Два сердца плакали и бились...

- Но, что я делаю не так?
- Да, все не так! - В порыве гнева, слез и боли раздался крик.
-А ты сама?
- Смешной вопрос. Ты что, дурак? Не видишь сам? Я целый день то здесь, то там.
Бегу, спешу, варю, крошу, стираю, режу и вяжу. Кухаркой вечной у плиты стою и жду, что скоро ты придешь с работы поцелуешь, обнимешь, трепетно прижав, подаришь пылкий сердца жар. В окошко днем всегда смотрю, по вечерам к глазку прильнув,  тебя в дверях с любовью жду.
 
Вот ужин весь давно остыл, домой сегодня он спешил, но как обычно позабыл, что тень легла на косогор, и как всегда он спутал двор. А  в том дворе уже ждала распутница его всегда. Влекла натурой от бедра, разрез на платье, грудь кругла. Юлой крутилась ночь она. Под утро, встав с постели мятой, он вспомнил ту, что до утра сидела, молча у окна и верно преданно, ждала. Рукою слезы, утирая, смотрела, вдаль, его встречая.
Помаду с губ своих, стирая, следы любви все устраняя, в поход к жене он собирался. Придя домой, он тут же клялся:
- Дела, родная.  Ночь без сна я. Я так устал. Я так старался. Всю ночь к тебе с работы рвался.

На этот раз он оправдался. Опять поверила жена. На стол накрыла, накормила и на работу проводила.
Неплохо вышло. Хорошо. Жена кормила и варила. Жена стирала и любила.
Другая  - ласки в ночь дарила.
Обслуга,  вся его любила. Он был доволен. Сыт, обстиран, наглажен, выбрит и с квартирой. С женой, любовницей. В почете. В почете дома, на работе. Он был хозяином повсюду.
Его устраивало все.
Одна, молилась и ждала, его здоровье берегла.
Другая, тоже не могла терять надежду на него.
 
Два сердца (женских) плакали и бились, два сердца жизнь свою прожили в тревогах, боли и тоске.
Его лишь сердце насладилось блаженством, похотью самца.
Он  эгоистом на пределе прожил, не веря, до конца, что  чувства могут быть у женщин и что у них была душа, слезами вымытая, горем.
Но, это их уже беда…