня и помчаться в ночь по бездорожью навстречу девушке, необходимой, как часть самого себя, к той, без которой не дышится, не спится, не поётся, не живётся… Воистину
Ты клинок меча,
Я его эфес,
Я исток ручья,
Ты стремишься в лес… - вспомнил он полузабытую балладу.
Эльф торопливо принялся за письмо.
Подписавшись под коротеньким текстом, он вызвал слугу и велел ему отыскать кого-нибудь из гонцов. Пока заспанный паж выполнял его поручение, принц лениво выводил своё имя под стихотворением к Аэлиннэль. Гонца всё не было.
Лас отложил бумаги в сторону и взялся за книгу.
-Ваше высочество! - гаркнул кто-то, появляясь на пороге.
Леголас вздрогнул.
-Ты чего шумишь, Саэрэль! Ночь же на дворе, первый час!
-Виноват! - ни чуть не сбавляя тона, отозвался тот.
Принц поспешил поскорее отделаться от громкоголосого гонца. Быстро запечатав письмо своей печатью, он вручил его эльфу, при этом лихо щёлкнувшему каблуками сапог для верховой езды.
Лас ещё долго слушал, как Саэрэль печатает шаг в дворцовых коридорах.
Эльф аккуратно разложил хроники по полкам, задул свечи, и, прихватив альбом Элеммира и листок со стихотворением, покинул библиотеку.
Чтобы понять, что в комнате маленького авари есть кто-то ещё, кроме хозяина, Леголасу вовсе не обязательно было обладать острым эльфийским слухом. Негромкий разговор был отчётливо слышен в спящем, пустом холле, в который выходили двери десятка комнат, где жила эльфийская молодёжь.
Разговаривали Элеммир и Мелдиртэль.
-… и она выходит замуж за другого! И ты ничего не делаешь, чтобы этому помешать! - горячился мальчик.
-Эсгелин - мой друг, - ясным голосом проговорил его собеседник.
-Но ты любишь Амрунтэль!
-Люблю.
-Тогда как же…
-Тэль любит Лина, а Лин любит её.
-А как же ты? - Ласу на миг показалось, что он видит Элеммира, на лице которого застыла маска детского недоумения.
-Я постараюсь разделить с ними эту радость, - после некоторого молчания произнёс Мелдиртэль.
-Значит, ты отказываешься от своей любви?
-От любви нельзя отказаться! - звонкая, взволнованная фраза серебряного эльфа вспорола ночную тишину. - Это преступление! Любовь - дар Единого! Каким святотатцем нужно быть, чтобы отречься от него!
-Да и невозможно это, - добавил он через мгновение уже спокойно, по-домашнему. Леголас был уверен, что в этот миг Мелдиртэль обнял за плечи своего юного друга. - Если бы мы могли, ложась спать, приказать себе проснуться наутро без любви в сердце… Если бы мы умели пусть даже сверхусилием воли заставить себя позабыть, как прекрасна может быть любимая, бегущая тебе навстречу через цветастый весенний луг…
-Можно, я это нарисую…
-Что? - очнулся Мелдиртэль.
-Ты мыслишь стихами, а я - картинами. Эта девушка, летящая над травостоем, так и стоит у меня перед глазами.
-Опять Лейтиан?
-Нет, - голос Элеммира был сконфуженным, - я не могу нарисовать мою принцессу такой…
-Какой?
-Влюблённой.
-Отчего же?
-Нельзя изобразить то, чего нет.
-Если бы ты не убегал, едва лориенский Страж оказывался возле Лейтиан…. - поддразнил Мелдиртэль.
- Госпожа Трандуириэль не любит его, - тихо и твёрдо выговорил авари. - Она непорочна душой и даже не представляет себе, что такое настоящая любовь!
-А ты представляешь?
-Не смейся! - жалобно вскричал Элеммир. - Я никогда не забуду выражение лица моей сестры, когда она возвращалась в Дол Гулдур после встреч с Леголасом. Аэлиннэль жила обычной жизнью - тренировалась со стрелками, рисовала назгулам карты, веселилась на праздниках - но меня не покидало ощущение, что на самом деле она по-прежнему там, в лесу, вместе с ним. Она смотрела сквозь нас, словно постоянно видела его за нашими спинами. Помню, стоит на крепостной стене, держит в руках ромашки, плачет и улыбается так, словно самого Манве в небе разглядела. А в глаза ей заглянешь - там тоже он, дрожит, как последний листочек на ветке, а она его своей любовью удерживает и молит беззвучно: «Не уходи!»
-Элеммир, тебе кто-нибудь говорил, что ты читаешь чужие сердца, как раскрытые книги?
-Да. Аэль. Она сказала, что именно поэтому я и могу быть художником… Знаешь, Мелдиртэль, это её я нарисую бегущей навстречу Леголасу. На ней будет малиновое платье, расшитое хрустальными бусинами, на голове - венок из лилий, а на шее - единственное украшение - изумрудный лист с золотыми прожилками. Её руки будут раскинуты, как крылья птицы, словно ей хочется обнять всю Арду… Я создам для неё и Леголаса тёплый, ласковый, сине-зелёный кокон из полуденного неба и весенних трав. Они смогут в нём укрыться, чтобы наслаждаться друг другом до Второго Хора Айнур…
-Это будет замечательная картина…
Дальше Лас уже не слушал.
Добредя до своей комнаты, он рухнул на кровать. В голове крутились слова короля: «Почему я верю в искренность письма Аэлиннэль? Потому что я каждодневно общаюсь с Элеммиром. Сын, чтобы малые были чисты и беспечальны, за ними должны стоять великие. Неужели погрязшая в пороках Аэль смогла бы вырастить такого славного братишку?»
Леголас достал свиток со стихотворением, собираясь ещё раз прочесть его перед сном и, может быть, выправить, хотя он никогда не правил своих произведений, доверяя первому порыву, который отражал его настрой точнее всего. Но всё, что касалось Аэль, должно было быть совершенным, оно должно было стать выше совершенства!
«Владыка Келеборн!» - не веря себе, прочитал он.
-Нееет! - завопил он через миг, и, в чём был, помчался по замку в сторону библиотеки.
Придя в себя на половине пути, Лас остановился, успокоил набежавших стражников, и, пылая от смущения, пошёл к отцовским покоям.
Король ещё не ложился.
-Что случилось на этот раз? - поинтересовался он у полуголого, встрёпанного сына, который пришёл к нему в два часа ночи, потрясая какой-то бумажкой.
-Отец! Я… Я не нарочно! Эру, как глупо получилось! Понимаешь?
-Нет! - невозмутимо сказал Трандуил.
Он протянул Ласу халат. Залившийся краской до кончиков остреньких ушей Леголас, только что осознавший, что он почти не одет, с благодарностью закутался в пахнущий лесными травами шёлк.
-Давай, что ли чаю выпьем, - проговорил Владыка, критически оглядывая собственное чадо, преподносившее ему сюрприз за сюрпризом.
-Пап, я собирался написать письмо лорду Келеборну…
-Написал?
-Написал. Вот оно…
- И что?
-В то же самое время я сочинил стихотворение для Аэль. Чтобы ничего потом не позабыть, я набросал его на точно такой же лист. Обе бумаги лежали на столе, рядышком… На каждой внизу было написано «Леголас»… Потом вошёл Саэрэль… Я даже и не посмотрел, что за лист ему отдал!
-Ясно, - развеселился Трандуил, - ты отправил лориенскому Владыке любовный стих за своей подписью.
-Отец! - простонал Леголас, - что он обо мне подумает!
-Вот так и рождаются глупые и нелицеприятные слухи!
-Спасибо, утешил!
-Успокойся, - улыбнулся король. - Поутру отправишь ещё одного гонца, объяснишься, попросишь прощения, не такой уж Келеборн и простак, чтобы враз засомневаться в твоей, хм, мужественности… Недаром же его Мудрым называют…
-Манве Сулимо! Что это? - словно опровергая слова Владыки Лихолесья, которых он, впрочем, не слышал, вскричал Владыка Лориена. Прочитав письмо Леголаса, он тут же понёс злосчастный листок к Галадриэль.
-Подожди несколько дней, - посоветовала ему супруга. - Если не будет ещё одного письма, можешь начинать волноваться…
-Лихолесский принц, конечно, всегда был странноват, но чтобы так…
-Скорее всего, это глупая ошибка, - подытожила Владычица, - забудь, meldo.
Аэлиннэль так и не сумела разобраться, что именно в Лориене вызывает у неё отторжение: то ли неживая красота Золотого Леса, то ли сам лесной народ.
Лориен был удивительно непохож на Лихолесье. Там рядом с лохматыми ёлками росли светоносные берёзы, вместе со зловредными пауками жили доверчивые олени. Лес Аэль и Леголаса поражал своими контрастами, но сколько силы, сколько скрытой жизнедеятельности в нём было!
Эльфы Лотлориена тоже заметно отличались от и лихолесцев, и долгулдурцев. Они не сохранили в себе ничего ни от пересмешников - синдар, ни от сорвиголов - авари. Утратив задор и любознательность своих сородичей, они растворились в стылой красоте Края Сновидений, превратившись в молчаливых и неприступных духов леса.
Девушка так ни с кем и не подружилась, Галадрим сторонились её, и только случай спас Аэль от полного одиночества.
Прогуливаясь как-то вдоль городских стен, а девушка не решалась выходить за пределы Карас Галадона, чтобы не рисковать своей и без того зыбкой свободой, Аэлиннэль заметила вдалеке знакомый силуэт.
-Орофин! - радостно окликнула она Стража Лориена.
Эльф помахал ей рукой и, поклонившись своим собеседникам, которые распрощались с ним не менее учтиво, направился в её сторону.
Когда расстояние между ними сократилось до пятисот шагов, Аэлиннэль осознала, что идущий к ней мужчина вовсе не Орофин. Те же надменно-тонкие черты узкого лица, та же заносчиво вскинутая голова, та же текучая поступь… Но в серых глазах незнакомца светилось по-девичьи кокетливое любопытство, а его изящно очерченные губы изгибались в дружелюбной улыбке. Он был моложе и безыскуснее Орофина.
-Привет, красавица, - ласково проговорил эльф, приблизившись к Аэлиннэль.
-Извините, я обозналась… - в ответ пробормотала она.
-И очень хорошо! - рассмеялся мужчина. - Вот не ожидал, что моё сходство с братом принесёт мне хоть какую-то пользу! Меня зовут Румил Телиорнион, я младший брат Орофина. Вообще-то в нашей семье трое сыновей: старший, Халдир, сейчас в Лихолесье, там живёт его невеста, Орофин - на границах, он вернулся туда позавчера. Неделю назад брат привёл в Карас Галадон какую-то девушку, что бежала из Дол Гулдура. Говорят, за ней гнались девять назгулов и целая тьма орков… Ой! - Румил всплеснул руками и уставился на Аэль с неподдельным восторгом, - так это ты и есть?!
-Да, - наконец-то вставила словечко эльфийка. Она только что заметила, что Румил держит её за руку, и они, как старые друзья, неспешно прогуливаются меж мэллорнов.
-Я ужасный болтун, прости! - заявил эльф, склонив голову на бок и возя носком сапога по песку дорожки. Раскаяние, которое он пытался изобразить, было забавным и ни капельки ненастоящим. Аэлиннэль фыркнула и расхохоталась.
-А я молчунья, - сквозь смех произнесла она.
-Тогда мы точно подружимся! - воскликнул Румил. - Послушай, ты была на Керин Амрот? - поинтересовался он в следующую секунду. Похоже, внезапные переходы от одной темы к другой были его обычной манерой разговора.
-Я ещё не покидала Карас Галадон, - пожала плечами девушка.
-Тогда давай отправимся туда прямо сейчас! Место это, конечно, невесёлое, но красоты необыкновенной!
-Я… не знаю, - замялась Аэль.
-Я как раз направляюсь к Владыкам, - разгадал её сомнения эльф, - заодно спрошу у них разрешения. Я ведь тоже Страж Лориена, а это звание вместе с кучей обязанностей дарует и некоторые привилегии…
-Какие? - улыбнулась она.
-Например, возможность беспрепятственно путешествовать по лесу с прелестнейшей леди. Если же ты опасаешься за свою безопасность и честь…
-Разве рядом со Стражем Лориена мне следует чего-нибудь опасаться?
-Нет, - отозвался Румил. Тон, которым было произнесено это слово, заставил девушку безоговорочно поверить в то, что ни один волосок не упадёт с её головы, пока она будет находиться рядом с этим мальчишески беззаботным снаружи, но алмазно-твёрдым внутри эльфом.
Всю дорогу до холма Керин Амрот Румил рассказывал Аэлиннэль анекдоты.
-Я больше не могу! - простонала она на второй десятке курьезных историй. - Хочешь, чтобы я лопнула от смеха?
-Нет, ты послушай, чем всё закончилось! - замахал он руками. - Отряд расположился на ночлег. Парень дождался, когда все уснут, и пробрался к своей девушке. Он её будит и шепчет: «Давай сделаем это, ты мне обещала!» А она ему: «Ты в своём уме? Не сейчас! Мы же всех перебудим!» А он упёрся и твердит: «Ты мне обещала!» Наконец, она сдалась, и говорит: «Ну, давай!» И они запели! Понимаешь? Запели!
-Так она обещала спеть вместе с ним? - у Аэль уже не было сил хохотать.
-Ага! Ещё был вот какой случай…
-Довольно, Румил! - взмолилась эльфийка. - Давай лучше «сделаем это»!
-Хммм?
-Споём, друг мой, споём!
-У меня это получается не очень-то хорошо, - без обиняков признался эльф. - Зато я вырезаю из дерева чудесные фигурки. Вот дойдём до холма, и там, пока ты будешь мне петь, я сделаю тебе что-нибудь в подарок. Хочешь?
-Хочу.
-Славно!
Видений чураться невмочь,
Предчувствий пугаться негоже.
Кого приведешь ко мне, ночь,
На совесть, на сердце, на ложе?
То слово, что было дано,
Теперь захочу - не нарушу.
Какое прольется вино
Сегодня на стол и на душу?
Светильник, что был негасим
Потух под внезапным порывом.
Что следует дальше за ним -
За словом, за ветром, за взрывом?
Всё ближе, всё чётче шаги,
Всё громче скрипят половицы.
Кто рядом - друзья иль враги?
Чья тень затмевает их лица? - пела Аэлиннэль на Керин Амрот, Кургане Горестной Скорби.
-Тебе очень трудно с нами? - спросил Румил, когда последние звуки растворились в тиши объятого предзимней дремотой леса.
Аэль молчала. Её глаза всматривались в бледное золото крон, что мерцало и переливалось под ветром, а руки неосознанно ласкали вечноживую траву, в которой пёстрыми звёздочками светились эланоры и нифредили - дивные цветы давно минувших эпох.
-Расскажи мне об этом месте, - тихо попросила девушка.
-Керин Амрот - сердце нашего королевства, - сказал эльф торжественно. - Некогда здесь находился дом Амрота, правителя Лориена. Он жил на самом высоком мэллорне, на том, что справа от нас, видишь? Говорят, что именно Амрот был первым, кто ввел в Лориене обычай жить на деревьях, хотя, скорее всего, идею эту ему подсказала его возлюбленная Нимродэль…
-Это о них поётся в знаменитой балладе?
-Да… Ради неё-то он и покинул этот край. Нимродэль сказала, что станет его женой только тогда, когда он отыщет действительно безопасные земли… Но таковых в Средиземье не нашлось, и он позвал её на Заокраинный Запад.
- Потом Нимродэль заплутала в Белых горах, а Амрот, ждавший её на одном из серых кораблей, что уносят эльфов в Валинор, был заброшен ночным штормом в открытое море. Они так и не встретились в этом мире…
-Да… - печально подтвердил Румил.
Аэлиннэль закрыла глаза. Хотелось плакать, но слёз не было. Как вода превращается в пар от одного соприкосновения с раскалённым камнем, так и слёзы высыхают на сердце, что пылает от боли. Сорваться бы с места, помчаться назад, в Лихолесье, упасть перед Леголасом на колени и прошептать: «Пусть темница, пусть пытка, пусть казнь, только разреши ещё раз взглянуть на тебя!»
-Нет! - оборвала она саму себя, - я не выдержу его презрения. Мой путь отныне лежит на запад. Видимо, нам тоже не суждено встретиться под этими небесами.
-Это тебе, - услышала девушка голос Румила, о присутствии которого она почти позабыла.
Его тёплая рука вложила в её раскрытую ладонь медово-жёлтого лисёнка. Игрушка ещё хранила аромат свежеструганного дерева.
От разглядывания плутоватой мордочки эльфийку отвлёк далёкий, едва уловимый звон. Он нарастал очень медленно, очень нежно, так, словно один серебряный колоколец, издав чистый, протяжный звук, постепенно замолкал, но его песню тотчас же подхватывал второй, третий, четвёртый… Мелодия плыла над лесом, вплетая в себя шепот листьев и птичьи пересвисты.
Аэлиннэль потрясённо посмотрела на своего спутника. Эльф улыбнулся и приложил руку к сердцу.
Вскоре у подножия холма появился всадник. Белый конь в жемчужной попоне и серебристой сбруе шёл неторопливым, гордым шагом. Каждое движение чудесного скакуна порождало хрустальный перезвон, потому что в его гриву были вплетены крошечные митриловые бубенцы. Сидящий в седле всадник был облачён в синий, как его глаза, плащ, расшитый мелкими звёздами, небесно-голубой костюм для верховой езды и узорчатые кожаные сапожки. Непокрытую голову наездника венчал обруч - символ Владыки Лориена.
Сбежавший вниз Румил почтительно помог своему королю спешиться.
-Пожалуйста, побудь с Аркуэном, - проговорил Келеборн, передавая эльфу поводья. Страж Лориена молча поклонился.
Когда Владыка поднялся на холм, Аэлиннэль уже ждала его возле мэллорна, на котором находился заброшенный флет Амрота.
-Если забраться на талан, можно увидеть Дол Гулдур, - сказал король девушке, - именно поэтому Амрот поселился здесь. Он хорошо понимал, в чём главная опасность для Лотлориена.
-Зачем вы мне это говорите? - Аэль смотрела на него раненым оленёнком. - Вы тоже считаете, что я частичка Дол Гулдура, и что мне не место в Лаурелиндоренане?
-Нет, дитя, - улыбнулся Келеборн. - Ты… заря… Заря уходящего мира. Хрупкая и невозвратная…
Владыка неощутимым движением прикоснулся к щеке Аэлиннэль. Она, зачарованная его голосом, что журчал, как вода на речных перекатах, медленно опустила веки.
- Когда я тебя увидел, я понял, что в моей жизни что-то заканчивается, - продолжал он. - Я прочёл много человеческих книг, был знаком со многими из людей… Если бы я сам был человеком, то, вероятно, сказал бы, что вместе с тобой уходит моя молодость. Ты похожа на последний луч заката. Глядя на тебя, хочется плакать, потому что ночь, которой мы все так опасаемся, неотвратимо наступает, и даже я не могу сказать, будет ли завтра рассвет…
-Владыка, - прошептала Аэль, предпринимая последнюю попытку выбраться из творимой королём дрёмы.
-Тсс! - его прохладный палец легонько прикоснулся к её губам. - Пусть всё, что сейчас происходит между нами, навсегда выпадет из нашей жизни, чтобы стать жизнью отдельной!
В ответ её ресницы лишь слегка дрогнули. Девушка заснула.
Уложив расслабленную Аэлиннэль на траву, мужчина сел рядом. Он гладил её некогда израненное лицо, и под его руками, руками эльфийского Короля, пропадали и пожелтевшие синяки, и затянувшиеся ссадины. Когда к Аэль вернулся здоровый, розоватый цвет лица и природная шелковистость кожи, Келеборн осторожно прикоснулся к ней губами. Это касание трудно было назвать поцелуем, так лепесток чайной розы, опавший с куста, мягко ложится на землю.
-Будь проклят тот, кто посмел сделать с тобой такое, - произнёс он едва слышно. Мудрый эльф чувствовал тень, которая легла на сердце Аэль после того, как её осквернил Белегорн. - Дитя, в моих объятьях ты забыла бы эту боль навсегда. Но тебе придётся справляться с ней самой. Забудь её, заря. У нас всех ещё будет предостаточно времени, чтобы поразмыслить о нашем прошлом. В Чертогах Ожидания.
Когда эльфийка очнулась от забытья, она увидела возле себя Румила. Он почти закончил вырезать из коряжки смешного, косолапого медвежонка.
-Я… спала? - неуверенно спросила девушка.
Тот ответил ей странной, скомканной улыбкой.
Аэль смахнула со лба лезущую в глаза прядь волос. Коснулась непривычно гладкой кожи. Торопливо ощупала виски, щёки, подбородок…
-Значит, это не сон… - медленно произнесла она. - Он действительно приходил сюда, чтобы исцелить меня…
-Король просил передать тебе, что это был Дар Владыки Лориена, - отозвался Румил.
Прикусив губу, Аэлиннэль в раздумье смотрела на вечереющее небо. Перистые облака, что плыли в вышине, напоминали ей живое серебро волос Келеборна. Она его так и не разгадала, но разве он стал от этого менее притягательным?
Аэль поняла, что настало время покинуть Лориен.
Сборы были недолгими и беспечальными.
Эльфийка переоделась в дорожную одежду, проверила возвращенное ей оружие, упаковала подаренного Румилом лисёнка и с лёгкой душой предстала перед Владыками.
- Я никогда не забуду Лориен, - говорила она, - ибо он даровал мне то, в чём я нуждалась более всего - покой. Каким бы трудным не оказался предназначенный мне путь, я смогу преодолеть его, потому что отныне моё сердце всегда будет согревать свет Золотого Леса.
-Что ты хочешь получить на память о Лотлориене? - спросила Галадриэль.
-То, чего нет нигде более - букет из нифредилей, эланоров и листьев мэллорна.
-Плохая примета - брать в дорогу цветы с Керин Амрот… - заметил Келеборн.
-Это моё единственное желание, - развела руками девушка.
-Оно будет исполнено, - сказала Владычица. - Кроме этого, прими от нас в дар лембас - лориенский дорожный хлеб. Он поддержит твои силы в пути. Да хранит тебя Элберет!
-Да хранит тебя Элберет! - эхом повторил Владыка.
А через три дня пришло ещё одно письмо от Леголаса.
«Лорд Келеборн! - писал он. - Прошу простить меня за предыдущее послание, которое было отправлено Вам по досаднейшему недоразумению. Сердце моё неспокойно, ибо страх за мою невесту отравляет мне дни и ночи. Моя возлюбленная, Аэлиннэль, оказалась в большой опасности. Тень из Дол Гулдура следует за ней по пятам. Пожалуйста, окажите любезность и известите меня, не искала ли она убежища в Ваших владениях. Если Аэль находится в Лориене, дайте мне знать, и я тотчас же приеду за ней. Если же она уже покинула пределы Лаурелиндоренана, сообщите мне, куда она пожелала направиться. Владыка, думаю, нет нужды объяснять, как Аэлиннэль дорога мне, ведь Вы волею случая читали стихотворение, посвящённое ей. Преданный Вам Леголас Трандуилион».
Король отложил листок в сторону и надолго задумался. В хрустальных часах, что стояли в изголовье его кровати, тихо капала вода. Мужчина рассеянно следил за прозрачными каплями: вот одна из них набухает, потом, замерев на краткое мгновение на тоненькой водяной ниточке, срывается вниз. А вторая капля уже на подходе, уже готова повторить путь своей сестры-близняшки. И так без конца.
Без конца ли? Он не знал ответа на этот вопрос, как и не знал, правильно ли поступает, позволив событиям идти своим чередом. Можно отправить вслед Аэлиннэль гонца и позволить ей самой делать выбор: продолжать ли путь в Имладрис или вернуться в Лихолесье. Но Келеборн медлил. Он уже несколько раз отдёргивал руку от колокольчика, словно тот был слишком горячим и мог его обжечь.
-Вала Мандос уже ждёт её, он отыскал её имя среди мириад других имён, - говорил он сам себе. - Куда бы Аэль ни пошла, она всё равно будет идти по кругу, постепенно замыкая кольцо своей судьбы. Я чувствую это. И Галадриэль тоже чувствует. Можем ли ошибаться мы оба?
-Да? - едко усмехался внутренний нахальный голосишко, который принадлежал юному, прямодушному Келеборну из Дориата. - А какое место в твоих высокопарных размышлениях занимает тот факт, что она никогда не будет тебе принадлежать? Не потому ли ты хочешь обречь на подобные муки и Леголаса?
-Нет! - отвечал ему Келеборн из Лориена, - я не желаю показывать Аэль письмо Леголаса потому, что не вижу в этом смысла: он не в силах ничего изменить! Ему не справится с волей Валар!
-Ты меня не убедил! - хмыкал насмешник, слишком хорошо понимающий суть происходящего, - хотя бы напиши Трандуилиону, что она ушла в Ривенделл!
Король, с трудом очнувшийся от внутреннего, рвущего его на части диалога, пересел за письменный стол.
Когда в комнату Элеммира зашёл запыхавшийся Эсгелин, юный эльф невольно вздрогнул: он до сих пор без боязни воспринимал только троих эльфов Лихолесья - Мелдиртэля, Лейтиан и Трандуила.
-Послушай, - выдохнул Лин, - не уходи сегодня сразу после ужина, ладно?
-А что? - насторожился авари.
-У меня мальчишник! Забыл? - рассмеялся Эсгелин. Он подумал, что Леголас был трижды прав, когда подошёл к нему поутру и сказал:
-Пожалуйста, пригласи Элеммира…
-Сам придёт! - беспечно отозвался он тогда.
-Не придёт, - убеждённо проговорил Лас. Он теребил косичку, что делал только в случаях крайнего волнения, и выжидательно смотрел на Лина. - Я прошу тебя, сделай это для меня…
-Хорошо, - пожал тот плечами, - мне не трудно.
-Мы собираемся в Цветной комнате, - проговорил Эсгелин вслух. - Приходи, я буду рад тебя видеть.
-Спасибо, - как-то слишком вежливо ответил Элеммир, но в глазах его зажёгся счастливый огонёк.
Лин похлопал его по плечу и вышел.
Юный эльф, не сдержавшись, подпрыгнул от восторга. Потом побежал к рабочему столику, где им уже несколько дней создавался портрет Амрунтэль. Элеммир выкладывал изображение невесты Лина - хорошенькой эльфийки с вечно смеющимися глазами и апельсиновыми кудряшками - из самоцветных камешков, которые привёз с собой из Дол Гулдура. Он так надеялся, что ему всё-таки представится случай преподнести свой дар, не на мальчишнике, так на свадьбе, ведь король не допустит, чтобы его не пригласили! Ведь, правда?
Король.
Он был для авари всем: божеством, государем, отцом. Элеммир шёл к нему, когда требовался совет или подсказка. Ему единственному он показывал все свои творения. Сопровождал его на охоте, немало раздосадовав обычных спутников Трандуила. Прислуживал за столом, подивив и слуг, и придворных.
Владыка Лихолесья принимал службу маленького эльфа, что добровольно стал ему пажом, с благодарностью. Как-то Трандуил поинтересовался, чего же Элеммир хочет за свои услуги. Авари покраснел, но, справившись с волнением, подошёл к королю и что-то прошептал ему на ухо. Король рассмеялся и согласно кивнул головой. Так Элеммир получил право приходить к Владыке, когда тот работал, чтобы без помех рисовать своего царственного покровителя. А уж если к отцу заглядывала Лейтиан, счастье мальчика переливалось через край!
Комнату, в которой собралось не меньше двадцати гомонящих эльфов, называли Цветной не случайно. Шесть узких окон от пола до потолка были украшены витражами, отчего проникающий снаружи свет с рассвета до заката заполнял помещение многоцветными, весёлыми бликами. Здесь хорошо думалось, мечталось и творилось.
Когда Элеммир переступил порог, он понял, что веселье уже началось. Эльфы под предводительством Леголаса готовили глинтвейн - подогретое вино с пряностями. Авари положил свой подарок, предусмотрительно завёрнутый в бумагу, на стол возле двери, где уже высилась груда похожих свёртков. Он обвёл глазами присутствующих, среди которых выделялся не по обыкновению деятельный принц, непривычный на фоне одетых в зелёное эльфов Эсгелин в белом наряде жениха, который ему предстояло носить ровно неделю до свадьбы, а также огненный Амрунтор, не заметить которого было просто невозможно. Из дальнего угла авари приветливо помахал Мелдиртэль. Собравшийся было протиснуться к нему Элеммир был остановлен возгласом Леголаса:
-Куда подевался мёд?
-Да вот же он! - сразу закричало несколько подручных принца.
Горшочек с мёдом оказался как раз возле того места, где стоял растерявшийся Элеммир.
-Элеммир, будь другом, - окликнул его Лас, - принеси мёд сюда, а то от этих помощников всё равно толку никакого, только кричать горазды!
-Кто тебе, твоё высочество, сок из лимона выжимал? - тут же возмутился смеющийся Фарот.
-А кто корицу молол? - пожаловался не менее сияющий Алагос.
Леголас замахал на них руками, и через миг все трое уже хохотали.
Смех порхал по комнате, как доверчивая, ласковая птица: невидимый, он устраивался на чьём-то плече и, когда эльф ни с того ни с сего прыскал в кулак, мягко перепархивал на плечо соседа.
Звенели струны лютни, над ними то и дело гремел голос Амрунтора, обещавшего выставить за дверь любого, кто ещё хоть раз тронет его инструмент. Но песни лились сверкающим потоком, каждый пел, как умел: кто тихо и нежно, кто задорно и дерзко, кто про битву, кто про пир, и, конечно же, все - про любовь.
Элеммир, пристроившийся возле Леголаса, делал вид, что внимательно следит за вином, которое подогревалось на небольшом огне. Принц, отвлечённый беседой с Эсгелином, бросал на железный котелок редкие рассеянные взгляды. Но и от Элеммира пользы было не больше. Он рассматривал Леголаса. Впервые эльф видел возлюбленного своей сестры столь близко.
Лас, одетый в простой тёмно-зелёный камзол, на первый взгляд ни чем не отличался от окружающих.
Но это только на первый взгляд.
Эльфы Лихолесья почти поголовно были светловолосыми. Как-то Мелдиртэль объяснил Элеммиру, что это - результат слияния лесных эльфов - Нандор с Синдар, которые несколько тысяч лет назад пришли на эту землю. Природа сама выбрала канон, который был ей по нраву - кровь Синдар победила, и нынешние жители Леса в большинстве своём были голубоглазыми или сероглазыми блондинами. Однако назвать их одинаковыми - значит, погрешить против истины. Какие только оттенки волос не встречались Элеммиру! И белые, как снег, и серебряные, будто лунный отблеск, и кремово-рыжие, словно речной песок… Светло-русые, пепельные, пшеничные, янтарные… Действительно же золотыми волосами во всём королевстве могли похвастаться только король и его дети.
Словно расплавленное золото стекало по спине Леголаса. Элеммир разглядывал сложную причёску принца, состоявшую из пяти кос и крошечных драгоценных зажимов, скрепляющих их в нескольких местах. Переведя взгляд на такие знакомые, но такие волнующие черты лица, юный авари в тысячный раз восхитился их гармонией: выразительные тёмные брови над синими глазами, что сейчас полнились теплом и светом, тонкий нос, строгий рот…
-Когда он улыбается, - вспомнились ему слова Аэлиннэль, - он преображается! Его губы, глаза, ямочки на щеках оказываются вовлечёнными в его улыбку настолько, что он просто расцветает!
-А ведь ты права, сестрёнка, - мысленно произнёс Элеммир, - он красив… как девушка! Эру, как он сейчас похож на Лейтиан!
Эльф верно угадал, что пройдут ещё многие годы, прежде чем лоб Ласа пересечёт упрямая, жёсткая складка, а взгляд утратит ласкающую безмятежность. Сколько битв ему ещё предстоит, сколько опасностей, сколько утрат!
-Я скоро сойду с ума, Лас! - отвлёк его голос Эсгелина.
Элеммир прислушался, справедливо полагая, что, если они ведут разговор в битком набитой эльфами комнате, то ничего секретного в нём нет, хоть щёки Лина и горят лихорадочным огнём, а губы Ласа дрожат в еле сдерживаемой улыбке.
-Она меня нарочно дразнит! - тем временем сетовал герой этого вечера. - Вчера явилась в прозрачной тунике, села мне на колени и давай кормить засахаренной вишней: достанет ягодку из миски, пальчиками погладит и, ухватив за черешок, медленно-медленно мне ко рту подносит. А когда я попытался её обнять, она вскочила и убежала, заявив, что у неё примерка свадебного платья! А позавчера пригласила меня на прогулку, мы отправились в наше любимое местечко, ну, помнишь ту полянку в осиннике, а там…
-Что? - посочувствовал Леголас, бросив на Элеммира озорной взгляд, словно приглашая его вместе с ним пожалеть нетерпеливого жениха.
-Там нас поджидали все её подружки во главе с твоей сестрицей! Я два часа играл с ними в жмурки!
Лас расхохотался, но Лин продолжал свою жалобную исповедь.
-И за весь месяц - ни одного поцелуя! «Ах, дорогой, потерпи ещё чуть-чуть! Ах, любимый, не будь таким настойчивым!»
-Ба! Да наш Лин страдает! - всплеснул руками пробравшийся к ним Аэглин. - Не пора ли нам поднести ему вина? Лас, когда готово-то будет?
-Это кто тут недоволен моей сестрой? - вплёлся в общий хохот рык Амрунтора.
-Давайте начнём, в самом деле! - крикнул кто-то.
И тут действительно началось!
-Не лезьте под руку! Всем хватит!
-Ммм! Божественно! Хочу ещё!
-Уймись, Амрунтор, любит он её, любит...
-Следующим женим Химталиона! Чего глаза отводишь, про твои встречи с Олвен уже весь дворец знает!
-Нет, я тоже хочу жениться! Оказывается, это так весело!
Постепенно суета улеглась, и эльфы расселись по диванчикам, стульям, подоконникам и приступочкам. На середину комнаты выступил Алагос. Его большеватый рот, казалось, был создан для вечной улыбки.
-Братья! - провозгласил он. - Прежде чем начнётся настоящее веселье, позвольте напомнить вам, что мы собрались здесь, чтобы совершить наш многовековой, священный ритуал! Сегодня Эсгелин, вот уже десять лет носящий звание Самого невинного эльфа Лихолесья, нашего Белого Барашка, без сожаления с ним расстаётся! - его речь прервала бурная овация, свист и хохот. - Лин доказал нам, что он уже не тот скромный, застенчивый мальчик, каким мы его знавали. Наш брат вырос и возмужал, и то, что мы сегодня поднимаем чашу за его будущее счастье с несравненной Амрунтэль, - лучшее тому доказательство.
Под аплодисменты и звон бокалов со своего места поднялся Эсгелин.
Он церемонно снял с груди широкую цепь, на которой висел покрытий белой эмалью ягнёнок, и положил её на бархатную подушку с кистями, что держал в руках Алагос.
-Кому ты её передаёшь? - поинтересовался тот.
-Леголасу! - выкрикнул чей-то звонкий голос.
-Мелдиртэлю! - выдвинул свою кандидатуру его сосед.
-Амрунтору! - фыркая и пытаясь вырваться из медвежьих объятий менестреля, завопил третий эльф.
-Фароту! - хихикнул четвёртый.
-Ещё претенденты буду? - официальным тоном осведомился добровольный распорядитель церемонии Алагос.
Эльфы молчали, лишь невнятные шёпотки и смешки пробегали от группы к группе.
Подчиняясь правилам, поднялся Леголас, имя которого выкрикнули первым.
-Я обручён, - просто сказал он.
-Тогда ты не можешь претендовать на звание нашего Белого Барашка, - подытожил Алагос. - Мелдиртэль?
-Моё сердце знает, что такое любовь, - тихо произнёс серебряный эльф.
-Амрунтор! - выкликнул церемониймейстер, пытаясь сгладить возникшую неловкую паузу.
-Допустим, у меня ещё нет невесты, и я не познал всю прелесть любовного плена, но бараном я быть не желаю! - грозно вымолвил тот.
-Ты ж кудрявенький! Бяша! - громко прошептал кто-то из дальнего угла.
-Это кто там пищит, как комар?! - закрутил головой менестрель.
Ответом ему был всеобщий смех. В Лихолесье давно знали, что опасаться Амрунтора нужно только оркам и прочей нечисти.
-Фарот!
-Не знаю, что вам и сказать, - потупил глаза озорник Фарот. - Вообще-то у меня есть девушка, и мы с ней…
-Оооо!
-Куда только король смотрит!
-У неё, наверное, нет такого брата, как я!
-И далеко у вас зашло?
-Боюсь, что я буду следующим, кто женится, - признался эльф, сверкая бойкими зелёными глазищами.
За это следовало выпить, так решили все.
-Куда катится мир! - громко сетовал Алагос, зачёрпывая себе новую порцию пряного напитка. - Кому Барашка - то отдавать?
-Элеммиру! - вдруг осенило Эсгелина.
-Я не могу! - запаниковал внезапно оказавшийся в центре внимания юноша.
-Вот я и спрашиваю, куда мир катится, - продолжал разглагольствовать Алагос, - если уже дети признаются, что и они не достойны звания Самого невинного…
-Не обращай внимания, - услышал авари чей-то шёпот и обернулся. За его спиной стоял Леголас. - Это всё шутка. Никто здесь не требует от тебя душещипательных признаний. Твоя жизнь по-прежнему остаётся только твоей жизнью… Просто ты самый младший среди нас…
-И новенький…
-Да.
Наблюдавший издали за их беседой Лин поднял руку, призывая к тишине.
-Я передаю звание Самого невинного эльфа Лихолесья, а вместе с ним и этот почётный знак - Белого Барашка - нашему брату Элеммиру, - секундная пауза, - … из Лихолесья!
Эльф - авари склонил голову. Чтобы принять награду. Чтобы скрыть слёзы. Он стал своим в золотом королевстве его мечты.
Его препроводили на почётное место возле принца и виновника торжества.
-Песню! Песню! Песню! - закричали все.
Амрунтор взял в руки лютню.
За девицу неполных пятнадцати лет,
За вдовицу на пятом десятке,
За слепящую блеском и роскошью свет,
За живущую в скромном достатке.
-Дайте вина, мы выпьем до дна, - подхватил знакомую мелодию целый хор. - Клянусь вам, что этого стоит она!
Когда разудалая песенка была допета, эльфы немного успокоились. Единое содружество вновь распалось на отдельные группы: Эсгелин хрустел слоёными завитушками, которым на дворцовой кухне в честь праздника придали форму сердечек. Леголас и Элеммир грызли яблоки и расспрашивали его о предстоящей свадьбе. Пятеро эльфов обступили Фарота: они пытались выяснить, насколько правдивым было его неожиданное признание, ведь ради эффектности момента он запросто мог и приврать. Амрунтор вместе с изрядно захмелевшим Мелдиртэлем разучивали какой-то неведомый танец: они кружились по комнате, чудом избегая столкновения с тонконогими столиками, заставленными бутылками и кубками. Когда пара промчалась мимо Элеммира, юноша отметил диковатую грацию движений менестреля. А он-то считал его неповоротливым!
-Ты ещё не видел его в сражении, - произнёс заметивший этот взгляд Эсгелин, - он двигается, как огромная кошка!
Алагос и Аэглин играли друг с другом в шахматы. За спиной каждого теснились развесёлая компания. Сторонники долговязого Аэглина, напряжённо кусавшего губы, ободряли его громкими кричалками:
Аэглин, Аэглин,
Победишь ты один!
Приверженцы Алагоса избрали иную тактику: они щедро угощали своего ставленника терпким ягодным вином, поминутно чокаясь друг с другом и провозглашая тосты за его победу.
Химталион сидел возле огня, его губы что-то беззвучно шептали, он улыбался пламени и блуждал в никому не ведомых далях.
Внезапно тишина взорвалась десятком криков. Появившийся в дверях король столкнулся с танцорами, налетевшими на него со всего размаху. Кто жалел короля, вынужденного терпеть в своём доме подобные безобразия, кто Амрунтора с Мелдиртэлем, которым наверняка теперь грозила высылка на границы, кто - бутылки вина, что печально звякнули в руках еле удержавшего их Трандуила.
-Я вижу, что опоздал, - пробормотал король, передавая свою ношу подскочившему к нему сыну, - вам уже достаточно!
-Как вы могли так подумать, выше величество!
-Мы ещё - о-го-го!
-Да хоть сейчас в бой!
-Кто ж от вашего знаменитого вина откажется?
-Выпейте с нами! За молодых!
Короля тут же усадили на свободный диванчик, вручили ему чистый кубок и полную тарелку сладостей. Ошеломлённый Трандуил безропотно позволил налить себе вина. Эльфы расположились возле его ног и, мгновение спустя, двадцать пар сияющих, восторженных глаз с обожанием воззрились на него в ожидании.
-Мой король, - видя, что Владыка по-прежнему молчит, произнёс Эсгелин. - Позвольте поблагодарить вас за высокую честь, которую вы мне оказали своим приходом.
-Расслабься, Лин, - неожиданно улыбнулся Трандуил, - здесь тебе не Лориен.
-Святые слова! - с чувством заметил Аэглин.
Чаши соприкоснулись, праздничная круговерть возобновилась.
Дар Владыки - пять бутылей отменного вина из Дорвиниона - послужил сигналом для второй части торжества - началось вручение подарков жениху. Чего только не было в заманчивых свёртках, которые Эсгелин разворачивал с ребяческим удовольствием: именной тисовый лук от Леголаса, книжка с любовными стихами от Химталиона, пузатая бочка мёда от Амрунтора, искусно замаскированное под женскую статуэтку хранилище для бутылки от Фарота, пара кинжалов от Мелдиртэля, расшитый бисером кошель от маленькой дочки Алагоса…
Подарок Элеммира оказался самым последним. Непослушными руками авари развернул бумагу, и общий восхищённый вздох всколыхнул комнату. Амрунтэль - сестра зари - смотрела на присутствующих в своей радостно-изумлённой манере, слегка приподняв тонкие брови. Её коралловые губы улыбались, а опаловые щёки отливали едва заметным румянцем. Бирюза глаз блистала невысказанным обещанием, а упругие кольца киноварных волос падали на жемчужные плечи, на которых лучи янтарного солнца прочертили прозрачные полосы. Работа была сделана столь искусно, мельчайшие осколки самоцветов подобраны столь умело, что все единодушно признали подарок Элеммира шедевром, достойным древних времён, когда ювелирное искусство эльфов могло поспорить с мастерством Подгорного народа.
-Дааа! Воистину, пока прилежный сеет, лентяй на луну глазеет, - вздохнул Амрунтор. - Что-то мы с этой бесконечной войной совсем позабыли, для чего нам Эру руки дал!
Элеммир чувствовал, как его заполняет сладостное тепло. Дело было не только в дурманящем напитке, принесённом Владыкой, не только в похвалах и внимании, которые окружали его весь вечер. В воздухе словно повисла алмазная взвесь, сквозь которую он видел окружающие его лица - его семью. Там, где раньше сиял только один факел - Аэлиннэль, теперь пылало несколько сотен факелов. Даримый ими свет был искренним, они просто не умели не пламенеть так ярко и щедро.
-Скажите, что мне нужно делать, чтобы быть достойным Лихолесья? - авари не заметил, как задал волновавший его вопрос вслух.
-Просто будь собой, мой мальчик, - отозвался Трандуил, гладя его русоволосую голову.
-Я хочу стать таким, как вы, - вздохнул Элеммир.
-Ты хочешь быть королём?
-Нет! Но я хочу быть таким же умным, справедливым, доблестным… Что для этого нужно, государь?
-Слушай лес, смотри на звёзды, избегай тайн, молчи в толпе, будь кроток на пирах, будь горяч в бою, будь нежен в дружбе, будь великодушен со слабыми, будь твёрд с сильными… - нараспев произнёс Трандуил. Он невольно прикрыл глаза, вспоминая, как он сам несколько тысяч лет назад стоял с таким же вопросом перед троном величайшего из эльфийских Владык Средиземья - короля Тингола, властителя Дориата.
-Отец, а что отличает истинного принца? - с улыбкой спросил подошедший к ним Леголас.
-Твёрдость без гнева, настойчивость без спора, вежливость без надменности, - мгновение подумав, отозвался тот.
-Мужем-то хорошим как стать? - решил воспользоваться королевской мудростью и Эсгелин.
- Будь терпелив, Лин, - только и сказал король.
-Зелёный Лист, просыпайся! - произнёс нежный голос над самым ухом Леголаса. Принц, которого только что сморил сладкий предутренний сон, недовольно завозился под одеялом.
-Зелёный Лист, не сегодня! - пробормотал он, прячась в тёплую ложбинку между подушками.
Тихий смех был ему ответом.
-Выпал первый снег, брат, - услышал он сквозь дремоту. - Неужели ты не хочешь поприветствовать пришедшую в Лихолесье зиму?
-Лейтиан! - застонал Лас в голос. - Я лёг спать только в четыре часа утра!
-Уже семь!
-Вот и славно! Дай мне вздремнуть ещё часика три, и я пойду с тобой хоть в Серые Гавани, хоть в Валинор!
-Зелёный Лист! - укоризненно проговорила принцесса, вытягивая из его сонных, непослушных рук шерстяное одеяло, за которое он продолжал цепляться, по-прежнему не открывая глаз. - Первый снег выпадает всего лишь раз в году!
-Давай пойдём через час, - предложил несчастный. Тоненькая простыня, в которую он пытался закутаться, не спасала от царившего в комнате холода. Когда Лас вернулся с вечеринки, разгорячённый и хмельной, он решил не разжигать камина, понадеявшись, что поутру его растопит кто-нибудь из прислуги, чтобы к его пробуждению комната успела хорошенько прогреться. Сейчас принц очень сожалел о своей непредусмотрительности. Но разве он когда-нибудь мог предсказывать действия своей обожаемой сестрицы?
-Если мы не выйдем в ближайшие полчаса, мы встретим рассвет в пути, - отозвалась Лейтиан, берясь за простыню.
-Я не одет, - спохватился тот, приоткрывая правый глаз. Солнечные локоны поверх белого, отороченного мехом плаща - вот что он сумел разглядеть в предрассветных зимних сумерках.
-Буду ждать тебя в соседней комнате, - сказала девушка, потрепав его по голове.
Леголас открыл оба глаза. Зевнул. Тоскливо оглядел свою кровать, которую окончательно покинул пугливый сон. Потом завернулся в простыню и побрёл в ванную. Веки продолжали предательски слипаться.
-Дверь находится левее, братец, - услышал он насмешливый голос Лейтиан.
-Спасибо, - пробормотал принц, вовремя избежав столкновения с дверным косяком.
-Теперь я понимаю, почему тебя так любят девушки, - из-за стены продолжала иронизировать принцесса.
-Почему? - морщась, поинтересовался Лас, умываясь водой, которую набрали не иначе, как из горного ручья, такой она была холодной.
-Наверное, каждая из твоих пассий хотя бы раз в жизни любовалась твоим пробуждением…
-А что в этом особенного?
-Ты похож на новорождённого щеночка: тепленький, беззащитный, послушный… На редкость умильное зрелище!
-Скажешь тоже! - фыркнул он, поднимая голову от серебряного тазика. Но зацепившаяся за него цепочка не давала окончательно распрямиться. Лас старательно распутал образовавшийся узелок, освободил подвеску, невольно погладив нагретый телом металл. Синий камень Аэлиннэль сам скользнул ему в руки. Окружающий полумрак расступился под его неярким лазоревым сиянием. Драгоценная капля ощутимо грела замёрзшую ладонь мужчины.
Веки Леголаса вновь сомкнулись, но повинен в этом был не сон, а воспоминания.
Аэль всегда просыпалась раньше его. Она вообще засыпала и просыпалась удивительно легко, в отличие от него, в целом мало склонного к сну. Но уж если Лас попадал под власть самого милосердного Валы, то спал долго и глубоко. Покоем и умиротворением был наполнен для него вечер, негой и желанием - утро.
Рядом с Аэль он никогда не знал, где кончается сон и начинается явь. Дремотная река ещё качала его на своих волнах, а губы любимой уже скользили по его лицу, волосам, груди… Он протягивал руки и обнимал девушку, что пахла прозрачной родниковой водой… Девушка уворачивалась и уходила в таинственно темнеющую глубину. Потом они вместе плавали по залитой солнцем реке. Или это ему только снилось? Он открывал глаза и видел над собой ветви деревьев. Волосы Аэлиннэль переплетались с ними, и она сама становилась деревом, что гладит его шелковистой листвой и напевает знакомые с рождения песни. Или это тоже был только сон? Поцелуй. Тихий шелест. Вздох. Стон. Это всего лишь сон? Эру Великий, верни мне всё, что было, и я ни о чём тебя больше не попрошу!
Леголас открыл глаза.
-Я стал думать и говорить, как она, - сказал он своему отражению.
Ночь, когда в Лихолесье выпал первый снег, была шестой ночью, что Аэлиннэль провела в горах Хитаэглир. Если она не собьётся с пути… Если удастся благополучно миновать гигантских пещерных троллей… Если не кончатся еда и питьё… Если не будет нежданных, смертоносных обвалов и лавин… Если ей помогут все Валар, включая Ниенну Печальницу, пеший переход через Мглистые займёт три недели.
Пока стихии ей покровительствовали.
Поначалу эльфийка шла знакомыми тропами: назгулы частенько посылали её на разведку в предгорья Хитаэглир. Келебдил за спиной, Фануидол по правую руку, Карадрас - по левую: три величайших горных вершины были перед её глазами и днём, и ночью. Казалось, что за неделю они не приблизились ни на шаг, но девушка хорошо знала обманчивость расстояний в горах. Аэль направлялась к Карадрасу, возле которого существовал единственный на много миль вокруг перевал. Чем выше она поднималась, тем становилось холоднее. В Мглистых давно хозяйничала зима, однако, на счастье Аэлиннэль, снегопады, что тормозят всякое передвижение, даже если ты легконогий эльф, ещё не начались. Далеко было и до воющих метелей, безжалостно секущих путника подмёрзшей снежной крупой. Горы застыли в неверном зимнем сне, который в любую минуту мог прерваться. Самая большая опасность ждала девушку впереди, ведь Карадрас недаром называли Жестоким, но она гнала прочь смутные мысли. Как-то незаметно для Аэлиннэль Имладрис из далёкой, заветной цели превратился в пустое, ничего не значащее понятие. Смыслом дороги стала сама дорога.
Аэлиннэль вдруг поняла, что едва ли не впервые в жизни она осталась одна. Назгулы и Дол Гулдур превратились в легенду, немного жуткую, немного печальную. Образ Элеммира бледнел и тихо таял. Лориен был забыт, только отзвук горных ручьёв напоминал ей о митриловом перезвоне, что некогда плыл над Золотым Лесом.
Одинокая девушка, рождённая горами.
Скоро она поняла, что их стало двое. Необыкновенно чистый, распирающий грудь сладкой болью ветер, спустившийся с небес, сделался её попутчиком.
Детёныш гор и дар неба. Вместе им было хорошо. Когда Аэль уставала, он заботливо подталкивал её в спину. Когда она была полна сил - гладил её лицо своими бодряще-холодными, воздушными ладонями. Она пела ему днём. Он пел ей ночью.
Потом их единение нарушил кто-то третий.
Он стал приходить постоянно, едва девушка забывалась недолгим, тревожным сном.
Аэлиннэль никогда не задумывалась о том, как выглядит Вала Манве. Но едва эльфийка увидела своего ночного гостя, она подумала, что это, наверное, именно он. Хотя более всего он походил на Леголаса.
Пришелец даровал ей Сны. Аэль ждала этих кратких мгновений с лихорадочным нетерпением, потому что, как только она закрывала глаза, она видела то, что ей хотелось видеть больше всего на свете.
Освещённые рыжими факелами коридоры. Она в кофейного цвета бархатном платье, расшитом кленовыми листьями, бежит, бежит, бежит вслед за хрустальным колокольцем детского смеха, так похожего на её собственный. Поворот. Нежданный тупичок. Она хватает обеими руками повизгивающих от восторга мальчишек, схожих друг с другом, как два солнечных лучика. «Мамочка! Мамочка!» «Я вас догнала! Теперь ваш черёд водить!» Высокий золотоволосый мужчина с глазами, как ночные фиалки. Он держит на руках белый, слабо шевелящийся свёрточек, из которого то и дело показываются крохотные ладошки-звёздочки. «Папа! Сестричка!» «Леголин, Лаурелин, осторожнее, озорники!» «Лас, милый, не могу, поверить, что их уже трое!» «Ты обещала мне пятерых, любимая!»
Освещённый рыжими факелами зал. Она в лиственно-зелёном парчовом платье и знакомо-незнакомом серебристом венчике на распущенных волосах с улыбкой следит за тем, как два порывисто-грациозных юноши, схожих друг с другом, словно два солнечных лучика, залихватски кружат в танце хорошеньких, возбуждённых музыкой и светом девушек. Рядом с ней нетерпеливо притопывает ногой худенькая, улыбчивая девочка. «Мамочка, а папа, правда, со мной потанцует?» «Конечно, менель-луин, я же обещал!» «Папа, я не василёк, я маргаритка!» «Как скажешь, солнышко». «Папочка, а танец?» «Прости, Эйриен, но сначала я потанцую с мамой, я не видел её с утра и уже успел соскучиться». «Как там наша крошка, любимая?» «Я уложила Лассэлантэ спать». «Ты у меня умница!» «Я тоже тебя люблю!»
Освещённый рыжими факелами кабинет. Величественный мужчина, так похожий на Леголаса, сидит в кресле напротив неё. Аэлиннэль чувствует силу своего ночного гостя, но сила эта не подавляет, а возрождает. Она способна уничтожить её сомнения и неверие, но Аэль колеблется. «В тебе поселился страх, однако, это ещё не самое плохое». «Что же может быть хуже грызущего изнутри осознания бессмысленности своих поступков?» «Ты полюбила его, этот трусливый внутренний холодок, ведь так легко говорить себе: «Леголас меня никогда не простит». Ты прячешься за ним и не осознаёшь, что он отнимает у тебя твоё будущее. Что ты сделала для того, чтобы твои дети, которых ты успела узнать и полюбить, смогли появиться на свет?» «Ответь мне лучше, кто ты такой? И какое тебе дело до моей жизни?» «Я тот, кто может тебе помочь. Возвращайся в Лихолесье». «Я вернусь. Но позже». «Поспеши!» «У меня впереди - вечность…» «Так рассуждали многие из нашего народа. А на следующий день их догоняла стрела. Стрела, что летит по кругу».
Аэлиннэль открыла глаза. Бесконечная ночь едва перевалила за середину. Костёр потух. Ветер, не старый знакомец, а пришелец с ненастного, вечно озлобленного севера, бесцеремонно лез в её убежище меж двух гранитных валунов. Ещё недавно казавшаяся уютной норка, за какие-то полчаса выстыла и заледенела. Девушка закуталась в плащ и машинально сжала в руке медальон, подаренный ей Элеммиром. Несколько ночей назад, когда Аэль впервые увидела волшебный сон, она в потёмках отыскала подарок брата в своей походной котомке и надела его на руку, словно браслет с подвеской-оберегом. С тех пор она не снимала его ни на мгновение, черпая в медальоне столь необходимое ей мужество. Несмотря на вязкую, как болото, темноту, она из ночи в ночь разглядывала любимые черты с неослабевающим, жадным вниманием.
-Возвращайся в Лихолесье…
-Леголас меня не простит…
-Возвращайся в Лихолесье…
-Сестрёнка! Я расскажу ему всё! Он поймёт! Вот увидишь!
-Возвращайся в Лихолесье!
-Я не вынесу его презрения!
-Возвращайся в Лихолесье!
Аэлиннэль повозилась в тесном, холодном закутке, пытаясь сберечь остатки тепла. Конечно, эльфы не мёрзнут, как люди, для которых подобная ночёвка закончилась бы неминуемой гибелью, но и удовольствия от зимнего ветра, терзающего уши злорадным свистом, а тело - грубыми толчками, они тоже не получают.
Погода поменялась. Начиналась снежная буря. Где-то рядом забарабанил камнепад. Вдали с утробным грохотом пронеслась гигантская снежная волна. Эльфийка уже видела сходящие с блистающих пиков лавины. Они неслись в тревожной тишине, от которой сводило горло, а потом взрывались, ударяясь о скалы за много-много лиг от Аэль. Нынешняя лавина прошла гораздо ближе.
Девушка подула на коченеющие пальцы. Она старательно грела свои руки и Леголаса, укрывшегося в них. Он смотрел на неё сочувственно и ободряюще.
-Возвращайся в Лихолесье!
Аэль забылась обрывочным сном, что был ярким и бессмысленным, как бред.
Когда она вновь открыла глаза, должно было наступить утро. Но утра не было. Серая дымка застилала небеса, по которым неслись прохудившиеся тучи, исходящие крупными, лохматыми хлопьями снега.
Эльфийка с неохотой выбралась из сугроба, в который за ночь превратилось её убежище. Она подвязала шарфом соскальзывающий с головы капюшон, на ходу сунула в рот кусок лембаса, проверила своё оружие и направилась в путь, не оставляя на снежном покрывале ни единого следа.
Постепенно дни и ночи стали сливаться в кошмарный круговорот, уносящий Аэль всё дальше и дальше от реального мира. Она жила пройденными милями и покорёнными расселинами, собственными шагами, стуком крови в висках и всепоглощающей тишиной.
Однажды утром, бездумно глядя на вздымающийся над её головой Карадрас, Аэлиннэль словно очнулась. В изумлении оглядела истрёпанную одежду, заплетённые в косу некогда пушистые волосы, давно немытые руки…
-Варда Охранительница! В кого я превратилась! - с отвращением воскликнула девушка.
Стоял солнечный теплый денёк, будто бы ненароком припрятанный для неё в горах поздней осенью.
Аэлиннэль отыскала среди скал лишённый снега пятачок, вытряхнула на него содержимое своей сумки и принялась его изучать. Единственная запасная рубашка давно утратила свою природную белизну: Аэль переменила её на нынешнюю дней пять назад.
-Я в пути уже одиннадцать дней, - тут же произвело точный подсчёт прояснившееся сознание, - и за всё это время ни разу толком не помылась, не расчесалась, не переоделась! Хороша, нечего сказать!
Девушка ещё раз перетряхнула жалкие пожитки: два платья, которые не годятся для горных зимних дорог, две несвежие рубахи, задубевшие от грязи замшевые сапожки, измызганные брюки, полусырой плащ…
Аэлиннэль приняла глупое с точки зрения мужчин и героическое с точки зрения женщин решение - потратить предстоящий день на стирку и мытье. Пусть у неё есть только маленький котелок и многие мили кристально-чистого снега вокруг…
Эльфийка огляделась. И вдруг завопила от восторга, ничуть не опасаясь, что её могут услышать всегда некстати возникающие на пути недруги.
Горячие источники встречались в Мглистых не так уж и редко. В свои прошлые путешествия она часто видела вертикальные столбы пара посреди узких распадков и долин. Как-то она даже попыталась сварить в бурлящей, резко пахнущей воде пойманную в соседнем ручье рыбу. До этого Аэлиннэль не ела два дня, поэтому сия странная трапеза надолго осталась в её памяти приятным воспоминанием.
Сейчас же девушка схватила в охапку все свои вещи и радостно понеслась навстречу кудрявым белым клубам.
Вскоре оказалось, что отмыться от двухнедельной грязи - ощущение ничуть не менее приятное, нежели поесть после двухдневного поста.
Приплясывая босыми ногами на земле, которая возле источника была освобождена от снега, но по-прежнему оставалась холодной, Аэлиннэль разложила на окрестных камнях выстиранные рубашки и брюки. Потом почистила верхнюю одежду и обувь и опрометью вернулась к горячей воде. Она приподняла платье до колен и встала в поток, не давая себе замёрзнуть. Влажные волосы неприятно холодили спину, но ощущение собственного тела, отмытого не только от грязи и пыли, но и от пугающего, мертвенного равнодушия, доставляло ей чувственное удовольствие.
Аэль смотрела на окружающий её пейзаж новыми глазами. После недели пути наслаждение от созерцания переменчивой горной панорамы, поражающей спокойной, запредельной мощью, начало притупляться. Сегодня к девушке неожиданно возвратилась способность чувствовать горы всеми струнами своей души. Эльфийка давно пересекла незримую черту, с которой начиналось царство туманов. Здесь, в самой его сердцевине, облачные покровы, что у подножия Хитаэглир казались совершенно непроглядными, превратились в летящие полосы бесцветного пара. Они бесшумно выплывали из трещин в скалах и скользили ввысь, к клубящимся над самой вершиной Карадраса тучам, вливаясь в них и усиливая и без того громадную, грозную шапку горного исполина.
Аэлиннэль изучала своего соперника, изредка порыкивающего обвалами, целый день. По её расчётам, уже завтра она должна была оказаться на перевале. А где проходит дорога, там могут быть и орки, известные разбойники и лиходеи. Девушка вспомнила немногословный, скорбный рассказ Румила о том, как на перевале Красного Рога была пленена дочь Владык Лориена леди Келебриан. Орки мучили бедняжку целый год, и никто и никогда не сможет передать словами, что она пережила в эти нескончаемые дни, показавшиеся ей длиннее вечности. Аэлиннэль поняла, что пришла пора таиться и следить за каждым своим шагом.
Орков она встретила на следующую же ночь.
С опаской следя за чёрной тенью, постепенно закрывающей луну, эльфийка устроилась на ночлег в неглубокой пещере, в которой и ноги-то вытянуть было невозможно. Жуя сладковатую лориенскую лепёшку, девушка наблюдала, как полная луна, к которой она успела привыкнуть за последние три ночи, на её глазах превращается сначала в узкий полумесяц, а потом и вовсе пропадает с небосвода, оставляя на своём месте только тревожащую бурую тень. Наступило полное лунное затмение, недоброе время.
Только Аэль собралась завалить вход в пещеру припасённым заранее плоским камнем, способным загородить хотя бы половину отверстия, вдалеке раздался дикий, многоголосый вой. Эльфийка от неожиданности вздрогнула. Выли орки. Много орков. Очень много орков. Аэлиннэль затихла. Прислушалась.
-Солнце! Солнце! Где наше ночное солнце? - доносилось до неё. Она давно знала, что орки называют луну ночным солнцем, точнее, ночным огнём.
-Гхаш! Гхаш! - выплёвывали они через слово.
Девушка с удивлением поняла, что орки плакали!
-Где наше ночное солнце? Как мы будем охотиться? Как мы будем петь свои песни? Кто будет освещать наш путь во мраке?
Орки, населявшие Средиземье в конце Третьей эпохи, были многочисленны и звероподобны. Они делились на множество племён, над которыми верховодили урук-хаи, бывшие умнее, циничнее и безжалостнее остальных порождений Моргота. Мглистые горы служили пристанищем самой древней части этой расы, что давно не подвергалась воздействию со стороны Властителя Мордора и поэтому сохранила все черты, присущие оркам предшествовавших эпох. Это были кровожадные, туповатые существа, вся жизнь которых сводилась к грызне и разбоям. То, что они умели страдать и бояться, было для Аэлиннэль открытием.
Эльфийка выбралась из пещеры и крадучись направилась в сторону орочьей стоянки. Невысокая гряда скал, мимо которой она прошла утром, оставив её безо всякого внимания, оказалась естественной преградой на пути к небольшой котловине, которая стала хорошо видна девушке, едва та добралась до просвета в похожем на драконий гребень кряже. Сотни тускло мерцающих в дыму и тумане костров, бьющий в нос запах свежепролитой крови и страха, и над всем этим - несмолкающий вопль.
-Гхаш! Гхаш! Гхаш!
-Ночёвка отменяется! - скомандовала Аэлиннэль самой себе. - Нужно миновать это скопище сегодня же ночью, пока орки смущены и растеряны.
К полудню следующего дня девушка начала спуск по западному склону Хитаэглир.
Казалось бы, спускаться всегда легче, чем подниматься, но Аэль не ощутила никакой перемены. То ли сказывалась многодневная усталость, то ли удача начала ей изменять.
Впервые за всё время путешествия она заблудилась.
Растерянно оглядываясь по сторонам и поминутно сверяясь с картой, эльфийка пыталась разобраться, в каком же из отрогов она оказалась. Мрачноватое ущелье, сжавшее её с обеих сторон высокими скалами, тянулось вперёд, насколько хватало глаз. Если она начала спускаться раньше, чем нужно, ей придется обходить горный язык, тянущийся до самого Эрегиона. Спора нет, идти по древней эльфийской земле намного приятнее, но это означает крюк в лишние сто миль. К тому же, Аэлиннэль намеревалась идти пустынными западными предгорьями, чтобы до самого Имладриса избегать ненужных встреч. На случай непредвиденного знакомства с ривенделльскими патрулями у неё имелось завёрнутое в плотную кожу письмо на имя Владыки Элронда от Владычицы Галадриэль.
Девушка в задумчивости покусывала костяшку указательного пальца. Затем подняла глаза к прояснившемуся ночному небу, которое отсюда, со дна ущелья, казалось неширокой синей полосой, зажатой между угольно-чёрными скалами. На бархатном фоне величественно сияла раскинувшаяся во всю ширь Реммират - Звёздная Сеть, на самом краю видимого пространства стоял Менельвагор - Небесный меченосец. Аэлиннэль знала, что, если повернуться вправо и сильно запрокинуть голову назад, можно разглядеть один из рогов Валакирки - так любимого ею Серпа Валар.
Орки появились совершенно неожиданно. Восемь приземистых тварей, незаметно выползших из своих тайных убежищ, стояли перед девушкой неровным полукругом, и их глаза, тлевшие тусклым багровым огнём, алчно разглядывали её одинокую фигурку.
-Дивная! - наконец, прохрипел один из них. Его кривой меч выполз из ножен с отвратительным скрежетом.
-Смерть! - пролаял его сосед, обнажая своё оружие.
-Смерть! - подхватили остальные, потрясая ятаганами.
-Ни с места! - закричала Аэлиннэль. По её клинку, который она выхватила одним гибким движением, пробегали мерцающие бело-голубые сполохи.
Орки не обратили бы на её крик никакого внимания, не будь грозные слова произнесены на Чёрном наречии.
-Прочь с дороги, ничтожества, - процедила эльфийка, сделав решительный шаг вперёд. Они отступили.
-Дивная умеет говорить, - в замешательстве произнёс один из них, пытаясь свести воедино два вопиюще - противоречивых факта: принадлежность девушки к эльфийской расе и её умение пользоваться языком его сородичей.
-Если не поторопитесь, дальше понесёте свои головы на руках! - выговорила Аэль с ледяным презрением, отрепетированным долгими годами общения с орками Чёрной крепости.
Те в замешательстве топтались на одном месте. Их пещерный мозг разрывался между желанием напасть на дерзкую девчонку всем скопом и страхом, что она осуществит свою угрозу. С виду она казалась слабой, как былинка. Но её голос, резкий, хлещущий, словно плеть, держал их в подчинении.
-Я Морхирил из Дол Гулдура, - произнесла девушка уже спокойнее. - Я служу Крылатому Ужасу. Кто вы такие, чтобы стоять у меня на пути?
Назгулы и их кровавые забавы были знакомы обитателям Мглистых гор не понаслышке. Девятеро улайари, которые на свой лад заботились о подчинённых им орках, становились совершенно необузданными по отношению к оркам чужим. Территория Хитаэглир была местом жуткой охоты: ни один из назгулов не ленился время от времени заглядывать в эти края, чтобы покормить своего дракона свежим мясом.
Аэлиннэль видела, как в глазах самого старого орка с морщинистым, покорёженным шрамами лицом, плеснул страх.
Девушка нарочито медленно спрятала свой меч обратно в ножны. Когда она проходила мимо несостоявшихся врагов, она заметила, что один их них, молоденький, пышущий злобой коротышка, провожает её дерзким взглядом. Эльфийка внутренне насторожилась и приготовилась к худшему. Мальчишка-орк, для которого назгулы пока ещё были страшной сказкой, что так любят рассказывать перед рассветом беззубые старухи, торчащие в их становище возле каждого костра, никак не мог понять смятения своих сородичей. Он был голоден. Ему нравилась блестящая железка, которая минуту назад так заманчиво сверкала в руках эльфийки. Дивная была одна. Так чего же ждать? Орк поднял увесистый камень и, что было силы, метнул его в спину удаляющейся Аэль.
Чтобы увернуться от летящего в тебя булыжника, который ты, к слову сказать, и не видишь, нужно быть эльфом. Когда камень упал на землю в двух шагах от девушки, она уже стояла лицом к лицу со своими недругами, и в руках у неё был лук. Небесная звёздочка, спустившаяся на наконечник её стрелы, прочертила сияющую дугу и вонзилась прямо в глаз так ничего и не успевшему осознать мальчишке. Он молча рухнул на землю.
Через миг орки завизжали и бросились на Аэлиннэль.
Прежде чем взяться за меч, эльфийка выстрелила ещё раз. В результате вокруг неё теперь скакало только шестеро противников. Они бесстрашно, но неуклюже размахивали оружием. Аэль скользила между ними неуловимой тенью.
-Всё, чему я тебя учу, - только подготовка к бою в рассеянной толпе, - услышала она внутри себя голос Кириона, который не изменила ни разделившая их смерть, ни прошедшая с той поры тысяча лет. Эти хрипловатые, заботливые интонации навечно остались в сокровищнице её воспоминаний. - И помни самое главное, anarinye, - никогда не стой на одном месте! Уходи, нападай, падай, поднимайся, только не врастай в землю, иначе тебя убьют. Ты никогда не сможешь ответить силой на силу. Попытаешься противостоять, тебя просто отшвырнут в сторону. Так что двигайся, обязательно двигайся. И ещё - всегда нападай первой, обычно этого никто не ждёт от хрупкой женщины. Удивление твоего противника продлевает твою жизнь ещё на минуту. Давай, покажи мне, чему ты научилась!
На долю секунды прижавшись спиной к монолитной скале, Аэлиннэль сделала выпад, и орочья рука, только что лихо махавшая ятаганом возле её уха, упала на землю, превратившись в бесконечно чужой для своего хозяина предмет. Девушка рванулась вперёд, на ходу ткнула острием меча во что-то громко сопящее, перепрыгнула через падающее тело и оказалась в тылу у своих врагов. Один из них развернулся в её сторону, Аэль только этого и ждала. Перехватив меч одной рукой, она сделала широкий замах и вонзила его прямо в бок не успевшего прикрыться орка. Его сосед, на которого эльфийка тут же переключила своё внимание, неожиданно закашлялся и упал к её ногам лицом в низ. Из его спины торчал кинжал. Девушка не стала удивляться неожиданно подоспевшей помощи. Её руки вновь сомкнулись на рукояти, и маячивший слева от неё орк тотчас же получил удар по шее, прямо по тому месту, где пульсирует обычно незаметная жилка - источник нашей жизни. Последний противник понёсся прочь от девушки. Она не стала его догонять, в ней пробудилось любопытство. Орк опрометчиво бежал в ту сторону, откуда пришла смерть его товарища. Аэлиннэль ждала. Жалобный, совсем не воинственный крик вскоре донёсся до неё. Она пожала плечами и начала собирать стрелы. Светало. От соседней скалы неслышно отъединилась чья-то тёмная фигура. Человек. Немолодой, о чём свидетельствовали седые пряди в его некогда чёрных волосах, но ещё крепкий, судя по твёрдому, упругому шагу и гордому развороту широких плеч. Он был одет в длинный тёмно-серый плащ с застёжкой в форме шестиконечной звезды. Вооружение мужчины состояло из добротного меча и лёгкого лука. Завидев Аэлиннэль, он резко остановился.
Неземное создание с огромными, сияющими глазами и слабо колышущимися на рассветном ветру волосами стояло среди уродливых, мёртвых тел и смотрело на него безмятежным, слегка усталым взглядом. Воин опустился на колени. Он видел в своей жизни немало эльфов, многие годы, проведённые на службе у Владыки Элронда, приглушили тот будоражащий восторг, что наполняет души смертных при встрече с дивным народом. Но сейчас, когда он, наконец, повстречался с эльфом, по следам которого шёл вот уже четыре дня, воин застыл в немом благоговении, ибо эльф оказался эльфийкой, причём такой, какой ему ещё не приходилось встречать.
Одиночество стёрло с лица Аэлиннэль остатки кокетливой капризности. Разлука наполнила тёмно-зелёные глаза горечью и терпением. Упорство выбелило и истончило некогда пухлые губы. Опасность закалила и без того натренированные мускулы.
Солнце, взошедшее за спиной эльфийки, окружило девушку золотисто-жемчужным ореолом, но человеку казалось, что исходящее от неё сияние является её собственным.
Дитя света приложило к сердцу полупрозрачную ладошку, светящуюся на сером плаще, словно чистейший снег с вершины Карадраса, и произнесло:
-Спасибо за помощь.
Они подружились удивительно легко. Вечный скиталец дунадан Хальбарад, один из Следопытов Севера, охраняющий от козней Саурона земли к западу от Хитаэглир, и эльфийка - авари Аэлиннэль, которую обратила к свету и заставила искать себе новый дом её неприкаянная любовь. Издали их можно было принять за пожилого отца и юную дочь, совершающих нелёгкое, но приятное для обоих путешествие. Они всё делали по очереди: отдыхали, охотились, задавали вопросы.
-Честно говоря, я не могу понять в вас, эльфах, только одного: как вы строите отношения с родителями, ведь рано или поздно наступает момент, когда вы становитесь похожими друг на друга, как братья и сёстры.
-Ха-ха-ха! Только не говори мне, что ты уважаешь свою мать из-за её преклонного возраста!
-У меня уже нет матери, Аэлиннэль.
-У меня тоже, Хальбарад…
Расскажи мне о маленьком народце ещё что-нибудь!
-Хоббиты живут в норах.
-Как кролики?
-Аэль! Не вздумай сказать такое в их присутствии!
-А что, в Имладрисе они тоже встречаются?…
-Ты, правда, видела падение Артедайна своими глазами?
-Ага! Вспомнил о моём возрасте! Нет, Хальбарад, в то время я находилась совсем в другом месте.
-Я знаю, дева Лихолесья…
-Как люди понимают слово «бесконечность»? Хм… А как его понимают эльфы?…
-Знаешь три самых распространённых заблуждения об эльфах? Мы никогда не спим, питаемся песнями и размножаемся посредством аистов, что приносят нам детей прямиком из Валинора…
-Уф! - удовлетворённо произнёс Хальбарад, располагаясь возле бездымного, ровно горящего костра, который разожгла Аэлиннэль. - Завтра мы будем в Ривенделле!
Эльфийка, разыскивающая поблизости укрытие на ночь, возвратилась к своему спутнику и, улыбаясь, присела рядом. По своему обыкновению, обхватив тонкими руками колени, она расположилась на их единственном одеяле, безмолвно отданном ей мужчиной неделю назад.
-Я рада, - произнесла она, наконец, - хотя…
-Что?
-Ты замечательный попутчик, Хальбарад, мне немного жаль, что наши пути скоро разойдутся.
- Зачем же им расходится? - улыбнулся воин. - Попросись у Владыки Элронда в один из охранных отрядов, и мы снова будем вместе…
-Ты же не пограничник?!
-О! Если попадёшь к пограничникам, тебе повезёт ещё больше: окажешься под командование лорда Глорфиндэля. Он великий воин, действительно великий.
-Но ведь ты не входишь в его отряд?
-Нет. Я подчиняюсь Арагорну, верховному вождю всех дунаданов. У нас нет отряда как такового. Мы братство, объединённое общей целью - борьбой с Врагом. Мы, скорее, следопыты и разведчики, нежели единый дозорный патруль.
-Возьмёте меня к себе? - заблистала девушка лукавой улыбкой.
-А что… - подбоченился Хальбарад, делая вид, что критически разглядывает Аэлиннэль, - пожалуй, у тебя получится. Я ведь давно заметил, - уже серьёзно продолжал он, - что ты в совершенстве умеешь ориентироваться на местности, скрывать своё присутствие, прятаться, выслеживать и наблюдать…
-Хм.
-Да и какая девушка, будь она хоть трижды эльфийка, сумеет в одиночку перейти Мглистые горы? Если только…
-Хальбарад! - с невинным лицом перебила его Аэль. - Ваш отряд состоит исключительно из людей?
-Отнюдь! Многие высокородные эльфы не гнушаются ходить вместе с нами, даже сыновья лорда Элронда.
-У Владыки есть сыновья?
-Что в этом удивительного?
-Ничего. Я просто не знала…
-Лорд Элладан и лорд Элрохир, сиятельные близнецы…
-Хи-хи! Кто это дал им такое льстивое прозвище?
-Незамужние дамы Ривенделла.
-Аааа! Тогда всё понятно!
Ночевать решили в пещере. Лёгкий северо-восточный ветер, гулявший по предгорьям последние несколько дней, сменился на резкий восточный. Ночь обещала быть неспокойной.
Аэлиннэль лежала, закутавшись в одеяло и собственный плащ, которые даже вместе не спасали её от ледяного дыхания зимы. Зная, что Хальбарад стоит на страже, девушка почти спала, не боясь ни орочьих лап, ни волчьих клыков. Мысли в голове тоже лениво устраивались на ночь: они перекатывались, замирали и тихо засыпали вместе с ней. Туманное размышление о завтрашней встрече с Владыкой Элрондом… Аэль упрятала его поглубже, прикрыв ворохом приятных воспоминаний о Лихолесских горах и Леголасе. Лорд Глорфиндэль… Девушке представился высоченный силач с буйными, кудрявыми волосами и гордым профилем эльфа - нолдо… Она тихонько хмыкнула в темноту. Элладан и Элрохир… Два карамельных красавчика в окружении толпы жаждущих их внимания девиц. Один из них вдруг вцепился в горло невесть откуда взявшемуся варгу, а второй закричал: «И так будет с каждым!» Аэлиннэль засмеялась во сне.
Следопыт, зашедший в пещеру в этот самый момент, поймал её лёгкую улыбку и тепло улыбнулся в ответ.
Чудесное дитя.
Вечно юное, но мудрое, искреннее, но загадочное, доброе, но твёрдое.
Дитя, которого у него никогда не было и которого у него никогда не будет.
Аэль разбудило осторожное прикосновение Хальбарада.
-Девочка, просыпайся! Нам нужно немедленно уходить!
-Что случилось? - сонно пробормотала она, тем не менее сноровисто скатывая одеяло и собирая немногочисленные вещи.
-Сюда идёт пещерный тролль!
Эльфийка замерла и прислушалась.
Снежный вихрь, свистящий пронзительно и тонко, не мог заглушить странных звуков, которые девушка поначалу приняла за гул падающих вдалеке камней. Однако подозрительно равное чередование тишины и шума заставило её безоговорочно поверить своему более опытному попутчику: это были шаги гигантского существа, неумолимо приближающегося к ним.
Они выбежали в темноту и понеслись прочь от пещеры. Ветер, тотчас же захвативший их в свои жадные руки, пытался оторвать от земли их невесомые фигурки и, как безжалостный хулиган, кидал им в лицо пригоршни обжигающе холодного снега.
Рёв, перекрывший даже сумасшедший хохот бури, заставил Аэлиннэль и Хальбарада застыть на месте. Тролль, от которого они пытались убежать, стоял в двух шагах от них. Исполин протягивал к ним громадные, беспалые лапы и чмокал от радостного предвкушения нежданной трапезы.
-Возвращаемся в пещеру! - закричал следопыт, хватая девушку за плечо и пытаясь развернуть её вокруг своей оси.
-Мы попадём в ловушку! - возражала она, вырываясь. - Нужно бежать в разные стороны! Тогда у нас будет шанс спастись!
-Поздно! - заорал Хальбарад, подхватывая Аэлиннэль на руки. Он бежал, петляя и оглядываясь, а раздосадованный тролль тяжело топал вслед за ним, время от времени бросая огромные камни и надсадно воя.
-Ты сошёл с ума! - чуть не плача, воскликнула эльфийка, когда они оказались под защитой каменных сводов.
-Мы бы всё равно не успели, Аэлиннэль! - стараясь сохранять спокойствие, произнёс мужчина.
-Что нам теперь делать?
-Ещё вечером я заметил, что эта пещера рукотворна, а тролли не умеют обрабатывать камень…
-И что?
-Значит, её создали орки или гномы. Здесь должны быть другие выходы! Ищи, девочка, сейчас вся надежда только на твою эльфийскую востроглазость!
-Я вижу какой-то лаз! - крикнула девушка, когда последние крохи света исчезли из-за того, что туша тролля целиком заслонила вход.
Хальбарад пополз вдоль стены на её голос, не обращая внимания на изодранные штаны и расцарапанные острыми камнями колени. Он ощупью ухватился за Аэль, которая почти скрылась в обнаруженном проломе, и они поползли по тоннелю, что уводил их к корням гор. Разглядеть что-либо в кромешной темноте не могла даже Аэлиннэль. О том, что у лаза существует потолок и стены, она догадывалась только потому, что время от времени болезненно ударялась о них головой или руками. Тяжело дыша, следом за ней продвигался и Хальбарад. Вскоре они попали в небольшой грот. Напуганные и запыхавшиеся, они пристроились возле гигантского, растущего из пола сталагмита. Где-то монотонно капала вода. Тролль сердито шуршал в отдалении. Они слышали его тяжёлую поступь, от которой содрогались скалы.
Аэль облизала пересохшие губы.
-Нужно двигаться дальше, - сказала она, наконец.
-Нужно убить тролля, - покачал головой мужчина, - иначе мы будем блуждать по этим катакомбам годами…
-Но эти твари неуязвимы!
-Неуязвимых существ не бывает, девочка!
-Хочешь выйти к нему и вызвать это безмозглое чудище на честный поединок?
-Нет! Я вернусь назад и выстрелю в него из лука…
-Куда будешь целиться?
-В глаза.
Аэлиннэль тяжело вздохнула.
-Стрелять буду я, - проговорила она, - потому что только я смогу попасть в него в темноте.
-Хорошо, - помедлив, согласился Хальбарад.
Тролль, которого несказанно злило, что добыча ускользнула у него из-под носа и сидит теперь на расстоянии вытянутой руки, тоже решил, что настала пора действовать. Выворотив кусок скалы, он принялся методично расширять узкий пролом, через который человек и эльфийка от него удрали. Поднявшийся невообразимый грохот, смешанный с вздохами и громким чавканьем, мучил нежные эльфийские уши Аэль, но перспектива быть пойманной и съеденной гадким порождением Моргота заставила её поторопится. Она оставила возле Хальбарада все свои вещи и, вооружившись луком, поползла обратно. Целиться в полусогнутом положении было неудобно, поэтому девушка решила подождать, пока тролль устанет и сядет передохнуть где-нибудь в отдалении. Ждать пришлось долго. Она наблюдала за тем, как серая масса, в три раза выше и в тридцать раз толще её, громко стеная на невнятном, полузверином языке, прошагала к выходу из пещеры и села в проёме, вытирая лапой обильно капающую слюну. Аэль тихонько выбралась из своего укрытия и прицелилась. Тролль сидел к ней спиной, чесал могучий затылок и не замечал её присутствия. Девушка свистнула. Тролль заворочался и, утробно рыча, повернулся в её сторону. Эльфийка отпустила тетиву, улыбнулась, но тут же застонала от отчаяния: незаметно взошедшее солнце превратило чудовище в камень, который плотно закупорил единственный выход из пещеры. Если бы она не медлила и выстрелила на десять минут раньше! Когда из грота выбрался Хальбарад, он увидел перед собой мрачную девушку, что стояла, вертя в руках обломки запасной стрелы:
-Если мне ещё когда-нибудь захочется изобразить из себя всеобщую спасительницу, - произнесла она угрюмо, - скажи мне только два слова: «Пещерный тролль», и я перестану геройствовать!
Следопыт молча обнял её за плечи.
-Пойдём, - ласково произнёс он.
-Прости, у тебя бы лучше получилось… - начала было Аэлиннэль.
-Девочка, - мягко прервал её Хальбарад, - сегодня ты спасла жизнь нам обоим!
Но та только досадливо махнула рукой.
Они возвратились в грот, запалили огонь и, передохнув, отправились дальше. Через несколько часов Аэлиннэль и Хальбарад выбрались на поверхность, встретились с эльфийским патрулём из Имладриса и были торжественно доставлены в город.
Аэль взял к себе в седло один из эльфийских воинов. Девушка, отвыкшая от такого количества шумных, весёлых мужчин, осторожно обнимала своего спутника, невольно стараясь укрыться за его широкой спиной от их заинтересованных взглядов. Она не успела разглядеть его лица, в памяти остались лишь зелёные, внимательные глаза и выразительный рот с неожиданно яркими, пухлыми губами. Его волнистые белокурые волосы выбились из-под шлема и крупными кольцами рассыпались по серому сукну плаща - Аэлиннэль разглядывала их от нечего делать.
Когда кавалькада пересекла узенький, каменный мостик и въехала в Ривенделл, воин обернулся назад. Его поддразнивающий взгляд из-за плеча смутил Аэль.
-Меня зовут Глорфиндэль, - улыбаясь, произнёс он.
Леголас возвращался домой. Усталый принц в сопровождении небольшого отряда ехал по знакомой дороге, что вилась между высокими соснами, как небрежно обронённая лента. Осталось всего два поворота до Лесной, а там - мост, двор и Врата. Лас скользил взглядом по припорошённым снегом ветвям, что радовали взор густой зеленью, особенно заметной в пустынном зимнем лесу. Однако сердце эльфа было неспокойно. Впервые за многие сотни лет естественное угасание природы, настраивавшее Леголаса на умиротворённый лад, не принесло желанного покоя, потому что ничуть не соответствовало тревожному ожиданию, против воли поселившемуся в его душе.
Он рвался в Имладрис.
Но зима замела горные перевалы через Мглистые, отчего путь становился непредсказуемо опасным. «Потерпи до весны!» - уговаривала Лейтиан. «Если смогла Аэлиннэль, смогу и я!» - стискивал кулаки Леголас. Сестра смотрела на него грустными глазами и молча гладила по плечу.
Однако главным врагом принца стала всё-таки не зима. Недруг был хорошо знаком, и имя ему было Дол Гулдур. Долго молчавшая Чёрная крепость снова ожила. Казалось, она задыхается от переполнявшей её злобы: над страшными башнями постоянно клубились тяжёлые тучи; жуткие, стремительные тени, что издавали леденящие душу крики, носились над южной оконечностью Лихолесья; отряды орков, вдохновлённые чужой злобной волей, то и дело нападали на эльфийские дозоры, ничуть не страшась смерти, словно мечтая только об одном - погибнуть, унеся во мрак как можно больше врагов. Леголас постоянно был в разъездах, он проверял укрепления, командовал приграничными отрядами, участвовал в вылазках, словом, исполнял свой долг принца Лихолесья. «Потерпи до весны», - попросил его Трандуил, и он только кивнул головой в знак согласия. Лас старался за себя, за отца, который уже месяц не знал, что такое сон, за Лина, без разговоров исключённого из списков дозорных, за Элеммира, что был слишком юн…
Эльф откинул капюшон и утомленно провёл рукой по лбу. Все его желания сводились сейчас к сухой одежде, тёплой кровати и возможности выспаться без помех. Вместо этого ему предстоял долгий, обстоятельный разговор с королём: карты, испещрённые красными и синими стрелками, ровные столбцы цифр, выведенных твёрдой при любых обстоятельствах рукой отца, обрывки бумаг с донесениями патрулей… Эрууу!
Но замысел Творца оказалось не столь предсказуемым, как думал лихолесский принц. Отдав перчатки одному из слуг, Леголас, так и не снявший боевого лука, быстрым шагом шёл к покоям Владыки. Чем ближе он подходил, тем больше эльфов попадалось ему на пути. Лас встревожился. Но искренние улыбки и радостные приветствия, сыпавшиеся на него со всех сторон, немного разжали тиски беспокойства, что стесняли его грудь.
Просветил его Фарот, которого вот уже с полчаса мучила непреодолимая потребность перешнуровывать высокие сапоги прямо возле двери королевского кабинета.
-Твой отец заперся с девушкой! - прошептал он, подмигивая Леголасу.
Расслышавший это Аэглин, что пристроился возле маленького оконца и якобы созерцал звёзды, мгновенно переместился поближе к принцу.
-А вы-то что здесь делаете? - поинтересовался тот, берясь за ручку двери.
-Тебя ждём! - нашёлся вывернувший из-за угла Амрунтор. Ещё пара эльфов, как они уверяли, совершенно случайно, зашедших в эту часть замка, истово кивала головами и, вытягивая шеи, пыталась заглянуть в приоткрытую Ласом дверь.
Леголас ехидно прищурился и, покачав головой, вошёл в покои отца. До его ушей доносились тихие шёпотки из коридора:
-Прямо из Серых Гаваней… образец синдарской красоты… сидят уже целый час…
Принц спрятал зарождавшуюся улыбку.
-Государь… - произнёс он церемонно.
Поднявшийся на ноги Трандуил подошёл к сыну и обнял его, ничуть не стесняясь присутствия незнакомой девушки, что, расположившись в кресле, пила вино из серебряного, замысловато украшенного кубка - гордости трандуилова кабинета.
-Всё хорошо? - шепнул король сыну.
Тот молча кивнул.
-Позволь представить тебе Анираэн из дома Кирдана, - проговорил Владыка уже громче.
Девушка слегка склонила русоволосую голову.
-Анираэн, - продолжал Трандуил, - будет гостить у нас до тех пор… до тех пор, пока ей не захочется вернуться домой! Анираэн, это мой сын Леголас.
Лас учтиво поклонился и даже вполне натурально улыбнулся.
Эльфийка же смотрела на принца с затаённой, загадочной усмешкой.
-Я прекрасно понимаю, что тебе сейчас не до меня, - говорили её глаза, - но мне нравится на тебя смотреть, поэтому сама я отсюда не уйду, не обессудь!
Ситуацию спасла заглянувшая к отцу Лейтиан, которой король тотчас же перепоручил нежданную гостью.
Глядя на сына, нервно меряющего шагами узкое пространство между столиком и окном, Трандуил рассмеялся:
-Мне казалось, ты уже переболел этой болезнью! - проговорил он.
-Что ты имеешь ввиду? - насупился Леголас.
-Твою боязнь хорошеньких девушек.
Лас засопел и начал возиться с ремнём, всё ещё удерживающим на спине колчан и лук.
-Что ей здесь нужно? - спросил он через мгновение.
Король пожал плечами.
-Анираэн привезла письмо от Кирдана, где он просит нас оказать ей всяческую поддержку, потому что не так давно она пережила тяжёлую личную трагедию…
-Почему Лихолесье, отец? - вскричал принц. - Ведь всем давно известно, что наш лес - неподходящее место для восстановления душевного равновесия! У нас идёт война! Отчего Анираэн не поехала в Ривенделл? Там безопаснее и не в пример веселее!
-Она жила там целый месяц, но…
-Что?
-Анираэн говорит, что ей там не понравилось.
-И всё?
-Всё!
-Напиши Элронду…
-Лас! - изумился король, - что с тобой такое? К нам в гости приехала очаровательная девушка, и ничего более! Чего ты на неё взъелся!?
-Извини, отец, - пробормотал Леголас после долгого молчания, - не знаю, что на меня нашло… Просто мне не нравится, когда на меня ТАК смотрят!
-Как?
-Требовательно. Не успели познакомиться, а я уже чувствую, что кругом ей должен…
-Ты устал.
-Да.
-Отдыхай.
-Да.
Последующие несколько дней Леголас так ни разу и не встретился с Анираэн. Он знал, что та сдружилась с Лейтиан, и что они много времени проводят вместе. Лас расстроился, но не подал виду: не хотел, чтобы сестра, с искренней радостью впустившая Анираэн в своё сердце, переживала из-за его беспричинной неприязни к, в общем-то, симпатичной девушке.
Аэглин совершенно справедливо окрестил гостью воплощением синдарской красоты: её молочно-белая кожа вызывала в памяти нежнейшую морскую пену; пепельно-русые волосы казались осыпанными серебристой пудрой, стоило малейшему лучику света коснуться тяжёлых прядей, они начинали светиться, словно трава, унизанная каплями росы. Девушка была высока и тонка в кости. Она напоминала Леголасу гибкую лозу, которую можно бесконечно гнуть, но невозможно сломать.
Истинным достоинством Анираэн был её ровный нрав, однако принца не покидала уверенность, что в глубине души она посмеивается над всеми ими, и видимая доброжелательность эльфийки зиждется на осознании собственного превосходства. Особенно его задевала её манера во время разговора останавливать на собеседнике внезапный тревожащий взгляд. Она словно пыталась закинуть в чужую душу удочку, чтобы, воспользовавшись моментом, выловить из её глубин какую-нибудь тайну.
В своём недоверии Лас был не одинок. Элеммир, при виде Анираэн шипевший, как рассерженный кот, выказывал свою нелюбовь со всей детской непосредственностью. Однажды, когда перед концертом Амрунтора эльфийка присела на соседний с авари стул, тот демонстративно поменялся местами с сидевшим рядом Химталионом. Этот демарш вызвал у Леголаса смешок, у Трандуила - укоризненный взгляд, а у Лейтиан - горькую обиду.
Вскоре думы об Анираэн окончательно покинули принца: всё его внимание вновь сосредоточилось на Дол Гулдуре и вопросах обороны Лихолесья.
Как-то после очередного возвращения с южных границ он поел, переоделся и устроился в кресле у камина с книгой в руках. Пощипывая гроздь винограда, Лас больше смотрел в огонь, нежели читал. Мысли крутились вокруг Эсгелина и Амрунтэль, смущённо, но гордо объявивших, что у них будет ребёнок. Он всё ещё слышал решительный, звенящий голос друга, настаивавшего на том, чтобы его вернули в отряд:
-Лас, да пойми же ты, теперь у меня появился ещё один повод, может быть самый главный повод в жизни, чтобы сражаться с Тьмой: я не могу оставить в наследство своему сыну вечную борьбу с Чёрной крепостью, как это произошло… ну…
-Как это произошло со всеми нами, - закончил за него Леголас. - Лин, если бы мой отец мог…
-Лас, я сморозил глупость!
-Дослушай меня! Если бы мой отец мог, он давно бы уничтожил эту язву, и Лихолесье снова стало бы Эрин Ласгаленом. Но Дол Гулдур - это не только Дол Гулдур. Это ещё и Мордор, а против Мордора нам не выстоять… Хотя после того, как ты узнал о ребёнке, ты, похоже, решил, что сможешь победить Саурона в одиночку!
Эсгелин, зарумянившись, промолчал.
-Лас, если ты мне откажешь, - проговорил он, наконец, - я пойду к королю!
-Ты хоть понимаешь, как нужен сейчас своей жене, - выдвинул последний аргумент принц, - ей нельзя волноваться, а мы ведь не на прогулки ездим!
-Я должен, Лас! - тихо произнёс Эсгелин. - Если же со мной что-нибудь случится…
-Не смей даже думать об этом!
-Позаботься о моём сыне, - дрогнувшим голосом закончил тот.
-Лин, с чего ты решил, что у тебя будет сын? - попытался сменить тему Леголас.
-Я так хочу, - сказал Эсгелин с обезоруживающей искренностью, от которой Лас расхохотался, как в былые времена.
Тихий стук в дверь отвлёк эльфа от воспоминаний.
-Войдите! - произнёс он.
На пороге стояла Анираэн.
-Прошу извинить меня, ваше высочество, - проговорила девушка, - но ваша сестра сказала, что после ужина будет в ваших покоях. Она просила меня зайти за ней. Мы собирались на стихотворный вечер, который в память королевы Эйриен устраивает Эстэлэйн…
-Лейтиан действительно была здесь, но она уже ушла…
-О! Получается, я напрасно вас побеспокоила!
-Всё в порядке.
Анираэн в нерешительности теребила складки платья. Одевалась она всегда со вкусом. Нынешний наряд из многослойного серебристого шёлка как нельзя лучше подчёркивал её холодноватую прелесть.
-Вы не желаете составить нам компанию? - помолчав, спросила она.
-Сегодня вечером я хотел бы побыть один, - дипломатично ответил Леголас.
Девушка понимающе кивнула головой и приотворила дверь.
-Ваше высочество, - произнесла она, внезапно обернувшись, - вы не могли бы мне подсказать, где находится Комната с гобеленами…
Лицо её выражало такую застенчивую растерянность, что Ласу стало стыдно. Он поднялся со своего места, подошёл к Анираэн и предложил ей руку.
-Я провожу вас, - сказал он.
-Мне так неловко, ваше высочество!
-Пустяки! В конце концов, вы у нас в гостях! И ещё… зовите меня Леголас.
Откровенный вызов, брошенный Анираэн Леголасу в их первую встречу, начал казаться принцу игрой воображения. Может быть, отец прав, и в её появлении здесь нет никакой подоплёки? Может, эта красивая девушка действительно приехала в Лихолесье не для того, чтобы усложнять его и без того нелёгкую жизнь? Смущало Ласа ещё и то, что он привык доверять суждениям Лейтиан, а сестра не чаяла души в новой подруге.
-Зелёный Лист, - не выдержал он однажды, - ты знаешь, что за беда постигла Анираэн?
-Полгода назад погибла её младшая сестрёнка, - не сразу ответила принцесса, - с тех пор она пытается найти покой и забвение.
Леголас покачал головой. Только на мгновение, кратенький, ужасающий миг он представил себе, что Лейтиан, его Лейтиан может уйти из этого мира. Представил и похолодел от страха.
-Знаете, отчего мне так плохо? - вспомнились ему слова Элеммира, которого он как-то раз застал плачущим в библиотеке над незаконченным портретом Аэлиннэль. - Аэль моя единственная сестра, и, если у вас ещё может появиться другая невеста, другой сестры у меня не будет уже никогда!
Тогда Леголас сумел успокоить расстроенного мальчика, пообещав ему непременно привезти Аэлиннэль в Лихолесье не позже следующего лета. Юный авари затих, доверчиво посмотрел принцу в глаза и сказал, что скоро подарит ему картину, которая тому обязательно понравится.
Лас пытался беседовать с Анираэн, но эльфийка была искусна в речах. Она светски улыбалась принцу, ни на мгновение не позволяя ему коснуться тех тем, которые его интересовали: «Почему она покинула Имладрис? Горная крепость показалась ей слишком тесной и перенаселённой. А вам нравятся горы?» «Почему она выбрала именно Лихолесье? Но ведь Лориен столь уныл! Вы так не считаете?» «Куда она направится, если заскучает в их скромном пещерном замке? Наверное, к морю, в Пеларгир. Вы уже бывали там, Леголас?»
-Лас! - укоряла его Лейтиан. - Ты переступаешь всякие границы! Для чего эти ежедневные допросы?
Леголас молчал.
-Зелёный Лист, - пытаясь заглянуть ему в лицо, продолжала сестра, - не все девушки такие, как Малвинг и Аэлиннэль!
-Я попрошу тебя не ставить их имена в один ряд! - вспыхнул он.
-Как скажешь! Вот только…
-Что? - брат смотрел на неё совершенно больными глазами. Его руки неосознанно комкали подушку, на которую он облокачивался. Это нервное, раздёрганное движение заставило сердце Лейтиан сжаться от сострадания.
-Ничего! - улыбнулась она через силу. - Мне хотелось бы быть уверенной, что ты действительно хорошо знаешь девушку, которую назвал своей невестой.
-Ты что-то хочешь мне сказать, Зелёный Лист, - медленно проговорил он, - но не знаешь, как начать, потому что боишься меня огорчить…
-Нет-нет!
-Врушка, - совсем как в детстве поддразнил её Леголас, но в голосе его сквозила неприкрытая горечь.
-Лас! - наконец, решилась Лейтиан. - Пойми меня правильно… Это связано с моей поездкой в Лориен…
-Говори! - он впился в неё взглядом.
-Помнишь Румила, младшего брата Халдира?
-Да.
-Так вот, волею Владык он был спутником Аэлиннэль всё время её пребывания в Золотом Лесу.
-Проще говоря, следил за ней, - хмыкнул Лас.
-Называй, как хочешь, - отмахнулась сестра от его неуклюжей шпильки. - Он…
-Я знаю, что ты мне сейчас скажешь, - вдруг оборвал её принц. Его губы кривились в недоброй усмешке. - Румил влюбился в Аэль, и, конечно же, она ответила ему взаимностью! Она предала нашу любовь с первым встречным!
-Леголас! - вскричала Лейтиан. - Я имела ввиду совсем не это! Ты злой стал!
-А я, может, никогда и не был добрым!
-Зелёный Лист!
-Прости! - спохватился он, заметив слёзы в её глазах. Гнев его прошёл, словно вытек через большущую дыру, что образовалась на месте сердца после расставания с Аэль. Осталась лишь гнетущая тоска, освободиться от которой не было никакой возможности. Он потёрся головой о плечо сестры. Она слабо улыбнулась ему в ответ.
-Румил действительно влюбился в Аэлиннэль, - сказала Лейтиан, разглаживая спутанные волосы брата, который переместился на пол к её ногам. - Но твоя невеста даже не заметила его чувств. Он говорил, что она была очень подавлена. Аэль выглядела так, словно в Дол Гулдуре её долго пытали, сокрушая не только тело, но и дух.
-Эру Всемогущий! - только и смог сказать Леголас.
-Однако пребывание в Лориене всё же пошло ей на пользу. Ей помог Владыка Келеборн.
И Лейтиан без утайки рассказала брату то, о чём ей поведал несчастный Румил.
-Ты хочешь сказать, что Аэлиннэль и лорд Келеборн… - мертвеющим голосом начал было принц.
-Нет! - тут же возразила его сестра. - Румил не знает, что произошло на холме Керин Амрот! Он лишь видел, как лорд поднялся туда к Аэлиннэль, они немного поговорили, а потом ушли в рощу мэллорнов, где провели друг с другом целый час. Когда Владыка разрешил Стражу Лориена вернуться, тот застал на вершине холма спящую девушку, которая улыбалась во сне. Она выглядела счастливой…
-Лорд Келеборн… оказал Аэлиннэль… неоценимую… услугу… - медленно и чётко выговорил Леголас. Слова не шли у него из горла, но он старательно выталкивал их наружу. - Я должен его поблагодарить. - Видя, что Лейтиан собирается что-то сказать, он предостерегающе поднял руку и продолжил. - Я… простил Аэлиннэль. Один раз и навсегда. Если любишь, нужно верить…
-Зелёный Лист, - голос принцессы стал мягким и чуточку восхищённым, - когда ты такой, я вспоминаю, что ты старше меня на целых десять столетий. Ты мудр, чист и воистину велик духом!
-Чем хвалить меня, лучше спой, - попросил Лас, прикрывая усталые веки.
Если бы эльфы были подвержены болезням, Леголас сказал бы, что он заболел. Эльф чувствовал себя слабым и измученным. Он был ранен. Ревностью, что крохотным ядовитым паучком копошилась где-то внутри. Одиночеством, которое набрасывалось на него по ночам, словно разъярённый волк. Бессилием, рвавшим его душу, как когти дракона. Его мечты о встрече с Аэль сконцентрировались на одном моменте: он подходит к возлюбленной, томительным, сладким движением прикасается к её щеке и задаёт всего один вопрос: «Ты меня любишь?»
«Я люблю тебя, Лас. Я люблю тебя. Я люблю тебя», - в тысячный раз шептала ему Аэлиннэль через знакомые строки письма, но этого было мало.
Видя, что с сыном творится что-то неладное, Трандуил отправился патрулировать неспокойное приграничье сам. Лас остался во дворце наедине со своей печалью, ворохом бумаг и нескончаемой чередой дел, не терпящих отлагательства. Постепенно его отношение к отцу переместилось за грань сыновнего почтения. Теперь оно граничило с благоговением. Он искренне пытался понять, как умудрялся Владыка справляться со всей этой морготовой прорвой задач, огромной, как Белегаэр. С утра до ночи в королевский кабинет забегали слуги, пажи, помощники, советники, и всем им было что-то нужно.
У девушек-вышивальщиц закончились шелковые нити…
Через день-другой запасы оливкового масла подойдут к концу…
В восточной галерее обвалился потолок…
Прибыл гонец с запада, от истари Радагаста…
Куда-то подевались двое мальчишек, которых в последний раз видели шагающими по дороге на юг…
Юный Линнар сильно поранил руку во время тренировки…
Элейниэль поругалась с Олвен…
И Леголас спускался в кладовые, разбирал завалы, организовывал поиски сорванцов, пытался вникнуть в переписку отца и мага, лечил пострадавших, мирил обиженных…
По вечерам, наскоро отужинав с сестрой, он прятался в своей комнате, однако скоро его стали находить и там.
Лас перебрался в Комнату с гобеленами. Эта небольшая, уютная комнатка, расположенная в отдалённом закоулке дворца, принадлежала когда-то его матери, от которой принц и унаследовал любовь к уединению. После смерти королевы Эйриен она долгое время пустовала. Ни Леголас, ни Лейтиан, ни Трандуил не могли заставить себя переступить её порог. В небольшом покойце не было ничего, кроме ветвистого канделябра, неширокого ложа и гобеленов, вытканных умелой рукой Владычицы Лихолесья. И, хотя все личные вещи королевы давно были вынесены, в комнате по-прежнему ощущалось её присутствие.
Леголас сидел на кушетке и расчёсывал волосы. После суматошного по обыкновению дня ватная тишина, заполнявшая помещение, приятно ласкала всё его усталое существо. Принц разглядывал гобелены. Тот, что закрывал правую стену почти целиком, ткался в его присутствии. Лас вспомнил такие же тягучие зимние вечера, когда он, маленький, тихий мальчик, сидел на скамеечке возле матери, которая беседовала о чём-то с расположившимся в кресле отцом. Лас не слушал их голосов, журчавших где-то на краю его детского сознания, он заворожённо наблюдал за тонкими пальцами королевы, в которых танцевал челнок. На руках мамы чаще всего сияло одно-единственное украшение - простое золотое кольцо с изумрудом, носившим название «Сердце Эрин Ласгалена». Эйриен, совсем как Лейтиан, то и дело откидывала с лица непокорную белокурую прядь. Перстень путался в волосах. Королева улыбалась. Король смеялся и помогал ей освободиться. Целовал её руку. Потом - осторожно - щёку. Она продолжала улыбаться и, забросив своё занятие, долго гладила его узкое, сильное запястье. А Лас сидел и смотрел то на них, погружённых в собственный мир, то на гобелен, на котором уже явственно проступали черты его деда - Владыки Орофера.
Расчёска выпала из его рук, и принц задремал.
Ему снились орки верхом на волках. Сон был мучительным.
Леголас ворочался, стонал, дышал тяжело и прерывисто, будто пробежал не один десяток лиг. Взмокшие от пота волосы прилипли к высокому лбу, который пересекла трагическая складка. Закушенные губы вспухли, а руки вцепились в покрывало мёртвым хватом.
Так продолжалось до тех пор, пока к нему не пришла Аэлиннэль. Она присела рядом, окинула его светлым, безмятежным взглядом и тихо произнесла:
-Успокойся, милый. Всё хорошо. Я с тобой.
Лас вздохнул. Всхлипнул. Потянулся к ней.
Девушка прилегла ему на грудь, и это была самая желанная в мире тяжесть. Не разжимая губ, она запела что-то едва слышное. Вскоре он начал различать отдельные слова. Аэль пела про маленькую лодочку, что плывёт по быстрой реке к морю. А в море - простор. В море - корабль. В море - свобода.
Невесомые ладошки поглаживали его запавшие щёки. Потом пробрались в самую гущу волос и начали знакомую игру с золотыми прядками. Лас почти видел, как пальцы любимой нарочно путаются в сияющем шёлке, чтобы длить и длить желанное соприкосновение.
Губы Аэлиннэль - лесная малина под полуденными лучами - прижались к его губам, и он едва не расплакался от счастья. Они возвращали друг другу поцелуи, стремясь больше отдать, нежели взять, насытить, вознаградить…
Они шептали друг другу недосказанные слова. Лас упивался мелодичным голосом Аэль.
Голосом не - Аэль.
Мужчина распахнул глаза и встретился с прищуренным взглядом Анираэн, что покоилась в его объятьях.
Его обдала волна жара, горячего, как пламя Роковой горы.
Девушка неспешно высвободилась из кольца его рук и пересела на краешек кровати, улыбаясь насмешливо и дерзко. Когда же эльфийка заметила, что принц украдкой оглядывает свою одежду, она рассмеялась в открытую.
-Леголас, ты ведёшь себя, точно девица, которую едва не лишили невинности!
На скулах мужчины заиграли желваки.
-Можно узнать, что тебе здесь нужно? - не слишком вежливо поинтересовался он.
-Мне нужен ты! - без обиняков заявила Анираэн.
Так как Лас молчал, она продолжала, попутно подправляя выбившиеся из причёски пряди:
-Ты мне нравишься, и… смею утверждать, я тоже нравлюсь тебе…
-С чего ты взяла? - буркнул он.
Девушка расхохоталась, легко и обидно.
-Мне казалось, что ты уже большой мальчик, Леголас, - сквозь смех проговорила она. - Неужели есть необходимость объяснять, на основании чего я пришла к такому выводу?
-Мне снилась моя невеста, - процедил Лас.
-Но целовала-то тебя я! - возразила она, поблёскивая бесстыдными глазами.
-Мы можем говорить об этом годами, потому что не поймём друг друга никогда! - обречённо подумал принц. - Я не люблю тебя, - произнёс он вслух.
-Разве я прошу твоей любви? - непритворно удивилась Анираэн.
-Чего же ты хочешь?
-Я, кажется, уже сказала - тебя. Мне нравится в тебе всё, Леголас: скрытая, нерастраченная сила, всё ещё не осознанная тобой, отроческая застенчивость, в которую ты временами так мило впадаешь, твои жизнерадостность и грусть, величавость и нескладность, гнев и всепрощение. Ты удивительно цельное сочетание восхитительнейших противоречий! Я хочу тобой насладиться!
-Ну, знаешь! - не выдержав, воскликнул эльф.
-Мы могли бы подарить друг другу удовольствие, - сказала девушка, оставив без внимания его возглас. - Удовольствие без обязательств…
-Нет, - мягко, с внезапно проснувшейся жалостью, проговорил Леголас.
Он сам обнял Анираэн за плечи и, глядя ей в глаза, сделал попытку без слов, только силой чувств, поведать ей о своей любви к Аэлиннэль.
Девушка долго и пристально вглядывалась в темноту его бездонных зрачков. Потом внезапно вырвалась и резко выдохнула:
-Всем хорош лихолесский принц, да вот одна беда - глуп непереносимо!
Она развернулась на каблуках и, на долю секунды окутав его волнами жемчужного атласа, выскочила за дверь.
Лас не стал её останавливать. Он подошёл к окну и, несмотря на мороз, настежь распахнул кованые створки. Половина свечей в канделябре погасла от ворвавшегося в комнату снежного вихря, но эльф радостно подставил ему лицо.
Разве можно обижаться на женщину, что утонула в собственном горе? На женщину, да нет, на девочку, которой так необходимо надёжное плечо, где можно выплакать накопившуюся боль?
А зима… зима пройдёт! Наступит весна, и он поедет в Имладрис.
За Аэлиннэль.
Стрела, летящая по кругу. Часть 2
© Copyright: Ольга Козлова, 2009
Свидетельство о публикации №209121600803
Свидетельство о публикации №209121600803
Рецензии